Серебряная тень

Леголас оглядывался вокруг, пытаясь найти Хоуп. Он уже было отчаялся, как вдруг в свете солнца увидел серебристый отблеск. Он помчался туда. Хоуп пыталась подняться с земли. Она была ранена, сил не осталось, но всё равно пыталась. Леголас подбежал к ней и взял её на руки. — Cuin, — прошептала она, улыбаясь. — Uniquelui, — сказал эльф и прижал её к себе. Он целовал её в макушку, виски, щёки, везде, где мог дотянуться. Она жива. Она смогла. Это всё, что для него было важно. Они пережили это сражение. Он ни за что её не отпустит. Леголас сидел на земле, прижимая её к себе. А девушка, облокачиваясь на его грудь, ухватилась своими пальчиками за ворот его камзола. Она очень устала и боялась остаться одна. Леголас чувствовал, что её силы на нуле. Сейчас в ней не было той живой энергии, что всегда остро ощущалась. Она потратила слишком много сил. — Давай я осмотрю тебя. Хоуп кивнула и молча слушалась эльфа. Он снял с неё плащ и стал осматривать раны. Опасных для жизни он не обнаружил и, чтобы облегчить её боль, начал говорить что-то на староэльфийском. Хоуп не знала этот язык, поэтому не понимала ни слова. Но она чувствовала, как её тело наполняется теплом и энергией. Ей становилось лучше. Намного лучше. Спустя пару минут Леголас закончил и посмотрел на девушку. Она глядела прямо на него и улыбалась. Несмотря на всё, что с ней произошло, несмотря на бойню, которая здесь была, она улыбалась. На её щеках заиграл лёгкий румянец. Хоуп чувствовала себя хорошо. Она ещё была слаба, но раны теперь не беспокоили. Девушка встала, обошла парня и обняла его со спины. Она прижалась своей щекой к его и сказала: — Нannad emma vhenan (Спасибо, сердце моё), — прошептала она ему на ухо. По телу Лихолеского принца прошлись мурашки сначала от её прикосновений, а затем и от слов, которые она сказала. Это были самые дорогие слова его сердцу. Теперь его жизнь принадлежит ей, как и его душа. При жизни и после неё. — Im meletha le (Я люблю тебя), – ответил Леголас. Сколько времени они так просидели, было не понятно, но, когда услышали свои имена, поняли, что пора дать о себе знать. Леголас сказал Хоуп не отпускать его, подхватил её ноги и понёс на себе, как походный рюкзак. Мужчина ловко передвигался между мёртвыми телами орков и вдалеке заметил Гимли, который сидел на одном из них. Он направился к нему. Пока они шли, Хоуп начала засыпать. Леголас остановился напротив Гимли. — Объявились, голубчики, — воскликнул гном. — А мы тут вас уже все обыскались. Гендальф чуть с ума не сошёл. — Где он? — спросил Леголас. — Да где-то тут бродит с Арагорном и остальными. Как наша красавица? — Ранена и очень слаба, но её жизни ничего не угрожает, — ответил эльф. — Ты скажи мне, Леголас, — обратился к нему гном. — Ты когда уже признаешься ей? Леголас приподнял бровь и молча смотрел на Гимли. Хоуп же, которая вроде бы спала, сдала эльфа с потрохами. — Он уже, — только и сказала она. Гимли засмеялся, а Леголас поднял глаза к небу, одними губами шепча явно непристойные слова. Решив сменить обстановку, Леголас сказал: — Сорок два. — Сорок два? — переспросил Гимли. — Неплохо для эльфийского князька, у меня сорок три. Только Леголас хотел достать стрелу и лук, чтобы выстрелить в трепыхавшегося орка и сравнять счет, как услышал голос Хоуп. — Да ладно вам уже. И так понятно, что оба хороши, — тихо проговорила она. Тут к ним подошли Гендальф, Арагорн и Теоден с Эомером. Маг, увидев, что Хоуп цела и находится под