—
В госпитале Арагорн вместе с целителями занимались помощью раненым. В первую очередь он отправился на помощь Фарамиру, Эовин и Мерри, которые больше всего нуждались в помощи. В стороне не остались и другие эльфы. Глорфиндель вместе с Элладаном и Элрохиром помогали дунедану исцелять раненых. Эовин не смогла остаться в стороне и вступила в бой, всегда находясь рядом со своим королем. Её спасла Хоуп, которая приняла удар на себя. Эовин не знала, что случилось с Хоуп, и никто ей не говорил. Вскоре жизням их друзей ничего не угрожало. Леголас же отправился помогать остальным людям, которые были ранены в бою. Он в первую очередь старался помочь раненым детям и женщинам, потому что Хоуп сделала бы то же самое. Он хотел сделать то, что сделала бы она в первую очередь, даже если сама нуждалась в помощи. Леголас перевязывал ладошки маленькой девочки, которая потеряла в этой битве родителей и осталась одна. Девчушка разглядывала самое красивое создание, которое она видела в своей жизни. Прекрасный эльф исцелял её раны, вокруг него было свечение, такое тёплое и яркое, как утреннее солнце в летнюю пору. Однако эльф был очень печален, в его глазах читалась боль утраты, которую ни с чем нельзя было перепутать. Девчушка увидела на его шее красивый кулон. — Господин эльф, у вас очень красивое украшение, — сказала она. Леголас поднял на неё глаза. Он узнал от целительницы, что девочка потеряла обоих родителей, но в ней не было страха. Она была полна решимости и отваги, казалось, никакая беда и потеря не могут омрачить её жизнь. Он дотронулся до кулона и, вернувшись к перевязке, сказал: — Спасибо. Он принадлежал дорогому мне человеку. — А что случилось с этим человеком? — Она умерла. — Я тоже потеряла дорогих мне людей, но знаю, что мы ещё встретимся, — проговорила она. — Уверена, что и вы ещё обязательно встретитесь. Леголас снова посмотрел на неё. Что-то в этой девчушке ему напоминало о Хоуп. Словно это она говорила с ним через неё. Он не понимал, как такое маленькое дитя может обладать мудростью взрослых. — Вы любили её, правда? — спросила девочка. — И сейчас люблю, — ответил Леголас. — Уверена, что она была очень красивой. Хотелось бы мне хоть одним глазком взглянуть на неё, — мечтательно сказала она. Леголас впервые за последние несколько дней улыбнулся. Глядя на этого ребёнка, он понимал, что для мира ещё не всё потеряно. — Как тебя зовут? — спросил Леголас. — Ваниэль, господин. — Что означает надежда с древнего языка, — прошептал он. Отправив девчушку к целительницам, он принялся за работу дальше. Совпадение ли, что значение имени девчонки было, как и её имя, или это был какой-то знак. Леголас не знал и не хотел знать. Всё, что сейчас ему требовалось – меньше думать и занять себя деятельностью. Когда на город опустились сумерки, Арагорн собрал совет из верных ему людей. На совете были Гендальф, Гимли, Глорфиндель с близнецами, Хальбарад, Эомер и Имрахиль. Арагорн осмотрел всех и заметил, что не хватает одного его друга. — Где Леголас? — спросил он. — Он помогает целителям, — ответил Гендальф. — Он не придет? — спросил Имрахиль. — Пусть помогает целителям. Какое бы решение не принял Арагорн, Леголас пойдет за ним, — сказал Гендальф. — Гибель Хоуп затронула каждого из нас, — с грустью проговорил Арагорн. — Но его она затронула более остальных, — проговорил маг. — Вы говорите о той девушке, что сразила всех Назгулов? — спросил Имрахиль. — Да, — ответил Глорфиндель. — Что же, о ней уже слагают песни наши солдаты, что были свидетелями этой битвы. Это поистине великолепно. Молодая девушка, сразившая девятерых всадников, — сказал Имрахиль. Элладан и Элрохир молчали и были мрачнее тучи. Их маленькая