Мародёр (Marauder)

Спок сидел в одиночестве. Циркуляция воздуха в каюте казалась слишком шумной. Он всё ещё чувствовал насыщение и был странно безразличен к своей грядущей судьбе. Его неудовлетворённые физические потребности были фоновым гулом в теле в течение всей его взрослой жизни, и он считал, что это было нормально. Но сидя здесь и сейчас, ощущая себя выжатым, как лимон, он осознавал, что постоянный дискомфорт являлся ненужным состоянием. Вероятно, чистокровные вулканцы не страдали подобным образом в промежутках между их Временем. Теперь Спок задавался вопросом, чего же ожидали от него. Возможно, никто этого не понимал. И уж конечно не понимал он сам. Вероятно, чистокровным вулканцам приходилось справляться с другими проблемами, от которых Спок был избавлен. Он этого не знал. Джим вернулся в каюту. Он бросил взгляд на Спока и отвёл глаза, сел за стол и уставился на экран, понурив плечи. Спок держался тихо, пытаясь структурировать всё, что он теперь знал наверняка, и таких знаний, как оказалось, было намного меньше, чем до этого. Это было не то направление, в котором понимание приходило по мере роста опыта. Человек снова ушёл до наступления корабельной ночи, вернулся и отправился в кровать после минимального общения. Спок решил, что этот перерыв во взаимодействии был логичным средством в создании баланса между исключительно уязвимой интимностью и личным, внутренним состоянием. Разумеется, Спок по достоинству оценил наличие времени для размышления о недавно обнаруженной части себя. Через три дня Спок начал задумываться о том, насколько верными были его предположения. Вся повседневная жизнь человека изменилась. Больше не было шахмат, не было ласк, не было разговоров на совершенно случайные темы. В таких вещах человек обладал гораздо большим опытом, но Спок решил, что для поверхностного общения может быть уже слишком поздно. - Джим. Человек отреагировал на звук своего имени, резко подняв взгляд. Он стоял возле стола с полотенцем, накинутым на его шею, и, по-видимому, пялился в никуда. От него доносился запах недавно затраченных усилий. - Я на неизведанной территории, - сказал Спок. Джим подвигал своей челюстью, как будто пытаясь извлечь что-то из зуба. - Ладно. - Я вижу, что Вы не желаете общаться. Я беру назад свою попытку вмешаться. Джим отвёл взгляд, отбросил в сторону полотенце и пошёл к кровати. Где-то посреди их обычного ночного сна человек встал, своими движениями спровоцировав включение освещения. Он поднял Спока рукой с постели и отвёл его в альков, снял с него тунику безо всяких обычных прелюдий вроде поглаживаний и полностью обнажил его. Он ничего не говорил, а лишь уложил Спока на спину и оседлал его, немедленно взяв в руку пенис Спока и уверенно водя по нему ладонью вопреки его мягкости. Тело Спока всё ещё было насыщено. Он чувствовал, что ему не следует на это указывать и ждал, пока человек разберётся в этом самостоятельно. Джим продвинулся чуть выше по телу Спока и оседлал его живот. Он протянул руку за чем-то, находящимся возле кровати. Капнул масло на грудь Спока. Он поднял обе руки Спока и дотронулся ими туда, затем приложил ладони к своему набухшему члену, который лежал поверх пупка Спока, и заставил их обхватить свой член – одна рука над другой. Джим наклонился вперёд, опираясь на свои руки, и толкнулся в руки Спока, отпрянул назад. Спок отрегулировал свои ладони так, чтобы обеспечить наилучший туннель для полного контакта. Прошло несколько минут, и Джим задрожал. Но даже когда он это сделал, его челюсть оставалась квадратной и сжатой, а лицо – лишённым эмоций. Это был тот род секса, которым, по предположениям Спока, занимались вулканцы, если их физическое состояние этому способствовало. Джим использовал лежащий сбоку кровати носовой