10 Октября 1998
— Гермиона! — не успела она дойти до своего места, как Уизли окликнула её. — Симус и Дин устраивают вечеринку на следующей неделе. Ты пойдешь? Она застыла, растерянным взглядом бегая между Джинни, Симусом и Дином. Слова, которые она услышала, повергли её в оцепенение. Вечеринка. На следующей неделе. Я пойду? В последние дни она была как будто бы немного отстранённой от всего мира, и это уже не получалось скрыть за улыбкой. После тех новостей, что она получила от Гарри и Рона, Гермиона не могла прийти в себя, постоянно видя в толпе сумасшедший блеск глаз или кривой оскал, слабо напоминающий улыбку. Кошмары стали сниться ей чаще, и она совершенно забыла, что такое сон. Испугавшись собственных мыслей, Грейнджер напомнила себе о том, что за её спиной уже начинали шептаться в волнении, потому что выглядела она отвратительно и ничего не могла с этим поделать. Ей нужно было отвлечься, занять себя чем-то до тех пор, пока ситуация точно не прояснится, поэтому Гермиона натянула одну из своих лучших улыбок и села за стол рядом с подругой. — Да. Это определённо хорошая идея, нам всем не хватает немного веселья, — она взяла себе яичницы, сильно напрягая руки, чтобы не выдавать их дрожание, и налила немного тыквенного сока. Глаза рыжей прямо-таки засветились, когда она поняла, что ответ оказался положительным. Она даже чуть ли не хлопнула в ладоши, как ребёнок. Ну конечно, это же Джинни. Яркая девочка, обожающая подобные мероприятия, а особенно приготовления к ним: украшение зала, договорённости, приглашения. Её любовь к таким вещам можно было сравнить разве что с её рвением к квиддичу, ведь и то, и то заставляло её глаза искриться ярким пламенем предвкушения. Гермиона тепло улыбнулась подруге и кивнула, анализируя полезность события: она сможет провести время в расслабленной обстановке с друзьями и сливочным пивом. — Это просто замечательно! — Джинни повернулась к Симусу, протягивая ему яркие колдографии из какого-то журнала, хоть парень и выглядел так, словно готов согласиться на любую её авантюру, лишь бы она отстала. Гриффиндорка задумалась о том, что Гермиона до войны в жизни бы не стала тратить время на какие-то подобного рода развлечения. Предпочла бы оказаться в библиотеке, в спокойствии и тишине делая домашнее задание и изучая новый материал. И Гарри с Роном попыталась бы забрать еë с собой, и после долгих споров те уговорили бы её дать им отдохнуть. От воспоминаний о том, как Золотое трио раньше проводило время в Хогвартсе, на душе стало и тепло, и холодно одновременно, потому что сейчас парней здесь не было. Она очень скучала. А, помимо этого, её всё ещё беспокоили те новости, которые написал ей Гарри. Всё это было для неё слишком. Совы уже принесли почту, перед Гермионой упало аккуратно сложенное письмо, которое она тут же убрала в сумку. Её настроение постепенно сходило на нет, но Грейнджер не могла позволить кому-либо видеть себя подавленной. Поэтому она вздохнула и снова перевела взгляд на Джинни, желая узнать больше подробностей о приближающейся вечеринке. — Где планируете устраивать? Какие факультеты приглашены? — В Запретном Лесу, на безопасной территории. Кстати, нам нужна будет твоя помощь в организации, поговоришь с Хагридом? Мы хотим поставить палатку не так далеко от его дома, лучше бы он знал заранее, — рыжая нахмурилась, сдвинула брови и снова упёрлась взглядом в свои листы. — Да, без проблем. С чарами, я так понимаю, тоже понадоблюсь? — Если ты не против, конечно. А она и не могла быть против. Конечно, никто из учеников не прошёл такую практику по скрывающим чарам, как довелось ей, Гарри и Рону. Но она бы и не пожелала никому её проходить. — По поводу второго вопроса: мы планируем позвать все факультеты, — Джинни убрала прядь волос за ухо, вновь обращая внимание на противоположную часть стола. — Так что вход абсолютно свободный. Грейнджер нахмурилась, постепенно переваривая смысл сказанного и натягиваясь, как струна на гитаре. Значит они хотят позвать и Слизерин тоже, даже несмотря на стереотипную вражду? — Слизеринцы? — она смотрела на друзей так, словно они