Глава 4 Встреча с «создателем»
Шэнь Цинцю вместе со своей неизменной спутницей возвращался из пещер Линси, неспешно прогуливаясь, впервые за много лет наслаждаясь прекрасной, умиротворённой атмосферой, которую щедро дарила живописная природа хребта Цанцюн, когда на его пути повстречался четвёртый из шиди. Он бы не обратил на него внимание и прошёл мимо, как и в случае с другими представителями секты, случайно повстречавшимися на пути, если бы Сяо Бао не побудила его обратить свой взор в сторону этого… шиди.
— Гэ, я чувствую, что с ним что-то не так, — звонкий голосок крохи сразу привлёк его внимание в направлении Шан Цинхуа, на кого Сяо Бао для пущей убедительности ещё и своим малюсеньким пальчиком указывала.
«Что именно?» — тут же отреагировал Шэнь Цинцю, чуть замедлив шаг и послав к ней ментальный посыл: за прошедшее время маленькая спутница завоевала его полное доверие, сама же она стала единственным существом за очень долгое время, к чьему мнению он начал прислушиваться. — «Он может быть одержим?»
— Нет, не совсем, — пропищала малышка задумчиво, важно поглаживая подбородок, словно в раздумьях. Шэнь Цинцю всегда трогательно умиляло это несоответствие — такой сверхсерьёзный вид на этом детском личике: так и хотелось ущипнуть её за округлую пухлую щёчку или за этот маленький курносый носик, который в такие моменты всегда был задран вверх величаво. — Я ощущаю присутствие инородной сущности. Это похоже… похоже… да, это похоже на Сяо Бао! К нему прикреплена другая система!
— А эту другую систему ты видеть не можешь, лишь чувствуешь? — сразу выделил Шэнь Цинцю основную часть сказанного, попытавшись как можно больше всё прояснить, и сам стремительно посерьёзнев.
Другой человек в компании существа, подобного Сяо Бао… это может быть как чем-то не стоящим внимания, так и чем-то чрезвычайно важным или опасным. Шэнь Цинцю не может себе позволить рисковать и не уделить достойное внимание чему-то потенциально опасному или подозрительному. Тем большее внимание следовало уделить этому вопросу в связи с тем, что он имеет отношение к этому презренному предателю секты…
Но перво-наперво надо было удостовериться, что Сяо Бао не ошиблась, и подобное заключение не было принято слишком поспешно. Он доверял Сяо Бао, но в жизни всегда есть место ошибке. Такое случается даже с лучшими специалистами в своём деле, так что сначала надо было исключить эту вероятность.
Тем не менее если чутьё Сяо Бао в данном случае и впрямь сработало безошибочно, тогда стоило проявить крайнюю осторожность.
— Этот… Шан Цинхуа тоже возродился в прошлом? — пробормотал скорее про себя Шэнь Цинцю. Чем больше он думал обо всём этом, тем больше хмурился.
— Если бы другая система была воплощена, как Сяо Бао, я бы увидела… — тут же принялась объяснять фея с радужными крылышками, вспорхнув с уже привычного насеста в виде плеча партнёра и принявшись мельтешить в воздухе перед лицом Шэнь Цинцю, размахивая руками в живой жестикуляции. — Но у неё нет тела, поэтому я могу только почувствовать.
Сяо Бао слишком уверена, даже не допуская ни малейшей мысли об ошибке, это сразу было слышно по её голосу… Так что, скорее всего, если и есть шанс на ошибку, он минимален. По этой причине и Шэнь Цинцю поверил ей безоговорочно, отбросив мысли о других возможностях.
— Сяо Бао, в таком случае другая система ведь может тебя увидеть, — напомнил Шэнь Цинцю активной летунье. — Забудь, теперь это уже не важно. Скорее всего тебя уже не только видели, но и слышали.
Услышав слова Шэнь Цинцю, крошка заметалась в панике, замельтешив особенно активно: она нашла новый насест, усевшись на рукояти Сюя, притороченной к боку её старшего брата.
— Ах, Сяо Бао наконец поняла! — вскрикнула она возбуждённо, но продолжать не стала, пока степенно не поправила свою одежду — разгладив даже малейшие складки и стряхнув мельчайшие воображаемые крупинки пыли — а также положение, приняв нужную позу: усевшись удобно, она закинула одну ногу на другую, подражая взрослым женщинам из современного мира, оперлась локтем в колено и положила личико на ладонь, устремив мечтательно-задумчивый или скорее одухотворённый взгляд куда-то вдаль, придав себе вид светской львицы и настоящего мыслителя разом.