платок, чтобы вытереть грудь Споку, после чего лёг сверху него. Спок не был уверен в том, что он должен делать со своими руками. Он положил одну руку на локоть Джима, а другую – на трицепс другой его руки. Джим оставался в такой слегка напряжённой позе восемь минут и одиннадцать секунд, после чего встал и ушёл, чтобы лечь спать в кровати Спока. Спок сел и наблюдал за ним какое-то время, затем поднял с пола свою тунику и накинул на себя, даже не желая напрягаться, чтобы надеть её как следует. *** На следующий день Джим зашёл в каюту после долгого отсутствия. Сел, но не откинулся на спинку, как он делал раньше. Он сидел так прямо, что могло быть неудобно. - Мы прощупывали почву на тему того, какой выкуп мы могли бы получить за тебя. - Понимаю. - Ты – настоящий клад, знаешь ли, точно как корабль вон там, - голос Джима звучал стоически. Спок обнаружил, что больше прислушивается к тому, как он говорит, чем к тому, что он говорит. – Нужно время, чтобы решить касательно ценности, а затем найти правильного покупателя, а затем убедить этого покупателя в том, насколько сильно он жаждет купить то, что мы продаём, а затем – начать устанавливать цену и определить сроки доставки. Джим наклонил голову вбок, разглядывая Спока. - Вулканцы, которые платили нам выкуп раньше, были довольно прямолинейны. На самом деле они даже не вели переговоров. Они поставили свои условия и не отошли от них. Кажется, они не понимали концепцию встречного предложения. Джим потёр уголок глаза. - Твоя семья не из таких. Они не доверяют нам так же, как мы не доверяем им. Возможно, даже сильнее. Они собирают информацию. А также не похоже, чтобы они были готовы сесть за стол переговоров. По крайней мере, пока. Они действуют, если позволишь так выразиться, вполне по-пиратски. - Мой отец – посол. - Да, я думаю, так и есть. Он привык иметь дело с кем угодно. И в результате он действительно не ведёт себя как вулканец. Спок приподнял левую бровь. - Он настаивает на разговоре с тобой, - сказал Джим. – Что резонно, с учётом прошедшего времени. Он ведь мог бы торговаться за твой труп и не знать этого. Поэтому я понимаю его требование получить доказательство, что ты жив, до того, как решить – стоит ли вести переговоры. Мы установим связь с ним через полчаса или около того. Я полагаю, ты этого хочешь? – голос Джима приобрёл мрачный оттенок. - Да. Хотите ли Вы установить какие-либо ограничения на наш разговор? - Ты не должен сообщать ему наше месторасположение, даже если оно тебе известно. Это угрожает безопасности корабля, и браслеты это почувствуют. На самом деле ты не знаешь о нас ничего компрометирующего. Связь будет направляться из точки, находящейся за сотни световых лет от нашего расположения, поэтому они ничего не выиграют от попыток отследить её. Я не думаю, что мне нужно ставить ещё какие-то ограничения. Я буду находиться здесь и держать палец на выключателе. В терминал встроено устройство, с помощью которого я могу выключить его до того, как что-то подозрительное будет отправлено. Это устройство также помогает маскировать реальное расстояние, которое проходит трансляция. Когда мостик оповестил, что реле были установлены, Джим поднялся на ноги. - Садись здесь, спиной к стене, - он растрепал волосы Спока. – Вот так. Я хочу, чтобы ты выглядел немного отчаявшимся в том случае, если отчаяния в твоём тоне будет недостаточно. Человек установил связь, используя дополнительный шифровочный код, сцепленный непосредственно с главным коммуникационным оборудованием. Код, который изменил Спок. Изображение Сарека стабилизировалось на экране. Спок резко ощутил сильную тоску по дому. - Отец, - сказал Спок. Он ожидал, что будет наказан за это слово, но в данный момент тоска по дому говорила за него. Это слово было триггером для