сообщили ей о помолвке Малфоя и гоблина, как минимум. Симус напрягся под её взглядом, немного поёрзал на месте. — Вообще, не думай, что мы настолько добрые и самоотверженные. Нам нужна помощь с алкоголем, а Забини справится с этой задачей лучше всех. Будь у меня выбор, даже задумываться не стал бы о таком варианте, — Финниган сжал губы, обречённо смотря на свои руки. — Разве нет никого другого, кто мог бы помочь? — она нервно хохотнула, осматривая сокурсников. Ей не хотелось верить в безысходность ситуации, потому что выбор был всегда. — Когда вообще Забини успел заделаться в контрабандисты?! Вот точно, она выглядела, как недовольный ребёнок, когда говорила всё это: растерянный, но при этом злой взгляд, поджатые губы, нахмуренные брови. Грейнджер хотела развеяться, забыть о своих проблемах и заботах, но как это сделать, когда рядом будет находиться враждебный факультет? Змеи ведь не станут упускать возможности поиздеваться над героиней войны и грязнокровкой по совместительству. И это ещё без учёта Малфоя. — Вообще-то он всегда им был, Гермиона, — Дин, вступив в их перепалку, сделал над собой усилие, чтобы не сказать о том, что если бы она меньше времени проводила в библиотеке и больше с друзьями, то знала бы об этом. — Гермиона, у нас с Забини договор — мы не мешаем друг другу отдыхать, они проносят алкоголь, мы даём возможность поучаствовать. Так что всё будет в порядке, — Джинни выглядела настолько спокойной, что у Гермионы в голове что-то перевернулось. — И ты так запросто им веришь? — Мерлин, да ведь никто не просит общаться с ними! Мы их вообще поместим в другую комнату, и пусть делают там, что захотят, — Симус раздражённо всплеснул руками. Он действительно не видел другого решения и думал, что отменять вечеринку только потому, что ради алкоголя придётся пригласить Слизерин — глупо. Все это понимали, кроме Гермионы. У неё было слишком много конфликтов с Малфоем в последнее время, чтобы игнорировать его присутствие. Не выдержав такого напряжённого спора, Гермиона поднялась со своего места, буркнула что-то о том, что ей нужно к Хагриду, и вышла из зала. Завтрак так и остался почти не тронутым, но желудок не жаловался — аппетит совсем пропал.***
Поспав, наконец, без кошмаров, Гермиона чувствовала себя гораздо лучше. Решение взять у мадам Помфри немного зелья Сна-Без-Сновидений определённо было лучшим за последнее время. Она соскочила с кровати, подошла к зеркалу и поняла, что даже в использовании гламурных и скрывающих чар не было необходимости — благодаря здоровому сну синяки и мешки под глазами исчезли. Настроение было хорошее, а значит, поход к Хагриду точно должен состояться. Она собралась, оделась и скорее побежала на улицу. После того как Гермиона вышла из Большого Зала, она поняла, что точно будет не в состоянии уговорить Хагрида на что-либо при таком ужасном самочувствии. Поэтому перед этим решила немного поспать. Осень брала своё — становилось всё холоднее и холоднее, но тем не менее дышалось легко. Гермиона любила осень, ей нравилась её красота: опавшие разноцветные листья, приятные тона, лишённые чрезмерного внимания солнца и, конечно же, возможность надевать пальто. Она и сама не знала почему, но очень уж ей нравился этот элемент одежды. Вдалеке показалась беловолосая макушка. Грейнджер нахмурилась, присмотрелась, надеясь, что ей показалось. Но нет. Вот только его не хватало в этот прекрасный день. Один только его вид почему-то настолько выбивал её из колеи, что сил это терпеть не было никаких. Возмущение захлестнуло гриффиндорку с головой, в памяти снова всплыли все самые ужасные воспоминания, связанные с ним, только теперь добавилось ещё одно — та их последняя перепалка, произошедшая практически здесь же. То, как гордо он на неё смотрел, то, как в его глазах заиграла ярость, то, как Пэнси не дала ему вытащить палочку из кармана. Он шёл, уткнувшись носом в какую-то тетрадь, похоже, вообще не видя ничего вокруг, и ступал дальше на автомате. У него был такой беспечный вид, как будто вообще ничего никогда не происходило: ни войны, ни вражды, ни смертей. Как будто бы не у него