серебряная тень отдала свою жизнь за возможность жить другим и подарила надежду на спасение. Теперь у Саурона не было его самых близких и опасных приспешников. У человечества был шанс. — Мы разгромили войско Врага, но не одержали над ним победу. Саурон знает, что род людей силён и что Кольцо вернулось из небытия. — Я одного не понимаю, — сказал Эомер. — Ты говорил, что все усилия будут напрасны, если Саурон вернёт себе Кольцо. Но разве он не отказался бы от заведомо неудачного нападения, думая, что кольцо у нас? — Он не уверен. И не собирался ждать, пока противник соберет силы, как это делали мы. К тому же между Фродо и горой лежит огромное войско. Я отправил его на смерть, — мрачно проговорил Гендальф. — Тогда нападём на него, — нарушив молчание, сказал Арагорн. Гимли, сидевший с курительной трубкой в зубах, закашлял. Все уставились на Арагорна. — Выманим его. Привлечём внимание к себе и освободим для Фродо проход к горе. Покажем ему, что наследник Исильдура жив и может противостоять ему. Но я не настаиваю. Каждый решает сам за себя, — продолжил Арагорн. — Тот же совет передавал тебе и наш отец Элронд. Затем мы и спешили сюда. Нам ли сворачивать? Мы с тобой, — сказал Элрохир. Элладан молча кивнул. — Я с вами, — сказал Глорфиндель. — Воины Рохана пойдут вместе с тобой, Арагорн, — ответил Эомер. — Никакой надежды и шанса на победу, — воскликнул Гимли. — Так чего же мы ждём? — Я пойду за королём, даже если он не настаивает, — сказал Имрахиль. — Но надо позаботиться и о городе, если тлеет хоть какая-то надежда. — Мы не оставим город без обороны. Нужно посчитать, сколько людей мы можем собрать, — сказал Арагорн. Гендальф и Глорфиндель оставили военачальников одних, а сами вышли на улицу. Они долгое время молчали, пока эльф не решил нарушить молчание. — Ты веришь, что мы ещё увидим её? — Я надеюсь на это, — ответил маг. — Она наверняка сейчас в Чертогах Мандоса, — сказал Глорфиндель. — Хотелось бы мне верить в это. Сердце разрывается от того, что я потерял её. Да и за Леголаса тоже. Они позволили себе любить. Прислушались к советам, которые им давали, и чем это всё обернулось? — с печалью в голосе проговорил маг. — Свет звезды не погас, Митрандир. Верь, как верила она. И дай эту надежду ему. Она просила сделать всё, чтобы он жил, — сказал Глорфиндель и отправился обратно в цитадель. Гендальф ещё долгое время стоял на улице и смотрел на зажигающиеся звёзды в небе. Глубоко вздохнув, он повернулся и отправился к целителям, проверить, как там Леголас и Мерри. Когда Гендальф пришёл в медкрыло, то увидел, как Леголас всё также помогает раненым. К Гендальфу подошла пожилая женщина, главная из целителей. Она тоже смотрела на Леголаса и с грустью качала головой. — Бедный парень. Видно же, что он кого-то потерял в этой проклятой войне и сейчас пытается всячески заглушить свою боль. Да только что же с ним станется, когда его накроет? — с грустью сказала она. — Он справится. Потому что та, кого он потерял, справилась бы. Он делает это ради неё, Иорет. Но ты права. — Да что толку-то в правоте, когда он даже не присядет для отдыха. Из последних сил держится. Уж ты-то хоть что-нибудь сделай, Гендальф. Меня он совсем не слушает, — возмутилась Иорет и ушла по своим делам. Гендальф подошёл к Леголасу и положил ему руку на плечо. Когда он обернулся, маг жестом указал следовать за ним. Так волшебник и эльф прогуливались по улицам Минас Тирита, пока не пришли в сад, в котором было неслышно шума города. Почки на деревьях набирали цвет, где-то уже появились первые зелёные листья. А какие-то деревья и вовсе уже были полны зелени. Тёмная, но звёздная ночь опустилась на город. Леголас молча стоял, смотря