присмотром Леголаса, вздохнул с облегчением. Леголас рассказал Гендальфу о том, насколько сильно ослабла Хоуп. Митрандир кивал головой, что-то прикидывая у себя в голове. — Значит, её магические способности имеют предел, — проговорил Гендальф. — Надо будет обдумать этот момент. — Эта девушка сражалась очень храбро. Спасла немало жизней, как и зарубила много орков. Я рад, что она осталась жива, — сказал Теоден и поклонился Хоуп. Девушка устало подняла глаза на него и улыбнулась. — Не стоит кланяться, король Теоден. Я делала то, что должна. — Не каждый мужчина может сравниться с твоей храбростью и силой воли, — ответил Теоден. Эомер молча стоял рядом и смотрел на девушку, которая при первой встрече показалась ему лишь смазливой девчонкой со странной внешностью. Но когда он услышал, как его дядя отзывается о ней, понял, что первое впечатление может быть обманчивым. Ему стало интересно, что такого особенного в ней. Как такому хрупкому созданию удалось не только выжить в этой бойне, но ещё и зарубить немало орков. Было решено немного отдохнуть и затем двинуться в Изенгард на переговоры с Саруманом. Теоден отправил гонцов по всем уголкам Рохана, чтобы все воины от мала до велика явились в Эдорас на военный смотр. Те, кто уцелел и имел ещё силы, принялись за дело, ибо необходимо было собрать тела павших воинов и придать их земле. Орков в живых не осталось и не было счета их трупам. Возле Гонбурга насыпали два кургана: под одним схоронили рохиримцев, под другим ополченцев. Хоуп сидела, опираясь на стену и наблюдала за тем, как обустраивают курганы для погибших и таскают трупы орков. Видела, как женщины, вышедшие из пещер, помогают раненым. Видела боль тех, кто потерял родных, и радость, чьи близкие остались живы. К Хоуп подошёл один мальчишка. Это был парень, один из тех, кого она увела со стены. Он присел рядом с ней и подал флягу с водой. Хоуп с благодарностью приняла её. — Спасибо вам, госпожа. Вы спасли наши жизни, — тихо сказал он. — Как тебя зовут? — спросила она. — Халаф, — ответил парнишка. — Рада знакомству, Халаф. И почему все пытаются назвать меня госпожой? — ни к кому конкретно не обращаясь, проговорила девушка. — Но как же, — удивился Халаф. — Нам сказали, что вы дочь Гендальфа, серого мага. А это уже много значит. — Правда? — Да, — ответил парень. — Всё равно. Зови меня просто Хоуп, — улыбнулась она. Парень посидел с ней какое-то время, а затем, откланявшись, отправился помогать другим. К Хоуп подошёл Гендальф. Присел рядом с ней. Девушка положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Маг дотронулся до её лба, что-то прошептал себе под нос. — Твои силы постепенно восстанавливаются, — сказал он. — Полагаю, что это заслуга Леголаса. Иначе ты бы до сих пор была без сил. — Видимо, так, — ответила Хоуп. — Я не думала, что у меня есть предел. — Мы и не могли этого знать. Однако теперь знаем, и впредь ты будешь осторожнее. Хоуп молчала. Ей не хотелось много говорить. — Ты прекрасно справилась со всем, что выпало на твою долю, дочь моя, — ласково проговорил Гендальф. — Это ещё не все. — Не думай сейчас об этом. Тебе надо отдыхать, — проговорил маг. — А ещё я заметил, что Леголас по-особенному к тебе относится. Гендальф почувствовал, как Хоуп на мгновение напряглась, а затем расслабилась и сказала: — Он помог мне понять, что такое любовь, отец. И зная, что может меня ждать впереди, я поддалась порывам своего сердца. Наверное, это эгоистично с моей стороны. — Позволить