Сны

Неджи нельзя было назвать частым гостем кладбища Конохи. Он не приходил сюда каждый день, не приходил раз в неделю или даже раз в месяц. Не было никакого чёткого графика. Просто иногда появлялась эта странная необходимость ни с того ни с сего потратить единственный выходной, сидя возле холодного могильного камня, так похожего на множество точно таких же надгробий рядом, и в то же время отчего-то особенно дорогого. Он не верил в загробную жизнь, не верил, что мёртвым вообще нужны принесённые цветы и дымящиеся над могилой благовония. И всё равно каждый раз приносил свежий белый букет и зажигал пару ароматических палочек, мысленно уверяя себя, что делает это совсем не потому, что самому так легче, а потому лишь, что так должно быть. Неджи это казалось странным, но очень часто, приходя сюда после долгого перерыва, он не видел на надгробье пыли. Поверить, что кому-то пришло в голову наведаться на могилу отца, ему было сложно. Он не помнил, чтобы у Хизаши были такие близкие друзья, а мысль о том, что приходит сюда кто-то из клана, — который в своё время и погубил младшего брата главы, — отметалась сразу же. И, борясь с недоверием, Неджи каждый раз вновь проводил рукой по холодному камню, стирая не задетые неизвестным посетителем мелкие песчинки. Ставя цветы в небольшую вазочку и зажигая благовония, он практически никогда ничего не говорил. Лишь изредка Неджи позволял себе сказать что-то. Это происходило непроизвольно, он даже заметить не успевал, как начинал рассказывать о прошедшем дне. А потом вновь наступала тишина, и юноша ругал себя за то, что вообще открыл рот. Лёгкость, наступавшая с первыми произнесёнными фразами, пропадала мгновенно, оставляя за собой лишь ещё более гнетущее ощущение полного одиночества в душе. С самого выпуска из Академии, нарушать тишину здесь Неджи не решался. Наверное, этого и не произошло бы, не услышь он однажды шорох за своей спиной. — Навыки маскировки у тебя никудышные, — он сказал это без привычной издёвки, преувеличенно спокойно. Здесь по-другому никогда не получалось. Тен-Тен за его спиной остановилась, и через пару мгновений Неджи услышал её тихий голос: — Извини… Я не хотела мешать. — Ничего. Я всё равно уже собирался уходить. Вопреки своим словам, Неджи не сдвинулся с места. Он продолжал молча вглядываться в аккуратные, даже слишком, иероглифы, выгравированные на сером камне. «Хизаши Хьюга». Написано как нельзя ровно. Идеально, как и всё в клане. — Это… твой родственник? — вновь раздавшийся за спиной голос Тен-Тен заставил его вздрогнуть от неожиданности. — Отец, — Неджи не знал, зачем откликнулся. И почему его собственный голос прозвучал так тихо, тоже. — Сочувствую, — ему почему-то совсем не понравилось, как звучало это слово. Полное печали и неприкрытой жалости. — Не надо так говорить, если ничего не понимаешь на самом деле, — вышел этот странный совет-просьба грубым, но Неджи даже не думал о том, чтобы извиниться. Чем быстрее он пресечёт попытки пожалеть себя, чем быстрее скроет свои так нежеланно открытые слабости, тем лучше. Пусть продолжает считать, что его это совсем не волнует. — Ты прав, не понимаю, — Тен-Тен наконец позволила себе сделать пару шагов вперёд. — И вряд ли когда-нибудь пойму. Потому что терять близких мне не приходилось. Невозможно потерять тех, кого нет, — она говорила это как-то слишком спокойно. Так, что до Неджи даже не сразу дошёл истинный смысл её слов. — Прости, — слова извинения сами собой слетели с языка спустя пару мгновений. Кого нет… Значит ли это, что… — Да брось, — Тен-Тен села рядом с ним, обхватив поджатые к груди колени руками, и печально улыбнулась. — Глупо было бы из-за этого страдать. Я ведь совсем не помню своих родителей. Даже фотографий не видела ни разу. Наверное, поэтому ничего и не чувствую сейчас… Неджи ничего не ответил и лишь незаметно перевёл взгляд с надгробья на сидящую чуть правее девушку. Им было всего по двенадцать лет, но в её словах он больше не слышал наивности и детской веры в лучшее, которые ему привиделись при первой встрече. Так непоколебимо говорить о подобном… Ему это казалось немыслимым. Потому что сам он до сих пор не смирился с тем, что в этом мире остался один так рано. Она же осталась одна куда раньше. И всё равно нашла в себе силы идти дальше. Неджи вдруг ощутил, как в груди разливается тёплое чувство уважения к этой странной девушке, которую с самого начала он и не думал воспринимать всерьёз. — Ой, что это я тут расселась? — Тен-Тен порывисто вскочила на ноги, быстро отряхивая со штанов песок. — Ты, наверное, хотел с отцом наедине побыть, а я тут… — С камнем, — поправил Неджи и снова отвёл от неё взгляд. К его удивлению, Тен-Тен отреагировала на это заявление неожиданно остро и с необычной для неё горячностью принялась рассыпаться в нравоучениях: — Как ты можешь так говорить? — воскликнула она, устремляя на Неджи укоризненный взгляд. — Я, может, и не