Янтарное пламя

      — Никогда бы не подумал, что Облачные Глубины могут выглядеть так нарядно!       Оглянувшись на пейзаж родных мест, Лань Ванцзи бесстрастно пожимает плечами. Мужчина наблюдает украшенные маленькими и большими фигурками драконов павильоны и поля уже на протяжении тридцати лет. Бумажные украшения, сделанные руками адептов, по большей части зелёные, красные — изредка белые, из-за чего сливаются со стенами и крышами, — и синие — украшают павильоны.       Идущий рядом супруг удобнее перехватывает корзину, в которой аккуратно сложены листы бумаги, и безостановочно вертит головой в разные стороны, отпуская восхищённые комментарии на всё, что видит рядом или поодаль — значения не имеет, потому что Вэй Ин видит всё, что попадает в поле его зрения, будь интересная ему вещь на несколько ли впереди.       В руках Лань Ванцзи точно такие же корзины, что и у юноши, наполненные, к прочему, ещё и лентами разных цветов, палками, чтобы было на что крепить бумаги, и клеем. Вещей в руках мужчины куда больше, чем у супруга, однако он не чувствует тяжести. Вэй Ин, взиравший на то, как муж с лёгкостью поднял корзины, восхитился тем, насколько силён второй наследник клана — присвистнул, сказал, что завидует, и пробормотал, что за ним — лучше, чем за каменной стеной, покрытой несколькими защитными заклинаниями, чем вогнал в смущение мужчину, ответившего, что всё это — вздор.       Тренировочное поле пустует и в этот, и в ближайшие дни. Адепты, которые не заняты охотой, уже неделю украшают Облачные Глубины, некоторые помогают в Цайи и других ближайших деревнях, где есть водоёмы, потому что в день Дуаньу люди устраивают соревнования на лодках, украшенных под лик дракона. Лань Ванцзи и Вэй Усяня попросили сделать украшения к той, которая будет представлять Облачные Глубины — традиция, которой в клане до сих пор верны.       С сомнением осматривая принесённые вещи, Лань Ванцзи хмурится и поглядывает на супруга, резво присевшего на траву. Юноша берёт цветную бумагу, палку и клей — и принимается мастерить, заинтересованный в этом больше, чем в чём-либо другом. Мужчина тоже садится на землю, окидывает долгим взглядом предметы и коротко вздыхает.       — Ты собрался вот так и сидеть, господин Лань? — с улыбкой спрашивает Вэй Ин, призывая мужа посмотреть на себя.       — Не умею.       Удивление, которое озаряет лицо супруга, говорит о том, что лучше бы Лань Ванцзи молчал. Мужчина отворачивается, хмурясь ещё больше, и не желает даже смотреть на украшения.       В детстве, кажется, когда матушка ещё была жива, она учила сына правильно складывать фигурки и соединять их — как раз на праздник Дуаньу, когда помогала в приготовлениях клану. Из того времени Лань Ванцзи запомнил совсем мало, потому что каждый последующий год он был занят либо учёбой, либо тренировкой перед полётом на гору — как наследнику, который не может остаться в самый разгар праздника в Облачных Глубинах, ему не было нужды учиться готовить украшения, а после смерти матери праздник для мужчины и вовсе утратил краски.       — Тогда я тебя научу! Смотри!       В руки против воли впихивают несколько предметов — те же, что берёт супруг, — и Вэй Ин принимается рассказывать технику мастерства украшений так подробно, что Лань Ванцзи действительно почти не путается. Иногда юноша касается чужих рук своими, направляя пальцы правильно и помогая приклеить всё так, как надо.       — Ты соврал мне! — разглядывая первую поделку мужа, говорит ему Вэй Ин, не замечая хмурого взгляда. — Умеешь же! Зачем же ты мне врёшь, господин Лань?       — Ложь запрещена.       Слышится фыркание. Вэй Усянь откладывает части общей конструкции в сторону, где уже лежит пара других, которые юноша сделал, пока учил мужа.       — Но у тебя правда хорошо получается. Нет, не просто хорошо. Идеально! Лань Чжань, ты действительно идеален, ты знаешь это?       Скрыв пылающие уши волосами, Лань Ванцзи наклоняет голову вперёд, берёт в руки бумагу и принимается складывать её.       — Вздор.       За смехом и очень частыми комментариями Вэй Усяня они принимаются неспешно делать части дракона, которыми будет украшена лодка.       Идея сделать украшения для лодки от Облачных Глубин пришла от супруга, который воспрял духом, стоило заслышать об этом. Лань Ванцзи, заметивший блеск в глазах Вэй Ина, ровно как и брат, прикрывший улыбку рукавом, не смогли отказать ему в этом — и Сичэнь, тогда посмотревший в сторону младшего брата с озорством, будто они младше на двадцать лет, попросил Лань Ванцзи составить своему супругу компанию. На загоревшиеся ещё больше глаза юноши и умоляющий взгляд мужчина не смог ответить отказом.       