своему сердцу любить? Это ты считаешь эгоизмом? — спросил Гендальф, но ответа он не ждал. — Просто живи и люби. Мы не знаем, что нам уготовано судьбой, дитя моё. Но у тебя есть шанс испытать это прекрасное чувство и жить с ним. К тому же ты сделала хороший выбор. Леголас достойный мужчина. — Отец, — смеясь, проговорила Хоуп и легонько стукнула его по плечу. К вечеру собрались все, кто отправлялся вместе с Гендальфом в Изенгард. Эомер любезно предложил Гимли поехать вместе с ним, так как Леголас взял с собой Хоуп. Девушка сидела позади эльфа, обвила его за талию руками и положила голову ему на плечо. Она была рядом с тем, кого любила всем сердцем и не хотела его отпускать. На опушке Фангорна кони встали. Им, как и их всадникам, не хотелось идти в лес. Неподвижные, зловещие деревья стояли в туманной дымке: их распростертые ветви, точно лапы, готовые схватить и впиться. Извилистыми щупальцами застыли их корни. — Не стоит бояться леса, — сказа Хоуп так, чтобы её слышали все. — Лес не причинит никому вреда. — Откуда тебе это известно? — спросил Эомер. — Оттуда, мой друг, что Хоуп знает этот лес, даже лучше многих эльфов, — вместо неё ответил Гендальф и первым двинулся в лес. За ним последовали все остальные, въезжая в лес один за другим. В отличие от прошлого их посещения леса, воздух был намного чище и дышалось свободнее. Не было былой спёртости и душности. Леголас, прислушиваясь к голосам деревьев и помня о том, что Хоуп должна была что-то сделать с лесом, понял – это её заслуга. Его маленькое сокровище смогла сотворить чудо с этим умирающим лесом и вернуть ему жизнь. — Ничего не скажешь, чудные деревья, — заметил Леголас. — А уж я-то повидал их немало. Нам никак нельзя задержаться здесь? — спросил он у Митрандира. — Нет, нет! — спешно возразил Гимли. — Оставь их в покое. Я и так понимаю, о чём их речь: им ненавистны все двуногие, вот они и переговариваются, чтобы решить, как нас ловчее словить и давить. — Ты не прав, Гимли, — возразил Леголас. — Они не любят только орков, а против людей и эльфов ничего не имеют против. Они и не знают, кто мы такие. — Спасибо им, конечно, за то, что помогли, но не лежит у меня к ним душа. — Гимли, хватит трястись, как осиновый лист. Лесу нет до нас никакого дела, — проговорила Хоуп. Пока они шли через лес, Гимли с Леголасом много говорили о прекрасных пещерах, что скрывала за собой Хельмова Падь и о лесе Фангорн. По итогу эти двое договорились, что если выживут в этой войне, то отправятся в путешествие вместе. Хоуп лишь молча улыбалась. Из истории Средиземья, да и от Гендальфа, она знала, что существует вражда между эльфами и гномами, но эти двое, удивительным образом могли быть дружны друг с другом. Хотя отец Гимли, Глоин, очень хорошо помнил Леголаса и как его отец держал их пленниками во дворце Лихолесья. Наконец они выехали из леса к развилке у большой дороги. Одна дорога вела к Эдорасу, другая к Изенгарду. Леголас с грустью посмотрел на лес. Ему очень хотелось остаться и побродить по его чаще. И вдруг он увидел в темноте глаза. — Келедае! — позвал он её. — Посмотри, там из-за ветвей глядят глаза нам вслед. В жизни не видел таких глаз. Встревоженные его возгласом воины тоже обернулись. На опушке показались три удивительных исполина. Ростом не ниже тролля, если не больше. Плотные и крепко сбитые, как могучие деревья. Кожа их словно кора, грубая и покореженная. Длиннорукие и многопалые, курчавые волосы, словно ветви деревьев. Их огромные глаза