на эти звёзды. Океан небесных тел, что так любим ими обоими, мог наблюдать теперь только он. А она возможно сейчас находится среди них. — Леголас, присядь, — обратился к нему Гендальф. Мужчина молча подошёл к нему и сел рядом. Леголас опустил локти на колени и склонил голову. Он держал эту боль в себе. Не давал ей выхода. Он надеялся, что если не даст волю своему горю, то всё это возможно окажется неправдой. И она сейчас зайдёт в этот сад и скажет очередную шутку, улыбнётся своей прекрасной улыбкой, и глаза её будут сиять от радости и жажды жизни. Но в тоже время он понимал, что её больше нет. — Леголас, — позвал его Гендальф. — Ты не должен держать эту боль в себе. Выпусти её. Не терзай свою душу. Она бы этого не хотела, — сказал Гендальф. — Хоуп хотела, чтобы ты продолжал жить. — Жить? Какая теперь у меня может быть жизнь, Митрандир? Моя жизнь принадлежала ей, а теперь… — не договорив, Леголас замолчал. — Надежда всегда есть. Она бы не сдалась. Никогда. И ты не сдавайся. Живи ради неё. И услышит меня Эру, вы ещё встретитесь, — сказал Гендальф. — А ты, Митрандир. Неужели ты совсем не печалишься? — спросил Леголас. — Мне также больно, как и тебе, однако не нам решать, кому сколько жить. Уверен, что у всего есть причина. И Хоуп прожила достойную жизнь. И самое прекрасное в жизни ей показал именно ты. Она любила тебя всем сердцем. Она любила тебя уже тогда, когда ещё не знала, что такое любовь. Но ты показал ей это. Ты дал ей это понять, почувствовать и прожить. Разве это не прекрасно? Разве это недостойная часть её жизни? Леголас прикоснулся к кулону, который теперь висел у него на шее. Свет Вечерней звезды не угас и даже не стал бледнее. Он поглаживал пальцами холодный металл, снова посмотрел на звёзды и, закрыв глаза, заплакал. Леголас дал волю своему горю. Гендальф видел, как по щекам эльфа катятся слёзы всё сильнее и сильнее, а потом, сжав кулаки, Леголас закричал. В этом крике были вся его боль и отчаяние. Арагорн с Глорфинделем и Элладан с Элрохиром стояли на балконе и слышали, как кричит Леголас. Каждый из них смог прочувствовать ту боль, что испытывал их друг. Каждый из них по своему испытывал чувство потери.—
Хоуп много времени провела в компании Халдира. Они разговаривали и весело смеялись, вспоминая моменты из жизни в Лориене. Халдир также рассказывал ей много других историй. В этом месте не чувствовалось ни печали, ни скорби, ни страха. Здесь был абсолютный покой. Душа словно забывала обо всём, что чувствовала при жизни, то, что причиняло боль. Когда в разговоре вспомнился Леголас и прозвучало его имя, Хоуп погрустнела. Она вспомнила, кто остался там, и её взгляд изменился. Халдир заметил это и спросил: — Он всё-таки признался, да? Признался, что любит? Хоуп посмотрела на него с удивлением. Мужчина лишь рассмеялся, глядя на её реакцию. — Келедае, да это же было очевидно с самого начала. То, какие взгляды бросал на тебя Леголас и как к тебе относился. Только дурак бы не понял этого, — сказал Халдир. — Видимо, я тот самый дурак, — профырчала Хоуп. — Хоуп, рано или поздно вы снова встретитесь, — попытался немного приободрить её Халдир. К ним подошла одна из душ. Она была невероятно красивой. Высокая и стройная, как молодое дерево. Её светло-рыжие волосы, отливающие золотом, сияли в падающих на них лучах света. Глаза были невероятно голубого цвета. Глядя в эти глаза, Хоуп на секунду показалось, что это его глаза. Она чуть подняла руку, в желании указать на глаза, но потом опустила её. — Ваши глаза, — только и смогла она прошептать. — Простите, что отвлекаю вас. Меня зовут Малленгейл, — представилась женщина. — Здравствуйте. Я Хоуп. Или как называют меня эльфы – Келедае, — ответила