понимаю всего, но кое в чём всё же разбираюсь. И я очень сомневаюсь, что духу твоего отца было бы приятно слышать подобное. — Дух там, где тело, — непоколебимо ответил юноша, всё ещё не оборачиваясь к ней. — Тела здесь нет. Так что я всё правильно сказал. Именно с камнем. — Как нет? — по сравнению со всем сказанным ранее, эта фраза звучала слишком тихо. Неджи ответил не сразу. Прошло какое-то время, прежде чем с его губ слетел вопрос, казалось, совсем не имевший отношения к их разговору: — Ты знаешь что-нибудь о проклятых метках? — он не знал, что заставило его сказать это. Ничто не мешало ему промолчать, отклониться от ответа, но это действие казалось просто необходимым. Ему нужно было поговорить с кем-то. И Тен-Тен, оказавшаяся вдруг рядом, почему-то располагала к этому как нельзя лучше. — Совсем ничего, — Тен-Тен покачала головой и во взгляде её промелькнуло нечто, похожее на настороженность. — Но что-то мне подсказывает, что ничего хорошего в них нет. Почему ты спрашиваешь? Неджи молча потянулся к узлу на своём протекторе. Пара мгновений — и мягкая ткань уже не покрывала ярко-изумрудным цветом горящий на лбу символ. Настороженность в глазах следившей за этим Тен-Тен медленно сменилась удивлением, а затем — непонятно откуда взявшимся страхом. — Этот знак — проклятая печать Хьюга. Символ птицы в клетке, которым клеймят членов Побочной ветви клана. Символ, заставляющий всю свою жизнь и возможности положить на кон защиты Главной ветви, — он сказал это особенно жёстко, выплескивая всю накопившуюся злобу, но уже на следующей фразе голос его снова стал спокойным, как у давно принявшего действительность человека. Хотя сам он таким не являлся. — У отца тоже была такая. И из-за неё он и погиб. А ведь родись он всего на пару секунд раньше... — Неджи стоило огромных усилий заставить себя замолчать. Пальцы сжали концы лежащей на коленях повязки, в попытке удержать внутренние порывы. Нет, не надо. Он и так уже слишком много наговорил. — А, впрочем, не важно. Сейчас уже всё равно ничего не изменить. Неджи тяжело выдохнул. Он впервые кому-то рассказывал это. Даже сенсей не был удостоен такой чести. Хотя юноша прекрасно понимал, что Гай, скорее всего, и так всё знает. Он только кажется легкомысленным и несерьёзным. Но есть вещи, которые он не может позволить себе упустить. Прошлое и настоящее своих учеников, наверное, в этом списке стоит на одном из самых первых мест. — Неджи, я... — после длительного безмолвия начала Тен-Тен, но он её тут же перебил: — Ничего не видела, — быстрым движением протектор снова занял свое место. Неджи медленно встал и повернулся к Тен-Тен, быстро убравшей протянутую было к нему руку. — Я тебе ничего не говорил, и ты ничего не слышала. Встретились мы с тобой не здесь, и ты сказала то, что хотела, тоже не здесь. Ясно? — Ясно, — растерянно повторила девушка и непроизвольно ступила на шаг назад. Неджи ещё раз бросил взгляд на надгробье и тут же вновь отвернулся. Всё вышло совсем не так, как ему бы хотелось. Снова… — Так зачем ты меня искала? — спросил он у Тен-Тен, которая тоже почему-то смотрела на камень позади него. — Не могла же ты случайно оказаться здесь, прогуливаясь по деревне. — А, да, — Тен-Тен словно в замедленной съёмке повернулась к нему. — Нам нужно подойти в Академию сегодня. К столу назначения миссий. Людей в деревне сейчас не хватает, поэтому нам придётся на какое-то время забыть о выходных. — И почему я не удивлён, — Неджи тяжело вздохнул и повернулся к воротам кладбища, готовясь уходить. — Ладно, пойдём. Нечего здесь и дальше стоять, пока есть дело. — Постой, — Тен-Тен порывисто ухватила его за рукав, остановив. Неджи повернулся и выжидающе взглянул на неё. Девушка несколько минут молча стояла напротив него, словно не могла решить, стоит ли говорить, а затем медленно проговорила, глядя себе под ноги: — Я знаю, ты меня недолюбливаешь, но… — Неджи слегка нахмурился. Он точно помнил, что такого никогда не говорил. — Если я вдруг чем-то смогу тебе помочь… Нет, не так. Если тебе вдруг нужна будет помощь… Любая, когда угодно… Не бойся обратиться к нам, ладно? Мы — я, Ли, Гай-сенсей… Мы будем делать всё, что в наших силах, чтобы… — С чего ты взяла, что я нуждаюсь в чьей-то помощи? — отрезал он и резким движением вырвал рукав из уже совсем ослабшей хватки Тен-Тен. Она посмотрела на него с сочувствием и даже с какой-то грустью. В этом взгляде было что-то странное, что-то, чего Неджи никогда не видел в нём и что ему совсем не нравилось. Слишком мягким он был, слишком взволнованным для человека, с которым его не объединяло ничего, кроме команды. — Конечно, не из-за чего, — пробормотала наконец Тен-Тен и всё с той же печалью отвернулась. — Пойдём. Ли и Гай-сенсей, наверное, уже ждут нас. Она направилась к воротам кладбища, а Неджи ещё какое-то время смотрел ей в спину, прежде чем пойти следом. Он ведь не должен чувствовать себя виноватым, верно?

