***
Ёнджун уже часа два пытается донести к тонсэну какую-то информацию, объясняет медленно с картинками и образами, чтобы легче было запомнить. Проговаривая каждую формулу по четыре раза, записывает наглядно на листочек. Астрофизику не каждый поймёт и Бомгю в этом удостоверился, когда сел делать очередной проект по ненавистному ему предмету. Но, к счастью, у брюнета есть Чхве Ёнджун, который разбирается в этой чёртовой физике лучше, чем их старый преподаватель, которому насрать знаешь ты или нет, он поставит плохую оценку просто из-за собственной неприязни к студенту. Поэтому-то блондин готов всегда помочь с учёбой. Старший часто помогает Гю с английским и математикой. Всё-таки работа вместе приносит кареглазому намного больше позитивных эмоций, чем конспектировать самому. В совместной деятельности младшему нравится не только сам процесс, но и беспалевно глазеть на очаровательного старшего, такого домашнего и уютного, без макияжа и укладки волос. У Ёнджуна есть небольшой комплекс — он чувствует себя не в своей тарелке без макияжа. Это разбивает сердце Гю, потому что Джун не считает себя красивым, не имея на лице тоналки. Но ведь он такой чудесный, господи, и младший готов повторять это по сто раз, лишь бы его тупенький хён понял, что восхитителен в любом виде, да и Бомгю это совсем не важно. Ему очень нравится голос хёна. Что бы тот не сказал, будь то красивая фраза из литературного произведения или часто повторяющаяся ненормативная лексика, обычное телефонное «привет» и еле слышное, тихое и интимное, вечером над ухом и перед сном «люблю» — всё будет звучать восхитительно. А про пение Гю вообще молчит. И даже, когда Ён вытворяет что-то сверхъестественное со своим телом, двигаясь под ритм музыки так пластично и профессионально, Бомгю готов вечность пускать на хёна слюни. Ну, если быть честным, не только слюни. Тот просто восхитителен. Его выражение лица, когда он танцует — нужно видеть вживую, потому что зрелище и вправду сказочное. Бомгю нравится всё в Ёнджуне. Характер и внешность, странноватое поведение, красочный профиль лица, плохие и хорошие привычки, солнечная улыбка, умение правильно выходить из любой ситуации, любовь к животным, в особенности к кошкам. Даже маленькую, совсем незаметную родинку на правом локте он любит всей душой. Бомгю любит каждый изгиб тела рэпера, когда тот полностью вкладывается в танцы, превращаясь в что-то неосуществимое. Прожигая взглядом дыру в его невыносимо красивых глазах — он приходит к мысли, что Джун действительно его человек. Его вселенная. Подарок судьбы. Бомгю любит старшего до беспамятства, до боли в груди и остановки сердца. Он не знает, возможно он болеет чем-то неизлечимым, но почему-то брюнету хочется быть таким. Больным. Больным Чхве Ёнджуном. Бешено влюблённым идиотом, привязанным красной нитью к человеку, которого совсем не хочется отпускать. — Слушай внимательно, я читаю ещё раз, — мурылкает танцор, находясь в опасной близости с младшим. У кареглазого вдруг резко начинают потеть ладошки, —магнитная индукция В — это физическая величина, характеризующая силовое воздействие магнитного поля и измеряется отношением силы с которой магнитное поле действует на элемент тока… — Ёнджун читает медленно, почти по буквам, каждый раз снижая свой голос. Бомгю уже давно отключился от реальности, вглядываясь в голубые очи напротив, совсем не слушая монолог старшего. Гю хочет, но ему пиздецки страшно даже заикаться на эту тему. Хочет чего-то нового в их отношениях и думает, что не время сейчас думать про физику, когда в голове туман, дым и ничего кроме представления об его голом парне. Несмотря на это, вокалист пытается как-то понять ёнджуновы слова через головную боль, усталость и свою пошлую натуру. Ничего так и не лезет в голову. Ему ужасно хочется лечь спать, но не одному, а в окружении тепла и любви. А ещё лучше, чтобы они занялись кое чем, но про это пока ещё думать рано. И лучше — вовсе не думать. Формулы, написанные красивым и ровным почерком расплывались перед глазами, а в висках сильно покалывало. Бомгю уже совсем ничего не понимал, ни того, что пишет в задачи, ни того, что делает сейчас. Ему вновь хотелось окунуться в бездну любви вместе с Ёнджуном.***
