Дом с привидениями

Из Эли рвались рыдания и крики, но всё это оставалось внутри, потому что запрыгнувшая в сознание Хедвиг оттеснила его. И Эли барахтался и кричал, а его тело сидело на полу и обнимало себя за подтянутые к подбородку колени. — Прости, так надо, — шептала Хедвиг, мягко удерживая Эли на месте. И Эли понимал. Он не хотел, чтобы мама и Квентин услышали, не хотел, чтобы они врывались в его горе. — Я хочу к папе, — всхлипнул он. — Я знаю, — кивнула Хедвиг, обнимая его тело его же руками, слегка раскачивая, баюкая. Матильда рассказывала, что брошенные младенцы учатся убаюкивать себя сами. А может, к ним тоже приходят и помогают выжить, может, у них тоже есть кто-то вроде Хедвиг, кто-то, кто их уж точно не бросит… Мысли смешались, завязались тугими узлами, а потом потекли вязкими струйками во все стороны. Эли уже лежал на матрасе, когда дверь приоткрылась и мама тихо позвала: — Элиас? Ужин. — Пусть спит, — сказал откуда-то издалека Квентин. — Он так тебя ждал, весь извелся. Пусть отдыхает. Впереди столько дел… Эли попытался проснуться им назло, но одеяло было таким тяжелым, таким теплым, и мысли снова потекли куда-то, унося Эли прочь от чего-то, к чему надо будет вернуться, но еще не сейчас, не сейчас… Эли открыл глаза и резко сел. Папа. — Тс-с-с, — прошептала Хедвиг. Она сидела возле матраса и смотрела на Эли как-то очень напряженно, будто готовясь к прыжку. — Всё нормально, — сказал Эли. — Всё под контролем. — Как ты? — Плохо. Хедвиг погрустнела, задумалась. — Хочешь, пойдем к нам? Спрячемся на чердаке. Там много всего интересного, фрекен Ларссон и херр Торселиус туда никогда не поднимаются. Можно будет поиграть в прятки или просто посидеть и поговорить. Эли пожал плечами. Мысли о папе давили, казалось, от них вот-вот лопнет голова. Может, действительно лучше сходить в зазеркалье? Там сознание как-то замедляется, мутится, упрощается. И старый хер с грымзой не знают о папе, не скрывают правду, с ними будет проще, даже если они… — Пойдем. Эли поднялся, включил свет, огляделся, заметил непривычный порядок и нахмурился. Исчезла раскиданная по полу одежда, зато сумка оказалась набита до отказа и застегнута на обе молнии. — Твоя мама прибрала, пока ты спал, — пояснила Хедвиг. — Пойдем скорее, пока они завтракают. — Уже утро? — растерянно спросил Эли. — Утро, — кивнула Хедвиг, увлекая его за собой. В ванной тоже было прибрано, пропали веревки с бельем и полотенца, появилось новое мыло — клубника со сливками. Эли потянулся к зеркалу, прижал ладонь к стеклу и подождал. — Не получается… — Ты просто не умеешь прыгать осознанно, — сказала Хедвиг. — Угу, только на эмоциях, — согласился Эли. — И как быть? — Давай я тебя протащу. — Хедвиг прислушалась к чему-то, бросив встревоженный взгляд в сторону коридора, и забралась в Эли. — Готов? — Готов. Эли снова положил руки на стекло и почувствовал, что падает. Хедвиг рядом уже не было, наверное, она вывалилась по пути. Ну да, они же будут каждый в своем теле, всё пра… Эли открыл глаза и осмотрелся. В ванной он был один. Зеркало шло рябью, ничего не разглядеть. Эли опустил глаза, увидел подол платья, чулки, черные шнурованные ботинки. Значит, они в теле Хедвиг. Но почему она опять затихла? Как в тот раз, с поркой… Он что, опять ее оттолкнул каким-то образом? — Хедвиг! Она не отвечала. Зато зеркало прояснилось, и Эли увидел в нем свой собственный затылок. Это невозможно. Хедвиг не могла. Эли как-то не так всё понял, не могла она затолкнуть его в зазеркалье, а сама остаться в его теле, не могла! Но вот он, Эли. Стоит и наблюдает за тем, как Эли по ту сторону зеркала торопливо идет к двери. — Не может быть. На самом пороге Хедвиг в теле Эли обернулась и крикнула: — Прочитай письмо, оно в спальне!