Глеб
Я смотрю на беспомощно лицо Аны. Она была так близка, но за всё это время чувствую, что многое упущено. Мне есть что рассказать.***
Февраль
Весь февраль я ездил на работу. Невыносимая пустота поселилась внутри меня. Мне уже 25 лет. И только сейчас начало сносить крышу. Чего же я хочу? Нет. Не так. Чего мне не хватает? Каждый вечер я держу ноутбук на коленях, сидя в кабинете на полу. Пустыми глазами пронзаю экран, ожидая какого-то толчка. А его нет. И завтра не будет, и послезавтра. Мои мешки под глазами продолжали расти. Бессонница сковала голову. Я перестал разглядывать лица, которые мелькали мимо меня. Только редкие голоса возвращали к жизни. Но и разговоры долго не удерживали. Несколько раз слышал Ану, как она поздно уходила. Как она долго собирала вещи, переминаясь с ноги на ногу под дверью кабинета, но не решаясь зайти. Иногда её провожал Ярослав, а иногда и Герман, если был свободен. Она ждала меня, сидя на диване в холле. А я не выходил. Мои мысли совсем мутнели в её присутствии. Быть может, я испорчу Ане жизнь. Девушке, которая старалась для меня, которая была рядом, которая поддерживала и любила. А делал ли это всё я в ответ? От таких мыслей голова пустела. Я забывал всё. Всё, что было между нами. Совсем не получается. Будто я просто знал Ану долгое время, и в нашей общей книге нет записей, кроме её имени.Март
Ана бросила попытки задерживаться до глубокого вечера, надеясь увидеть меня. Она начала после работы встречаться с Германом . А я не бросал избегать всяких контактов. Дни совсем лишились красок. Всё было серым и грязным, словно Москва поглотила мою душу. Может, так оно и есть. Может, я больше не живу. Начал меньше спать. 6 часов сна сократились до 5 часов. Я понял, что мне придется обратиться к специалисту. Состояние ухудшилось, по утрам кровь из носа. Врач долго оформлял бумаги, но потом его морщинистые губы ожили. Депрессия. Больше ничего не отложилось в памяти. Какой-то драный клочок бумаги с перечнем таблеток. Я пожал мужчине руку и ушел. Ожидаемо. Я рассказал Герману. Его пробрал ужас. Зелёные глаза моего младшего брата горели желанием помочь и поддержать. Не могу отказать ему.Апрель
Я начинаю доделывать старые треки, которые пойдут в альбом. Летом собираемся в тур. А у меня много работы. Голова гудит от самобичевания. Как-то раз ко мне подошла Карина. Мы вместе поднимались в лифте. Её рыбьи губы смыкались и размыкались, извергая невнятный поток слов. Что она говорила? Тоже не помню. Какой-то бред про нового парня. Мы вышли, и я крепко сжал между пальцев её щёки. Точно рыба. Удивительно глупое создание. В её взгляде читалась дурость, которая делала невыносимой Карину. Ей 23? Или 22? А она по прежнему не взрослеет. Живёт на деньги отца или ухажёров, которые ради её зада и лица готовы тратить круглые суммы. Кукла. Такой и останется. Это образ жизни. - Я тебя ненавижу, - единственное, на что меня хватило, но в этих словах было много ярости. Карина как всегда устроила мне разнос. Я молча бил ключом в скважину. Из-за таких как она, мне и хочется выше лезть, чтоб не видеть этого уродства нашего времени.Май
Одним утром мы с Аной столкнулись в её кабинете. Мне нужно было отдать ей список запросов на личную встречу от партнёров. Когда я выходил, Ана влетела в кабинет. Она потеряла равновесие, и я быстро прижал её к груди. Грохот. Я лежу на полу, а розовое лицо надо мной. Тогда она замешкалась. На её лице отчаяние. Спустя время она смогла прикоснуться ко мне. Её губы прижаты к моим. Неуверенно и нежно. Ощущения, словно все свои чувства изливались через поцелуй. Через секунды я остался один, лёжа в той же позе. Кулон Аны дрожал на моей груди. Сердце разрывалось от тоски по ней. А надежда на излечение угасала. Я не разлюблю.