на руке красовалась татуировка Пожирателя смерти. Гермиона не успела понять, когда её тело так сильно напряглось, а шаг ускорился. Она резко толкнула его плечом, пытаясь вложить в этот удар всю свою злобу и ненависть. Но она не могла ожидать того, что Драко будет настолько не готов к столкновению — его ноги подкосились, а тело резко вздрогнуло, из-за чего слизеринец тут же упал прямо в грязную лужу. Сначала у него на лице было написано замешательство, а потом, когда он увидел гряз… Грейнджер, взгляд сразу же стал холодным и злобным, как и всегда. На его чёрном пальто были видны пятна от брызг, на платиновую макушку и левую щеку тоже попало немного грязи. Гермиона ошарашенно поднесла руки к лицу, пытаясь сдержать улыбку. Она так искренне смеялась, словно рядом снова были Рон и Гарри, обсуждали какой-то бред и отпускали шутки. Напряжение тут же ушло, осталось только это непонятное веселье. Драко на секунду даже перехотелось злиться, настолько он был обескуражен её реакцией, но эта секунда быстро прошла, и он поднялся, отряхивая пальто и тетрадь, и посмотрел на неё самым убийственным взглядом из своего арсенала. Тем самым, который так и говорит: «Ты не доживёшь до счастливой старости». — Я не думала, что ты упадёшь в лужу, но такой поворот событий мне определённо нравится, — она с гордостью и колкостью в глазах улыбнулась, снова приподняв этот свой острый подбородочек и сложив руки на груди. Он не ответил. Он схватил её за руку и толкнул в ту же лужу. Они поменялись местами — теперь Гермиона хмурила свои брови, поджимала губы и пыталась испепелить его силой мысли, а он самодовольно улыбался, пародируя её и тоже приподнимая свой подбородок. — Не думал, что ты упадёшь в лужу, но такой поворот событий мне определённо нравится, — он проговорил это писклявым голоском, протягивая некоторые гласные и кривляясь. Но в следующую секунду снова натянул ухмылку. — Это не смешно! — она встала и подошла ближе, тыкая ему в грудь указательным пальцем. — Правда? А надо мной ты, вроде как, посмеялась, так почему с тобой не должно быть смешно? Она сжала губы и отошла, отряхиваясь. Почему у неё никак не получается дойти до хижины Хагрида и не попасть в неприятности? Её как будто бы прокляли на постоянные встречи и перепалки с Малфоем. Она приподнялась, снова смотря на него, а не на мокрые пятна на одежде, и нахмурила брови. — Ну, и чего ты ждёшь? Разве сейчас не лучшее время для шутки «ты теперь такая же грязная, как и твоя кровь», м? Или, Мерлин, тебе это не пришло в голову? Да нет, быть такого не может, — её язвительный тон раздражал. Конечно же, ему это пришло в голову. Ещё даже до того, как она упала в эту чёртову лужу, только вот он закусил язык, не позволяя себе озвучить мысли. Плевать, какая гряз… МАГГЛОРОЖДЁННАЯ перед ним, он меняется. Меняется. Даже Грейнджер он пообещал себе так больше не называть. Эта тема настолько затронула его изнутри, что Малфой просто не смог и дальше смотреть ей в глаза. Он развернулся и пошёл прочь — к замку. Гермиона застыла, смотря ему вслед. Она ни черта не понимала и снова теряла над собой контроль.***
13 Октября 1998
Утром перед уроками, когда ей снова приснился кошмар, она сидела в Выручай-комнате. Снова. Крутила в голове мысли, словно шарик со снегом: точно так же они сначала устремлялись вверх, а потом снова оседали на дно. Гермиону так достал этот постоянный напряжённый мыслительный процесс, что хотелось выть. Почему она не могла быть спокойной? Почему не могла жить дальше? Потому что не чувствовала себя в безопасности. Потому что знала, что самая опасная пожирательница всё ещё на свободе и что-то замышляет. Она выдохнула, раздражённо хмыкнула себе в колени. Пить прямо утром перед уроками нельзя, а сидеть и мучиться тоже не хотелось. Гермиона думала почитать, но слова не складывались в предложения, голова упрямо отказывалась отвлекаться от тревожности. Глубокий вдох. Стук в окно. Грейнджер нахмурилась, посмотрев на стекло. За ним сидела милая серенькая сова, она вылупила на гриффиндорку свои огромные глаза и ещё раз настойчиво постучала клювом. Гермиона сразу же