Дом с привидениями

Эли проснулся оттого, что в изножье постели кто-то ткнулся, тряхнув матрас и заставив одно из одеял съехать на пол. Сердито промычав что-то, Эли принялся выпутываться из-под одеяла. Каким-то образом он так и проспал всё это время, не высунув наружу голову, и теперь ему было нестерпимо душно. — Ох, прости, я тебя разбудила? Я не нарочно! Эли застыл, услышав нежный девичий голос. Он уже не надеялся, что это всё сон, не ждал, что в комнате окажется какая-нибудь соседка или родственница, заглянувшая на огонек. Он знал, что с ним говорит привидение, и понимал, что будет дальше. Его затянут в зазеркалье, отлупят и вышвырнут обратно, потому что это ведь так весело — издеваться над беззащитным человеком. А может, в этот раз не вышвырнут? Затянут и оставят там насовсем. Эли до судороги стиснул пальцы, комкая пододеяльник. Смысла прятаться от привидения не было, он это понимал, но всё равно лежал тихо-тихо, надеясь, что неподвижную жертву не тронут. Откуда-то издалека доносился звон кофейной ложечки о чашку. Это Квентин, только он умеет так противно разбалтывать кофе. Вот бы он пришел и завел разговор о скидках на яблоки или о том, какие шины лучше приспособлены для грунтовой дороги, это бы отпугнуло любое привидение. Но это же Квентин, он не придет. Если мама дома, он будет говорить с ней, а если дома только Эли — что ж, тогда Квентин помолчит. Эли вбирал в себя одинокий звон ложечки, пытаясь расслышать присутствие мамы. Может, крикнуть, позвать ее, понадеяться, что она успеет прибежать на помощь? И выставить себя дураком, увидеть упрек в маминых глазах, почувствовать себя лишним, понять, что мешает не только самим фактом своего существования, но и дурацким поведением. А Квентин подольет масла в огонь скорбным безмолвием и многозначительным хмыканьем, промолчит, корча из себя терпеливого мученика. Вот он какой молодец, любит разведенную женщину и терпит ее отродье, потому что так надо. Интересно, Квентин еще не написал трактат о том, что детей при разводе надо отстреливать, чтобы не мешали счастью родителей? Звон прекратился, а потом хлопнула входная дверь, и Эли понял, что остался совсем один. Рыдания накатили волной, и с этим Эли ничего не мог поделать. Если привидениям охота его бить, пусть бьют как есть: зареванного, сопливого, с горящими щеками. И плевать, что это оскорбит их чувства. Наконец наревевшись, Эли сдался и сдернул с головы одеяло. Комната была пуста.