Шэнь Цинцю с интересом смотрел на это занимательное представление, чуть отогнув полу плаща и отодвинув длинный широкий рукав своего одеяния.
Сяо Бао слишком спокойна, так что излишне и ему слишком много думать и накручивать себя. Решив так, Шэнь Цинцю настроился послушать, что ещё скажет маленькая всезнайка.
— Мне сразу показалось странным, что я смогла почувствовать присутствие другой системы, — закончив с внешним антуражем, начала Сяо Бао вдаваться в обстоятельные разъяснения произошедшего. — На самом деле системы на заданиях, если они специально не были призваны работать в команде, не в состоянии чувствовать друг друга и уж тем более видеть или слышать. Хотя и тут бывают исключения. Надо отметить, что данный факт касается систем старого поколения. Более продвинутые системы уже могут ощущать присутствие друг друга при условии, что они на одном уровне, и то, только в том случае, если такая функция заранее не заблокирована, а точнее когда система не находится в режиме скрытности.
Чуть переведя дыхание, она продолжила:
— Надо сказать, что у нас, систем, тоже бывают иерархии, а связаны они с тем, насколько отдельно взятая система продвинута и высокоинтеллектуальна. Ведь подобные мне существа тоже постепенно совершенствуются, с течением времени мы
создаёмся, — это слово принесло малышке существенный дискомфорт, поэтому она заменила его на другое, — появляемся на свет всё более усовершенствованными и
многофункциональными… разносторонне одарёнными.
— Народ Сяо Бао довольно любопытный, — Шэнь Цинцю постарался отвлечь Сяо Бао от темы, которая её расстраивала, а заодно чуть-чуть помочь настроиться на обычный для неё позитивный лад. — Этот брат думает, что Сяо Бао довольна необычна даже для представителей её вида.
И правда, Сяо Бао сразу же забыла об огорчавших её вещах и довольно закивала.
— Сяо Бао — система новейшего поколения, — при этих словах в её голосе и во всём облике отобразилась неприкрытая гордость. — Поэтому она может ощущать другие системы, что ниже её уровня, даже если они шифруются… скрывают своё присутствие, то есть. А та, другая система, старейшее поколение из ныне существующих, так что Сяо Бао осталась незамеченной!
Она ещё немного подумала и обобщила все полученные выводы:
— Похоже, у другой системы миссия иная. Все системы новейшего поколения, вроде Сяо Бао, заняты сходной миссией — по восстановлению справедливости. Я слышала, что миссия систем старого поколения заключалась в перемещении в книжный или любой другой подобный новосозданный мир людей из реального или, лучше скажем так, — реального изначально. Перемещение происходило в тело персонажа оттуда. А что касается перемещаемого… Тут имеются в виду читатель, зритель, актёр, воплощающий роль, а также любой другой человек, так или иначе связанный с означенным произведением, или же сам автор. Если я не ошибаюсь, им вроде вменялось в обязанность следовать сюжету и роли в повествовании человека, в чье тело их поселили, но при этом постараться и что-то изменить.
— Автор, говоришь?.. — произнёс Шэнь Цинцю тихо, а в его глазах мелькнул тёмный свет.
Пока они с Сяо Бао выясняли все обстоятельства этого неожидаемого ими случая, заменяющий Шан Цинхуа почти потерялся из виду: он продолжил свой путь, уже разминувшись с ними. Но Шэнь Цинцю этого теперь не мог допустить. Надо было проверить… Он чуть ускорился, вскоре нагнав «шиди».
— Сян Тянь Да Фэйцзи? — Шэнь Цинцю не стал ходить вокруг да около и спросил прямо, тяжело опустив руку на плечо «повелителю Аньдин».
— Так ты тоже трансмигратор? — Шан Цинхуа стремительно развернулся, вперив потрясённый взгляд в Шэнь Цинцю.
Оказавшись лицом к лицу, когда сумел наконец разглядеть говорившего, и так уже потрясённый взгляд Шан Цинхуа стал совсем шокированным.
— Шэнь шисюн, это ты? — повелитель пика Аньдин глупо выпучил глаза, вперив немигающий взор на такого не похожего на себя Шэнь Цинцю. После второго более пристального взгляда становилось очевидным, что это и впрямь он. Как ни удивительно… — Что с тобой случилось? Что с твоими воло..?
— Значит, это и впрямь ты, проклятый писатель, — оборвав своего собеседника на полуслове, не то спрашивал, не то уже утверждал Шэнь Цинцю, а глаза его недобро сузились. Он намеренно их отводил, чтобы не вспугнуть жертву раньше времени. Что касается второй части сказанного Шан Цинхуа, эти вопросы он просто проигнорировал.