Сейчас полдень. Адепты возвращаются с обеда, постепенно расходясь по своим делам, и издалека доносятся шепотки и голоса учеников. Тренировочное поле, пустующее до конца праздника, было выделено им главой клана. В этом месте никого, кроме них, не должно быть, однако мужчина хмурится, когда слышит шаги небольшой толпы — немного тяжелые, будто неуверенные, — а потом и приближающиеся голоса.       — И правда, господин Лань и господин Вэй!       — Что? Дай пройти!       — Эй, не толкайся!       — Так это их глава клана попросил сделать украшения на лодку в этом году! Поверить не могу.       — Тише вы, нас же могут услышать. Вы забыли?       Нахмурившись, Лань Ванцзи не прекращает плести, чтобы не спугнуть подходящих ближе учеников. В какой-то момент шаги затихают, но их присутствие ощущается слишком явно. На раздумья уходит совсем немного времени, около пары минут, за которые голоса вовсе не стихают — становятся громче, разговор переходит в непонятный спор.       Вздохнув, мужчина смотрит на супруга, откладывая законченную часть в сторону.       — Не против компании?       На вопрос Вэй Ин замирает, наклоняет голову и спрашивает, о чём говорит муж. Лань Ванцзи коротко поясняет, что за ними наблюдают адепты.       — О, — улыбается Вэй Ин и насилу смотрит на поделку в руках, всё же скашивая взгляд в сторону деревьев — раскидистых, с толстыми стволами, выращенных будто специально для тех, кто захочет понаблюдать. — Я не против. Если и ты нет, то зови их сюда — вместе веселее, верно, Лань Чжань?       — Мгм, — бросает задумчиво мужчина, поднимаясь с земли.       Голоса затихают только тогда, когда Лань Ванцзи замечают — в паре чжань от адептов, которые от растерянности не успевают даже уйти подальше от своего укрытия. Мужчина не тратит много времени на их нахождение, поскольку стоит зайти за деревья, как он сразу находит учеников, застывших в ожидании наказания, которое стоило бы назначить за нарушение нескольких правил, гласящих, что запрещено подглядывать, подслушивать и уходить от назначенной работы.       Ученики, решившие понаблюдать за супругами, всего лишь заклинатели тринадцати и четырнадцати лет. Их пятеро, и все они почти дрожат от страха, кланяются и заливаются извинениями за то, что нарушали чужой покой. Лань Ванцзи поднимает руку вверх, останавливая поток слов, и адепты замолкают, низко опустив головы.       — Желаете присоединиться?       Глупо хлопая глазами, ученики не сразу поднимают головы, а когда делают это, неловко переглядываются, будто умеют общаться мыслями, топчутся на месте и ведут себя в целом так, словно точно не уверены, как им стоит ответить.       — Вы не будете против, господин Лань? — говорит, вероятно, самый старший из их пятёрки; говорит тихо, будто боится получить наказание прямо на месте.       Бросая взгляд на супруга, что делают и другие адепты, Лань Ванцзи замечает, что тот уже отложил из рук поделку, сделав ещё пару новых, и весело машет рукой, подзывая к себе.       — Мы не против.       Адепты, переглянувшись, неловко семенят за Лань Ванцзи и ещё некоторое время топчутся на месте, когда мужчина присаживается и с невозмутимым видом возвращается к палкам и бумаге, в этот раз украшая ещё и лентой — короткой, алого цвета, точно та, что часто носит в волосах супруг.       Развеселившийся, Вэй Ин, точно так же, как и с Лань Ванцзи раньше, суёт в руки всё ещё стоящих адептов вещи, встаёт сам и давит одному из учеников на плечи — мягко, а не с силой, из-за чего растерявшийся юноша беспрекословно следует молчаливому указу, садясь на землю. Другие адепты, выглядящие не лучше своего товарища, следуют его примеру, словно за лидером, и только тогда Вэй Ин довольно кивает, падая на своё место.       — Умеете мастерить украшения к лодке? — ученики в ответ качают головами. — Не беда, научим! Для начала возьмите вот так палку. Да, верно! А потом...       Искоса наблюдая за супругом и адептами, Лань Ванцзи почти не отрывается от поделки, складывая одну за другой в кучу. Мужчина делает это не так спешно, как Вэй Ин, более осторожно и внимательно, в то время как юноша всё же немного спешит, хотя глава клана дал им фору в несколько дней.       Со временем адепты принимают более расслабленный вид, начинают с интересом слушать супруга Лань Ванцзи и неспешно делают части драконьего тела, ускоряя работу. Тем для разговора у Вэй Ина находится так много, что некоторое из того, что тот говорит, мужчина ещё не слышал — а любящий рассказывать обо всём и ни о чём Вэй Усянь говорит часто, делится воспоминаниями из детства, какими бы они ни были, говорит об охоте и собственных проделках.       