смотрели вовсе не на конников, а куда-то на север. Внезапно они издали громкий клич, похожий на пение рога, но мелодичнее и протяжнее. Раздались ответные звуки. И все присутствовавшие увидели, что с севера к лесу быстро приближаются такие же исполины. Конники разразились разными возгласами и взялись за мечи. — Оставьте оружие, — сказал Гендальф. — Они нам не враги. Это всего лишь пастухи. Да нас они и не замечают. Так оно и было. Исполины даже, не взглянув на них, скрылись в лесу. — Кто это? — спросил один из всадников. — Энты, — ответила Хоуп. — Пастыри леса. Все с изумлением смотрели на происходящее. Им не верилось, что сказки и былины, которые они слышали в детстве, становятся явью. — Помнится, ты хотел увидеть их, — тихо сказала Хоуп Леголасу. — Когда отправишься в путешествие по Фангорну, увидишь и не таких. — А ты разве не пойдешь со мной? — Пойду. Обязательно пойду, — прошептала девушка. Солнце уже скрылось, но стоило им отойти от горных подножий, взглянув на запад, они увидели за Вратами Рохана багряное солнце и пылающие облака. Стаи черных птиц носились кругами и разлетались врассыпную у них над головами, с жалобным криком возвращаясь на свои скалистые кручи. На небо медленно выходила убывающая луна, и в её серебристом свете степь выглядела, как огромное серое море. У переправы виднелись длинные отмели вперемешку с высокими травянистыми насыпями. С порывом ветра всадники услышали волчий вой. Раньше на этом месте клубилась и клокотала река, а сейчас было тихо. Русло реки было безжизненным, лишь голые камни были видны. — Унылые места. Саруман изуродовал всё, что смог. Неужели и источники Изена загадил? — проговорил Эомер. — Похоже на то, — ответил Гендальф. Добравшись до подножия Мглистых гор, остановились, чтобы переночевать. Вдалеке виднелся огромный столп дыма, который опадал под лучами холодной луны. В кругу перед костром сидело несколько мужчин. — В чём тут дело, как думаешь? — обратился Арагорн к Гендальфу. — Нынче тут дым клубами всегда стоит, — ответил вместо мага, Эомер. — Однако дыма тут мало. Сплошной пар идет, — сказал Леголас. — Завтра утром узнаем, что там случилось, — проговорил Гендальф. — А сейчас нам надо всем хорошенько отдохнуть. Леголас молча встал и пошёл к Хоуп. Девушка улеглась спать сразу, как только они остановились на ночлег. Леголас сел рядом с ней, прислонившись спиной к дереву и стал перебирать пальцами пряди её волос, которые в лунном свете сияли ярче, чем морийское серебро. Девушка вздрогнула во сне, и мужчина аккуратно притянул её к себе ближе. Он приподнял голову Хоуп так, чтобы она легла к нему на ноги. Леголас положил руку ей на голову и тихо запел, так, чтобы даже сквозь сон, слышала только она. И беспокойный сон сразу уступил место безмятежности. Гендальф наблюдал за этой картиной, сидя у костра и молча улыбался. Он был рад за Хоуп. Леголас был мудрым эльфом, совсем непохожий на своего отца. Сильным воином и хорошим другом. Не удивительно, что Хоуп отдала своё сердце именно ему. — Я уж думал, это никогда не произойдет, — с улыбкой сказал Арагорн. — Да, — протянул Гендальф и закурил свою трубку. Эомер оглянулся и посмотрел на эту странную парочку. Эльфийский принц и девчонка-воин, да ещё и маг в придачу. Любопытный союз. — А разве эльфы и люди могут создавать пары? — спросил он у Гендальфа. — Могут. Но за всю историю таких пар было очень мало. Однако Хоуп не просто человек, — ответил Гендальф. — Волшебница? — уточнил Эомер. Он