— Я бы попросил без оскорблений, — отозвался Шан Цинхуа скорее обиженно, чем рассерженно, всё ещё не вполне отошедший от шока. Хотя, нужно сказать, эти злые слова второго шисюна… нет, другого трансмигратора во второго шисюна несколько вернули его к реальности. Надо же было из всех возможных читателей встретить здесь именно анти-фаната… — К тому же, как погляжу, ты один из читателей. Пусть брат-читатель и остался недоволен, но читал же роман этого автора… Значит что-то в нем да заинтересовало. А касательно того, что мы оба застряли в этом мире, в том нет моей вины… Я такая же жертва!
— Читал ли я? — протянул Шэнь Цинцю уже совсем угрожающе. Точнее он прилагал все усилия, чтобы это так не прозвучало до поры, до времени. — О, я ознакомился с каждой строчкой и каждым словом этой бездарной писанины, запомнив наизусть.
Шэнь Цинцю пробыл в пещерах Линси чуть меньше года, а не два, как изначально рассчитывал. Однако на то была своя причина.
На саму культивацию потребовалось всего-то полгода, остальное время было потрачено на другие цели: придание телу былой подвижности и гибкости, но больше всего — усвоение тех обширных знаний, что он получил от Сяо Бао. Разобраться со всем, конечно же, не удалось, Шэнь Цинцю смог овладеть в должной мере лишь малой толикой из них: лишь маленькая капля среди безбрежного океана. На то, чтобы усвоить всё, не хватит не то что одной, даже десятка жизней, причём не смертного, а культиватора. Хоть и получилось разобраться лишь с малой толикой полученного богатства, но это уже являлось чем-то неоценимым и крайне бесценным.
Так, Шэнь Цинцю смог разобраться в системе культивации различных миров и составить более совершенные руководства как для себя лично, так и, не забыв своего преданного ученика, для Мин Фаня, объединив различные знания — оставив лишь достоинства тех или иных руководств и убрав недостатки, создал нечто совершенно новое. Именно поэтому сама культивация заняла так мало времени. Шэнь Цинцю же достиг таких высот, которых мало кто из культиваторов достигал в этом мире.
Перерывы же между серьёзными занятиями он уделил чтению этой писанины под названием «Путь гордого бессмертного демона», что стало возможно с получением доступа к базе данных, который предоставила Сяо Бао, назвав компьютером. Личный компьютер системы был схож с зеркалом, которое Сяо Бао создала в первый день их знакомства, он так же беспрепятственно висел в воздухе — но размер, положение и угол просмотра можно было отрегулировать, воздействие же происходило силой мысли. Было ещё одно достоинство — кроме него и Сяо Бао этот светящийся экран больше никто не мог увидеть, как она ему объяснила.
Тут следует отметить, что пусть Сяо Бао и загрузила многие знания ему прямо в мозг, но даже это было лишь минимумом минимума, потому что вместить всё многообразие знаний, которыми располагало существо наподобие Сяо Бао, живой человек просто не смог бы, да ещё в результате всего одного сеанса «загрузки».
По правде, сами возможности так называемой загрузки были конечны и изначально не рассчитаны на человека, поэтому таким образом перенести напрямую в мозг слишком много информации было попросту невозможно (но это они выяснили лишь опытным путём — исключительно самостоятельно). Другое дело, если предоставить источник информации и позволить компаньону самому её заучить, что Сяо Бао в итоге и сделала, предоставив компьютер с доступом в межгалактическую сеть, связывающую между собой разные пространственно-временные измерения. Но последнее требовало слишком много времени, и здесь речь не столько о самом заучивании, сколько о процессе поиска. Среди разномастной и разнообразнейшей информации разной ценности найти что-то стоящее, а тем более — нужное в данный момент, было делом отнюдь не лёгким. Однако это являлось единственным разумным способом.
Именно поэтому Сяо Бао предоставила ему так называемый компьютер, который, по сути, был доступом прямо в её базу знаний, напрямую связанную с её разумом или даже душой. Ведь способность содержания всей этой разномастной информации в каком-то смысле и есть сама суть подобных существ, а кроме этого ещё и способность создавать связь с кем-то разумным. Теперь же благодаря действиям Сяо Бао их связь стала двухсторонней. Это было сделано, чтобы Шэнь Цинцю мог быть в состоянии получить любую информацию, не загруженную напрямую.