его модификаций к коду терминала, которые будут поддерживать связь открытой в одностороннем порядке, несмотря на переключатель на столе. И поскольку поток информации уже проходил через обеспечивающую конфиденциальность коммуникационную панель мостика, никто не придёт к выводу, что скорость связи подвисает чуть сильнее, чем необходимо; по крайней мере не сразу. Это не причиняло прямого ущерба кораблю или Джиму, во всяком случае пока. Возможно, этого никогда не случится. Джим придвинул стул и сел напротив, сосредоточив на нём взгляд. Спок раздумывал над тем, как он мог бы использовать свои дополнения к коду и при этом не быть наказанным браслетами. Он не должен причинить вред Джиму вопреки тому, что над ним висела угроза возможного предательства. Его осанка была неуверенной. Вероятно, он выглядел несчастным. - Спок, ты хорошо себя чувствуешь? - Да, я чувствую себя вполне нормально. Споку пришлось слишком долго ждать преодоления отставания связи. Он физически сопротивлялся мыслям о том, что отец выяснит, какого рода поведение он проявлял. Он снова сожалел о том, что ошибся с активизацией дополнений в коде, но он не установил другого триггерного слова для их отключения. Он никогда не мог себе представить, что у него возникнут сомнения. - Твои похитители находятся рядом с тобой, я полагаю. Они довольно надолго затянули установление диалога. - Меня не сразу идентифицировали. - Это неожиданно. Каков твой статус? Как тебя содержат? - Я нахожусь в комфортных условиях. Я ничего не лишён, - Спок указал на свои предплечья, но браслеты были спрятаны под рукавами его туники. Он сел ровнее, поскольку до этого буквально льнул к терминалу. – Моё поведение контролируется парой довольно замысловатых порабощающих устройств орионского изготовления. – Спок ожидал, что будет оглушён, но не был. В конце концов, его отец никак не мог воспользоваться этой информацией. Спок попытался выпрямиться снова, а затем сообразил, что эти повторяющиеся усилия выглядеть нормальным, скорее всего, казались тревожными. - Мне неприятно знать, что это так, - сказал Сарек. - Если я веду себя очень дисциплинированно, то они меня не беспокоят. Мой старый учитель по дисциплине Ствен был бы доволен возможностью использовать подобные устройства на своих учениках. Они весьма способствуют быстрой настройке контроля. Брови его отца поднялись вверх. - Ты прибегаешь к юмору. - Это был не юмор. Это было экспертное мнение, основанное на годах наблюдений. Спок снова ожидал преодоления отставания связи. Он решил позволить своему отцу обсудить действия Т’Принг, если тот пожелает. Спок решил притвориться, что ему слишком всё равно, чтобы упоминать об этом самому. Она не хотела его, и теперь она была для него никем. На самом деле, это было оптимально. Логично. - Я собирался предоставить тебе возможность поговорить с твоей матерью, но я не думаю, что ей станет легче, если так поступить, - сказал Сарек. У Спока был внутренний конфликт по поводу того, насколько потрясён будет его отец тем, как он, должно быть, откровенно демонстрирует новизну сексуального удовлетворения, запах которого насыщал воздух каюты даже сейчас. Он не собирался никак указывать на данное неудобство, но изображение отца прямо перед ним подрывало его намерения. - Тебе кажется, что я несчастен? – спросил Спок. - Да, Спок, ты кажешься таким. Пристыжённый Спок отвёл взгляд. - Возможно, это из-за орионских устройств, - частично это было правдой. – Иногда они меня наказывают несколько раз подряд. Требуется достаточно много контроля, чтобы восстановить тот же самый контроль, как только они срабатывают. Губы его отца стали тонкими – самое близкое выражение лица к хмурому, которое он когда-либо демонстрировал. - Скажи маме, что я… - произнёс Спок. – Скажи маме, что