"Гильотина"

      Дрожь. Она никак не унималась. Дрожала кабина грузовика, который жалобно рвался по бездорожью, раскачиваясь из стороны в сторону и норовяcь завалиться на бок. Дрожали руки, до сих пор впивающиеся в металл винтовки. Дрожала душа, не верящая в происходящее.       Хартфелия слегка расслабила хватку на оружии, руки так и не переставали стучать по стволу, уже больше от физического напряжения и общего расшатанного состояния. Она устало опустила голову, уперев её в уже остывший ствол. Звук дизеля слегка успокаивал. Хотя больше успокаивало отсутствие других звуков. Выстрелы прекратились, казалось, что с того момента прошла вечность, когда Хартфелия позволила себе нервно выдохнуть и расслабиться. Она считала себя сильным и готовым к любым испытаниям человеком, но стоило адреналину попасть в её кровь, как тело предательски отказывалось успокаиваться.       Однако первое безумство было позади.       Взгляд устало прошелся по ржавому полу кабины и наткнулся на Драгнила. По нему было видно, что события знатно его встряхнули, руки не отлипали от руля, будто бы слившись с ним в одно единое. Однако на его лицо возвращалось прежнее безразличие.       Что-то неизменное успокаивало.       Люси усмехнулась и откинулась на спинку кресла, позволяя себе отпустить ружьё. Теперь от него не было никакого прока.       К общему удивлению, грузовик обмяк в тишине. Лишь иногда слышались хрипы или кашель солдат в кузове, которые напоминали об их жизни. Сейчас не было желания говорить, просто хотелось позволить своему телу отдохнуть и поддаться общей тряске. В голове Хартфелии висел какой-то вопрос, но она не могла его нащупать, поэтому продолжила устало следить за дорогой, лишь иногда жестами поправляя направление Нацу. Стоило подметить, что он водил не так уж и плохо.       — Это было рискованно, — Драгнил не говорил, он шипел. Видимо, после спринта его горло полностью отказалось работать. А может, внутренний шок не отпускал солдата.       — Без этого никак, — сухо ответила Хартфелия.       Они продолжили ехать в полной тишине, но стало немного легче. Возможно, от осознания того, что это не причудилось им двоим, и они действительно на неизвестной земле едут по ухабистой лесной дороге, наматывая грязь на колеса.       Хартфелия машинально наклонилась назад, когда грузовик повело. Однако в этот раз попытки Нацу резко выкрутить руль и выползти из грязи окончились недовольным выдохом. Он перестал газовать и вывалился наполовину в окно, но через полминуты вернулся и вновь недовольно осёкся.       — Застряли?       — Нет, похоже, камера сдохла, сейчас гляну.       Нацу машинально заглушил машину, она с громким последним «выходом» встряхнулась и замолчала, возвращая непривычную тишину. Дверца открылась со скрипом, но довольно быстро, поддаваясь законам гравитации, которые утягивали её вниз от накренившейся машины. Нацу спрыгнул, сопровождаемый чавкающим звуком. Стоило подметить, что в последние дни тут прошёлся дождь, и если на равнинной местности вода уже давно ушла в обезвоженную землю, в лесу до сих пор держались грязевые лужи, которые не давали лёгкого прохода. Может, большей виной была глинистая земля, Хартфелия не вдавалась в подробности, просто машинально перекинула ружье через плечо и следом вышла на улицу, пачкая свои сапоги.       Обогнув помятый и неплохо измазанный в грязи грузовик, она поравнялась с присевшим у колеса Нацу. Колесо было наполовину спущено и погружено в лужу, по усталому взгляду Драгнила стало понятно, что решить эту проблему уже не будет так просто.       — Ладно, — отрезала Хартфелия и пошла по траве к концу грузовика. Она бесцеремонно кулаком постучала по кабине, видимо, грязь сейчас её не страшила (хотя Драгнил считал, что о своей одежде Хартфелия будет печься в первую очередь).       — Выходим, рядовые! Берем оружие и сухпайки, — её голос непривычно прерывал трели птиц и скрип деревьев. Нацу не сразу встал, наблюдая за уверенной походкой командира, она быстро вернула свой старый настрой, что непременно успокаивало.       Солдаты, услышавшие приказ, медленно стали спускаться с грузовика, передавая припасы друг другу и распихивая их по найденным вещевым сумкам. Они делали всё молча, однако легко было прочитать немой вопрос, который повис у каждого в голове. Им явно не хватало объяснений, однако страх перед командующей и шок от событий блокировал горло, заставлял послушно выполнять приказ. Делать хоть что-то, чтобы отвлечься от тревоги и страха.       — Может, запаска есть, командир, — когда другие солдаты были напуганы поведением Хартфелии, Нацу находил в этом что-то обыденное. Даже успокаивало.       — Не имеет смысла, дальше всё равно не будет дороги. Пойдём пешим ходом, — отрезала Люси, скрестив руки на груди и наблюдающая за копошением солдат. По ней было видно, что она недовольна: то ли их медлительностью, то ли их скованностью. Однако она всё же решила выждать немного времени. Драгнил горько усмехнулся про себя, прекрасно понимая, что беспокоит солдат, но чего не видит Хартфелия.       — Так, делаем всё быстро, у нас нет времени!       — Но Волтер… — Хибики почти прошептал обращения, всё ещё побаиваясь своего бывшего командира, которая будто вновь обрела свои силы и влияние. Хотя, вроде именно она без колебания снесла головы солдатам у ворот, в её решимости и силе не было сомнения.       — Что? — раздражённо покосилась Хартфелия.       — Волтер умер.       — И?       Хартфелия хотела уже продолжить возмущения, но её рукав был неожиданно одёрнут, почти незаметно. Она быстро повернулась, разжигаемая желанием отчитать смельчака, но тут же столкнулась с привычным взглядом Драгнила. Он был спокоен и равнодушен, как всегда, с лёгкой досадой из-за выполнения какой-то задачи, от чего ускоряющееся волнение и злость спали. Всё же Хартфелия была ещё на взводе, стоило лишь немного подтолкнуть её, как она начнёт вновь бежать вперёд.       В первую очередь из-за страха.       — Надо похоронить.       Коротко, спокойно, ясно. Когда это Драгнил выучился такой выдержке?       Выглядело так, будто бы он обращался к остальным солдатам, но слова сказаны были именно Хартфелии. Будто что-то логичное и само разумеющееся. Лейтенант нахмурилась, пытаясь выискать в Драгниле хоть какую-то брешь, но его спокойствие было как плотная пелена. Он быстро возвращал контроль над своими эмоциями, хотя при побеге всё же что-то проскочило в его непробиваемой фигуре. Даже столь равнодушный к собственной судьбе Драгнил испытывал страх за свою жизнь.       — Да. Делайте, но не растягивайте время, — спокойней ответила Люси, а после развернулась и отошла к ближайшим деревьям.       Ей не хотелось участвовать в этом, пускай солдаты разберутся между собой в обязанностях. Она совершенно забыла, что это живые люди, которые переживают за смерть своих приятелей. Раздражало больше то, что Драгнил пёкся об этом. Однако, понаблюдав какое-то время за рядовыми из тени, Люси сделала выводы интересней: ему всё равно.       Драгнил часто выкапывал могилы умершим людям, однако за ним никогда не наблюдалось сантиментов, как минимум, так видела его Хартфелия. Может, лишь в одно мгновение он и вспоминал, что закапывает некогда живых людей, этот момент ничего не стоил по сравнению с его безразличие. И сделал он это лишь чтобы спасти её шкуру, от чего было ещё противней. Ей нужны были не просто люди, не просто послушные солдаты, следующие указаниям капитана из-за собственного страха. Здесь её власть была ограничена, ей нужны были люди, желающие следовать за ней. В том и проблема, что люди, а не вещи. Как бы она не пыталась избавиться от своего мировоззрения, взгляды отца въедались в подкорки мозга. Похоронить и почесть память павшего товарища — важная часть их пути, которое даст шанс выйти на контакт с рядовыми. Драгнил это прекрасно понимал, поэтому и вбивал сейчас деревянную перекладину от грузовика в подобие креста. Однако какой для него прок во власти Хартфелии?       Может, он всё же куда живей, чем кажется.       Солдаты встали вокруг импровизированной могилы, которая имела лишь крест. Поджатые губы Хибики говорили о том, что он на грани. Как ни крути, но все они были живыми людьми. Мокрые глаза Руфуса говорили больше не о его сожалении, а о страхе смерти этого парниши. Он увидел, как в одно мгновение обрывается чужая жизнь. Просто так.       Драгнил, стоящий наравне с Хибики, машинально прикоснулся к подбородку, а после к груди.       — Куда он попадёт в твоей вере? — прошептал Хибики, не рассчитывая на ответ.       Нацу долго молчал, будто бы и не услышал его. Однако через минуту он закрыл глаза и выдохнул, как после тяжёлой работы.       — Там будет светло.       Хибики молчаливо кивнул. Лишь он действительно переживал из-за смерти своего товарища, всё же для остальных Волтер не был каким-то значимым звеном, однако он прекрасно напоминал о смерти. На его месте мог оказаться любой другой. И его бы также оставили там, а после воткнули бы в землю безымянную табличку, и никто бы не сожалел о его смерти.       — Нужно двигаться дальше, — голос Хартфелии был тише и спокойней. В этот раз он не показался чужим, может, даже с ноткой лживого сочувствия. Драгнил не осуждал, молча смирившись с настроем командира, позволив ей управлять их кораблем в этом бурном течении. По-хорошему, лишь Хартфелия знала, что делать дальше, было бы глупо устраивать бунты или разделяться.       Они всё ещё в её власти.       — Простите за наглость, командир, но чего в итоге мы добиваемся? — Хибики обернулся к Хартфелии. По нему было видно, что он на грани сожаления о своих действиях. Может быть там, на линии атаки, он бы и погиб, но как бравый воин, а не трус, решивший сбежать в самом начале.       — Идти дальше, пока не наткнёмся на врага, рядовой.       — А после?       — Сдаться и молиться на чудо, — она ответила сухо и сжато. Чувствовалось, что с каждой секундой в рядах зарождается недоверие. Будь Люси на старом месте, ей было бы всё равно, но здесь вновь играл тот факт, что сейчас оружие висело на плече у каждого. И никто не отменял того расклада, что кто-то пожелает подстрелить её раньше, чем это сделает она.       — Какой вообще смысл? — раздраженно начал Хибики. Он единственный позволял так вольно говорить с Хартфелией, она даже заметила, как Нацу машинально потянулся за ремешком своего оружия, будто готовый по первому приказу снести парню голову. Хотя, парню ли? Может, он планировал наставить прицел на Хартфелию и наконец показать своё истинное нутро. Тут было лишь дело случая.       — Смысл — наша жизнь.       — Но он так не скажет! — Хибики разъярённо указал пальцем в могилу.       — Однако вы живы.       — Лучше уж погибнуть под пулями врагов, чем от пуль своих, чёрт возьми.       — Ты рассчитывал на геройскую смерть, боец? — Хартфелия слегка наклонила голову, всматриваясь в глаза Хибики. Он ещё не злился, так, был немного раздражён, но страх заполнял его сердце куда больше.       — Может быть…       — Ты боишься своей смерти, это первое. Второе — атаки бы не было.       В этот раз Драгнил отвлёкся от Хибики и глянул на спокойную Хартфелию. Она по старой привычке заложила руки за спину, гордо выпрямившись. Из всех лишь она излучала спокойствие и уверенность, был бы странным выбор не идти за неё.       — Почему?       — Поселение впереди пустое, его заранее освободили. Просто позволяют продвигать наш фронт дальше, чтобы мы угодили прямо в их ловушку.       — Тогда зачем нам вообще бежать, если мы не умрём? — он вновь повысил голос, однако Хартфелия всё ещё читала в его глазах неуверенность и страх за свои действия. Он также продолжал бояться Хартфелию, которая сейчас из преимущества имела лишь недействительное звание и сталь в голосе.       — В этом сражении — нет. Но в будущем партизанские отряды Йонгстона вырезали бы каждого солдата во сне. Вряд ли это достойная смерть, так ведь? — она вскинула бровь и наклонилась вперёд. Хибики машинально сделал шаг назад, потеряв своё рвение к дальнейшему спору.       — Рано или поздно каждый из вас стал бы пушечным мясом, за которого бы никто не беспокоился, и о смерти которого никто не задумывался. Умер и умер. Всё, что в лучшей перспективе могло вас ждать, — жизнь после армии на грязных улицах в обносках и бедности. Лучше свою жизнь вы бы не сделали.       Хартфелия замолчала, проводя по рядовым взглядом. Ей нужно было их внимание, потому что иначе она не сможет построить связь, которая утащит их за ней, а также не позволит им нажать ночью на спусковой крючок, нацелившись в её голову. Впервые ей нужно было бороться за чьё-то призвание, действительно заставить людей верить ей, а не повиноваться привычному приказу перед военными. Здесь заканчивался Фиор, его власть и устои, не было званий и фамилий. Только абсолютная сила.       Рядовые замолчали, зарождающие огни непонимания и раздражённости утихали, у неё ещё был шанс удержать их внимание, а главное, преданность.       — Однако здесь есть шанс начать всё с нуля, не упираясь в потолок. Я не могу гарантировать вам сохранность жизнь, я не могу гарантировать целостность даже себя, мы в одинаковых условиях. Но всё ещё есть надежда получить вторую попытку на жизнь за пределами прогнившего Фиора.       — Простите, командир, что вы имеете в виду под шансом?       Хартфелия усмехнулась. Она заставила их поверить себе, зародить хоть крохотную частичку веры и надежды. Этого ей достаточно.       — Мы перейдём на сторону Йонгстона. У меня есть информация, которая поможет выкупить наши жизни. Я не гарантирую, что их ценности хватит, что будет всё просто, но если вы не попытаетесь, будете сожалеть всю свою убогую жизнь.       — Мы уже здесь, командир, — горько усмехнулся Луис. Однако в его голосе не читалось разочарования, больше походило на попытку пошутить над их плачевной ситуацией.       — Тем более. Пути назад нет. Мы можем остаться на месте или двигаться дальше. Так что, пойдёте за мной?       Вопрос, за которым последовало молчание. Сомнения всё ещё разъедали душу. Им нужно было сделать выбор, который напрочь отрезал историю, связывающую их с Фиором, пойти против своего дома, против своих убеждений и веры. Конечно, каждый из них не знал, на что идёт, они просто бежали на кость, которую им бросили. Кто же из них знал, что за их побегом будет пропасть в неизвестность? Возможно, лишь Драгнил.       Он же вяло поправил ремешок рюкзака, перекинутый через одно плечо, а после шагнул в сторону Хартфелии. Поравнявшись с ней лишь на минуту, он слабо кивнул:       — Выбора всё равно нет.       