Это кажется странным и невероятным, но спустя то время, за которое сгорают четыре курительные палочки, на тренировочном поле собирается около пятнадцати человек — адепты клана Лань от десяти до шестнадцати лет, заинтересовавшиеся странной группой заклинателей, среди которых Лань Ванцзи и Вэй Усянь сидят почти в центре. Поделки складываются в уже объёмную кучу, из-за чего начинает расти вторая, скоро будет и третья.       Оглядываясь на каждого адепта, пришедшего в течение каких-то двух часов, Лань Ванцзи с тихой радостью в груди отмечает то, что никто из пришедших не настроен негативно в сторону супруга. Адепты, наоборот, увлечённо слушают Вэй Ина, удивляются тому, насколько знающ заклинатель для своих почти двадцати лет и сколь много у него имеется историй, часть из которых принадлежит, правда сказать, не ему, но они не менее интересные. И каждый, поддавшись общему настроению, стремится сказать что-то, спросить, уточнить или поделиться чем-то своим.       — Врёшь ты! Не бывает таких больших Яо!       Один из учеников недовольно фыркает и, чуть сощурившись, смотрит на Вэй Ина. Юноша, стоя и вытягивая руки вверх, чтобы показать размеры оборотня, о котором говорил, лишь ухмыляется и присаживается на место с гордым видом. Другие адепты переглядываются, некоторые бросают замечания о том, что могут и быть такие.       Оборотень, которого показал Вэй Усянь и о котором тот рассказывает, выше даже Лань Ванцзи на десяток цуней — огромный, другими словами, каких обычно, и правда, не водится в природе. Яо происходят от людей, поглощённых тёмной энергией, и такие случаи — далеко не редкость. Выше всех других оборотней их подвида бывают только те, которые напоминают волков, способных вставать на две задние лапы, но их рост достигает максимум двух метров.       — А вот и бывают, — хмыкает Вэй Ин, возвращаясь к лентам.       — Вы его убили?       На вопрос ученика юноша поводит плечом. Для Лань Ванцзи не составляет труда распознать ответ до того, как о нём скажут, и мужчина хмурится.       — Нет, — проговаривает супруг, чуть наклонив голову, — он был опасен, а я был всего лишь мальчишкой, как ты, — он кивает на ученика, задавшего вопрос, которому около тринадцати-четырнадцати лет с виду, — так что он был мне не по зубам. Не знаю как, но мне удалось сбежать. Считайте, повезло, на самом деле.       Некоторые из учеников отрываются от поделок и с интересом смотрят на немного задумчивого Вэй Усяня.       — Господин Лань, а вы слышали о таких Яо?       От вопроса, поступившего от ученика, который с самого начала не верил в то, что оборотни бывают таких больших размеров, Лань Ванцзи шумно выдыхает. Пальцы сжимают палку чуть сильнее, бумага совсем немного тянется и мнётся, а ленточка развевается на ветру, шелестит и звучит будто громче всего, что есть сейчас вокруг.       Перед глазами предстаёт картина, преследовавшая заклинателя во снах, когда он был младше. Слишком чётко, будто он видит это прямо сейчас, встаёт на ноги действительно огромный Яо, рычит громко, что уши закладывает, а тело пронзает дрожью, в нос ударяет запах крови, а широко раскрытые глаза наблюдают разорванные части тел, ранее принадлежащие его родителям.       Приходится через силу втянуть в лёгкие воздух, глубоко выдохнуть, возвращая телу и душе медитативное состояние.       Несмотря на желание солгать, Лань Ванцзи не может этого сделать, потому что в голове сразу всплывают вызубренные от и до правила, и желанная ложь так и не слетает с языка. Не поднимая взгляда на адепта, задавшего вопрос, мужчина отвечает, возвращаясь к поделке:       — Видел.       Кто-то из учеников широко раскрывает глаза — Лань Ванцзи видит их мельком, тех, кто сидит чуть поодаль, — другие незамедлительно спрашивают, неужели это правда, и даже Вэй Ин от того заявления широко открывает рот, удивлённый до глубины души, будто сказанное им было ложью — но нет, мужчина уверен, что супруг не солгал, рассказав историю из жизни.       — Правда, Лань Чжань?! — первым разрывает тишину Вэй Ин.       Пара учеников имеют смелость шепнуть на ухо друг другу и рядом сидящим о неуважении — Вэй Усянь, по их мнению, ведёт себя чересчур невежливо, обращаясь ко второму наследнику клана Лань столь фамильярно, хотя адептам стоит вспомнить, что они с юношей супруги.       Выдохнув, потому что лучше бы он правда солгал, мужчина кивает, протягивая руку к корзине с лентами. Взятые материалы постепенно заканчиваются, и очень скоро придётся идти за новыми — или, быть может, лучше продолжить завтра, потому что небо постепенно темнеет. Облачные Глубины обволакивает лёгкий туман и облака, закрывающие уже садящееся солнце так, что уже через два часа будет трудно сплетать палку и бумагу, не сощурившись в попытках рассмотреть вещи в руках лучше.       — Мгм.       — Когда? Где? Он был таким же, каким я его описывал?       Засыпав мужа вопросами, Вэй Усянь увлеченно смотрит на него, ровно как и адепты, среди которых только пара человек всё ещё продолжает мастерить детали — но и те не отрывают заинтересованных взглядов.       Ленточка притягивает взгляд. Лань Ванцзи, чуть нахмурившись, осторожно крепит её к бумаге и откладывает поделку, принимаясь делать новую.       — Выше, сильнее, опаснее, — с хмурым лицом вспоминает мужчина, — такой Яо убил матушку.       Поникшее лицо супруга убеждает Лань Ванцзи в том, что следовало поступиться правилами, которыми поступается и так достаточно давно. С губ срывается вздох. Мужчина откладывает поделку и во все глаза смотрит на Вэй Ина, замолчавшего так резко. Адепты Лань выглядят, впрочем, не лучше: некоторые пристыжено опустили головы, другие закусили губу, тем самым нарушая правила и образ почтенного мужа, парочка опасливо поглядывает на юношу из Цзян, самые младшие смотрят с шоком и внезапной грустью, которую Лань Ванцзи видел в глазах тех, кто выражал соболезнования сначала по его матери, потом — по отцу.       — Яо, о котором вам рассказывал Вэй Ин, действительно существует, — кивает мужчина, обращаясь уже к ученикам.       Немногие поднимают на второго наследника взгляд.       — А я говорил, видите! — пытается вернуть прежнее настроение юноша, и самую каплю у него это получается. — Полагаю, он либо наелся душ, либо побывал в источнике тёмной ци. Я побывал в последней ситуации.       Наконец, самые младшие вскидывают головы, некоторые старшие — тоже. Лань Ванцзи, немного заинтересованный из-за случая, случившегося с ними недавно, чуть наклоняет голову.       — Вы хотите сказать, что Яо может стать таким из-за того, что напитался тёмной энергией? — спрашивает один из старших адептов, чуть нахмурившись.       Постучав по носу пальцами, Вэй Усянь кивает только через пару секунд, подтверждая верность слов. Один из адептов громко фыркает, а его товарищ мягко задевает его плечом и грозно смотрит, будто говоря, чтобы тот прямо сейчас помолчал.       — Они созданы из тёмной энергии, питаются ею от людей — но в людях её слишком мало, а вот если тварь окажется в скоплении тёмной ци, то у неё есть все шансы стать в несколько раз сильнее.       — Такие места ещё найти надо, — хмыкает адепт, покручивая в руках уже готовую деталь.       Возникшая на некоторое время тишина сопровождается только тихим шелестом травы, совсем крошечных листьев на деревьях и ленточек, которые адепты вовсю крепят к поделкам.       Разговор затевается снова через некоторое время, когда пара учеников, обменявшись обеспокоенными взглядами, просят рассказать побольше про территории Юньмэна и клана Цзян в частности: им интересно, как устроено в дружественном ордене, куда некоторые из присутствующих могут попасть на обучение рано или поздно; интересно, насколько сильно отличаются кланы, некогда враждовавшие друг с другом. Самые смелые, которые помладше, тоже задают вопрос: почему кланы вообще сражались и действительно ли между ними теперь мир.       На последний вопрос супруги отвечают поочерёдно, и Лань Ванцзи с довольствием замечает постепенно уходящее волнение — презрение и страх исчезли ещё тогда, когда тот или иной адепт садился в их импровизированный круг, образованный случаем судьбы.       Второй наследник клана не может не отметить, сколько удовольствия испытывает юноша, вовсю болтая про свой родной клан и беззастенчиво сравнивая отсутствие правил и Стену Послушания — и режим, и ужаснейшую на свете еду. Адепты срываются на смех, иногда поглядывая при этом на Лань Ванцзи, но он не упоминает ни про правила, ни про время, ни про поведение, молчаливо мастеря детали для украшения лодки. Всё это ни к чему, потому что супруг на удивление легко устраняет проблемы в общении, избавляется от неверных слухов, которые с самой свадьбы блуждают по Облачным Глубинам, невзирая на правила.       Невозможно не заметить и то, насколько увлечённо объясняет что-либо адептам Вэй Усянь, отвечая на вопросы про разную нечисть и высказывая личный опыт сражений; юноша даёт полезные советы по Охоте — Лань Ванцзи и сам узнаёт что-то новое для себя о водных тварях, которых в жизни видел мало, — и в общем ведёт такой разговор, будто учитель. Мысль, которая появляется при этом, кажется неплохим вариантом.       