открыла окно, впуская птицу, у той в лапе была зажата какая-то склянка, обёрнутая явно заколдованным пергаментом, а в клюве – письмо. Птица оставила это всё на подоконнике и улетела, видимо, в совятню. Гермиона с интересом взяла в руки склянку, развернула пергамент на ней и тут же бросила предмет, отскочив как можно дальше. Там переливалась тёмная материя, больше похожая на нити. Они играли друг с другом в только им понятном танце, крутились, поднимались и опускались. Глаза Гермионы расширились, как ей казалось, до предела. Кто додумался прислать ей это?! Она с опаской подошла ближе, аккуратно взяла письмо и снова отошла. Раскрыла его, начав пробегаться глазами по предложениям: Дорогая Гермиона, Я знаю, что так нельзя было делать, и ты точно отчитаешь меня за это в ответном письме, но я вернулся на то самое место и собрал магический отпечаток оттуда. Если никто в Министерстве не хочет помогать мне — помоги ты. Пожалуйста, изучи информацию. У тебя в арсенале книги и знания Хогвартса, я, в свою очередь, перерою книги Министерства. Уверен, мы найдём ответ. С любовью, Гарри P.S. Рон передаёт тебе привет и просит тебя написать ему о том, как там у тебя дела. Он свихнулся. Тронулся умом ещё сильнее, чем она. Как у него хватило смелости почтой передать в школу это?! Тëмный магический отпечаток, да такой сильный, что она не то что открыть эту баночку не может, даже коснуться её боится. Как только её пальцы прошлись по стеклу, их будто током ошпарило, а всё тело пробила дрожь и ужасное чувство страха, которого, как казалось раньше, просто не могло быть ещё больше. Но, оказывается, могло. Тревожность подняла в Гермионе все внутренние органы, мышцы так сильно напряглись, что она стала похожей на вытянутую струну. Зубы неосознанно закусили губу. Она сделала глубокий вдох, желая поскорее успокоиться. Но пока эта вещь была так близко, задача оставалась проблематичной. Да, в последнем своём письме Гарри сообщил ей о том, что Министерство снова повело себя глупо. Они списали нападение на дом Андромеды на ограбление, пропавших пожирателей на побег, а с тем домом даже разбираться не стали. Их версией были догадки о том, что, возможно, какой-то волшебник при изучении тёмной магии напортачил. Бред. Её психика шаталась уже настолько сильно, что вот-вот должна была съехать далеко и надолго, оставив после себя не человека, а нечто, на него похожее. Мерлин, она ведь не просила всего этого. Почему именно ей во всей этой грёбаной школе нужно было быть Золотой девочкой, почему ею не мог быть хоть кто-то другой? Почему именно она, мать его, Грейнджер, должна была подавать всем пример, оставаясь такой же, какой была до войны? На неё смотрели, на неё ровнялись, все хотели точно так же, как и она, быть спокойными и жить дальше, смириться со смертями друзей и родственников. Ага. Да. Только проблема состояла в том, что то, что делала она — надевала на себя маску. Каждый. Божий. День. Чувствовала себя, как рождественская ёлка — ты красивая и желанная только в определённые периоды времени, и то, только если на тебе висят горы игрушек и мишуры. А без них кто ты? Обычная ёлка, ничем не отличающаяся от всех остальных в лесу. Почему именно она стала подругой Гарри Поттера? Это его письмо, эта его просьба выводили из себя, потому что он как будто бы не давал возможности отказаться. Как будто даже не делал вид, что просит, потому что это читалось, как приказ. Просто сделай и всё, и не задавай вопросов. Нет, это, конечно, не было в стиле Гарри, но вкупе с поехавшими нервами по-другому на это посмотреть у Гермионы не получалось. Она со злостью схватила зачарованный пергамент, схватила через него склянку и закинула в ящик стола. Потом разберётся. А сейчас ей надо было пойти на завтрак. А после него на уроки. Потому что не пойти нельзя. И далеко не из-за школьного устава.***