К примеру, именно так для него стало возможным ознакомление с этой судьбоносной книгой. Книга это слишком громко сказано, тут скорее подойдёт слово книжонка. Пусть эта писанина и сыграла такую судьбоносную роль для всего мира и для него лично заодно, но быть бессмысленным вульгарным разрозненным потоком сознания от того не перестала.
Кстати об этом, он даже не поленился прочитать произведения сходного жанра и содержания, как у проклятого писаки, для лучшего сравнения. Что ж, жалкий писательишка был не только редким садистом и похабником, не только безграмотным озабоченным сопляком, но и полностью бездарным графоманом… Даже удивительно, что кто-то эти его смешные потуги действительно читал…
Писал так называемый автор так, будто только вчера начал изучать иероглифику, про многообразие языка или богатый словарный язык он, видимо, даже не слышал, но несмотря на всё это, умудрился как-то настрочить свыше нескольких десятков тысяч страниц! Миллионы слов! Это было уму непостижимо. Но что было ещё невероятнее, так это то, что его писанину не просто читали, за это ещё и платили!
— Читал, помнишь всё наизусть, но при этом сыплешь оскорблениями… — проговорил Шан Цинхуа задумчиво, словно говорил с самим собой. Вдруг он как-то живо встрепенулся и повернулся к нему с вопросом. — Братец-читатель, неужто ты тот чёрный фанат — Несравненный Огурец?!
Шэнь Цинцю не стал ни подтверждать, ни опровергать это утверждение, предоставив так называемому создателю самому для себя решать во что верить.
Несравненный Огурец? Что за нелепая непристойная дурацкая кличка… Ничуть не лучше, чем тот же самый — Онанизм Уносящий в Небеса. Ну и похабщина, да ещё и абсолютно несуразная. Сразу видно всё бескультурье и скудоумие, как и полное отсутствие стыда и самоуважения того, кто добровольно так назвался.
Как будто Шэнь Цинцю когда-либо опустился бы до подобного… до подобного непотребства. Он бы не стал такого делать не то что под угрозой смерти, а даже под угрозой пыток. Уж лучше смерть, чем жизнь в таком позоре! Да от такого же просто не отмыться…
Но у невоспитанного отвратительного невежды-писателя, конечно же, и читатели были под стать. Шэнь Цинцю это нисколько не удивляет. Наоборот, удивительным бы было, окажись всё иначе.
— Пойдём ко мне на пик и подробно всё обсудим там, — сказал Шэнь Цинцю, заставив себя кое-как выдавить что-то отдалённо похожее на улыбку.
Как Шэнь Цинцю и рассчитывал, наивный, жизнью ещё не пуганный писатель с готовностью заглотил наживку и добровольно последовал за ним в место своего последнего упокоения.
Когда Шэнь Цинцю со своим шиди на буксире подлетел к пику Цинцзин, к удивлению Шан Цинхуа, он взял курс не на свою резиденцию — бамбуковую хижину, но, миновав её, полетел дальше.
Хоть это и вызвало лёгкое недоумение у владыки пика Аньдин, однако он не стал слишком зацикливать на этом внимание, просто последовав на своём мече за Шэнь Цинцю к конечному пункту их назначения: им оказалась живописная поляна, окружённая со всех сторон бамбуковыми деревьями, с небольшим озером в форме сердца в центре. Прозрачные светло-зелёные воды искристо блестели под лучами полуденного солнца. Вся картина была освежающей и идиллической — прекрасная пастораль, настраивающая на лирический лад.
Налюбовавшись редкими по красоте, умиротворяющими окрестностями, Шан Цинхуа перевёл вопросительный взгляд на Шэнь Цинцю, побуждая того сразу перейти к делу.
— Здесь и правда чудесно, — улыбнулся Шан Цинхуа восхищённо, не дождавшись какого-либо ответа от своего визави, оглядываясь, куда бы присесть. — Но, думаю, шисюн звал этого шиди не за тем, чтобы полюбоваться красотами.
— Шиди абсолютно прав, — мгла в глазах Шэнь Цинцю ещё больше сгустилась. — Дело в том, что обсуждаемая нами тема довольно деликатна и требует конфиденциальности. Здесь нам никто не помешает и не сможет подслушать.
— Как продуманно, — кивнул Шан Цинхуа одобрительно, но, когда он перевёл снова взгляд в сторону Шэнь Цинцю, Шан Цинхуа немного нахмурился, и в его взгляде мелькнуло удивление, переросшее в растерянность.
