Серебряная тень

Путешествие всех отрядов заняло около двух месяцев. Последними вернулись Элладан с Элрохиром, Арагорн, Леголас и Хоуп. Все остальные пришли с благими вестями, Назгулов нигде не было видно. Братья отправились докладывать всю информацию своему отцу. Волшебник, в свою очередь, сообщил, что Великие орлы также не встретили Всадников, а вот рассказу Арагорна он удивился, но никак комментировать не стал. Голум тоже бесследно исчез, а на севере рыскали стаи варгов. Три утонувших черных коня были найдены в реке Бесноватой, у Переправы, а еще четыре трупа – чуть ниже, на перекатах, там же, прижатые течением к утесу, мокли в воде изодранные плащи. — По крайней мере семерых из Девяти Всадников Бесноватая спешила, — рассуждал Гендальф. — Можно надеяться, что Призрачные прислужники на какое-то время потеряли силу и вернулись в Мордор бесформенными призраками, но полной уверенности нет. — Я бы так не сказал, Гендалльф, — ответил Арагорн. — О чем ты? — У подножия Дул Гулдура мы встретили отряд орков, с которым был один из Всадников. Затем он ушёл, а отряд орков двинулся к крепости. — Значит это был Кхамул. В былые времена он был там главным. Правая рука Короля Чародея. Что ж, будем надеяться, что они не встретятся нам по пути. И я рад, что вы остались целы, — ответил маг. — Гендальф, мне надо с тобой переговорить, — подойдя, сказала Хоуп. — Конечно, дитя моё. Пойдем прогуляемся. И эти двое пошли по направлению к реке. Хоуп шла молча, не знала, как начать говорить о том, что произошло. Маг понимал, что девушке тяжело говорить о том, что она хочет рассказать. Так всегда было. С самого её детства, когда она хотела поделиться чем-то, что тревожило её, не могла долго собраться с мыслями и рассказать. — Дитя моё, ты можешь просто начать говорить, а там уж как пойдёт, — проговорил Гендальф. Хоуп нахмурила брови, шумно выдохнула и начала рассказ. Говорила она без умолку. Слова так и лились, остановить поток которых было бы невозможно. Гендальф и не пытался. Он позволял Хоуп выговариваться столько, сколько это было нужно. Маг нахмурился, когда услышал о том, как Хоуп попыталась броситься в битву с Назгулом. Это странно. Но вполне возможно найти этому объяснение. Они как раз подошли к маленькому саду у реки. Сели на скамейку и, любуясь на красивый закат, какое-то время молчали. Когда солнце, такое близкое, большое, багряно–красное, фантастически красивое, прощается с зимним днем, ласково дарит тёплые лучи перед холодной ночью. И это самое романтичное время суток, которое рождает множество легенд, обладающих притягивающим волшебством. — Ты ведь уже сама знаешь ответ, верно? — спросил Гендальф. — Полагаю, что так. — Тогда, дитя моё, не мучай себя возложенной на тебя миссией. Время придёт, и ты сможешь её выполнить, а пока просто делай то, что можешь, чувствуй, находи радости жизни в каждом дне. — Я давно догадывалась, что всё не просто так, — сказала Хоуп. — В нашей жизни всё имеет определённый смысл, и каждому уготована своя судьба, — сказал маг и, немного помолчав, добавил. — Просто живи. Хоуп посмотрела на мага, придвинулась к нему ближе и положила голову ему на плечо, как когда-то в детстве. Гендальф был её семьей. Заменил ей отца. Волшебник улыбнулся себе в бороду и погладил девушку по волосам. Это дитя стало для него чем-то большим, чем любой человек в Средиземье. Он знал, для чего его душа была отправлена Валар в Средиземье. Однако то, что он нашёл Хоуп – замысел самого Эру. Гендальф был признателен Творцу за то, что именно ему удостоена честь быть частью её жизни. Это было их время уединения и размышлений. Что готовит им новый день, что принесёт? Сейчас они отдыхали от бесконечной суеты и окружения. Красота заката даёт силы, очищает и вдохновляет. Холодный зимний ветер затихает, и сама природа становится тихой. Дневная жизнь останавливается на какие-то минуты, птицы, такие активные в дневные часы, прячутся в своих гнёздах и готовятся ко сну. И наблюдать последние секунды ухода солнца нечто сакральное, словно тебе приходится подглядывать, потому как оно уже не светит ярко, а, как бы угасая, исчезает в неизведанной дали. На следующий день Элронд созвал Братство, чтобы обсудить их путь. Он ещё раз переспросил хоббитов, понимают ли они, во что ввязываются, и что