хотел понять, кто она такая. — Хм, волшебница, — проговорил Гендальф и задумался. — Для людей вероятней всего да, но в целом для мира, думаю нет. Просто она обладает уникальными способностями, которые не подвластны другим. Я бы сказал, что она больше походит на эльфов, чем на людей, но и от людей в ней тоже много. — Она дочь союза человека и эльфа? — спросил Эомер. — Нет, — протяжно ответил Гендальф. — Она дочь куда более любопытных созданий, которых не суждено было увидеть ни одному живому существу в нашей вселенной. — Как это? — спросил Гамлинг, который молчал всё это время. — Родители Хоуп, как и она сама, родом из другого мира, который существовал до сотворения нашего. — Что? — в один голос произнесли Эомер и Гамлинг. — Когда одним мирам приходит конец, им на смену приходят другие. Родному миру Хоуп пришёл конец, но её родители постарались сделать всё, чтобы их дочь выжила. Эру Илуватар внял их мольбам и спас ребёнка. А спустя много тысячелетий я смог найти её. И вот уже как тридцать лет являюсь её опекуном или отцом, кому как удобней, — проговорил маг. — Как это возможно, — сказал Эомер. — В мире существует много непонятных нам вещей. Это всего лишь одна из них, – ответил Гендальф. На утро все увидели, что русло Изена снова наполнилось водой. Видимо ночной шум и грохот, который они слышали, был к этому причастен. Они въехали в некогда зелёную лощину, которая теперь была мертвецки серой и совсем безжизненной. Деревьев не было. Среди гниющей травы виднелись обугленные пни. Угрюмое безмолвие нарушал лишь вновь бушующий Изен. Многие тысячелетия у горных подножий высилась древняя крепость Ортханг. Ворота были сорваны с петель и покореженные валялись среди руин. Всё вокруг было залито водой. Все присутствующие поражались тому, что кто-то смог ниспровергнуть владычество Сарумана. Хоуп, которая сидела позади Леголаса, лишь улыбалась. Уж она-то знала наверняка, кто тут смог так похозяйничать. Приглядевшись, она заметила на арке двух малышей, которые довольно покуривали свои трубки. Она молча указала Леголасу посмотреть на них. Мужчина узнал в них друзей, Мерри и Пиппина. Леголас усмехнулся. Весь отряд подошёл ближе. Хоббиты заметили гостей, встали и громко проговорили: — Добро пожаловать в Изенгард, господа! — и низко поклонились. — Ах, вы пройдохи эдакие! — воскликнул Гимли. — Пируете тут и курите! — Мы вкушаем плоды нашей победы, — сказал Пипин. — Солонинка тут особенно хороша. — Солонинка, говоришь, — приободрился Гимли. Хоуп не выдержала и засмеялась. Хоббиты, увидев её за спиной Леголаса, радостно замахали ей руками. — Хозяин крепости Саруман, он у себя, но затворился с неким Гнилоустом, иначе бы, разумеется, сам поприветствовал таких почётных гостей, — проговорил Мерри. — Да уж конечно, поприветствовал бы! — расхохотался Гендальф. — Тут теперь на самом деле хозяйничает Древень, — сказал Пиппин. Поболтав ещё немного, Гендальф усадил Пиппина к себе, а Мерри сел с Арагорном и все вместе они отправились к северу Изенгарда, где их ждал Древень. По дороге к Древню, хоббиты рассказали всё, что с ними произошло за эти дни. Добравшись до башни Ортханк, Гендальф вышел вперёд, остальные остались стоять чуть позади. — Саруман! — позвал Гендальф. — Выходи! Ответа долго не было. Но затем послышался низкий и бархатный голос, очарование было в самом его звуке. Многие поддавались этому очарованию и теряли себя, однако сейчас, каждый помнил наказ Гендальфа. — Что ж вы молчите? — молвил