И встал за её спину, спокойно и быстро приняв решение. Может, дело было в том, что Драгнил уже давно согласился с возможными безумствами Хартфелии и выбрал следование за ней. Его шаг двинул и других вперёд. Вдохновившись старшиной, Луис неуверенно обошёл командира, пытаясь избежать её взгляда. Видимо, ещё не отошёл от решительного побега. Пол неспешно последовал его решению, подтолкнув Хибики. Оставшийся один Руфус с перепугу последовал за другими.       Показательный ритуал был выполнен. Хартфелия отметила мысленно свою победу над умами рядовых, косо глянув в сторону Нацу. Что-то вынуждало её не сомневаться в его решении и преданности, хотя на то не было логичных причин. Он просто выполнял всё, что она прикажет ему, даже за стенами армии. Было ли это безумством или же равнодушием — её не волновало.       У неё была одна верная фигура. На всё остальное — плевать. Главное, чтобы его верности хватило на все выходки командира.

***

      Было душно, жарко, но в то же время свежо и свободно. Это противоречие въедалось в подкорку мозга, заставляло морщиться и прислушиваться к окружающему миру. Да, в лесу было свежо, но в то же время из-за солнцепёка, который сейчас владел всей территорией, под густой листвой образовывалась не прохладная тень, а настоящая парилка. От влажной земли вверх поднимался пар и застревал под кроной, дышать было тяжело, лишь иногда слабые порывы ветра приносили живительный свежий воздух.       Хартфелия шла умеренным темпом впереди, всё время напряжённо всматриваясь в окружение. Однако её напряжение никак не передалось следующим солдатам, которые вымотались как морально, так и физически. Да, у них просто не было сил рассуждать о чём-то, хотя в головах таились десятки вопросов и зёрна сомнения. Пока вокруг было свободно, а о людях ничего не напоминало, не хотелось тревожиться. Совершенно.       На пару шагов позади за ней плёлся Нацу. Он всё ещё выдерживал темп командующей, но по неосознанно вырывающимся вздохам было понятно, что ему нагонять Хартфелию уже тяжело. Даже работая целый день на солнцепёке серые солдаты не имели такой выдержки, как натренированные бойцы. Да и Хартфелия уже давно не привносила подобный темп в свою жизнь, отдавшись бумажной рутине, но бывшая закалка позволяла спокойно идти вперёд. Где-то позади слышались тихие разговоры солдат между собой, по большей части они просто знакомились и рассказывали про свои судьбы, вряд ли при общей службе что-то смогло их сплотить. Однако выходило так, что между Хартфелией с Драгнилом и остальными солдатами образовалась пустота в несколько метров. На самом деле Люси было так спокойней, пока что в первое время она не готова была принять тот факт, что они всё же равны между друг другом.       — Можно вопрос? — голос ожидаемо настиг Люси, она несколько секунд помедлила с ответом, но после кивнула в согласии. Драгнил поймал жест и продолжил: — Откуда имеются сведенья об отсутствии атаки и дальнейшем нападении партизан? Неужели только по освобождённой точке это можно понять?       — А ты думаешь, что они оставили эту деревню из-за своей слабости?       — Я бы так думал, командир.       Люси устало выдохнула, немного сбавив темп. Ноги через каждые два метра утягивались в тягучую грязь, поэтому идти становилось действительно трудно. Эта дорога не была предназначена хоть для какого-либо передвижение —любая техника бы встала. Да и совсем скоро их дорога должна была изогнуться, идти по голому лесу было бы неприятной идеей, но к ней пришлось бы прийти.       — Йонгстон на юге грызся за каждый клочок земли, от чего война в самом начале затянулась. А теперь так легко отдавал земли? Причём не первый раз.       — Они могли ослабнуть за это время.       — Фиор до сих пор не может продвигаться на юг Йонгстона, потому что армия там удерживает неплохую оборону. Или же отступает, но при этом минируя поля и знатно изматывая наши отряды.       — Но бывают же разные люди.       — Бывают разные капитаны. И если командующий на юге стоит как баран лбом, тоже неплохая тактика, она прямолинейная, но не долговечная, то командующий здесь, на севере, куда интересней.       — Интересней? — Драгнил будто опробовал слово на вкус, но при этом продолжал слушать речь Хартфелии, которая впервые воодушевилась.       — Я всё же военный человек, мне интересна тактика. Так вот, если посмотреть на карту, не знаю, говорила ли я об этом, но наш фронт вытягивается в узкий клин, передвигаясь по отданным землям. При этом справа этого клина горы, а по левую сторону — леса и лежащие за ними болота. Неприятный ландшафт, знаешь ли, особенно для иностранцев, не знающих территорию, — Люси глянула краем глаза, заинтересован ли Драгнил. Ни капли интереса в глазах, только усталость, но он смотрел на своего командира. Возможно, лимит эмоций Драгнила на сегодняшний день исчерпан, а возможно и не только на этот день, а на целую неделю.       — Получается, как западня? Войска не смогут отступить в горы и в леса, которые не знают, остаётся только путь обратно.       — Правильно, — одобрительно кивнула Люси, — единственный отход по уже завоёванной территории, но он очень узкий. И обрубить его проще простого, особенно есть подступить с возвышенности. Думаю, в планах командира Йонгстона обрезать путь отступления продвинувшейся армии и атаковать тех, кто остался. Пускай тут горы, для них это родные просторы, они точно знаю лазейки, как вывести свои войска.       — А партизаны?       — В этом направлении чаще всего происходили стычки с партизанскими отрядами. Думаю, это основная сила. По этой причине тут не держат крепкую оборону — не хватает людей, они пытаются взять хитростью. А значит и в бой напрямую не пойдут.       — Не подумал бы, что это можно понять просто по карте.       — Если имеешь опыт, Драгнил, всё сразу увидишь. Честно, я не понимаю, почему генералы поощряли эти операции. Хотя, может, понимаю.       Драгнил запнулся, оборвав Хартфелию, он задел вылезший корень дерева, от чего чуть ли не полетел лицом в грязь, но вовремя спохватился. Хартфелия даже руку выставлять не стала, краем глаза подмечая приближающееся падение.       — Почему же? — переспросил Драгнил.       — Уже никто не думает о возможности проигрыша. Не важно, сколько людей потеряет Фиор, ему не жалко. И это действительно отвратительно.       Природа немного затихла. Люси чуть насторожилась, не вслушиваясь в сказанные далее слова своего старшины. Он что-то добавил или прокомментировал, но это было не столь важно. Солдаты о чём-то разговаривали, всё казалось обычным, но внутреннее чутьё било тревогу.       Птицы не поют?       Такое бывает лишь перед бурей или же в момент, когда их что-то спугнуло. А животных лучше всего пугают люди.       Люси резко остановилась, подняв предплечье и эмоционально сжав кулак, как бы приказывая замолчать. Солдаты с перепугу оборвали свои речи на полуслове и остановились, пытаясь ногами врасти в землю, чтобы не делать лишних движений. Сама Хартфелия замерла, нервно кидая взгляд от одного силуэта куста к другому, выискивая что-то неестественное.       Она чувствовала. Она знала.       По ту сторону тоже ощутили.       Все замолчали.       Драгнил из-за напряжения уже потянулся к винтовке, медленно стягивая ремешок со своего плеча, но его осекла Хартфелия, громко шикнув. Тут же она бросила взгляд за свою спину, наконец-то столкнувшись с перепуганными и вымотанными взглядами своего сопровождения.       Они её солдаты, покладистые и исполнительные.       — Сложить оружие.       Не совсем поняв приказ командира, солдаты в смятении начали стягивать с себя амуницию.       — Живо на землю оружие!       Сама же Хартфелия шумно сорвала петлю ремня, от чего её ружьё упало на землю, она даже не волновалась о ложном срабатывании оружия. Все последовали её примеру, хотя действия командира выглядели странными. За шумом складываемых винтовок они не заметили шуршание листвы, хотя ветра не было уже как минут пятнадцать.       Она заметила.       Хартфелия вновь повернулась лицом к пустому лесу, что-то выискивая. Лёгкая усмешка появилась на её лице. Её руки медленно согнулись в локтях и потянулись вверх, раскрывая пустые ладони.       — Мы сложили оружие, мы поднимаем белый флаг. Мы здесь лишь для переговоров, — громко отчеканила командующая в лес. Солдаты в этот момент подумали, что от жары и непокрытой головы их командующая уже сбрендила. Однако через несколько минут, нарушая привычное молчание леса, листва зашелестела, а за ней послышался лёгкий хруст веток. В одно мгновение из ниоткуда на солдат уставилось с десяток ружей, крепко удерживаемых в руках войск.       Дула были направлены на испуганных солдат, но они ещё не стреляли, пускай и грели внутри себя патрон, готовый по хлопку пороха впиться в плоть в любую секунду.       Люси видела в нескольких метрах от себя изголодавшееся оружие, а за ним в полуметре холодные глаза, не видящие в пришедших людей. Лишь врагов, беспощадно уничтожающих их народ, забирающих их земли и ресурсы. Их свободу. Одного движения пальца будет достаточно, чтобы лишить их жизни, но в глазах стоящей напротив Хартфелии читалась уверенность и азарт. Теперь всё решал случай, человеческий фактор, над которым она не властна.       — С какой целью? — не убирая пальца с пускового крючка, крикнул солдат впереди. У него был жуткий акцент для королевского языка, но он понимал речь Хартфелии, это уже радовало.       — С целью выдать ценную информацию.       — С какой целью?       — Выдать информацию в обмен на жизнь.       