За окном метёт снег, погружая всё в холодную белую простыню. На часах около одиннадцати вечера, а парочка до сих пор сидит за проектом. Ёнджун и сам уже спать хочет, но уже давно заметил огоньки в глазах младшего. Но не собирался спешить, лишь ярко улыбался, всё ещё держа себя в руках и повторяя поднадоевшую задачу вслух. Мысли об Бомгю заполнили все свободные участки мозга. Ёнджун, взяв в правую руку карандаш, пишет на листке много-много разных цифр и рисует довольно сложную схему к задаче, прикусив нижнюю губу. Он совершенно не показывает своих внутренних демонов, просящихся наружу. — Блять, Бомми, — Ён рыкает, поворачиваясь на стуле к собеседнику. — Я знаю чего ты хочешь, — тихонько шепчет, складывая тетрадь по физике в книжку и откладывая на край стола. Всё, нервы сдали с концами, — и почему же ты не слушаешь меня, м? Не успевает кудрявый брюнет дописать ответ в решении уравнения и повернуть голову к обладателю столь шикарного голоса, как его грубо берут за подбородок и целуют. Страстно и мокро. Нежно облизывая столь желанные губы, Ёнджун прикасается к ним так трепетно, с такой заботой и любовью. Его повлекло поведение тонсэна, манили розоватые, припухшие от засосов губки, а разум давно тронулся, ведь перед Бомгю просто невозможно устоять. С ним всегда так тяжко, что плакать хочется. Жёлтоволосый боится спешить, проходясь языком по сухим устам, нежно покусывая, но не просовывая язык дальше. У брюнета на миг останавливается сердце, а зрачки начинают расширяться от возбуждения, которое сносило крышу обоим. Настолько это прекрасно — чувствовать всем телом мурашки, при этом сладко целуя своего любимого человека, с которым хочется быть хоть целую вечность. С каждым новым поцелуем от хёна, у Бомгю краснели щёки. Казалось, что тот уже давно превратился в помидорчик. Ёнджун нехотя отстраняется и глядит на пурпуровое лицо Гю, который от нехватки воздуха начал кашлять. Чхве наклоняется к кареглазому и чмокает в щёчку, опускаясь на колени перед ним. — К чёрту физику, мне хочется, — Джун рычит сквозь зубы, — Тебя, малыш. Младший тает только от одного крышесносного «малыш» и очень сильно краснеет, пытаясь закрыть лицо руками, прикрыть своё смущение. Ёнджун никогда его так не называл. Только когда наступали такие моменты, как сейчас, он позволял себе это. И порой, Бомгю не хватает этих ласковых слов и сочного «малыш». Книга по физике, бедняжка, полетела нахер, в тёплые края, куда-то далеко и надолго вместе со здравым смыслом этих двоих безбашенных парней. Блондин перехватывает руку Бомми, сильно сжимая. Бомгю не понимает, что происходит, но как только его маленьких и холодных пальцев касаются чужие губы, дыхание замирает, а по телу пробегается табун мурашек. В горле ком, а ноги кажутся ватными. Ёнджун целует каждый пальчик с такой осторожностью да так, будто это его сокровище, которое он боится потерять. — Хён… — тихо скулит юноша, наслаждаясь нежностью Джуна, но до конца не понимая, что тот собрался делать. От неожиданности, он пытается отдернуть руку Ёнджуна, но тот не даёт, лишь крепко держит, как за последний кусок хлеба в своей жизни. — В абсолютно тёмном мире, — шепчет Ён хриплым, срывчастым голосом, обдувая теплым дыханием чужую кожу, он касается шершавым языком указательного пальца, улыбаясь при этом. Чхвэ поднимает взгляд на любимого тонсэна, вглядываясь в до жути красивые карие глаза, — ты — мой лучший цветочек, которым можешь быть. Бомгю сходит с ума от этих слов, плавится, как шоколад под солнцем, чувствуя своей рукой мокрые, пухлые губы хёна. Это всё так волшебно, будто сон. Кажется сейчас наступил момент, когда Гю понимает, что испытывает то самое неописуемое чувство внезапно нахлынувшей волны счастья, называемое эйфорией. Такое с ним впервые, оттого худые коленки юноши дрожат от мелких поцелуев старшего, а язык заплетается в трубочку, не способный на нормальную, толковую речь. Да, Ёнджун всем своим видом, своим присутствием и вообще простым существованием полностью отключает все звуковые и вкусовые рецепторы тонсэна. В следствии чего, даже надоедливых песен без смысла, играющих из старенького телевизора соседей сверху — Бомгю совсем не слышит. Не улавливает ни одного слова, ни единого звука или шороха, лишь сбившиеся дыхание хёна и его собственные, дрожащие всхлипы вместе с бешенным стуком сердца. — Я люблю тебя, — медленно проговаривает жёлтоволосый, вновь заглядывая в тёмные омуты любимого человека