"Чувствовать любовь, когда..."

      «Нет?». Эда смотрела на него, но он ничего, абсолютно ничего не видел в ее глазах. Почему «нет»? Почему блять «нет»? Серкан ничего не понимал, а Эда продолжала упрямо смотреть на него так, словно… …словно ей было противно?  — Что случилось?.. — тихо спросил он. В помещении было много людей, но для него не было никого. Даже ее не было. Уголки ее губ дернулись в нервной усмешке. Она отступила на шаг, и Серкан почувствовал, как его сердце вырывают из грудной клетки. Так больно! Он бегал по ее лицу глазами, пытаясь найти ответ, но ему становилось страшно от того, что на ее лице он читал ранее не известные ему эмоции в свою сторону. Это была даже не ненависть. Это была смесь отвращения и… безразличия?  — Я не понимаю, — сбито начал он, нервно сжимая бархатную коробочку. — Почему? Мы разговаривали полчаса назад, ты называла меня «любимым», я ждал тебя…  — Серкан, — перебила его она, бросая взгляд за его спину. Эда вновь отступила на шаг, когда он предпринял еще одну попытку. — Пожалуйста, перестань.  — Что «перестать»? Что я сделал не так? — повысил он голос. Присутствующие начали незаметно отходить подальше, не зная, как им реагировать. Еще несколько часов назад все было слишком хорошо.  — Ты сказала, что простила меня. Я клянусь, я сделаю все, чтобы ты никогда об этом не вспомнила, потому что мне очень жаль! Я люблю тебя! Всегда любил только тебя! Я не смогу без тебя, Эда! — Серкан практически кричал, потому что чувствовал, что ее сердце слишком далеко и не слышит его. — Что мне сделать? Пожалуйста, не делай так с нами…  — Я ничего не делаю, Серкан! Больше ничего не делаю! Я боролась за нас все это время! Я устала!  — Тогда назови мне причину!  — Мне назвать? Мне?! Эда вдруг оказалась совсем рядом, но Серкан не успел среагировать, потому что от следующей фразы все его тело словно пронзило электрическим током и стало трудно дышать:  — Ты с ней спал, — прошипела она так, чтобы слышал только он. — Не знаю и не хочу знать, как долго, но у этого есть свои последствия. Поздравляю, ты станешь отцом. Эда круто развернулась и поспешила уйти, чтобы никто не увидел подступившей истерики. Судя по тому, что Серкан даже не попытался ее остановить, это было правдой. Она бы могла его простить, могла бы обосновать это амнезией, физиологией — да чем угодно! Если бы Атакан не была беременна. От одной мысли, что он касался Селин и целовал также, как вчера ее, ей становилось так противно, словно ее всю облили чем-то липким. Ее руки начали чесаться, и Эда все меньше справлялась с накатывающими приступами истерики. Ей бы только выйти отсюда! Найти место и забиться в угол! Он ведь и до нее спал с Селин, спал с другим женщинами. Она спала с другим мужчиной. Но это было до. Это было без последствий. «Бойся своих желаний, Серкан Болат: ты хотел ребенка — ты получил его. Но не от меня». Эда шла по улице, не видя дороги из-за слез. Она больше не сдерживала всхлипов, окружающие звуки слились в один гул. Она яростно терла глаза, но слезы, скопившиеся за последние несколько недель, не останавливались. Эда ушла достаточно далеко, чтобы остаться одной, и села на скамейку в пустом парке, освещенным множеством огней. Она до сегодняшнего дня гнала от себя мысль, что он мог быть с Селин близок. Эта мысль всегда была с ней, но она заглушала ее. Она говорила «пускай» и продолжала игнорировать ее. Пускай. Эда усмехнулась. Сейчас она не могла так сказать. Сейчас она не могла закрыть глаза, потому что каждый раз представляла пошлые картинки в своей голове, и тошнота накатывала с новой силой. Она четно старалась на думать, и пустой пульсирующий желудок и истерика сделали свое дело: ее стошнило горечью в ближайшую урну. Эда заплакала еще сильнее, вытирая рот рукавом, чувствуя себя вдруг очень грязной и жалкой. Он касался ее. Он целовал ее. Он был в ней! Он, блять, трахал Селин также, как и ее вчера! Он шептал ей на ухо то же, что и ей вчера! И они даже не предохранялись, как и вчера. Эда закусила рукав комбинезона, чтобы заглушить слишком громкие всхлипы. Ее тело неосознанно раскачивалось вперед-назад, и она не могла унять дрожь. Новый приступ рвоты дался ей особенно тяжело, потому что ее желудок был абсолютно пуст, а едкая горечь разжигало ее горло. Все ее страхи резко обнажились, и не было никого, кто мог бы помочь ей. Она думала, что может простить его. И она могла бы, если бы не этот ребенок. Эда вошла в первый попавшийся отель, и регистраторша на стойке ресепшена несколько смутилась, буквально пялясь на нее. Она выглядела ужасно. Поднявшись в свой номер, Эда первым делом отключила телефон, действуя скорее на автомате. На ходу стягивая с себя комбинезон, она разделась догола, стараясь не смотреть в большое зеркало, и встала под горячие струи душа. Еще долго терла кожу мылом. Ей все казалось, что она слишком липкая. Потом долго чистила зубы. Не суша волосы, она рухнула на кровать, закутываясь в одеяло с головой, и уснула. К счастью, ее сон был абсолютно черным.

