"Чувствовать любовь, когда..."

      Его заключили за решетку на время выяснения обстоятельств. Его адвокат, миловидная и хрупкая блондинка Джерен, умудрялась на своих тоненьких высоких шпильках рассекать по полицейскому участку, добиваясь справедливости для своего клиента. Она буквально подняла всех на уши, пытаясь добиться хоть чего-то вразумительного.  — В чем обвиняют моего клиента? — требовательно спрашивала она, метая глазами искры, но четкого ответа так и не получила. Отовсюду словно резко падали стены, словно кто-то очень влиятельный всячески мешал им.  — Бабушка…  — Что? — переспросила Джерен. Эда повторила холодно и безэмоционально. Джерен сжала ее руку, краем глаза замечая приближающегося с двумя стаканчиками кофе Ферита. Они находились в полицейском участке уже почти два часа, отказываясь уходить без Серкана. Поначалу Джерен показалось, что при отсутствии четких обвинений удастся вытащить господина Болата под залог, но даже это не получалось. Блондинка даже посоветовалась с отцом, прося у него помощи, но и у того ничего не вышло.  — Думаешь, она специально… но какую власть она тогда имеет? — в ужасе спросила Джерен, обжигаясь горячим напитком. Эда ничего не ответила, грея руки о свой стаканчик. Ей было очень холодно. Так холодно, словно она брела абсолютно одна, обдуваемая холодным встречным январским ветром, пытаясь добраться до тепла. Пытаясь вновь коснуться его, чтобы согреться. Страх за него тугим кольцом сдавливал ей горло. Ведь эта женщина способна на все. У нее не вышло с отцом, она не усвоила урок, но усилила тактику. Теперь она шантажировала не деньгами, а любимым человеком.  — Пожалуйста… Джерен, организуй нам встречу. Я не уйду, пока не увижу его. Джерен поднялась, разминая затекшие ноги, гневно стуча шпильками по кафелю. Ферит с грустным восхищением посмотрел ей вслед, уверенный в том, что на этот раз она вернется с победой.  — Все будет хорошо, Эда, — успокаивающе погладил он девушку по плечу. — Это же наш бесстрашный Серкан Болат. Он всегда выходит победителем. Эда сдавлено сглотнула. Бесстрашный. Она хотела бы иметь хоть капельку его бесстрашия, чтобы противостоять женщине, продолжающей разрушать ее семью. Ее отец ведь тоже был бесстрашным.       Эда сжала телефон в кармане пальто.       «Один звонок, дорогая, и я решу эту проблему».       Эда уже хотела достать телефон, как в конце коридора появилась блестящая фигура Джерен, активно размахивающая рукой.       — Ну, я же говорил, встречу разрешили, значит скоро освободят. У них ничего на него нет.       Пока что нет. Они ждут, когда им поступит приказ.       Эду провели по мрачным коридорам вдоль камер, и девушка ужаснулась, представив, в каких условиях может сейчас находиться Серкан. Она успела заметить здесь абсолютно разные состояния людей. Серкана же держали отдельно. В абсолютном одиночестве, почти во мраке, словно он был самым опасным преступником в мире. Бабушка даже это устроила. Надзиратели оставили их одних. Эда приблизилась к камере, замечая его фигуру. Мужчина уже вжался в металлические прутья. Их пальцы переплелись. Эда прильнула к решетке вплотную, тут же сливаясь с его губами в поцелуе.       — Не самое удачное начало нового года, — улыбнулся он, когда они слегка отстранились. Эда тосклива потерлась носом о колючую щеку, вновь оставляя быстрый поцелуй на его губах.       Ей отчаянно хотелось прижаться к нему вновь, обнять так крепко, чтобы их никто не смог разлучить. Она почему-то сразу вспомнила все упущенные моменты, и на ее глазах появились слезы.       — Эй, Эда, не надо, не плачь. Все хорошо. Меня… меня выпустят.       Его голос почти не дрогнул, но она уловила в нем фальшь.       — Почему тебя тут держат?       — А вы не знаете? — удивленно спросил он.       — Нет, но ты знаешь. Ты разговаривал с ней, не так ли?       Серкан промолчал, рассматривая на ее запястье браслет, подаренный им. Буквально час назад он метался, как лев в клетке, терзаемый яростью и гневом. Безысходностью. Он действительно разговаривал с госпожой Семихой, но только по телефону. Женщина описала ему все возможные события, понимая, что внучка в силу своего характера может не послушаться.       »…эта аудиозапись может отправить тебя за решетку на несколько лет, а если я случайно обнаружу несоответствия в отчетах…»       Продолжать не нужно было. Женщина предоставила ему выбор. На одной чаше весов — свобода, статус, фирма; на другой — Эда. Всего лишь одна женщина, но она значила для него куда больше. Без нее свобода — равносильна тюрьме. Без нее — нет воздуха. Теперь, когда он увидел ее, он успокоился и принял решение. Он обхватил ее лицо руками, заглядывая в глаза. Он знал, что она уже приняла решения; знал, потому что когда-то поступил точно так.       — Я люблю тебя. Люблю тебя больше всего на свете. Но мы должны быть готовы ко всему. Меня правда могут посадить, но если ты не откажешься от меня, все будет хорошо. Слышишь?       Он вновь поцеловал ее, ощущая вкус ее соленных от слез губ, пытаясь запечатлеть этот момент в своей голове на вечность.       — Не отказывайся от меня, прошу, Эда, — прошептал он напоследок, ощущая, как дрожь от ее тела передалась ему.       — Ваше время вышло!       А спустя несколько часов его выпустили, попросив прощения, сказав, что произошло недоразумение, и Серкан понял, что вновь остался один.       Что же, эта женщина хочет войны. Она ее получит.       Серкан направлялся через поток журналистов к машине Ферита, и те, видя немую решимость на лице мужчины, в испуге расступались перед ним, несмело выкрикивая вопросы в спину.       — Кажется, в новом году вы все не увидите нового Серкана. У меня остались еще незаконченные дела в старом, — сухо произнес он, когда машина тронулась с места.       Джерен и Ферит молча переглянулись. Оба знали эту интонацию, и она не сулила ничего хорошего.       — Мне нужна вся информация на госпожу Семиху. И мне нужна ваша помощь.