рядом. Он приподнимается и гладит младшего по голове, кратко целуя в сухие от частых укусов губы. Опять. Так мокро и грязно, как этого хотел, — очень сильно люблю моего кудрявого медвежонка, такого милого, тёплого и уютного. — с улыбкой цедит Джун, вновь накрывая губы младшего своими. Гю такой красивый. Такой неземной, будто птица, парящая в небе над облаками. Джун долго ещё смотрит на него, подмечая, что у того совсем нет изъян. Невероятно обаятельный и красивый парень сидит перед ним, смущается и потирает расцелованные до красноты ладошки. "Пока других ребят нет, можно немного понежиться, правда ведь?» — мысленно спрашивает себя рэпер, ухмыляясь. Он идёт на кухню заново греть остывший суп, к которому они даже не притронулись, оставив младшего в гостиной, около ванны с кучей вопросов и небольшой проблемкой. Ёнджун отдельно скажет спасибо Субину, который вытащил младших на улицу во время такой плохой погоды, совсем непригодной для прогулки. А всё потому что, у Джуна наконец появился шанс побыть вместе со своим возлюбленным наедине. Без всяких Тэхёнов и Хюнинкаев, вечно мешающих ему флиртовать с медвежонком. — Я тоже люблю тебя.— отзывается вдруг Бом и отводит прицеленый взгляд от двери кухни, потому что ну очень ему неловко, так ещё и в голове неправильные представления после этого неожиданного поворота событий. В мыслях созревает очень горячая картина, где его хён аккуратно кладёт его на кровать, хватая за плечи и целуя напористо, глубоко, смакуя сочные губы, пробуя на вкус, кусая их до крови. Кудряшка опускает глаза в пол, стараясь совсем не глазеть на сногсшибательного хёна, сейчас похожего на дикую лисичку с огоньками в глазах. Ему не по себе до такой степени, что уши начинают вспыхивать ярко-алым цветом, но Слава Богу Ёнджун этого пока что не видит. Брюнет ёжится на месте, понимая что возбудился от поцелуя и стыдится своих недавних мыслей, когда видит объект обожания, направляющийся к нему. Ёнджун, пока ничего не понимающий, медленным, но уверенным шагом направляется к младшему, смотря тому в глаза. Он снова ладонью поправляет свою жёлтую чёлку, таращится в зеркало напротив, разглядывая себя любимого. — Я…я, — заикается вдруг брюнет, снижая свой голос и пытается длинными рукавами прикрыть проблему в штанах, которую точно не нужно видеть его хёну, — в ванную, в душ. — как-то сомнительно быстро договаривает Бомгю, но не успевает дойти до ванны, как его с силой прижимают к холодной стене. Младший шипит немного от небольшого удара головой, а после чувствует колено Ёнджуна посреди его разведённых ног, которое упирается, мать его, прямо в колом стоящий член. Кудрявого охватывает паника и он пытается оттолкнуть танцора, уже во всю целующего шею. — Извини, — просит прощения Джун, ненадолго отстраняясь. Гладит тонсэна по голове, — тебе не очень больно? — интересуется Чхвэ у кареглазого, всё ещё крепко держа его руки. — Н-нет… — пищит Бомгю, округливая от шока глаза от следующих слов хёна. — Хорошо, я не рассчитал силу. Я вижу, ты возбудился только от одного моего поцелуя? — Ёнджун расслабляет мышцы, улыбается и не пускает младшего на волю. Тот скулит тихо, ждёт действий. — Как подросток какой-то, малыш. — вокалист признаёт, ему нравится эта некая грубость, исходящая от старшего не так часто, как хотелось бы. — Н-нет, ты не так понял, Ёнджуу~аах… — гортанно стонет брюнет, пытаясь заглушить себя как-нибудь, когда чувствует длинную руку, которая нагло пытается пролезть к нему в штаны. — Я хочу сделать тебе приятно. Малыш, ты ведь не против? — волнуясь, спрашивает, начиная круговыми движениями трогать, гладить и ласкать кровью налитый член через ткань домашних брюк. — Т-ты…хочешь сделать это со мной? — через слово говорит юноша, пугаясь своего порыва, всё ещё отходя от сладкого «малыш», цепляясь за плечи старшего, чтобы удержать равновесие. Гю еле-еле хватает ртом воздух, через раз шепча имя своего парня. Он стонет слишком громко лишь от нескольких прикосновений со стороны Ёнджуна. Блондин думает, что Бомгю бы хорошо стонал под ним, прогибая спину до хруста в позвоночнике. Но сейчас он не хочет спешить, потому подходит ближе, приближая пухлые губы к покрасневшим ушкам младшего: — Нет. Я думаю, что пока что рано, — рвано дышит, начиная чувствоть, как набухает свобственное достоинство. — Я хочу отсосать тебе, милый.