Саруман. — Ну, хотя бы двое из вас мне хорошо знакомы. Теоден хотел было что-то ответить, но медлил. — Ты провёл много войн и убил много людей, король Теоден, и заключил мир после всего. Разве не можем мы держать совет вместе, как когда-то, мой старый друг? — проговорил Саруман. — Не маг, а вертун какой-то, — проворчал Гимли. — У него помощь означает предательство, а спасение – погибель. — Тише! — сказал Саруман и голос его потерял обаяние. — Разве не можем мы заключить мир, ты и я? Но Теоден молчал. Эомер решил нарушить молчание. — Выслушай меня, мой государь! — взмолился он. — Нас ведь предупреждали, что так и будет. Неужели мы одержали победу лишь затем, чтобы стоять, разинув рты, под окном у старого лжеца, точащего мёд со змеиного жала? — Змеиного жала? Да не ты ли норовишь ужалить в спину, змеёныш? – не сдержался Саруман. — Жалит пока лишь только он, — сказала Хоуп и Леголас кивнул. Однако Саруман расслышал её слова. — Надо же, — процедил он. — Девчонка, без рода и племени, подала голос. Неужели, Гендальф, ты думал, что ей удастся уцелеть в этой войне? Неужели ты думал, что её существование продлится дольше, чем эта война? Не обманывай ни себя, ни её. Девчонка падёт, и ты это знаешь! Леголас напрягся. Слова Сарумана были для него, как нож в спину. Он не понимал, почему белый колдун так говорит. — Пристрели его, Леголас! — сказал Гимли. — И дело с концом! Леголас достал лук, но Гендальф его остановил. Хоуп положила ладошку на плечо Леголаса. Он обернулся, а она лишь покачала головой, давая понять, что не стоит этого делать. А вот именно Хоуп догадывалась, о чём говорит Саруман. — Мы заключим мир, — глухо выговорил Теоден, а затем повторил уже уверенно. — Да, мы заключим мир. Мир настанет, когда сгинешь ты и разрушатся твои козни, когда будет низвергнут твой Чёрный Властелин, которому ты служишь. За то, что уничтожил Вестфолд. Будь ты вдесятеро раз мудрей, всё равно не вправе ждать от нас рабской покорности во имя чего бы то ни было! Когда будешь болтаться на висельнице подле своих окон и станешь лакомой поживой для своих же ворон! Вот тогда мы заключим мир! — На виселице! — процедил Саруман. Его исказившийся голос вселял невольную дрожь. — Старый глупец! Твой дом – навозный хлев, где пьяные головорезы вповалку храпят на полу, а их вшивое отродье ползает среди шелудивых псов! Это вас всех заждалась висельница! Но петля уже захлёстывается у вас на шее. Победа в Хельмовой Пади не твоя заслуга, Теоден! Но, а ты, Гендальф? Что нужно тебе? Ключ от Ортханка или самого Барад-дура. С коронами семерых королей и посохами пятерых магов? — Твоё вероломство уже стоило многих жизней. Может быть ты забыл что-нибудь сказать мне или, может быть, ты хочешь взять свои слова обратно? — проговорил Гендальф. — Обратно? — помедлив, спросил Саруман. — В тревоге за тебя, в заботе о твоём же благе я пытался помочь тебе разумными советами, а ты пропустил их мимо ушей. Ты немного заносчив и непрошеных советов не любишь, но быть может ты меня попросту неправильно понял или не дослушал. — Саруман! — смеясь проговорил Гендальф. — Ты упустил свой жребий. Быть бы тебе придворным шутом, передразнивать царских советников. Тысячи жизней сейчас находятся в опасности. Но ты мог бы их спасти. Ты был глубоко в совете врага. Тень пробежала по лицу Сарумана. Гордыня и злоба взяли своё. — Значит, ты пришёл за сведениями. Это у меня есть, — проговорил Саруман и достал из кармана своего плаща палантир. — Что-то гноится в