Отложив законченную деталь в сторону, Лань Ванцзи поднимает взгляд на супруга. Вэй Ин активно жестикулирует, говоря про невероятно падкую на фрукты навку, которая вообще-то должна была есть души людей, а не человеческую еду — и смеётся, когда адепт пытается возразить, что такого не может быть. Юноша возмущается в ответ и начинает описывать ту навку до невероятного подробно, в деталях говорит о случае — и адепты смеются, потому что опасная Охота выдалась скорее комичной.       Губы сами растягиваются в совсем короткой улыбке.       — Лань Чжань! — внезапно прерывается, вдыхая побольше воздуха в лёгкие, супруг. — Ты улыбаешься! Я же вижу, нет-нет-нет, даже не думай её стирать, тебе это невероятно идёт, господин Лань!       — Тебе кажется.       Виновата ли обстановка или что-то другое, Лань Ванцзи говорит так только для вида — и вовсе не старается спрятать тень улыбки, набежавшей при виде супруга и адептов, слушающих воспитанника главной ветви клана Цзян с небывалым интересом, словно их кланы не враждовали.       Очень многие из адептов смотрят с неверием во взгляде — и это не волнует Лань Ванцзи, который чувствует себя по-настоящему умиротворённым здесь и сейчас. Вэй Ин громко смеётся и продолжает говорить про то, как эта улыбка идёт его мужу, совсем не стесняясь адептов, некоторые из которых принимаются называть его бесстыдником, другие — скрывают горящее от смущения лицо за волосами или рукавами одежд, потому что показывать отношения друг другу, какими бы они ни были, в клане Лань запрещено правилами — и прямо сейчас Лань Ванцзи всё равно.       В ханьши главы клана в этот раз пахнет ладаном. Запах приятный и, само собой, не резкий — в самый раз, даже лучше аромата лекарственных трав и снадобий Вэнь Цин. Лань Ванцзи только смотрит на палочки, степенно тлеющие на подставке, и оборачивается к брату, одним взглядом говоря ему о своих мыслях. Вэй Усянь, зашедший в помещение следом за мужем, кланяется Лань Сичэню и Вэнь Цин и присаживается за низкий столик, на котором уже расставлены чайные приборы — и делает комплимент тому, что ему нравится запах благовоний у них в Облачных Глубинах.       В Пристани Лотоса чаще используют другие запахи, не совсем связанные с медитацией и больше подходящие для очищения от злой энергии или для концентрации внимания — не более. Лань Ванцзи и сам заметил это, потому что окружающие запахи, несмотря на то, что это были в основном цветы, были резковаты.       — Брат сказал, что ты согласился лететь с нами на Дуаньу, — начинает разговор глава клана, мягко улыбаясь.       После озвученного Лань Ванцзи быстро понимает, о чём хочет поговорить брат. Мужчина присаживается напротив Сичэня, в то время как Вэй Ин устроился на место рядом. Вэнь Цин, молчаливо взяв в руки чашу, делает вид, будто этот разговор ей неинтересен — и Лань Ванцзи не считает это оскорблением, потому что дева Вэнь обладает пылким характером, к которому второй наследник клана уже привык, хотя поначалу это вызывало определённые трудности в общении. Целители и должны быть строгими, считает Лань Ванцзи.       — Да, было такое, — подтверждает Вэй Ин.       — Тогда вам стоит научиться летать на драконах. Думаю, за пару дней вы сможете это освоить. Путь до горы Дуаньу долгий, и лететь на мечах — не лучшее решение.       Закусив губу, Вэй Ин отводит в сторону взгляд, точно не уверенный, чем стоит ответить Лань Сичэню. Лань Ванцзи, поставив на стол чашу, опустевшую уже наполовину, решает взять слово:       — Вэй Ин уже летал.       На лице брата проступает удивление, а Вэнь Цин озадаченно вскидывает бровь.       Как и любому члену клана Лань, всем собравшимся прекрасно известно о том, что летать без разрешения нельзя — и, само собой, такие разрешения необходимо получать у главы клана. Вэй Усянь, не получив его, летал, кажется, вовсе не зная об этом правиле до поры до времени — Лань Ванцзи сообщил супругу про это только тогда, когда увидел его летающим на драконе во второй раз.       — Я не знал про правило! — пытается оправдаться Вэй Ин. — И Киую сама предложила полетать, если это так можно назвать, и я нисколько не поранился! Я и на мече летаю быстро, так что это не было опасно, и дракон был осторожен.       Посмотрев в глаза брата, Лань Ванцзи находит только удивление. Вэнь Цин, уняв первое впечатление, хмыкает.       — А ты быстро с ними подружился.       На сказанное юноша ведёт плечом и оглядывает братьев Лань. Глава клана, коротко глянув на жену, неопределённо кивает, и в глазах старшего Лань Ванцзи читается лёгкая озадаченность.       — Дракон предложил сам? — Лань Сичэнь переводит взгляд на младшего брата.       В ответ следует кивок и взгляд, которым Лань Ванцзи надеется объяснить всё главе своего клана. Они смотрят в глаза друг другу недолго, всего пару мгновений, пока Сичэнь с лёгким вздохом не берёт в руки пиалу, отпивая чая; младший брат следует за старшим, и этот молчаливый разговор между ними заканчивается.       — Надеюсь, ничего страшного? — робко спрашивает Вэй Ин, поглядывая то на мужа, то на Сичэня.       — Это удивительно, Вэй Усянь, — объясняет мужчина, — драконы не любят чужаков, а тем более не катают их на своих спинах.       Схватившись за пиалу, юноша жуёт губу, раздумывая над сказанным.       — Значит, мы просто проверим, насколько хорошо ты держишься в седле, — заключает Лань Сичэнь и обращается к жене: — тебе тоже следует вспомнить.       В ответ женщина хмыкает и кивает. Вэй Усянь широко открывает глаза на главу клана Лань.       — Седло? На драконов есть сёдла?       Будучи тем, кто это видел, Лань Ванцзи не выражает удивления, в то время как Лань Сичэнь одним взглядом спрашивает, правильно ли понял он слова мефу*.       — Как ты не свалился с дракона? — удивляется Вэнь Цин, со стуком опустив пиалу на стол.       — Я просто люблю скорость?.. — неуверенно отвечает Вэй Усянь, почёсывая крылья носа.       — Вэй Ин, — говорит ему уже Лань Ванцзи, — дело не в скорости, а в том, что они летают бесконтрольно.       Всё, что может сделать после этого заявления Вэй Усянь, — пожать плечами и извиниться, если доставил неудобства и — без раздумий — нарушил правила. Лань Сичэнь качает головой и оставшийся вечер сидит с задумчивым выражением лица, впрочем, принимая активное участие в обсуждении повседневных дел и слушая о том, как и какого дракона Лань Ванцзи и его супруг сделали.       Проверочные полёты проходят в степенном режиме. Лань Сичэнь объясняет правила, Лань Ванцзи служит поддержкой, а Вэнь Цин пытается надеть на спину дракона седло, пока тот виляет хвостом, играясь с грозной лишь на вид женщиной — впрочем, так продолжается недолго, до тех пор, пока госпожа Лань не грозится дать что-то горькое игривому существу, лишь бы тот успокоился.       — Может, я просто полетаю, как в прошлые разы? — фыркает Вэй Ин, сложив руки на груди.       Всё то время, за которое сгорает курительная палочка, Вэй Усянь молчал и внимательно слушал правила полётов и то, как надо вести себя с драконом, когда сидишь на нём, как им управлять и что не следует делать, чтобы он тебя не сбросил. Лань Ванцзи отлично понимал, что навряд ли хоть что-то закрепилось в голове супруга, и был прав.       Рядом слышится вздох. Сичэнь не ругается, в глазах — то же понимание, что и у младшего брата, а на губах мягкая улыбка, так свойственная мудрому главе клана Лань.       — Хорошо, но учтите: моя жена лекарь хороший, но опасный.       Только разобравшаяся с седлом женщина садится на дракона и бросает взгляд на мужа, чуть сощурившись.       — Раньше ты этого не признавал.       Подойдя ближе, чтобы подправить путлище, Лань Сичэнь улыбается жене, а потом опускает руку на дракона, поглаживая шею. Существо с синеватой чешуёй оборачивается к нему, внимательно смотрит пару мгновений, прежде чем выпустить облако на главу клана Лань — не в лицо, куда-то в пояс.       — Признавал, — опровергает Сичэнь, — просто думал, что ты станешь мягче к своим же пациентам.       Женщина хмыкает, берётся за поводья и отдаёт дракону приказ — тот осторожно взмывает в небо, быть может, самую малость резко, пролетает над деревьями и кружит над полем. Некоторые драконы, особенно малыши, завидев это, тоже рвутся к небу, а их родители пускают облака или поднимаются следом, чтобы проследить за детёнышами.       Мягко поглаживая спину Киую, серебристой драконихи, Вэй Усянь наблюдает за другими существами, как и Лань Ванцзи. Мужчина отмечает, насколько развеселились и обрадовались возможности свободно летать драконы — их редко пускают на высоту или в полёт по Облачным Глубинам.       — Ну что, покажем им, как надо, Киую?       Дракон выдыхает облако на Вэй Усяня, и тот задорно улыбается, в одно резкое движение устраивается на спине дракона и хлопает ей по шее, призывая лететь. Лань Ванцзи внимательно наблюдает за супругом, недовольный тем, что юноша отказался даже от поводьев, предпочитая держатся за чешую, обхватив шею, или рога, что дракона, в общем-то, нисколько не волнует.       Старший брат равняется с младшим, искоса наблюдает за своей женой, беспокоясь за неё в меру, и наблюдает за тем, как взмывает в небо дракониха — резче и быстрее, чем дракон, которым управляет Вэнь Цин, но всё же осторожно.       Полёт выходит опасным на вид, но одновременно с тем и безопасным. Лань Ванцзи видит, как дракон следит за наездником, не делает виражей, чтобы не скинуть его, а летит прямо, не сбавляя скорости. Вэй Усянь держится крепко и так, будто провёл всю жизнь в полёте на драконах; на лице юноши — широкая улыбка, волосы собраны в тугую косу, чтобы не запутались во время полёта, руки крепко держат дракона за шею, не доставляя ей неудобств.       