Дом с привидениями

Эли прижался спиной к захлопнутой двери и шумно выдохнул, но горло резануло спазмом, стоило поднять глаза. Посреди спальни стояла совершенно голая Хедвиг с кофейной чашкой в вытянутых руках. Фрекен Ларссон прохаживалась за ее спиной, помахивая розгой. Эли встретился с Хедвиг взглядом, сглотнул и весь съежился от этого оглушительного звука. Руки Хедвиг чуть дрогнули, но тут же выровнялись. Из чашки выплеснулась единственная капля и полетела вниз, на паркет. Она падала бесконечно долго, Эли успел увидеть, как расширились глаза Хедвиг — серовато-синие, бывают же такие непрозрачные радужки, магия какая-то, даже относительно карие глаза Эли на солнце просвечивают, будто сделаны из бутылочного стекла, а эти — каменные, кварц, в музее есть такие раскладки камешков, в шкафу куча плоских ящиков, выдвигаешь и смотришь, а еще там соль, настоящая соль, полизать можно, Матильда разрешала, всё можно, даже не ругают. Капля упала на паркет, не задев босые ноги Хедвиг, и Эли только теперь увидел идущий из чашки пар. Не может быть, это же зверство, этого не может быть. — Элиас может остаться, — разрешила фрекен. — Пусть он разденется и встанет у стены. Эли потянулся к верхней пуговице жилетки, не отрывая взгляда от Хедвиг. Пальцы сами делали всё необходимое. Легла на ближайшую кровать жилетка, за ней — рубашка, а ноги уже вышагнули из штанов и подштанников. Розга с омерзительным пением впилась в Хедвиг, и та привстала на цыпочки, округлила удивленно рот, будто собиралась петь. Руки, сжимавшие чашку, зависли в той же точке пространства, как на видео с курицей, которую крутят туда-сюда, а она держит голову на месте. Эли сбросил уродливые громоздкие ботинки, пытаясь припомнить, как надевал их. Не совпадало, не сходилось. Вроде бы не было ботинок в стопке одежды, а на ногах — вот они, как так, почему? Рука, уже потянувшаяся, чтобы скатать к щиколотке чулок, замерла. Розга снова свистнула в воздухе — сильнее, заставляя Хедвиг податься вперед. Тошнотный кофейный запах ударил в нос. Эли бегом пересек комнату, вышиб из рук Хедвиг чашку, лягнул фрекен по лодыжке, пожалев, что ботинки уже снял, ухватил Хедвиг за запястье и кинулся к зеркалу. Падение вышло стремительным. Вздыбленная паркетина оцарапала колено, поднявшаяся пыль забилась в нос и в горло. Эли с трудом привстал, огляделся. Фрекен в комнате не было, а вот Хедвиг — была. Голая, сжавшаяся в комок, с красными полосами на заднице. — Погоди, — сказал Эли, поднимаясь. Он стащил с ближайшей кровати полуистлевшее одеяло, шагнул с ним к Хедвиг, не замечая, что сам одет только в пузырящиеся чулки. Помперипосса стучит своей клюкой, и все дети прячутся, ложатся на пол, свернувшись калачиком и зажмурившись. Помперипосса обращает одного из детей в камень. Кого же, кого же она обратила? Эли фыркнул, вспоминая свою любимую игру. Как он хотел быть Помперипоссой, как пищал от восторга, когда именно его укрывали пледом, пряча от остальных, как хотел и одновременно не хотел, чтобы его угадали! Он осторожно укрыл лежащую на полу Хедвиг, стараясь не смотреть на нее. Ну вот, теперь ее не видно. Хедвиг какое-то время лежала под одеялом молча и неподвижно, и Эли решил, что она и вправду обратилась в камень. Но вот одеяло шевельнулось. Эли поспешно прикрыл глаза рукой. — Всё хорошо, — сказала Хедвиг. — Можешь смотреть. Эли осторожно выглянул из-за пальцев и обнаружил, что Хедвиг одета в матросское платье. — А я так не умею, — вздохнул он, запоздало прикрыв свою наготу ладонью. Хедвиг протянула ему одеяло, и он благодарно завернулся в него, игнорируя затхлый запах. — Это и была порка с чашкой? Хедвиг кивнула, чуть задрала рукав и показала Эли запястье, на котором проступили уродливые пятна ожогов. — Надеюсь, фрекен сдохла в мучениях, — сказал Эли. — Ну, я сама виновата, — пожала плечами Хедвиг. — Недоглядела, вот кофе и выкипел. — Кофе? — переспросил Эли, глядя в зеркало. Там в коричневатой лужице, полной каких-то сгустков, сиротливо лежала расколотая чашка. — А что за ошметки? — Кожа угря, конечно, — ответила Хедвиг, удивленно приподняв брови. — Какой же кофе без нее?