***

Серкан остался один. Все разошлись по домам, а он просто не мог никуда вернуться. Его дом был рядом с Эдой, но Эда ушла. И сообщила ему то, отчего его сердце грозилось остановиться. Селин беременна. Серкан тяжело выдохнул и закрыл лицо руками. Он чувствовал себя… раздавленным. Да, они спали, отрицать это было бы низко; но последний раз был в Словении, много недель назад, и он был уверен, что они предохранялись. Серкан помнил, как долгое время его организм восстанавливался, прежде чем доктор начал интересоваться его половой жизнью и сказал, что ему стоит вернуть ее. Это будет полезно. К тому же, у него была девушка, Селин. Он помнил, как она взяла инициативу в свои руки, помнил, как лежал на спине, запрокинув голову и зажмурив глаза, пытаясь расслабиться, но ничего не получалось. Селин издавала протяжные стоны, а ему хотелось закрыть уши. Он помнил, что ему так и не удалось кончить. Тогда он списал все на аварию. Потом было еще несколько попыток, но они точно предохранялись. И ему вновь не удалось получить хотя бы капельку удовольствия. По возвращении в Стамбул, стоило ему увидеть Эду, он просто больше не мог смотреть на Селин как на женщину! Он помнил, как буквально на следующий день стоял под холодными струями душа, доводя себя до пика рукой. Он впервые испытал оргазм за два месяца после аварии! Он просто представлял лицо Эды и вспоминал их поцелуй! Селин пыталась возбудить его, но он умело игнорировал ее попытки, ссылаясь на усталость и отсутствие желания из-за стресса, скрывая, что буквально каждый день по несколько раз мастурбировал на образ Эды в своей голове. И ему не было стыдно. Селин определенно точно не могла быть беременной! Он и пальцем ее не коснулся после того, как увидел Эду в первый день. Быть может, он не помнил ее, но он возжелал ее с первого взгляда, с первой мысли о том, что они были близки. Он еще никогда никого не хотел так сильно, как Эду. Пока он не помнил ее, он не понимал причины, но теперь… Серкану стало противно. Теперь он понял взгляд Эды. Его словно самого окунули в бочку с грязью. Даже если он сможет доказать ей, что Селин не может быть беременна от него, он все равно спал с ней, пусть всего несколько раз, пусть потому что думал, что она его девушка, но Эда не сможет принять это. До сегодняшнего дня он даже не думал об этом. А сейчас… он прекрасно ее понимал. Как можно простить такое отношение? Сколько боли он причинил ей за эти два месяца? Сколько она вытерпела ради них? Она несла этот груз в одиночку, и вот ее терпению подошел конец. Он собственноручно уничтожил все, что между ними было, и наивно полагал, что несколькими фразами можно все исправить? И он ненавидел себя за это, ведь он любил ее больше всего на свете! Но мог ли он что-то сделать?.. Он не помнил, как оказался у дома Селин. Она открыла дверь, явно не ожидая его, и потому ее взгляд выдал ее страх, стоило ему без разрешения переступить через порог.  — Я и подумать не мог, что ты пойдешь на такое…  — О чем ты? Я не понимаю…  — Ты настолько гнилой человек, что пошла на такой шаг? Беременность? Серьезно? Думаешь, удержать меня таким способом? У нас ничего не было.  — Было…  — Мы предохранялись! И это было давно. Поверь мне, даже если презерватив порвался, я ни разу не кончил! — выплюнул он, с удовольствием отмечая, как перекосилось ее лицо.       Никогда тебя не хотел. Никогда тебя не любил. Заметив на кофейном столике листок с анализами, Серкан успел схватить его прежде, чем Селин попыталась его опередить. Он хмуро прошелся по нему взглядом. Уровень ХГЧ действительно был повышен, но срок слишком маленький. У них точно ничего не было в это время.  — Я сейчас же отвезу тебя к своему врачу. И ты поедешь, — тоном, не требующем возражений, произнес Серкан. — Я не верю этой бумажке.  — Серкан! Сейчас ночь! Если ты не доверяешь мне, поедем завтра утром! — возмущенно начала Селин.  — Нет! Утром ты снова придумаешь какую-то гадость. Мой врач примет тебя сейчас! — повысил голос он, набирая номер. План Селин стремительно рушился. Она была уверена, что Эда ничего ему не скажет. В таком бы случае у нее было время, чтобы придумать, как действовать дальше. Сейчас же… что же, ее обман рано или поздно вскрылся бы, но это не имело значения. Судя по лицу Серкана, Эда все рассказала и ушла. Думая, что они были близки, она точно не сможет простить мужчину. Они никогда не будут счастливы.  — Хорошо, я не беременна, Серкан.  — Я не сомневался, — отключив телефон, произнес мужчина. — Ты скажешь об этом Эде. И попросишь прощения за все, что сделала.  — Ха! Думаешь, это исправит положение? И думаешь, что во всей этой ситуации больше всего она ненавидит меня? Ошибаешься. Она ненавидит тебя. Она никогда тебя не простит и больше никогда тебе не поверит. Я говорила тебе, если ты правда все вспомнил: я не счастлива, и вы тоже счастливыми не будете. Я не собираюсь страдать в одиночестве.  — Какая же ты дрянь, Селин, — устало произнес Серкан, направляясь к выходу. Селин лишь засмеялась ему в спину, радостно хлопнув в ладоши. Ну и пусть. Пусть Серкан ушел. Пусть Серкан больше никогда не будет принадлежать ей. Пусть в итоге она проиграла. Но Эда проиграла намного больше. А Серкану вернулось все бумерангом. Она набрала короткое сообщение Денизу, в котором сказала, что они победили. Безумная любовь Серкана и Эды сгорела дотла, и уже ничто не сможет возродить ее вновь.