Дом с привидениями

Ступив на деревянный пол каморки, Эли вспомнил виселицы из музея Средневековья. Наверное, с такими же чувствами к ним шли осужденные: идти не хочется, но не пойти нельзя. Почему-то Эли виделось, что заключенных никто не тащит на помост, а они сами туда идут, подгоняемые мыслями о пытках: так страшнее. В каморке было пусто, и Эли с досадой отметил про себя, что его это удивило. То есть он теперь исходит из того, что привидения существуют, прекрасно. — Пошли вы все! — сердито прошептал Эли, захлопнув за собой дверь. Сегодня его даже радовало, что в каморке нет окон: не надо ждать, что в них заглянет какая-нибудь рожа. Из гостиной донесся скрип передвигаемой мебели. Наверное, Квентин пытается разгрести завалы. Вот бы его затянуло в зеркало к старому херу! Эли представил, как Квентина прижимают к столу и лупят тростью, и улыбнулся. Он переоделся в осточертевший флисовый костюм, потому что в доме после фокуса с вылетевшими пробками снова было холодно, джинсы и толстовку бросил на пол, задумался. Мама терпеть не может, когда одежда валяется на полу. Потому и бросил. Через минуту Эли с сердитым сопением подобрал одежду, свернул ее в неаккуратный ком и потащил в ванную. Там у мамы сумка, в нее надо класть грязное белье, а потом Квентин съездит к своим родителям, они постирают. Потому что в распрекрасном новом доме нет стиралки. Привидения есть, а на стиралку вот финансов не хватило. Эли пнул набитую грязными шмотками сумку и фыркнул. Ничего, вот дозвонится он до папы… Отбросив в сторону мысли о том, почему папин телефон отключен, Эли вынул из стакана свою зубную щетку, выдавил на нее пасту и принялся тщательно чистить зубы, не сводя взгляда с раковины. Полотенца с зеркал уже, разумеется, кто-то снял, и Эли не горел желанием случайно увидеть того рыжего пацана с мылом или подлого Себастиана. Вверх-вниз, вверх-вниз. Две минуты. Считать до ста двадцати. Раз, два, три… Эли резко застыл, игнорируя потекшую из уголка рта зубную пасту. Считать сегодня не получалось, потому что мозг услужливо сопровождал числительные противным вжиканьем. Эли сплюнул и тщательно прополоскал рот. Ну вот, теперь у него еще и кариес будет, а всё Квентин со своими привидениями. — Извини, я не хотел тебя затягивать. Эли резко поднял голову и лицом к лицу столкнулся с отраженным в зеркале Себастианом. — Ты просто оказался слабее, — продолжал тот, глядя на Эли с жалостью. — Я хотел перескочить в тебя, а вышло наоборот. — В меня? — переспросил Эли. — Если бы ты меня удержал, я бы пересидел порку в тебе, а ты провалился, — с упреком сказал Себастиан. — Ты совсем, что ли? — возмущенно рявкнул Эли. — Я просто испугался, — грустно сказал Себастиан. — Знаешь, как больно тростью? — Знаю, спасибо, — с горечью ответил Эли. — Извини, — еще раз повторил Себастиан и исчез. Эли какое-то время еще постоял перед зеркалом, размышляя об услышанном. Сам разговор с Себастианом его не напугал, но вот открывшиеся перспективы… Это они, выходит, могут еще и запрыгивать в кого вздумается? Не хватало таскать в себе паразита, как в том фильме. И вдруг призраки хуже Венома? Да, пока что они явно проигрывали симбиоту: никаких сверхспособностей не дают, только порют. Тьфу на них. Эли яростно вонзил зубную щетку в стакан, вышел из ванной и промаршировал в гостиную. — Я поеду к папе. Сейчас. Мама выпустила из рук уродливую статуэтку, которую разглядывала с дурацким восторгом, и сощурилась. Глаза у нее стали змеиные, нехорошие. — Шагом марш спать, — ледяным тоном сказала она, и Эли вдруг понял, что по законам жанра в маму уже вселилась фрекен, а в Квентина, получается, Торселиус. Но Квентин привычно неуклюже ковырялся в раскисших книгах, старательно отводя взгляд. Никто в него не вселился, побрезговали. А вот мама… Мама. Эли развернулся, предпочитая думать, что это фрекен Ларссон смотрит на него с таким негодованием, а не мама. Лучше ее не злить — в любом случае. Эли медленно прошел по коридору, нырнул в каморку и закрыл за собой дверь. Через некоторое время половицы заскрипели под мамиными шагами, а потом в замке повернулся ключ.