***

Ещё находясь в полусонном состоянии, Неджи медленно повёл головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать мрачные видения. Просыпаться не хотелось, а прекратить наблюдать за странными событиями сна — очень даже. Вдруг юноша упёрся лбом во что-то твёрдое и холодное. Осознание того, что так лежать, вообще-то, совсем неудобно, пришло в голову в эту же минуту. Неджи нехотя открыл глаза. Разум постепенно прояснился, и он наконец понял, что умудрился уснуть прямо за письменным столом. Юноша потянулся к лежащему рядом телефону. На экране, теперь ужасно слепившем непривыкшие ещё к свету глаза, горели часы, показывающие половину восьмого вечера. Неджи недовольно нахмурился — когда он последний раз смотрел время, было около пяти часов. Сколько же времени было потрачено впустую… Неужели классическая литература может быть настолько скучной, что даже он уснул во время чтения? Неджи устало вздохнул, когда взгляд его упал на открытую книгу, прочесть которую нужно было к следующей неделе. Продвинулся он ненамного. И сегодня уже вряд ли что-то будет читать. Пробежав глазами по паре строк, чтобы запомнить, где остановился, и хотя бы немного восстановить в памяти сюжет, он захлопнул книгу и встал из-за стола. С плеч его тут же упал тёплый плед, раньше почему-то незамеченный. Только сейчас Неджи заметил, что настольная лампа, которая, он точно помнил, была включена, когда он вдруг провалился в сон, сейчас уже не горела. Значит, дома он уже не один. Подняв с пола плед и повесив его на спинку стула, — обратно в шкаф он уберёт его позже, главное не забыть, — Неджи вышел из комнаты. Как и ожидалось, из-за закрытой двери гостиной струился мягкий, привычно тусклый свет старой люстры. Неджи не раз говорил отцу, что пора бы заменить её — при таком плохом освещении оставалось только удивляться тому, что у обоих хорошее зрение. Но руки всё как-то не доходили, и вскоре всё это забывалось. Люстра оставалась на месте, а Неджи всё так же продолжал упрекать отца за то, что он продолжает читать в гостиной в те редкие вечера, когда он оказывался дома относительно рано. Неджи постучал — больше по привычке, чем из-за реальной надобности — и зашёл в комнату. Хизаши сразу же оторвался от книги и повернулся к сыну. — Мне следует сказать «доброе утро»? — с доброй усмешкой на губах спросил он. Неджи обречённо вздохнул. Чувства юмора в их небольшой семье не было ни у кого. — Ладно, прости. Неудачная шутка. — Это точно, — коротко кивнул Неджи и присел рядом. При виде отца, в голову сразу полезли самые странные и не очень оптимистичные мысли. Неджи вдруг вспомнил ровные иероглифы на холодном могильном камне, и по телу его прошла дрожь. Он медленно повернул голову и всмотрелся в острые черты лица отца, вновь углубившегося в чтение. Всего на секунду юноша представил, что его здесь сейчас нет. И этого времени больше чем хватило, чтобы его сердце окутал страх. Неджи помотал головой, прогоняя из головы образы из сна. Бред… Полнейшая ерунда. Быть такого не может. Не должно быть. Всё это лишь плод его разыгравшейся фантазии. Ничего более. — Что-то случилось? — взгляд Хизаши вдруг стал взволнованным, и Неджи понял, что переживания — на его взгляд, абсолютно беспочвенные — слишком ярко отразились на его лице. Надо было срочно исправлять это. — Ничего, — он быстро отвернулся и посмотрел в другой угол комнаты. Вышло совсем неубедительно. — Не ври. Я же вижу, что что-то не так, — иногда Неджи искренне ненавидел этот пронизывающий насквозь взгляд, который что у отца, что у дяди был абсолютно одинаково холодным. И хотя характер Хизаши был куда приятнее, чем у брата, когда им надо было что-то узнать, настойчивость они проявляли идентичную. Впрочем, вполне ожидаемо от близнецов. — Всё в порядке, — повторил Неджи, продолжая сверлить взглядом едва заметный стык двух обойных листов на стене. Сон