Малфой, опершись руками о подоконник, разглядывал то, что в нём видел. У него в животе будто бы черви поселились, разъедая все внутренние органы. Они пробирались всё дальше и дальше, и, он был уверен, скоро добрались бы до сердца, если бы это было правдой. Метка на руке мерзко выделялась при таком освещении, но он даже не смотрел на неё. Драко никогда на неё не смотрел, лишь в крайних случаях, когда это получалось случайно. Намеренно — нет. Ему было противно от одной только мысли о том, что она была там. Но ещё противнее было известие о том, что Нарцисса навестила Люциуса в тюрьме. Нет, конечно, это ведь нормально, когда жены приходят к своим мужьям, когда те сидят за решёткой. Но не в данном случае. Не в истории его семьи. У него в голове не укладывалось, как она могла прийти к человеку, который испоганил жизнь ей и её сыну? Который принял решение перейти на сторону Тёмного Лорда за всю свою семью заранее и обрёк их на муки. Из-за него они стали такими. Из-за него Мэнор перестал казаться домом — там слишком много кого пытали, чтобы это старое здание снова могло наполниться уютом, даже со всеми стараниями домовиков и матери. Из-за него Драко получил задание убить Дамблдора, просто потому что Люциус не оправдал надежд своего Хозяина и опозорил этим всю семью. Твою мать, да если бы не Люциус — Драко был бы обычным ребёнком, которым никогда не был. И которым раньше никогда не хотел быть. Он думал, что он всемогущ, что ему всё позволено по статусу крови и положению семьи, а потом, когда он так резко всё потерял, понял, что в этом никогда не было чего-то особенного. Он бы реально предпочёл родиться у кого-то, у кого не было этих тупых аристократических замашек. Самым тяжёлым для него было осознание и своей собственной вины во всём происходящем, потому что, чёрт возьми, он ведь мог тогда хотя бы не мешать Поттеру в Выручай-комнате. Мог бы не гнобить его просто за то, что тот отверг его дружбу и предпочёл Уизли и гряз… да чёрт с ней. Столько всего он мог бы не делать, если бы не поддавался влиянию отца, если бы понял, что его деньги и статус — далеко не самое важное в жизни — чуть раньше. Но прошлое нельзя было изменить. Драко винил себя за то, что просто не попросил помощи вовремя. За то, что не смог сдвинуть свою гордость и обратиться к тем, кто смог бы предотвратить все те ужасные события. Отца бы это, конечно, от Азкабана не спасло, да и мама всё равно находилась бы под угрозой Волдеморта… Да почему вся эта история такая сложная для него? Почему тогда, когда егеря привели в Малфой-Мэнор Поттера, он струсил и промолчал вместо того, чтобы гордо заявить, что это не Гарри? Слишком. Много. Дерьма. Малфой взял свою мантию и вышел из башни старост. Направился прямо к подземельям — к родной гостиной Слизерина, в которой ему всегда были рады. Портрет открылся, Драко зашёл внутрь и увидел около камина Забини, Тео и Пэнси – все они о чём-то спорили. Девушка морщилась, как будто под носом у неё сильно воняло, Забини строил недовольные морды, а Тео просто упёрся взглядом в стену. — В чём дело? — Забини согласился пронести запрещёнку для вечеринки Гриффиндора, — Паркинсон недовольно всплеснула руками, вставая с дивана. — Для Гриффиндора, Салазар! И ещё заявляет, что теперь мы приглашены. Да я бьюсь об заклад, что сдохну там от скуки. Да, Пэнси была очень вспыльчива, иногда даже истерична. Она слишком не любила этих напыщенных индюков, носящих красно-золотые галстуки, чтобы так просто принять факт совместной тусовки. Её приходилось успокаивать и приводить аргументы, чтобы уговорить, что иногда, если честно, раздражало. Но в моменты спокойствия, которых было больше, она была отличным другом. Всегда могла помочь советом, выслушать и развеселить. Когда-то они с Малфоем даже спали по дружбе, но после того случая на Астрономической башне, всё прекратилось. Пэнси просто не могла спокойно целовать человека, который однажды испортил ей мантию. — Да ладно тебе. Какая разница, кто там будет, тебя ж никто не просит даже смотреть на них. Расслабишься, выпьешь, повеселишься, — Драко приобнял её за плечи, с ухмылкой посмотрев на нахмуренное лицо Паркинсон. — Знаешь, когда Гриффиндорцы пьяные, становятся не такими нудными и скучными. — Да какая разница, боже, ты что, забыл, как они ликовали, когда нас отправили в подземелья перед битвой? Никогда не забуду эти рожи, — ах да, ещё