девушка. — Да, я наслышана. Вы произвели на всех впечатление, — улыбнувшись, сказала она. — Я могу вам чем-то помочь? — Ах, да, — смутилась Малленгейл. — Я случайно услышала в вашем разговоре упоминание одного имени. Леголас. Это случайно не Леголас Зеленолист из Лихолесья, сын Трандуила? — спросила она. — Он самый, — с осторожностью ответила Хоуп. — Вы его знаете? — Да, — ответила женщина, и её лицо просияло от радости. — Он мой сын! Удивлению Хоуп не было предела. Да и Халдир тоже стоял не лучше, чем она. Теперь, глядя на неё, Хоуп поняла, почему её глаза показались ей знакомыми. Леголас унаследовал их от матери. — У него ваши глаза, — мягко сказала Хоуп. — Я помню его совсем малышом. Меня не стало, когда ему не было и года, — с грустью сказала она. — Позвольте спросить, госпожа, что же случилось? — спросила Хоуп. — Хотя это не моё дело, — добавила чуть позже. — О, нет. Ничего страшного. Тогда шла война, в которой я погибла. — Но вы могли пожелать вернуться, — удивлённо сказал Халдир. — Я хотела. Однако мне сказали, что сам Эру пожелал, чтобы я осталась. — Зачем? Если была возможность воссоединить мать и дитя, зачем было их разлучать? — воскликнула Хоуп. — Он сказал, что иначе Леголас не станет тем, кем должен стать, — ответила Малленгейл. — Скажите, какой он? Хоуп не сразу ответила. Она смотрела на женщину и думала, что же ей пришлось пережить, какой выбор сделать. Смерть, расставание с любимым ребёнком. — Вы невероятно сильная и смелая женщина. Леголас унаследовал это от вас, я уверена. Он очень добр ко всем окружающим. Верный друг и боевой товарищ. В бою ему нет равных. Всегда поддержит и приободрит. Ему можно доверить свою жизнь… и сердце, — сказала Хоуп. — А ещё он смог примирить два народа, — добавила девушка. — Правда? — удивлённо спросила Малленгейл. — Да. Гном Гимли стал его лучшим другом, — с улыбкой ответила Хоуп. — Они даже договорились вместе отправиться в путешествие в горы и в леса, чтобы каждый из них мог лицезреть то, что мило сердцу другого. Малленгейл с улыбкой смотрела на Хоуп, которая рассказывала ей о её сыне. Хоуп рассказала ей об их приключениях, о том, что творится в Средиземье, как Леголас не один раз спасал ей жизнь, делился знаниями. И рассказывая это, Хоуп словно заново всё проживала. Её глаза светились счастьем, а от тоски по любимому человеку текли слёзы. — Дорогая Келедае, я не удивлена тому, что мой сын полюбил именно вас. Если за столько лет он не нашёл любовь, то значит действительно ждал вас и это судьба. Значит то, что было сделано, все принятые решения были не зря. Были неслучайны. И я благодарна Эру за всё. Мой сын вырос достойным мужчиной, и я горжусь им. И благодарна вам за то, что дарите ему эту любовь, — проговорила Малленгейл. — Простите, госпожа. Но я уже ничего не могу. Он там, а я здесь, — ответила Хоуп. — Я думаю, что это ненадолго, — подмигивая, сказала эльфийка. Хоуп переглянулась с Халдиром. И потом они услышали голос Намо: — Хоуп, идём. Девушка повернулась к Халдиру, крепко обняла его. Она не знала, прощаются они и увидятся ли вновь. Затем она повернулась к матери Леголаса и поклонилась ей. Малленгейл подошла к ней, нежно обняла и прошептала на ухо: — Я рада, что именно вас полюбил Леголас. Берегите себя и передайте ему, что я люблю его, — и поцеловала Хоуп в макушку. Хоуп подняла глаза и снова ей показалось, что на неё смотрит он, а не кто-то другой. И в один миг души эльфов снова стали мерцающими. Хоуп поняла, что время вышло, ей пора двигаться дальше. Она повернулась к Намо и последовала за ним. Он медленно шёл впереди в молчании, а затем сказал: — Ты первая, с кем Эру захотел побеседовать лично. — Разве Эру не