Шан Цинхуа к тому времени успел не только слезть со своего меча и убрать его в ножны, но и, вдоволь налюбовавшись красочным пейзажем, устроиться на земле возле озера со всеми удобствами. В то время, как Шэнь Цинцю ещё даже не приземлился, всё так же стоя на зависнувшем в воздухе мече.
— Шисюн, ты не собираешься спуститься? — спросил Шан Цинхуа недоумённо.
Сам Шан Цинхуа, возможно, ещё не подозревал, но в голосе его присутствовали некие нотки нерешительности, быть может, даже опаски. Похоже, впавшее в летаргический сон чувство самосохранения горе-писаки наконец начало пробуждаться, понял Шэнь Цинцю. Да вот только уже поздно. Мышка оказалась в ловушке, а мышеловка захлопнулась. Всё вполне закономерно: так, как и должно было быть.
Жалкого писательишку сгубила собственная беспечность. Хотя нет… Такой исход был предрешён уже в тот момент, когда Шэнь Цинцю узнал правду о роли, которую Шан Цинхуа сыграл в его жизни. Даже вздумай поддельный Шан Цинхуа проявить осторожность и бдительность, это бы его не спасло.
Жизнь Шэнь Цинцю всегда была полна трудностей и страданий, каждый миг его существования был просто ужасным, если не сказать полной катастрофой, а судьба — жестока и изменчива.
Изменчива в том смысле, что об в очередной раз рухнувших ему прямиком на голову небесах или бездонной пропасти, образовавшейся прямо под ногами, всегда, каждый раз, неизменно, до последнего мига ничего не предвещало; всевозможные невзгоды обрушивались на него исключительно внезапно. Как бы Шэнь Цинцю не был привычен к вечным подлянкам жизни и злым насмешкам судьбы, но очередной особенно крутой вираж, отвесный обрыв или «небесную» скорбь предсказать было просто невозможно.
А так… всё в его жизни сохраняло некую постоянность, даже неизменность. Всегда было одинаково погано. Хотя тут он несколько не прав. Бывали времена, когда бывало ещё поганее, чем обычно.
Однако нежданно-негаданно и эта подлая безжалостная полная невыразимых страданий жизнь, и этот лютый неумолимый рок, который называют судьбой, вдруг обрели плоть и кровь и приняли определённый облик. Человеческий облик. И вот прямо перед ним сейчас стоит
он.
Истинный источник всех его несчастий.
Причина всех страданий и неудач.
Тот, кто обрёк его на нескончаемые нечеловеческие муки.
Тот, на чьей совести вся та непереносимая боль и невообразимые страдания, которые он пережил.
Тот, кто ни за что, ни про что присудил его к безрадостному жалкому существованию в неизбывной печали и безысходности, обречённым всегда быть неправильно понятым, презираемым каждым и отверженным всеми — даже миром.
Тот, кто уготовил ему бессмысленное вечное прозябание в беспросветном одиночестве, полностью оторванным от жизни или любых других разумных существ, любой межличностной связи и даже просто нормальной коммуникации, обреченным всегда влачить жалкое существование в мрачной тени недоступной солнцу.
Тот, кто почти уничтожил его, — физически, психологически и эмоционально.
Первопричина всего.
И теперь, зная, что этот бич его жизни здесь, прямо перед ним, только руку протяни, мог ли он, Шэнь Цинцю, сдержаться? Мог ли отпустить этот источник всех бед? Мог ли позволить главному виновнику просто уйти? Трансформировавшаяся в человека жестокая судьба, персонификация ужасной жизни, полной боли и лишений, прямо здесь и стоит, ничего не понимая, не подозревая, какая угроза нависла над ним, так позволит ли Шэнь Цинцю ему уйти?
Шэнь Цинцю так не думает. Он не настолько великодушен…
А даже если бы и был, то что с того? Как бы там ни было, этот человек не заслуживает его доброты и снисхождения.
Разве он сам был добр к Шэнь Цинцю? Этот человек думал, что может распоряжаться его судьбой, как ему заблагорассудится, а раз Шэнь Цинцю оказался в полной его власти, ему не показалось излишним превратить его жизнь в сущий ад.
Заслуживает ли этот человек его, Шэнь Цинцю, жалости или сострадания? Шэнь Цинцю так не кажется. Этот демоновый Самолёт ему что-то не очень-то и сочувствовал, а ведь все несчастья жизни Шэнь Цинцю именно на его совести. Но проявлял ли тот сострадание? Нет. Этот писатель ни разу его не пожалел. Так с какой радости его самого теперь жалеть.
Возможно, так называемый создатель имеет право просить или даже требовать снисхождения у кого угодно в этом мире… но не у Шэнь Цинцю.