Проходит совсем мало времени, прежде чем случается негласное соревнование между драконами, в которое с головой рвутся Вэй Усянь и Киую. Лань Ванцзи хмуро смотрит на это и думает запретить, когда натыкается на одобряющий взгляд брата. Глава клана, немного раздумывая, даёт драконам и дифу* волю на эту маленькую шалость, но с условием, что все будут осторожны и за пределы горы не вылетят.       — Ты слишком добр, — Вэнь Цин чуть толкает плечом своего мужа, — а если мне его потом штопать придётся?       Обернувшись к женщине, уже закончившей свои тренировки, Лань Сичэнь мягко улыбается и берёт её за руку.       — Он был предупреждён.       — Брат.       Лёгкий смех Сичэня означает, что тот уверен в том, что всё будет в порядке, и ему интересно, чем обернётся эта затея. Лань Ванцзи хмурится и отворачивается, собираясь наблюдать за юношей ещё пристальней. Бичэнь вынут из ножен всего на пару цуней, поддерживается духовными силами заклинателя и его готовностью сорваться сразу, если это понадобится.       Заметивший это Лань Сичэнь качает головой и даёт знак старта — драконы срываются с мест.       За возникшим по воле судьбы соревнованием приходят понаблюдать адепты. Их немного, около десяти, и среди них Лань Ванцзи, оглянувшийся мельком, замечает тех же учеников, что мастерили детали для лодки. Глава клана, из-за которого адепты, завидев, думали тут же уйти с горы, даёт своё добро на то, чтобы поприсутствовать и понаблюдать. Ученики, устраиваясь в отдалении от драконов, перешёптываются и с интересом смотрят за тем, как необычно для них развлекаются драконы и один-единственный человек.       В выигрыше остаётся дракон с почти белой чешуёй. Он приземляется первым, поднимая клубы пыли, успокаивает ветер выдыхаемым из пасти облаком и с горделивым видом смотрит в сторону, откуда долетают другие драконы. Вэй Усянь оказывается на третьем месте, но довольный, счастливый и совсем немного уставший. Юноша заливисто смеётся, хлопает Киую по шее, благодаря за отличный полёт, и пытается слезть с дракона. Ноги его совсем не держат, и если бы не подоспевший Лань Ванцзи, Вэй Ин бы упал.       — Это было так здорово, Лань Чжань! — громко заявляет Вэй Усянь, с довольством повиснув на чужой руке. — Давно не летал так быстро!       Смех звучит в ушах ещё некоторые время. Лань Ванцзи помогает уставшему супругу присесть на землю, и тот, немного отдышавшись, наконец замечает толпу взволнованных адептов, машет им рукой и призывает присесть рядом — сам он встать и подойти к ним не может.       Вместе с женой Лань Сичэнь уходит с горы, кивнув младшему брату. Они смотрят друг на друга всего мгновение, но мужчина замечает в глазах старшего разрешение на то, чтобы они побыли здесь ещё немного.       Взбудораженные, ученики тут же рвутся к Вэй Усяню и, будто действительно забыли, из какого тот клана, говорят ему о своих впечатлениях и спрашивают, как он так долго держался на драконе без седла и поводьев. Юноша смеётся, рассказывает и гладит присевшую рядом дракониху, пожелавшую тоже отдохнуть. Лань Ванцзи стоит крепкой стеной рядом, пока супруг не предлагает и ему присесть — уговаривать долго не приходится.       К вечеру ученики, которых в определённый момент стало на пару человек больше, расходятся. Драконы, покормленные и отдыхающие после бурного дня, лежат в отдалении. Некоторые прячутся в лесу, другие устроились на деревьях, третьи лежат на поляне, окружённые детёнышами и другими драконами.       — Не злись, Лань Чжань, — тыкает плечом мужа Вэй Усянь, призывая посмотреть на себя, — Киую летает быстро, но осторожно. Она не допустит того, чтобы я упал, иначе бы это случилось уже сто раз.       Вздохнув, Лань Ванцзи качает головой.       — Не злюсь, — отвечает мужчина, — беспокоюсь. Это опасно в любом случае, Вэй Ин.       В ответ тот фыркает, недолго смотрит на сидящего рядом мужа и резко укладывается ему на колени лицом кверху. Лань Ванцзи, сомневаясь, касается волос юноши и принимается неспешно расплетать завязанную им же самим косу.       — Со мной всё в порядке, верно? — в ответ следует кивок. — Вот, тогда не беспокойся, Лань Чжань.       Не беспокоиться Лань Ванцзи не может в любом случае, но всё равно кивает, обещая в мыслях, что будет следить за супругом весь полёт до Дуаньу и обратно.       Прикрыв глаза, Вэй Ин расслабляется совсем, уставший после бурного разговора с адептами, которые воспользовались случаем и расспросили юношу обо всём, что их интересовало. Супруг прикрывает глаза и просто наслаждается лаской, которую ему дарит Лань Ванцзи, принявшийся перебирать чёрные волосы пальцами и массировать голову, совсем неуверенно иногда касаясь голой кожи шеи, разминая напряжённые мышцы.       