Элронд не сможет им помочь на их пути. Ибо земли, по которым им предстоит идти, покрыты мраком и не доступны его взору. Успех их миссии будет зависеть от быстроты и скрытности их передвижения. — Владыка, никто из нас не знает, с чем придется столкнуться, но, если бы хоббиты понимали, какие им предстоят испытания, они не решились бы отправиться с нами. Однако проклинали бы себя за нерешительность. А в этом походе их верная преданность друг другу может оказаться важнее могущества, силы или мудрости. Ты не хуже меня знаешь, что даже великий Глорфиндель не сможет одолеть в единоборстве Врага или силой пробиться к Роковой Горе, — проговорил Митрандир. — Ты прав, — неохотно согласился Элронд. — Тогда состав Братства неизменен. Выступать вам лучше сегодня вечером и пробираться под покровом ночной темноты, пока вы не уйдете далеко от Ривенделла. И все разошлись по своим делам. Фродо решил забежать к Бильбо и попрощаться с ним, потому что не был уверен, что они ещё увидятся. Бильбо был очень рад видеть его и решил сделать подарок перед тем, как его племянник отправится в путь. Он выдвинул из-под кровати деревянный сундучок, открыл крышку и вынул меч в потертых кожаных ножнах. Бильбо вытащил меч, а глазам Фродо предстал искусно отполированный клинок, озаривший комнату холодным блеском. — Этот меч часто спасал меня от гибели, — сказал Бильбо. — А теперь, я надеюсь, он будет спасать и тебя, мой мальчик, — и отдал меч Фродо. — И вот ещё, что я хочу подарить тебе, — старый хоббит бережно вынул из сундука небольшой, но увесистый сверток, и, когда он размотал его, Фродо увидел кольчугу, скованную из серебряных колец. Тонкая, однако плотная и прочная, украшенная прозрачными самоцветами, а пояс к ней поблескивал светлыми жемчужинами. — Очень красивая и полезная вещица, Фродо. Возьми её. Фродо с благодарностью принял подарок Бильбо. Надел кольчугу и удивился, что на теле её вес совсем не ощущается. — Ну вот, теперь ты полностью защищён и вооружён. Мне остается только пожелать тебе счастливого пути, мой мальчик, — он резко отвернулся к окну и запел какую-то песенку. Но Фродо этот маневр не обманул. Он знал, что Бильбо тяжело расставаться со своими земляками. Ривенделл прекрасное место. Здесь лес превращается в настоящее сказочное королевство. Гулять по тропинкам, усыпанным золотой листвой, особенно приятно. Здесь ещё можно увидеть птиц, которые не покинули эти места. Лес уже не шумит сочными листьями, его песня теперь напоминает скорее тихий шепот. Девушка стояла на большой террасе главного здания в Ривенделле, подставив лицо лучам зимнего солнца, и наслаждалась звуками природы, где-то вдалеке слышно, как вода падает с обрыва. Она услышала едва уловимый звук приближающихся шагов. — Прекрасный день, не так ли? — Полностью согласен. — Пришли попрощаться? — спросила Хоуп. По обеим сторонам от неё встали два прекрасных воина Ривенделла. — Скорее дать наставления, — усмехнулся Элрохир. — Да ну? — вскинула бровь девушка. — Пожалуйста, постарайся не лезть на рожон, Celebdae, — попросил её Элладан. — Мы будем думать о тебе и… волноваться, — немного помедлив, сказал Элрохир. Девушка испытывала к братьям самые тёплые чувства, они ей стали очень дороги. Она подошла к ним ближе и обняла обоих, на сколько это позволял её рост. Эльфы, не ожидавшие такого проявления чувств, немного спешились, а затем тоже обняли её. Они простояли бы так целую вечность, если бы могли. — Пообещайте, что мы снова увидимся, — тихо прошептала Хоуп. — Im ber (Обещаю), — сказал Элладан и поцеловал её в макушку. То же самое проделал и Элрохир. И затем эльфы покинули её, отправляясь на совет со своим отцом. Девушка же осталась стоять и продолжать наслаждаться теплом зимнего солнца. Тем временем Владыка Ривенделла встретился со своими сыновьями, чтобы обсудить с ними дальнейшие действия и их новый маршрут передвижения. Они были одними из тех, кто отправится разведывать обстановку и передать послания союзникам. Молодые эльфы вошли в зал, где их уже ожидал отец. Трое мужчин поприветствовали друг друга. И Элронд спросил: — Я вижу, что вы сблизились с юной Хоуп. — Мы сблизились с ней ещё десять лет назад отец, — ответил Элладан. — Почему же вы мне ничего не говорили о ней? — Разве ты знаешь о всех людях, с кем нам