Глаза сощурились, сталкиваясь с широко открытыми глазами командира. Её солдаты не питали такой же уверенности, как она в эту минуту, её голос не дрогнул, движения были точными, быстрыми, но спокойными. Она не выглядела как человек, способный сорвать железное кольцо и подорвать себя. И это настораживало ещё больше.       Вражеский солдат, видимо, командир в данном разведывательном отряде, сделал несколько шагов вперёд, окончательно выйдя из-за укрытия. На нём была камуфляжная форма, поверх которой был накинут такой же выкрашенный под листву плащ. Он придвинул дуло впритык к лицу Хартфелии, его примеру последовали другие, придвинувшиеся к чужеземцам. Естественно, по форме как Хартфелии, так и серых солдат, было легко определить принадлежность Фиорской армии, однако действия их выходили далеко за шаблонные.       Мужчина ещё несколько минут вглядывался в решительную Хартфелию, пытаясь вывести её на чистую воду, но она стояла на своём, статная и гордая. Чем же ей гордиться в эту минуту? После некоторого времени на размышление, затягивая тишину, мужчина недовольно цокнул.       Быстрое движение, резкое, на которое не среагируешь. До сознания Люси не сразу дошло, что её висок разорвался от глухой боли, а перед глазами противно поплыла картинка. А после и вовсе пропала, вместе с исчезнувшими звуками и землёй под ногами. Она могла бы успеть в последнюю секунду пожалеть о своих поступках, но она не жалела.       Это был не выстрел, а удар. Значит, есть ещё шанс, гнусный и жалкий, но лишь на такой и рассчитывала Хартфелия.       Об этом напоминал туманный привкус крови. Пульсирующая боль в висках. И плывущая картинка перед глазами, хотя разобрать что-то было чертовски сложно, в ушах раскатами грома раздавалось тиканье. Наверное, это часы или метроном.       Сначала перед глазами была кромешная тьма, но стоило Люси пошевельнуться, как в лицо ударил яркий свет от прожекторной лампы (довольно редкой), от чего она резко зажмурилась и попыталась дернуться. Только вот в итоге получилась жалкая попытка двинуться с места, точнее, её невозможность — руки тут же отозвались колючей болью в запястьях, скрученных за спиной. Не удивительно, что ей не дали свободы.       Отведя взгляд в сторону и максимально отвернувшись от лампы, попытавшись прикрыться спадающими прядями, Хартфелия попыталась найти хоть какие-то детали, дающие подсказку. Она сидела, видимо, на стуле, была не так далеко от стены, но по ощущениям комната была маленькой, следовательно, её поставили в самом центре. На фоне, позади лампы, чего она точно не могла увидеть, послышался какой-то шум и шёпот. Они терпеливо ждали, пока заложница придёт в себя, что тоже подавало не малые надежды. Хотя горькая ностальгия подползла к горлу и зажала на нём свою хватку. Хартфелия сделала несколько шумных вдохов, чтобы успокоиться.       Она знала, на что идёт. Она не слабая. Она не покажет свой страх и слабость, свою убитую сторону.       Руки сжались в кулаки, от чего верёвки вновь резанули кожу, но эта боль отрезвляла.       Страх в ней был всегда. И бояться чего-то, особенно опасаться за собственную жизнь, вовсе не стыдно. Обычному человеку. Но Хартфелия должна была давно откинуть приставку «обычный» и перешагнуть через свою человечность. Она уже не из числа второсортных военных, она также не в числе жалких диверсантов, которой являлась несколько часов (часов ли?) назад. Как минимум в этой комнате она не должна быть слабой.       Послышался скрип и спутанные шаги. Несколько человек, причём разной комплекции, вошли в комнату. Теперь начиналась самая сложная часть представления, ради которой устраивалось всё шоу.       Люси попыталась вернуть взгляд обратно, к стене напротив, но яркий свет так и продолжал слепить, давя и лишая шанса оценить обстановку. Шаги разбросались по комнате, одни из них приблизились к световой стене, отделяющей Люси и вражеские войска. Они же были очень частыми, можно было предположить о малой комплекции подошедшего.       — Имя.       Голос женский, даже очень высокий, такой не подходил бы массивной и строгой командирше, но вот какому-либо лейтенанту низкого роста и с частыми шагами приходился самый раз.       — Люси Хартфелия.       — Звание.       — У меня больше нет звания, — усмехнулась Люси. Она просто опустила голову и смотрела в пол, так было проще. На ней осталась её же одежда, но не все пуговицы мундира были застёгнуты. Видимо, её достаточно тщательно обыскали, но тело не ломило от боли или же лишних синяков, только затёкшие конечности ныли от неудобной позы, а голова раскалывалась после удара. В горле тоже пересохло.       — Звание, — настояла девушка напротив. У неё был ломанный Королевский, так назывался язык Фиора. Когда-то до войны Йонгстон вёл торговые и дипломатические отношения с Фиором, королевский язык был вторым в государстве, он был необходим для удачных переговоров. Однако в итоге он стал приятным бонусом в войне, потому что ни один военный Фиора не удосужился разучить язык своего очередного врага, от чего появлялись трудности в переговорах. Но это так, мелочи, по мнению генералов.       — В бывшем лейтенант, — Люси окончательно успокоилась, эта беседа даже казалась забавной. Конечно, вести себя слишком спокойно и нагловато было опасно, можно было представить себя не с лучшей стороны, но и пресмыкаться Хартфелия не рассчитывала с самого начала.       — Почему твой отряд оказался на территории Йонгстона?       — Ради этих переговоров, — Люси улыбнулась и подняла взгляд. Теперь ореол лампы стал виден отчётливей, а позади него, почти никак не различимо, виднелся чей-то силуэт. Действительно, она была низкой.       — Цель, — строже спросила девушка. Видимо, её раздражал спокойный взгляд Хартфелии.       — Уже сказала вашим солдатам, у вас что, никакой коммуникации нет?       — Цель.       — Выдать полезную информацию в обмен на собственные жизни.       — С чего нам верить? Ты можешь быть шпионом.       — Согласна. Незачем верить всем подряд, — Люси чуть откинулась назад, плечи неприятно закололо от статичной позы, всё же давно с ней так грубо не обращались.       — Я убью тебя, если продолжишь пререкаться, — злобно сказала девушка.       Всё же Хартфелия рождена не для мирных переговоров, её на них не хватало. Конечно, сейчас нужно опустить голову и соглашаться со всем, она почти так делала, но внутреннее чувство подсказывало, что это было бы проигрышной стратегией. Девушка напротив не решала её жизнь, нисколько, а вот остальные вошедшие личности могли уже внести свой вклад в казнь или помилование сбежавшего лейтенанта.       — И потеряешь возможность расшифровать документы, которые вы достали из моих панталонов?       Девушка замолчала. А Хартфелия давно не ощущала подвязанной папки бумаги, который она привязала прямиком к телу, так сказать, к голой коже, чтобы чувствовать себя чуть уверенней. Было бы глупо бежать к врагу, не предложив им чего-то выгодного.       — Они могут быть фальшивкой.       — На них именной герб дома Хартфелиев, а также подпись генерала Хартфелия и не сорванная печать. Однако, да, это тоже может быть фальшивкой. Однако…       Люси задумалась. Нет, просто оборвала фразу, удостоверившись, что её слушают. Сейчас важно было выкрасть себе минуту славы и выхватить инициативу в свои руки.       — Однако если они подлинные, то в них расписаны ближайшие военные операции, расположение секретных баз, расположение основных заводов и убежищ, часть списка военной техники, перенаправляемой на юг Фиора. Можно много узнать из этих бумаг, имея шифр.       — Где расшифровка?       — У меня в голове.       Люси вновь улыбнулась, потому что девушка не только замолчала, но и сделала несколько шагов назад, зашептавшись на своём языке. Жаль, конечно, что Хартфелия плохо знала язык Йонгстона, тем более он был богат разными диалектами, каждая область имела ещё свой разговорный язык, от чего изучение становилось настоящей казнью.       Шептание прервалось на какой-то громкой ноте. А после послышались тяжёлые шаги, каждый второй звучал куда громче. Огонь лампы замелькал, а после направился ниже, в ноги Хартфелии, наконец-то перестав её слепить. Видимо, она смогла заинтересовать людей решающих.       — Представьтесь, лейтенант, — мужчина, опустивший лампу и вальяжно севший на край стола, на котором и стоял прожектор, скрестил руки на груди. В нём чувствовалась власть. А также его королевский был в разы лучше его подчиненной.       — Лейтенант Люси Хартфелия к вашим услугам.       — Хартфелия?       — Если что, в вытащенных бумагах должно быть и моё удостоверение. Убедитесь, что я не вру, я здесь не для этого, — голос Люси становился уверенней, но спокойней. Всё же лампа сильно давила.       Мужчина лениво обернулся назад и протянул руку, в которую вложили какие-то бумаги, он пролистнул несколько страниц, изучая их под слабым освещением керосиновых светильников позади.       — Действительно, Люси Хартфелия из линии Хартфелиев. Однако это может быть тоже подделкой, но представим, что я вам поверил, — он отложил документы в сторону, — говорите, что расшифруете документы для нас?       — Документы, которые вы нашли — не все. Где другая часть, я не могу пока сказать в таком положении, сами понимаете, вы же… Простите, не окажете ли мне честь представиться?       Их разговор неожиданно стал куда спокойней. И видимо это вгоняло в ступор других присутствующих, потому что они молчали. Чувствовалось напряжение, исходящее от них. Обычно допросы проходят слегка в другом духе, особенно с людьми напрямую причастными к военным действиям.       — Капитан Гилдартс Клайв. Однако, продолжим. Отдаёте нам документы, отдаёте себя в виде дешифратора, я так ведь понимаю?       — Да, я готова помогать с расшифровкой информации и дальше, если это будет выгодно, — Люси даже не заикалась о дальнейшем сотрудничестве, однако капитан быстро нашёл русло, в которое клонила Хартфелия.       — Какая цена?       — Моя жизнь. И жизнь моих людей.       — Жизнь — понятие растяжимое, бывший лейтенант. Тем более до этого ваши жизни были в ваших руках.       — Это ложь. Моя жизнь не была в моих руках, жизнь моих солдат не была в их руках. Если думаете, что выйдя из дома Хартфелиев я пропитана патриотизмом, то ошибаетесь.       — Уже интересней, — была заметная лёгкая тень улыбки на еле различимом лице, — то есть, вы продаёте родину ради собственной выгоды.       — Пока что продаю информацию. Но да, мне уже подготовлена виселица на моей «родине» за похищение документов и диверсию.       Капитан замолчал. Почувствовалось напряжение. Это было не очень хорошим знаком, значит, Хартфелия сказала что-то не то, шагнула в сторону, может, дала себе слишком большую вольность. Ошиблась.       Он нахмурился, ткань буквально заскрипела на руках.       — Можем устроить казнь и здесь.       Его голос стал строже. Рассчитывать на выигрыш в этих переговорах было глупым, но прийти хотя бы к некому согласию Хартфелия хотела. Однако сейчас внутри неё что-то скреблось, оно взвыло после слов капитана. Возможно, лишь одно слово сорвало землю под её ногами, она в этот момент почувствовала такой приток адреналина, будто бы сорвалась с обрыва и падала в непроглядную пропасть. Хотя, в каком-то смысле это было так. Руки вновь интуитивно напряглись, отвлекая на боль, чтобы не показывать своего собственного страха.       Она могла быть мягче, она могла быть сговорчивей, она могла быть послушней.       И остаться в доме отца, а после переехать в особняк Фернандеса? Она могла быть послушней, но не стала такой, она воспротивилась, она пришла сюда, потому что задыхалась в оковах, которые порадовали бы другую девушку.       Она не могла быть сговорчивей с самого начала.       — Готовьте. Казнь лучше жизни в рабстве, — Люси выдавила из себя улыбку, хотя всё её нутро ныло в противоречии. Одна часть была за гордость и борьбу, вторая же хотела жизни в любом её проявлении. Только вот Хартфелия давно уже выбрала шаткую дорожку собственного эгоизма и гордости.       — Зачем же так сразу рубить голову. В чём смысл терять хорошего дешифровщика, если ты таковым являешься? А я верю в воспитание линии Хартфелиев, знаешь ли, — усмехнулся Гилдартс.       Его усмешка тут же разбила напряжение, а Хартфелия еле удержалась от шумного выдоха от облегчения.       — Возможно, я поверю в твои эгоистичные стремления к жизни, они намного правдивей всего того дерьма, что лили мне другие люди, уверяющие в схожести интересов с Йонгстоном. И каждый раз их слова оказывались ложью. Однако всё же почему?       — Я уже ответила. Меня не устраивало рабство, я выкрала документы, я сбежала. И лишь для того, чтобы достойно расплатиться за свою жизнь. Этого недостаточно? Но я не желаю врать.       Позади Гилдартса вновь послышался шёпот, однако он пресёк его, строго цыкнув через своё плечо. Видимо, капитан здесь был главным, и это успокаивало. Гилдартс вновь поднял выслужную книжку Хартфелии, которую она заботливо вложила в документы, чтобы у Йонгстона не возникло вопросов по определению её личности (так было бы ещё сложней выйти на контакт). Ложь была бы проигрышной стратегией, Хартфелия понимала это с самого начала, поэтому была намерена просто выдавать всю правду напрямую, пускай она и выглядела мелочно.       — Бывший майор, более десяти лет активной службы, это стоит похвал, — рассуждал капитан, перелистывая пожелтевшие листы с печатями, — что же, — начал он, отложив документы. Люди позади встрепенулись и перестали шептаться между собой окончательно. — Если эта информация будет действительно полезна, а расшифровка не вызовет трудностей, я дам вам право на жизнь. Как вам, лейтенант, так и вашим солдатам. Условия не обещаю, сами понимаете, всё очень шатко. В любой момент вас всех могут убить, в любой момент задушить, в любой момент мы можем отказаться от информации, она не стоит риска безопасности моих людей. Приведите себя в порядок и работайте, это не последний наш разговор.       Усталость вжала всё тело в стул. В момент, когда капитан наконец-то огласил своё решение повременить с казнью, Люси почувствовала облегчение и пьянящее чувство победы. Всё же этот раунд переговоров дал ей выиграть небольшой промежуток своей жизни.       — Лейтенант Леви, — он отозвал свою подчинённую на королевском языке, что слегка удивило Хартфелию, — проводите нашу задержанную в место получше, всё же генеральская кровь, — после он вновь повернулся к Люси, — я бы не отказался от выгодного сотрудничества.