***
Бэлла сползла вниз, вытирая слезы и убирая с лица пряди волос, которые были еле мокрыми. Не то, чтобы ей было настолько обидно за то, что Костья к ней совершенно ничего не чувствует, нет, скорее ей было обидно за слова, сказанные не так давно: какая она некрасивая, какое ничтожество. Что с тебя взять? Ты обычная… Таких как ты много… Я могу найти любую такую же… Вряд ли ты вообще нужна будешь мне, ну кроме как на одну ночь… Обычной Кузнецова себя никогда не считала, хотя и была по уши в комплексах. Не считала себя настолько некрасивой, как сказала Купер. И не понимала, почему слова, которые она слышала уже значительно много раз, смогли так сильно повлиять на неё. Слова не то девушки, не то парня, которая сама же была обычным человеком, прикрывающейся татуировками и равнодушием, создавая барьер от окружающего мира. Бэлле всегда было похуй на социум, но не сейчас, когда уже восемнадцать и ты пытаешься выглядеть красивее сверстников, которые состояли в отношениях огромное количество раз. В большинстве случаев, её тянуло больше к девушкам, нежели к парням. — Ненавижу тебя, Купер! — и ударила по стене, вымищая ярость. Что делать в такой ситуации, когда ты жёстко… опозорилась? Например, пить, глушить разный дешёвый алкоголь, который сильно обжигал горло и дурманил разум. Танцевать под ритмичную музыку, которая сильно била по ушам, и главное, вести такие же пассивные отношения, не проявляя слабость. Маловероятно, что у неё это получится.***
Следующее пару дней прошли в гробовой тишине. Костья отстранялась от Бэллы все больше. Если раньше она хотя бы могла спросить у Кузнецовой как она поживает, ради вежливости, то теперь их разговор ограничивается только: «Иди нахуй». Артем пару раз пытался свести диалог во что-то большее, но всё было тщетно. Ни одна не хотела разговаривать. То ли от резкого уменьшения словарного запаса, когда видят друг друга, то ли от бешеного сердцебиения, которое, в последнее время преследует хрупкое тело Бэллы. Купер вела себя неспокойно: металась от одного угла к другому, не находя себе места. Она хрустела пальцами, теребила своё худи, что-то уж точно волновало её, и без того, напряжённую голову. Кузнецова не решалась что-то спросить, иначе получит пару «ласковых» в лицо. А вот Артем, как главный человек, которому очень нужны любые личные переживания, уже не мог сдерживать себя. Надолго его выдержки не хватило. — Ты нам расскажешь, что происходит? У тебя слишком бурные эмоции, да, Бэлла? — Для тебя — Кузнецова, а так да, — ответила Бэлла, смотря на свой неаккуратный маникюр. — Блять, ко мне приезжают подруги, — Купер наконец села на диван, пристально смотря в пол, будто в уме составляя план. — Это плохо? — Нет, то есть да, — Костья сделала паузу. — …Алина и Настя, они две сучки… — К тому же, в последнюю нашу встречу с Алиной, она себя странно вела и меня это напрягло, — под пронзительным взглядом Костьи Бэлла замолчала, давая слово ей. — Ты дура, блять, ты реально тупая малолетка! Только ты не могла заметить её взгляды. Артем, знаешь какие «необычные» взгляды её преследовали? — он покачал головой, догадываясь ответ. — …Влюбленные взгляды, боже, Алина любит тебя с твоего шестнадцатилетия! Но боялась, что сделает что-то плохое, потому что ты была несовершеннолетняя, а сейчас тебе восемнадцать. После тараторующих слов Костьи все долго молчали. Бэлла и вправду не догадывалась о таких вещах, которые всегда были под носом. Все таки для Кузнецовой Горб считалась, как сестра. Старшая сестра. Но чтобы Алина что-то чувствовала к ней? Вряд ли, она так считала все два года, ровно до сегодняшнего дня. — А, так вот что… ты боишься, что эта Алина тронет Бэллу? Настороженный, немой взгляд Купер прошёлся сначала по Артему, которого уже проклинала за определенную правду, а потом и по Кузнецовой, останавливаясь на ее глазах. Яркие голубые глаза очень выделялись на бледном лице, производя впечатление наиболее открытых, доверчивых, чистых. «В такие глаза и влюбиться можно», — подумала Купер Но два неморгающих пристальных взгляда облепили её, давая понять, что слишком долго смотрит на Кузнецову. — Кузнецова и сама справиться, мне ещё за неё переживать не хватало. Может в Горб она найдет что-нибудь. — Может хоть она будет нормальной. — Ты её совершенно не знаешь. И опять неловкая тишина. Впрочем, были две серьезные причины переживать: одну уже озвучили, боязнь за Бэллу, ведь Горб не обычная миленькая девчонка, у неё свои скелеты, которые вряд ли понравятся Кузнецовой. А вторая: это просто моральное переживание за то, как они встретятся. Поскольку, если воссоединиться эта взрывная тройка, то всему придет конец: они будут много пить, а это разные вечеринки и пьяная Кузнецова.