приходится работать? — До того момента, как ты поделился с нами, кто она есть на самом деле, мы и не знали. Считали, что она просто человек, — проговорил Элладан. И Элронд заметил в его глазах печаль. — Вы же понимаете, что она не эльф и, если один из вас выберет её, это не дает гарантий на то, что вы сможете быть вместе долгие годы жизни. Несмотря на то, что в ней течет кровь древних валькирий, которым также была дарована долгая жизнь, это не значит, что так будет. Мы ничего не знаем об этом. Ничего не знаем о её способностях. — Однако Арвен ты позволяешь отдать своё сердце человеку, — возмутился Элрохир. — Ещё ничего не решено. Мне больно видеть, как мои дети всё больше делают шаги к смертной жизни. — Отец, мы уже не маленькие дети и в состоянии сделать собственный выбор. — Да, я это понимаю. Мудрости вам не занимать. Однако я хочу, чтобы вы понимали, что её юное сердце может сделать иной выбор. И если это будет неразделенная любовь, я не хочу, чтобы мои сыновья жили с этой болью всю жизнь. — Мы сможем принять любой её выбор, отец. И это никак не повлияет ни на наши деяния, ни на наши судьбы, — сказал младший из братьев. — Я очень на это надеюсь, сыновья мои, — сказал Владыка. И больше они к этой теме не возвращались. В сумерках мы не живём действительным ходом времени, а словно берём порции недалекого будущего. Это создает обстановку необычности и таинственности. Освещение рождает какой-то ровный звук, а мы, будто отталкиваясь от серых завихрений видной темноты, опережаем момент, и словно на волне времени: боязно от этой свободы, в неведомом ранее выборе. А время бежит за нами, оно вплотную, и стоит только замешкаться, как мы становимся в плену этого круговорота. Эльфийская принцесса стояла перед своим возлюбленным и боялась его отпускать. Она знала, что он вернётся, он не погибнет, но боялась, так как тьма надвигается. — Ты помнишь нашу первую встречу? — спросила Арвен. — Я думал, что оказался во сне, — ответил ей Арагорн, глядя в ее прекрасные глаза. — Много лет прошло. У тебя не было тех трудностей, что появились сейчас. Ты помнишь, что я сказала тебе? — Ты сказала, что отдашь себя мне, отказавшись от бессмертия эльфов. Я это помню. — Я хочу этого и сейчас. Я лучше разделю одну смертную жизнь с тобой, чем проживу все эпохи мира в одиночестве. Я выбираю удел смертной. И Арвен вложила в руку Арагорна своё ожерелье в виде эльфийской звезды. — Я не могу принять это, — Арагорн посмотрел на неё со страхом в глазах. — И моё право отдавать это кому я хочу, как и моё сердце, — сказала Арвен, закрывая ладонь любимого мужчины. В сумерках всё вокруг неслышно дрожит, меняя темные краски на мерцающие. Всё пространство видится мгновенно и беспорядочно дробящимся. Сейчас в объеме воздуха для взгляда существуют точки влечения, они висят вокруг, они за предметами, на которые мы смотрим. А они словно проницаемы для взгляда и одновременно удалены, оставляя на своём месте тёмное окружение. Все необычно. Можно даже почувствовать, что позади твоего взгляда. Хоуп шла по направлению к главным воротам Ривенделла, где должны были собраться все члены братства. И тут её кто-то позвал. — Хоуп, подожди минутку. Девушка остановилась и посмотрела на говорившего. Это был военачальник эльфов Ривенделла, правая рука Владыки Элронда, Глорфиндель. Это был высокий и статный эльф, с длинными золотыми волосами и сияющим лицом. Он был невероятно красивый. А биография этого прекрасного эльфа была очень насыщенной. Хоуп знала, что когда-то Глорфиндель был лордом Дома Золотого Цветка. И пал в бою с Барлогом, защищая других. Он пожертвовал собой. Не каждый на это способен. Но Великий Манве посчитал, что его путь не окончен и даровал ему освобождение из Чертогов Мандоса. И он вернулся в Средиземье снова. Об этом эльфе можно складывать легенды. Он великий воин. Ей было интересно, чем могла заинтересовать его она, ничем не примечательная особа. — Чем я могу вам помочь? — спросила она. — Пройдемся? — предложил эльф и пошёл вперед. Хоуп ничего не оставалось, как последовать за ним. — Я помню те дни, когда мы сражались бок о бок с Элрондом и Гил Галадом. Ты наверно слышала о нём? — спросил Глорфиндель. Хоуп кивнула. — В тот день, битвы при Форносте, мы сражались с Королем-Чародеем. И нам удалось изгнать