вмешивался в решение судеб других душ? — удивлённо спросила Хоуп. — Он всегда сообщал нам своё желание. Но ты особенное дитя. — Да чего уж там особенного-то, — прошептала Хоуп. — Порой свою уникальность нельзя увидеть, — ответил Намо. Хоуп не стала ничего отвечать. Она шла вперёд, опустив взгляд себе под ноги, и даже не заметила, как всё вокруг изменилось. Пол под ногами исчез, и она оказалась в скоплении звёзд. Она была там, где всегда мечтала оказаться. Среди небесных светил, что так манили её взгляд. Тот небесный океан, что так притягивал своей красотой и неизведанностью. Хоуп осмотрелась и увидела молодого мужчину. Он стоял недалеко от неё и с нескрываемым любопытством рассматривал её. Хоуп смутилась от этого пристального взгляда и отвела глаза. Сделала вдох-выдох и снова посмотрела на него. — Вы Эру Илуватар? — тихо спросила она. — Верно, дитя моё. Я долго ждал нашей встречи, — ответил он. — Я не понимаю, — сказала она. — Чего же? — Почему все говорят, что я особенная? Что моя душа, как у перворождённых эльфов? Что она чиста и невинна, в отличие от искажения других? — воскликнула Хоуп. — Они так говорят, потому что чувствуют и видят это. Твоя душа не принадлежит миру, созданному мной и айнур. — Но зачем тогда я здесь? — искренне удивилась Хоуп. — Потому что ты моё дитя, и я не мог допустить гибели такой прекрасной души. — А мои родители? Мой родной мир? — Их мир умирал. Всё когда-то заканчивается. Они знали это. Но также они знали, что их дитя будет жить. — Порой мне сложно понять всю мудрость мироздания. — Ты ещё молода и учишься жить, — ответил Эру. — Как вы смогли спасти мою душу и поместить её в новый мир? — Я творец всего сущего. Разве не смог бы я сделать такое? — улыбаясь, спросил он Хоуп. — Да, что же это я. Простите. — Я не просто так поселил в мыслях своих созданий осколки легенд о твоём народе. Наблюдал, как появлялись искатели, верующие в это. Тебя смогли бы найти те, кто искренне верил в мой замысел и силу света, добра и любви. Но за тысячи лет так никто и не справился с этим. Пока… — Пока Гендальф не нашёл меня, — закончила Хоуп. — Верно. Олорин был одним из мудрых моих созданий, и он справился. Тебя нашли ровно тогда, когда это действительно было нужно. — Значит, моя задача заключалось в том, что я сделала? — Нет, твой путь не окончен, дитя моё. Твоё предназначение ещё не совершено. — Что же я должна сделать? — Ты сама поймёшь это. Но скажу тебе только одно, твои потомки вместе с оставшимися эльфами в Средиземье совершат великие дела. Поэтому ты вернёшься. — Что? — удивлённо воскликнула Хоуп. — Вы вернёте меня обратно? — Да. Верну. И затем судьба твоей души будет такой же, как у эльфов. Я не могу предоставить тебе выбор: жизнь эльфа или человека. Ты по праву рождения уже принадлежишь к жизни эльдар. А дальнейшая судьба всего живого будет идти своим чередом. — Можно спросить? — Спрашивай. — Почему вы не позволили матери Леголаса вернуться к нему? — Ты ведь знаешь ответ на свой вопрос, — сказал Эру. — Тогда бы он не стал тем, кто он есть. Но разве присутствие любимой матери могло бы повлиять на его становление? — удивлённо спросила Хоуп. — А отсутствие твоих родителей повлияло? — У них не было выбора. — Верно. А у Малленгейл был. — Это к вопросу о вере, ведь так? — Да, — ответил Эру. — Ты должна понять, что искажение привело к тому, что всем созданиям приходится проходить через ряд испытаний. И один выбор может привести их к тьме и вечному горю. А чей-то выбор приведёт к вере, надежде и любви. Немного помолчав, Хоуп сказала: — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы жизнь, которую мне дали, была достойной. — Я в этом не сомневаюсь. До свидания, Хоуп.