сердце Средиземья. Ты не сумел разглядеть это, Гендальф. Зато Саурон смог. Даже теперь он настаивает на своём преимуществе. Скоро последуют его нападения. Вы все умрёте! Но ты знаешь об этом, правда? Ты же не можешь считать, что этот Следопыт сядет на трон Гондора. Этому изгнаннику, вышедшему из тени, никогда не стать королем! Гендальф не медлит пожертвовать близкими. Теми, кто исповедует любовь! Скажи мне, какие слова напутствия ты дал полурослику, когда отправлял его в этот путь? Дорога, по которой ты его отправил, привести может только к смерти! Какими словами ты запудрил голову этой девчонке, что она слепо следует за тобой и готова будет умереть за благое дело! — Твои орды перебиты и рассеяны, соседям ты стал врагом, своего хозяина обманул или пытался обмануть, и, когда взор сюда обратится, это будет испепеляющий взор. Ступай, куда знаешь, даже если угодно, в Мордор. С одним условием: ты отдашь мне ключ от Ортханка и свой жезл. После ты их получишь обратно, если заслужишь, — немного помедлив, ответил Гендальф. Лицо Сарумана посерело и перекосилось. Он расхохотался. — Если заслужу! — воскликнул он, срываясь на вопль. — Ещё бы! Я лучше займусь другими делами. А пока, несчастный глупец, проваливай подобру-поздорову и, если я тебе вдруг понадоблюсь, приходи. — Ты ослаб рассудком, Саруман, — сказал Гендальф. — И мне тебя жаль. Как много принёс бы ты пользы, если бы перестал безумствовать. Но ты избрал иную участь. Я – Гендальф Белый, отпущенный на поруки смертью. А ты отныне бесцветный, и я изгоняю тебя из ордена и из Светлого Совета! — Гендальф поднял руку вверх и сурово продолжил. — Саруман! Твой жезл сломан! Раздался треск и жезл в руке Сарумана переломился. — Теперь иди! — сказал Гендальф, и Саруман вскрикнул, осел и упал. Перила дрогнули и рассыпались вдребезги, лестница с треском брызнула снопом огненных искр. Палантир, выпавший из кармана Сарумана, покатился вниз. Пиппин спрыгнул с лошади и поймал его. — Пиппин! – позвал его Гендальф. — А ну-ка, отдай мне этот шар. Пиппин смотрел на шар, который притягивал к себе взгляд. А затем, услышав ещё раз своё имя, хоббит протянул Гендальфу стеклянный шар. Маг поспешно завернул его в полы своего плаща. — Пиши слово всем нашим союзникам и во все уголки Средиземья, что остались свободными. Враг выступает против нас. Нам надо знать, где он ударит, — проговорил Гендальф, обращаясь к Теодену. По дороге обратно к лесу, Мерри спросил у Гендальфа. — А если победа Саурону не достанется? Ты тогда, что сделаешь с Саруманом, Гендальф? — Я? С Саруманом? Да ничего я не буду с ним делать, — сказал Гендальф. — Всякая власть мне претит. А вот что с ним будет, мне неизвестно. Жалко всё-таки: столько добра и могущества пропадает задаром. Они вернулись к разрушенным воротам, и едва прошли через них, как тут же, откуда ни возьмись, к ним зашагали энты. Древень шёл во главе, и все конники в изумлении уставились на лесных великанов. — Вот, кстати, три моих спутника, Древень, — сказал Гендальф. — Я тебе про них говорил, но ты их ещё не видел. И маг представил всех троих, одним за другим, а затем и остальных спутников. Древень побеседовал с каждым из них. Последний, с кем он говорил, был Леголас. — Так ты, стало быть, сударь мой эльф, явился из так нынче называемого Лихолесья? Как оно ни зовись, а лес там, помнится, хоть куда! — сказал Древень. — Да наш лес и сейчас ничего себе, — скромно ответил Леголас. — Но ведь деревьев сколько ни есть, а всё мало. Больше