Чонин обернулся, когда увидел, как Исин резко остановился и стал удивленно осматриваться по сторонам.
— Сяо? — вдруг проговорил китаец и поставил рамку обратно на комод. Он протянул руку в противоположную сторону от Кая, который сначала недоумевал от действий парня, так как они были странными, словно парень слетел с катушек. Хотя Ким не отрицал и подобного, так как столько попыток себя убить могли сделать любого человека психом. И зачем он издевался над Чунменом, ведь самому себе сделал только хуже. — Сяо, это ты?
— Он думает, что его покойная жена только что уронила рамку? — подумал Чонин, глядя на то, как только что загоревшиеся жизнью глаза парня вновь потухли, и он опустил руку и снова направился в сторону балкона, так как не закончил привязывать крепко веревку к балконным перилам, чтобы сегодня уже наверняка уйти к тем, кого он вовремя не смог удержать.
— Просто показалось как и всегда, — проговорил вслух Исин, и сдерживая очередную порцию слез, продолжал делать теперь уже петлю для шеи на веревке. Чонин начал судорожно думать, как бы парня снова отвлечь от этого занятия, если он позволит парню спрыгнуть, то тогда, он провалил то дело, на которое Чунмен потратил слишком много времени и нервов.
Поэтому, Чонин начал искать глазами за что можно зацепиться, чтобы снова заставить этого китайца зайти в комнату. Он тут же нашел кружку, из которой парень походу недавно пил кофе. Он схватил ее и тут же кинул ее в стену. Звук битой керамики вновь отвлекают китайца, он срывается в комнату и видит картину. Стена немного замызгана остатками растворимого кофе, а рядом валяются множество осколков от ничем неповинной кружки.
У Кима есть всего несколько минут на то, чтобы придумать план, который позволит вернуть парня на истинный путь. Хоть он и получит выговор, а возможно его вообще понизят аж до купидона, но он увидел способ решения проблемы. Ему придется пойти на столь необдуманный шаг. Он готов после всего этого понести любое наказание за совершенное, но другого способа вернуть к настоящей жизни парня он не видит. Если кто-то спросит, радикальные ли это меры, то да, по-другому краски жизни он не знает как вернуть. Чонин подходит к Исину и использует голос девушки из воспоминаний
— Исин! — шепчет на ухо и тут же отходит на расстояние смотря на реакцию парня. Глаза китайца увеличились. Он снова начал смотреть по сторонам, ища источник звука. Чонин, отошел от парня и этот раз случайно задел штору, которая начала двигаться из-то того, что ангел задел ее крыльями.
— Сяо, — голос парня дрогнул. Он упал на колени и начал надрывно плакать.
Кай, присел рядом с ним, и невесомо касался его волос. Может он и дал ему призрачную надежду, но лучше так, чем он будет видеть, как этот хороший человек пытается исчезнуть. Да, это больно потерять кого-то. Страшно, когда приходит осознание, что вовремя
недо-любил, недо-смотрел. Он грустно смотрит на того, кто просто не знал, как показать всю свою любовь, потому что когда-то в жизни сам не получил любовь сполна.
— Сяо, прости меня! — продолжал чуть ли не кричать Исин. Ким понимал, что кричит не сам парень, кричит его душа, да так надрывно, что самому становится больно. Они просидели в таком положении очень много времени. Исин, успокоился окончательно, даже икать перестал только тогда, когда в квартире наступила кромешная темнота. Китаец, протянул руку к ангелу, а тот вовремя спохватился и отполз от него, и рука коснулась лишь воздух. Кай вовремя успел отойти, может люди его и не видят, но хоть и слабо, но чувствуют чужое присутствие. Нельзя ему пока еще светиться. Особенно перед ним.
— Иди спать, Исин, — снова говоря голос девушки, проговорил Кай. Слова вновь подействовали и китаец, на плетущих ногах, отправился в спальню. Кай ушел туда первым, чтобы проверить, не спрятал ли тот снотворного под подушку. Китаец слабо улыбнулся, и тут же провалился в царство Морфея. Походу, сегодня парень может спать спокойно, потому что он выплакал все, что только мог. Исин выплакал всю ту боль, что так глубоко в нем сидела. Главное, чтобы он вновь не пытался себя убить.
***
Утро китайца началось с головной боли, потому что вчера он слишком много плакал, да и вчерашнее ведение ему показалось слишком реалистичным. Протерев глаза, он медленно встал с кровати и, держась за тяжелую голову, направился к кухне. Пройдя мимо зала, он увидел, что стена замызгана остатками кофе.
— Значит, мне не приснилось? — спросил сам у себя Исин, а после увидел, что дверь выходящая на балкон открыта. Переступив через порог, он увидел веревку, которую он же сам и прицепил к перилам. Он потянул за нее, как вдруг в душе, словно кто-то дернул за ниточку, причиняя боль еще больше. Он опустился на колени сжимая кофту в области груди. Слишком больно.
Тем временем в Раю
Кай спокойно спал, зная, что его подопечный Чжан Исин спит, а значит не навредит ни окружающим, ни, тем более, самому себе. Однако, стоило ему перевернуться на другой бок, как резко стало больно в области груди. Он внезапно почувствовал такую глубокую тоску. Открыв глаза, он тут уже опустил взгляд на красную нить, что тянулась от его груди.
— Зараза! — ударил по кровати ангел. Он, сам того не осознавая, связал себя с этим парнем. Теперь, пока один из них не откажется от другого, они должны существовать, как одно целое.
— Чонин-а! — Кай услышал голос старшего. Когда тот зашел с какой-то папкой и подошел к младшему. — Я тут увидел красную нить, думал кто-то из ангелов связал себя судьбой с другим ангелом, а потом решил последовать за ней и в итоге пришел к тебе.
— Хен, — тихо проговорил Чонин, и, весь сжимаясь, посмотрел на старшего грусным взглядом.
— Ну и зачем? Ты ведь понимаешь к чему это может привести? — обреченным голосом проговорил старший и присел на край кровати. Чунмен не знал, как оборвать нить Судьбы так, чтобы не навредить обоим. — Ты же знаешь, что я ничем не смогу тебе помочь, я не смогу оборвать нить так, чтобы не убить обоих? А если сделаю…
— Трибунал, — закончил за него Чонин и тяжело вздохнул. Он знал, что если Чунмен вмешается, то это будет равносильно убийству ангела. Чонин, резко повел головой в сторону и его глаза расширились. — Исин!
Ким-младший тут же сорвался, одеваясь на ходу, он побежал к вратам, чтобы успеть. Нужно было вчера оторвать веревку и избавиться от нее. Он торопился так быстро, что едва успел откинуть несильным ветром от крыльев китайца, который еще не успел надеть на себя веревку, но был готов к этому.
— Неееет! — прокричал Кай, вовремя спасая парня от падения со столь огромной высоты. Ведь умрет китаец, умрет и он, а ангел пока еще хотел жить. Чонин приземлился недалеко от своего подопечного и сделал так, чтобы веревка будто сама лопнула. Парню хотелось так много всего высказать этому придурку, но если он сильнее разозлится, то это почувствует и Исин. Нельзя пока высовываться. Нельзя показываться. Ничего нельзя.
