Дом с привидениями

Колени дрожали всё сильнее и наконец не выдержали, подломились, и Эли полетел вниз, в черноту, с облегчением подумав: «Наконец-то всё закончилось». Какое-то время он не ощущал своего тела, но это не мешало и не казалось странным. Так бывает, когда лежишь на пляже, пригревшись на солнце, и почти засыпаешь, паря мыслями среди произвольно возникающих образов. Всё так причудливо клубится и меняется, и сознание послушно скользит по этим картинкам, не подвергая их сомнению, не разглядывая, не оценивая. А потом по руке пробежало что-то пушистое, кто-то приглушенно хихикнул и шепнул: — Вставай. Эли дернулся, резко сжал кулак, пытаясь ухватить то, что его щекотало, но поймал пустоту. Сел, открыл глаза, ожидая увидеть перед собой фрекен Грымзу. Увидел пузырящиеся обои — серовато-голубые с идиотским цветочным орнаментом. Это что же, он вывалился из гостиной в коридор, когда рухнул со стула? Эли поднялся, потирая ноющий зад, глянул в зеркало — и вспомнил, что зеркала быть не должно. Он ведь его разбил, отрезая путь назад… Или? Зеркало висело на прежнем месте. Эли протянул руку и коснулся пыльной золоченой рамы, убеждаясь, что это не сон. Тут же едва не рассмеялся истерически. Разве в этом доме можно отличить сон от реальности прикосновением? Трость и розги он тоже на себе прочувствовал, а их нет… Может, и зеркала нет тоже. Сейчас фрекен процокает из гостиной своими гадкими каблуками — почему-то казалось, что именно в такой обуви ходили тетки в армии Гитлера, если он вообще держал там теток, Эли точно не знал, — ухватит его за ухо, поведет в гостиную и снова поставит на стул. Эли скользнул взглядом сначала по отражению, а потом и по настоящему себе. Он был одет, и он был собой. И обои — пузырящиеся обои… В это очень хотелось поверить, но Эли не решался. Как он вернулся, если зеркала нет? И почему оно есть? Он точно помнил звон, во рту щипало от мыла, ухо до сих пор горело, как и щека, о заднице и говорить нечего. Эли приспустил штаны, не особо заботясь о том, что кто-нибудь может выйти в коридор и застать его в таком виде, изогнулся, кое-как оглядел свой абсолютно белый зад. Что ж, пора делать новые выводы. Во-первых, следов от потусторонней порки не остается, они все достаются призраку, который утягивает Эли с собой. Во-вторых, возвращение, кажется, происходит через потерю сознания. Надо будет в следующий раз хлопнуться в обморок поскорее. Эли едва не выдал сам себе подзатыльник за такие мысли. Какой следующий раз? Он сбежит. Дождется утра и отправится к папе. Да хоть пешком! Из спальни мамы и Квентина всё неслось сопение, теперь, кажется, чуть более интенсивное, но Эли это уже не смущало. Он развернулся и пошел назад, даже не стараясь ступать как можно тише. Накатило опустошенное равнодушие, и зеркала уже не пугали. Эли поплелся в ванную, запер дверь, поднял крышку унитаза. Привычно глянул в зеркало, готовясь увидеть привидение. Никого там не было. Конечно, напились его страха и отвалились, как сытые пиявки. Эли потянулся было к цепочке, передумал. Если мама с Квентином услышат шум, придется им объяснять свой побег из запертой комнаты, а на это точно нет сил. Эли аккуратно опустил крышку, подошел к центральной раковине, приоткрыл кран, вымыл руки под тонкой струйкой воды, плеснул немного на лицо. Потом, поддавшись внезапному порыву, снова стащил с себя штаны, повернулся и вперился взглядом в зеркало. На него смотрел зареванный рыжий Стефан. Левое ухо у него полыхало огнем, исполосованный темно-бордовый зад сочился кровью. — Так тебе и надо, сука, — мстительно прошипел Эли, резко натянул штаны и вышел из ванной.