его. Это именно он предводитель Назгулов, — сказал Глорфиндель. А Хоуп затаила дыхание. Эльф же продолжил. — Однако не все знают, что именно мне принадлежали те пророческие слова о том, что Короля-Чародея не победить смертному мужу. — Вам? — удивленно спросила Хоуп. — Правда? — в её голосе было искреннее удивление, на что Глорфиндель тепло улыбнулся. — Да, именно так. Я чувствовал это тогда, и чувствую это сейчас. А ещё я знаю, что ты тоже это чувствуешь. Хоуп молчала. — Я могу предположить, что ты чувствуешь внутри себя высшую цель, которую перед тобой поставили. И попрошу лишь об одном, — сказал он, глядя девушке в глаза. — Будь осторожна. В тебе много сил и отваги, однако Назгулы – тёмные существа, которым уже не одна сотня лет. Тебя будет ждать успех, если ты не отступишься от своего благородства и веры. — Я не отступлю, — сказала она. Эльф улыбнулся, положил ей руку на плечо и сказал: — Nai Anar caluva tielyanna (Пусть солнце освещает твой путь). — Нannad, Arato Glorfindel (Спасибо, мудрый Глорфиндель), — сказала Хоуп. И пошла к остальным членам Братства. А мужчина смотрел ей в след. К нему подошла Арвен. — Необычная девушка, правда? — сказала эльфийка. — На неё возложили большую ответственность, а её душа ещё так молода и совсем не успела окрепнуть. — Несмотря на свой юный возраст, она может дать фору любому, — улыбаясь сказала Арвен. — Боюсь, что исполнение её миссии может закончиться смертью, Арвен, — с грустью проговорил Глорфиндель. — Она боец. Она сможет выстоять. Не теряй надежды, мой друг, — ответила Арвен и мягко коснулась плеча эльфа. А затем пошла к остальным, чтобы проводить Братство. Арвен только что говорила с Арагорном и их разговор смог огорчить её. Она понимала, почему он хотел отказаться от её дара и просил поехать с другими эльфами в Валинор, однако она для себя приняла решение и другого варианта нет. А также она понимала, что Арагорн действовал так с подачи её отца. Она любит своего отца и знает, что он заботится и не хочет её терять, но это её жизнь и её выбор. Декабрьский день был холодным и хмурым. Голые ветви парковых деревьев гнулись под напором восточного ветра, а вдали, на северных склонах долины, заунывно шумел сосновый лес. По низкому, придавленному к земле небу торопливо ползли тяжелые тучи. Все хранители уже собрались, готовые отправиться в путь. Взяли с собой в дорогу только лёгкое военное снаряжение – их главным оружием была скрытность. Провожать Хранителей пришли Арвен, Элладан и Элрохир, Голфриндель и другие эльфы. — Сегодня, — негромко проговорил Элронд, — Хранитель Кольца отправляется в дорогу. Начинается Поход к Роковой горе. Выслушайте моё последнее напутствие. Он один отвечает за судьбу Кольца и, добровольно взяв на себя это бремя, не должен выбрасывать Кольцо в пути или отдавать его слугам Врага. Он может на время доверить Кольцо только Мудрецу из Совета Мудрых или другому Хранителю, только им! Да и то лишь в случае крайней нужды. Однако Хранители не связаны Клятвой, ибо никто не способен предугадать, какие испытания ждут их в пути и по силам ли им дойти до конца. Помните: чем ближе вы подступите к Мордору, тем труднее вам будет отступить, а поэтому… — Тот, кто отступает, страшась испытаний, зовется отступником, — перебил его Гимли. — А тот, кто клянется и потом отступает от своей клятвы, зовется клятвоотступником, — сказал Элронд. — Лучше удержаться от легкомысленных клятв. — Клятва может укрепить слабого… — не унимался гном. — Но может и сломить, — возразил Элронд. — Не надо загадывать далеко вперёд. Идите, и да хранит вас наша благодарность! Пусть звёзды ярко освещают ваш путь! Стали слышны мелодичные голоса эльфов, желающих Братству доброго пути, но никто не смеялся, не пел песен. Проводы получились довольно грустные. Все двинулись в путь. Арагорн с любовью посмотрел на Арвен и пошёл вслед за остальными. Последней шла Хоуп. Она остановилась и обернулась. Девушка посмотрела на тех двоих, что были ей очень дороги. На сердце скребли кошки. Она не знала, сможет ли увидеть их вновь, и к глазам стали подступать слёзы. Чтобы Элладан и Элрохир не видели её слез, она широко улыбнулась, сделала привычный жест рукой в знак прощания и, натянув капюшон, развернулась и стала догонять остальных Хранителей. Путь начался.