хотелось поскорее забыть, а разговоры о нём мало способствовали этому. Хотя на душе его и в самом деле было неспокойно, и юноша, сам того не заметив, спросил: — Вы с дядей снова поссорились? — Почему снова? — голос Хизаши, до этого бывший относительно спокойным, вдруг приобрёл оттенок настороженности. — То есть, всё же поссорились? — неприятное чувство в груди усилилось. Неджи не знал, почему это происходило. Но сон оставил после себя осадок, который так и не думал растворяться. И теперь то, что отец так часто стал возвращаться домой вовремя, тоже не могло не тревожить. Хотя в обычный день Неджи вряд ли думал бы об этом дольше, чем того требует мимолётное удивление. — Тебе так нравится отвечать вопросом на вопрос? — Ты начал первый. — Упрямство тебе, похоже, досталось от Хиаши, — Неджи краем уха уловил короткий вздох. — Мне даже обидно немного… — Тебя тоже не назовёшь особо сговорчивым, — без энтузиазма заметил юноша. Отец часто говорил, что сын напоминает ему брата. И всё же для себя Неджи давно решил, что это сравнение ему не очень-то и нравится. Особенно когда подчёркиваются не самые приятные черты старшего из близнецов. — Ну и характер у тебя, — снова вздох, но в нём уже слышалась улыбка. Чуть погодя, Хизаши уже чуть серьёзнее добавил: — Мы не ссорились. Честно. Просто теперь Хиаши наконец разобрался со всей документацией, и моя помощь ему нужна не более, чем во время рабочего дня. — Ясно… Извини, — Неджи не хотел говорить больше ничего. Хотя объяснить, с чего он начал вдруг задаваться подобными вопросами, наверное, стоило. — Неджи, прекрати, — голос Хизаши редко становился таким холодным и твёрдым, как в тот момент. — Я же вижу, что тебя что-то волнует. — Ничего серьёзного, — вновь повторил юноша. Разговор постепенно начал идти не в то русло. — Просто неприятный сон. — Сон? — Хизаши отложил книгу в сторону и преувеличенно внимательно посмотрел на сына. — Что именно тебе снилось? — Только не говори, что и ты веришь во всю эту ерунду, — Неджи демонстративно закатил глаза. Несмотря на то, что вера в это с каждой ночью понемногу угасала, он всё ещё упрямо продолжал убеждать себя, что его видения не имеют к реальности никакого отношения. Сегодняшний день был явным тому подтверждением. — Не каждый сон является «ерундой», как ты говоришь. Иногда они могут значить нечто очень важное, — Неджи почему-то вспомнил строки из сонника. Так вот откуда эта книга взялась у них дома… Кто бы мог подумать. Увидев, что его слова не произвели на сына никакого впечатления, Хизаши тяжело вздохнул и откинулся на спинку дивана. Споры с Неджи никогда не заканчивались в его пользу. И лишь спустя пару минут молчания, он всё же начал: — Я не просто так это говорю. Я когда-то тоже не верил в то, что сны могут что-то значить. Пока сам с ними не столкнулся, — Неджи заинтересованно повернулся в сторону отца. Интересно, он это на ходу придумывает, или в самом деле встречался с подобным? Продолжение, а вместе с тем и ответ на этот вопрос, последовали после небольшой паузы: — Когда я познакомился с твоей мамой… А может быть, чуть позже этого… Мне начали сниться странные сны. Что-то вроде воспоминаний о далёком прошлом. Я долго видел их, они сменяли друг друга ночь за ночью, выстраиваясь в сюжетную линию… А потом вдруг оборвались. — Когда мамы не стало? — уточнил Неджи. Сам он плохо помнил её. Только по рассказам отца и многочисленным фотографиям, которые тот почему-то прятал и доставал из запылившегося альбома лишь изредка. И каждый раз, когда это происходило, губы Хизаши трогала странная печальная улыбка. — Почти… — вот и сейчас он улыбался, но как-то совсем нерадостно и болезненно. Неджи вдруг подумал, что зря затронул эту тему. — А впрочем, не буду тебя грузить. Когда-нибудь ты и сам всё поймёшь. Да и поздно уже… К чему было сказано последнее предложение не поняли, кажется, оба.