я попросил тебя сказать ей, что я в порядке. – Спок внёс поправки, чтобы отец его понял, но при этом избежать того, что, по его мнению, было ложью. - Я не думаю, что существует нечто, что может быть сделано для тебя до тех пор, пока мы не узнаем конкретные требования твоих похитителей, - сказал Сарек. - Я понимаю. Джим тянулся к выключателю. - Полагаю, что связь скоро будет прервана, - сказал Спок. Последние два слова он произнёс со странным ударением, как сигнал. Джим нажал выключатель. Спок откинулся на спинку стула. Если его код работал, как следует, то связь будет оставаться открытой, пока продолжается разговор и перерывы в нём не превышают пятнадцати секунд. Ему нужно было сообщить своему отцу что-то такое, что будет полезно для него, но не навредит Джиму. Джим поднялся на ноги, задумчиво потирая подбородок. Спок бросил быстрый взгляд на камеру монитора, посмотрел прямо в неё. Поднял глаза на Джима. - Если мне позволено спросить. Как Вы стали пиратом? Джим присел на койку Спока и положил одну ногу на свободный стул. Его голос звучал угрюмо. - Ты действительно хочешь узнать об этом? Спок старался сохранять баланс между тем, чтобы для своего отца выглядеть в большей мере пленником, чем он был, но не казаться Джиму слишком странным. - Мне позволено полюбопытствовать? – спросил он. Джим выглядел извращённо позабавленным. - Конечно, почему нет. Спок избегал взглядов в камеру терминала. Он чувствовал себя предателем всех и каждого. Пусть даже браслеты прощали его. - Я был проблемным, - засмеялся Джим. – Я потерял отца. – Он вскочил на ноги и направился к шкафу, достал оттуда бутылку и стакан. – Он был лейтенантом Звёздного флота, если можешь в это поверить. Довольно посредственным, как мы можем предполагать, с учётом того, что он умудрился дать себя убить в миссии, которая была не настолько уж опасной. Он отпил из стакана, отставил бутылку и резко повернулся. - Кстати. У тебя довольно заботливый отец, как для вулканца, - Джим снова сел и положил ноги на стул. Снова сделал глоток. – По крайней мере он позаботился остаться в живых. – Он приподнял стакан в сторону Спока и сделал большой глоток. С отсутствующим взглядом Джим продолжил. – Моя мать устала от меня. Мой дядя устал от меня. Довольно справедливо, что я тоже устал от всего, а там, где мы жили, было слишком мало возможностей для попадания в неприятности. Я не мог найти достаточно неприятностей. Поэтому вмешался штат. Они выслали меня прочь вместе с семью другими подростками, которые тоже искали неприятностей. Отправили нас туда, где мы были нужны. Или такова была теория. Колонии обожают получать новых людей. Некоторым из них это удаётся. Самым тупым это удаётся. Он поднялся и начал ходить по каюте. Вновь наполнил стакан. - Лишь глупцы жаждут абсолютной власти. Они умышленно не придают значения своей способности прокормить себя, если что-то пойдёт не так. Затем они переходят на монокультуры. Вот, насколько они глупы. Они находятся в мире, где прежде всего можно выращивать лишь несколько исключительно модифицированных культур, и они не стремятся к разнообразию, даже имея такую возможность, а затем они принимают всё больше и больше людей, и поэтому у них нет права на ошибку. И они принимают тех людей, потому что жаждут власти. Джим уставился в свой напиток. Он выглядел таким же потерянным, каким Спок себя ощущал. - А потом случается неурожай. И помощи нет. Появляется несколько торговцев. Но этого недостаточно даже близко. Был возможен массовый отъезд, но ввели военное положение и корабли не выпускались. Потому что считалось, что наличие большого количества людей каким-то образом поможет. Теперь Джим дрожал. Он обеими руками схватился за стакан, а затем поставил его. - А потом они принялись решать – кому