Время течёт удивительно медленно. Никто из них не хочет уходить даже тогда, когда до отбоя остаётся час. На гору опускаются сумерки, луна ярко освещает камни на склоне и поле, не скрытое ветками деревьев, на которых только появляются листки. Вэй Ин дремлет, уткнувшись лицом в живот мужа, а тот смотрит или на супруга, или на драконов, находящихся близко, перебирая правой рукой волосы.       Ночную тишину очень скоро прерывает звон колокола. Юноша часто моргает, глухо стонет в живот, из-за чего звук отдаёт приятной вибрацией под кожей, поворачивается на спину и сонно смотрит на Лань Ванцзи. Мужчина едва успевает убрать руку, когда юноша резко подрывается, присаживаясь.       — Ох, прости, Лань Чжань! Не заметил, как уснул, тебе стоило меня разбудить. Это же сколько ты так сидел...       — Всё в порядке, Вэй Ин.       Обернувшись к Лань Ванцзи, юноша ещё раз приносит извинения, поднимается с земли, отряхивая как всегда перепачканные в траве и грязи одежды клана Лань, и протягивает руку мужу. Мужчина принимает её, тоже встаёт, и они вместе направляются в сторону цзинши, стараясь не наткнуться на караульных.       На вершине горы, где живут драконы, обычно тихо и немноголюдно — один или два старших адепта, наблюдающие за порядком, и драконы. Брат навещает вершину утром или днём, и Лань Ванцзи, и его супруг — оба видят главу клана достаточно часто, чтобы это не было чем-то из ряда невероятного. Лань Цижэнь, в свою очередь, хотя и является таким же потомком драконьей крови и имеет свою вторую форму, нечасто забирается наверх, особенно после появления в Облачных Глубинах Вэй Усяня. Вэнь Цин, будучи занятой целыми днями в павильонах целителей, тоже навещает гору очень редко, а если делает это, то только в сопровождении мужа.       Несмотря на недавнее скопление на горе адептов, увидеть всех членов главной ветки клана Лань — нечто удивительное для Вэй Усяня, привыкшего к такому только на месячных собраниях. Лань Ванцзи, который видит такое каждый год, вовсе не принимает происходящее за что-то необычное, в то время как супруг неустанно теребит рукава, волнуясь, и поглядывает на Лань Цижэня. Киую, пытаясь поддержать наездника, тычет ему мордой в бок и выдыхает в лицо облако, от которого юноша отмахивается.       Неодобрительный взгляд дяди Лань Ванцзи замечает на протяжении всего того времени, что они собирают драконов — летят все вместе, включая взрослых особей и детенышей.       — А твой брат и дядя не будут садиться на драконов? — шепчет Вэй Ин, вплотную приблизившись к мужу.       Оглянувшись на супруга, Лань Ванцзи качает головой и смотрит на членов семьи.       — Полная форма.       Кивнув, Вэй Усянь всё равно стоит подле мужчины, словно пытается за ним спрятаться. Второй наследник клана, задержавшись взглядом на юноше, возвращается к седлу, затягивает его и гладит чёрного дракона в области шеи, как бы говоря ему, что всё готово.       — Нечестно это, — еле слышно шепчет Вэй Ин в сторону, сжав рукава сильнее.       Понять, о чём именно говорит супруг, не составляет особо труда.       — Всё в порядке.       Вздрогнув, потому что не рассчитывал, что его услышат, Вэй Ин оборачивается к мужу, смеряет его взглядом и едва ощутимо толкает плечом.       — Вовсе нет, — продолжает шептать юноша, опустив глаза, — это нечестно, Лань Чжань, что тебе досталась такая ужасная ноша вместо длинного тела и рогов. Вместо чувства полёта не на мече, а самому.       Вздохнув, Лань Ванцзи качает головой, хотя Вэй Ин не видит этого, стоя с опущенной головой.       — Вэй Ин, всё в порядке. Я давно не думаю об этом.       Отрицать то, что когда-то такие мысли терзали его, мужчина не собирается. Вэй Усянь на это резко вскидывает голову, смотрит без улыбки — с печалью и сожалением — на мужа, пока Лань Сичэнь не призывает всех быть готовыми к полёту.       В этот раз Лань Ванцзи помогает супругу взобраться на дракона более осторожно. Вэнь Цин уже сидит в седле, крепко держа поводья. Лань Сичэнь и Лань Цижэнь обходят драконов в последний раз, прежде чем оборачиваются теми же существами с белой чешуёй и пронзительно янтарными глазами, куда ярче, чем когда они люди. Вэй Ин удивлённо выдыхает, вовсю смотря на них, и Лань Ванцзи ровняется с его драконом.       — Прибудем до начала второй стражи, — напоминает мужчина.       Полёт долгий — более четырёх часов. Вэй Усянь кивает на это, обхватывает шею Киую сильнее, и почти одновременно с мужем они взлетают, очень скоро равняясь с взлетевшими раньше членами семьи.