всего на свете хочется мне побродить по Фангорну, дальше опушки-то побывать не довелось, а так тянуло. Радостно замерцали глаза Древня. — Авось и горы ещё не очень постареют, как твоё желание сбудется, — сказал он. — Надо, чтобы сбылось, — подтвердил Леголас. — Я условился с другом, что если мы останемся живы, то непременно наведаемся в Фангорн, с твоего позволения, конечно. — Мы эльфам всегда рады, — сказал Древень. — Друг мой не из эльфов. Это Гимли, сын Глоина. Ты с ним уже говорил. — Н-да, подобрал же ты себе дружка, мой эльфийский друг. — Друзей не выбираешь, — ответил Леголас. — Одно скажу: покуда жив Гимли, я без него в Фангорн не ногой. А топор у него не для деревьев, а для орков. В последнем бою он оркских голов почти под пол сотни срубил. — Во дела, так дела! — сказал Древень. — А ещё с нами Келедае будет, — сказал Леголас. Древень стал оглядываться. Хоуп показалась из-за спины Леголаса. — Привет, Древень, — с улыбкой сказала она. — О, малышка Хоуп, а чего же ты прячешься за спиной эльфа? — спросил Древень. Все, кроме Гендальфа, были удивлены их знакомству. — И вовсе не прячусь. Просто ты меня не заметил, — ответила Хоуп. — Ну раз, малышка Хоуп, пойдёт с вами, то я могу быть спокоен за сохранность леса. К тому же, лес очень благодарен тебе, малышка. Ты придала нам сил, которые мы считали, уже давно покинули нас, — проговорил Древень. — О чём это он? – спросил Пиппин. — Малышка Хоуп своей магией наполнила лес энергией, которую мы давно уже растеряли. Но теперь нам хватит её надолго. Сможем восстановить леса здесь, в Изенгарде, — сказал Древень. — Я всё равно не понимаю, — пробурчал Пиппин. — Потом расскажу, — ответил ему Гендальф. — Положись на энтов, Гендальф, — сказал Древень. — Мы обшарим каждую пядь и перевернём каждый камушек здесь. И насадим вокруг деревья: старые, одичалые. Они будут зваться Дозорный Лес. Любую белку заприметят. Будь спокоен. Солнце опускалось за длинный хребет. Свет — словно выскочивший из каких-то тисков, да и так остается самим собой. Без возврата он что-то берёт, невысказанное тобой, что-то бестелесное и огромное. Появляется сумеречная прохлада. Огромное небо обнимает чистым сочетанием красок затихающую землю. За близкой тучей прячется луна, выдавая себя неожиданно золотистыми краями тучи: ночь будет иметь свои глаза. Наконец повернули коней с дороги на мягкий и упругий травянистый ковёр. А через милю показалась лощина, густо поросшая вереском. Путники развели костер и устроили стоянку. Выставили часовых. Поужинали все вместе и улеглись отдыхать. Воины сразу уснули, усталость от былого сражения дала о себе знать. Хоуп стояла неподалёку и смотрела на ночное небо. К ней подошел Гендальф. — Как ты себя чувствуешь? — спросил маг. — Мне удалось отдохнуть. Однако полностью силы ещё не восстановились. Но думаю, что пары дней мне будет достаточно, — ответила Хоуп. — Это хорошо. Я рад, что ты цела, — сказал Гендальф. — Спасибо Леголасу. Он не раз спасал мне жизнь, отец. — Он славный парень, — улыбаясь, сказал Гендальф. — И подходит тебе. — Отец, — смеясь, сказала Хоуп. — Хоуп, — помедлив, сказал Гендальф. — То, что говорил Саруман… Хоуп не дала ему договорить. — Я всё знаю и понимаю, отец. Не стоит переживать и печалиться понапрасну, — ответила Хоуп и обняла Гендальфа. — Ты мой отец. Ты воспитал меня и многому научил. Неужели ты думал, что я смогу усомниться в твоей мудрости и знаниях? Гендальф ничего не ответил. Лишь обнял в ответ свою дочь.