следует умереть для того, чтобы остальным хватило еды. А помощи всё ещё не было. Звёздный флот не пришёл, - он беззвучно пошевелил губами и продолжил. – Я думал, что был крутым, не мог найти достаточно неприятностей на свою голову. Но то, что происходило вокруг, превзошло все мои ожидания. Я был готов на что угодно, лишь бы вновь оказаться на Земле. Пусть был бы несчастлив, но был бы там, где люди не просыпаются однажды утром чтобы решить, кто из их соседей должен умереть, - его губы снова дёргались, - и им это не начинает нравиться. Он склонил голову. Взялся руками за стакан, но не поднял его. Спок испытывал облегчение от того, что его отец, должно быть, тоже слушал. Он бы не смог слушать это один. - Я был избран в число тех, кому сохранили жизнь. Представь себе. Неудачник, каким я был. Но от меня кое-чего ожидали. Это было не просто так. Предполагалось, что я буду делать то, что я не хотел делать, но я также не хотел умирать. Это не тот выбор, который я умею делать. Это тот вид смирения, когда ты понимаешь, насколько мало ты знаешь, будучи абсолютно уверенным, что знаешь всё. Он замолчал надолго, и Спок заволновался, что связь оборвётся. Ровно через четырнадцать секунд Джим продолжил говорить. - Я попытался быть тем, кем они хотели меня видеть, но понял, что лучше умереть. Я убежал. На меня устроили облаву, но мне повезло и просто, наконец-то, кто-то пришёл на помощь. И внештатные корабли тоже пришли. Я и не знал, что такие существуют. Корабли, которые путешествуют от одной катастрофы к другой, быстро получая контракты на наведение порядка, а потом отправляясь в следующую миссию. Их целые флотилии. В гонке друг за другом к следующему месту массовых смертей. Он поднял стакан и отпил из него. - Я боялся, что и так сделал слишком много. Я не знал. Я постарался стать полезным для самого сомнительного экипажа, который только смог найти, и улетел с ними. С тех пор я был осторожен. Осторожен со своими деньгами и с тем, на что я соглашаюсь. Перешёл на другой корабль, который казался более прибыльным. Я хотел свой собственный корабль, поэтому мне нужно было быть везучим. И однажды мне повезло. Кое-кто был готов пристрелить меня из фазера, и внезапно на планете оказалась масса официальных лиц, которые рассказывали о том, что это сумасшествие должно прекратиться. Возможно, мне повезло дважды. Он продолжал пить уже более спокойно, почти самоуверенно. - Я не то чтобы сорвал большой куш, просто я никогда не тратился на что-то среднее. Наконец удалось купить корабль пополам с кое-кем ещё. Потом его убили. Я обменял тот корабль на этот. Вот почему я сейчас здесь. Вот почему, когда я хочу чего-то, я планирую, как это получить, и не сдаюсь. Потому что так работает вселенная. И если моя судьба кладёт что-то напротив меня. Я беру это. Никогда не отказываюсь от подарков судьбы. Спок слегка приподнял бровь, но ничего не сказал. Он хотел, чтобы связь оборвалась. Джим стоял там со стаканом в руке и смотрел на него. Спок боялся, что он подойдет ближе и начнёт его ласкать на глазах у отца. Спок мог понять желание умереть без достойной на то причины сейчас, когда подобная вероятность нависла над ним, как дамоклов меч. Но Джим оставался неподвижным и молчаливым почти целую минуту. Спок знал, что связь была прервана. Он был достаточно осторожен при кодировании и постарался, чтобы она не оставалась открытой слишком долго для того, чтобы привлечь внимание. Он встал. Он предоставил возможность установить личность Джима, предоставил своему отцу значительное преимущество при ведении переговоров. Но он наполовину жалел, что он это сделал, вопреки знанию о том, что может быть лишь одно логическое заключение в основе его решения. Он начинал подозревать, что логика могла быть полезна только в вакууме.