она очень злопамятная. — Ну если не хочешь, не иди. Малфой пожал плечами и отошёл от неё, направившись в сторону спальни Забини. Её владелец не обратил на это никакого внимания, поэтому Драко спокойно назвал пароль, прошёл в комнату и взял из-за стола бутылку огневиски и стакан. После вернулся в гостиную, уже там присел на диван, наблюдая за тем, как красиво переливается янтарная жидкость. Тео и Пэнси уже ушли, а Блейз стоял у камина, скрестив руки на груди. Он смотрел на Малфоя с каким-то неодобрением, поэтому тот напрямую спросил: — Что? — В последнее время ты слишком часто пьешь. Драко закатил глаза. Нет, нельзя было отрицать того, что Забини прав, но всё же очень хотелось. — Я просто заебался, — Малфой отпил и поморщился. — Нет, серьёзно, как старухе вообще пришло в голову, что обязанности помогают избавиться от «психологических травм»? Вообще слизеринец не понимал, почему только ему надо было заваливать себя работой, чтобы избавиться от этих самых «травм». Он что, один в войне участвовал? Или, может, только его отца посадили в Азкабан? Ах нет, ведь только он один был вынужден стоять на стороне Тёмного Лорда из-за семьи! Всё это бред, да и только, и он точно знал, что именно его назначили на этот пост только потому, что хотели контролировать. Ему не доверяли, и назначение Старостой дало бы возможность постоянно следить за Малфоем. А все эти сказки про волшебное излечение просто идиотизм. — Радуйся, что с тобой хотя бы не Грейнджер поставили, а эту… да неважно. — А с чего бы им ставить со мной Грейнджер? — Драко приподнял одну бровь, не понимая, к чему клонит Забини. Да, конечно, Золотая девочка являлась одной из лучших учениц, но, как ему кажется, до Старосты девочек не дотягивала. — А ты не знаешь? Ей предлагали пост, только вот она отказалась. Даже удивительно, такая всезнайка с манией контроля, а отказалась. Малфой нахмурился ещё больше. Да эта гриффиндорка небось всю жизнь мечтала стать самой главной старостой, спала и видела, как на её груди будет красоваться тот самый значок, а когда предложили — отказалась? — А что там за вечеринка? Впервые слышу, — он решил просто перевести тему. — Да так. В Запретном Лесу.***
17 Октября 1998
Хагрид был вовсе не против прикрыть учеников перед учителями. Он разрешил поставить шатёр недалеко от своей хижины и даже помогал с обустройством. Готовиться все планировали после ужина: Дин и Симус должны были донести мешок с небольшим шатром на улицу, стараясь не попасться никому на глаза (хотя вообще-то учителям не было дела до седьмых курсов, если речь не заходила об алкоголе), Хагриду нужно было помочь мальчикам носить брёвна для обустройства небольшой зоны отдыха на улице, а девочки думали собрать в лесу хворост, чтобы была возможность зажечь костёр. Джинни немного нервничала, потому что за уют и комфорт отвечала именно она, а Гермиона спокойно пила свой тыквенный сок, потому что в вопросах заклинаний была лучшей и даже не думала переживать. Единственное, что действительно её раздражало, так это то, что там будут слизеринцы, которые уж точно не упустят возможности испортить всем праздник. Предположить, что именно они могли бы учудить, у неё так и не получилось. Вообще странным казалось то, что без Гарри и Рона гриффиндорка постоянно теряла контроль над собой и ситуацией. Когда мальчики были в школе — главным приоритетом было держать их в узде, не давать им поддаваться на провокации Малфоя и его шайки. Но теперь, когда следить оказалось не за кем, кроме себя, всё изменилось до ужаса. Возможно, виновата в этом была и война, ведь после неё у Гермионы прибавилось ещё больше ненависти к Малфою. Все эти издёвки в школе… Да они казались полной чепухой по сравнению с тем, что случилось в конце шестого года обучения. Её никогда особо не волновали его шуточки, но впускать в Хогвартс Пожирателей — это слишком мерзко и подло даже для него. — Гермиона, идёшь? Помогу тебе подобрать наряд, — Джинни уже стояла и ждала подругу. Грейнджер поднялась и прошла за ней. Сначала они думали над нарядом, хотя Гермионе это и не было настолько интересно, как Уизли. Джинни взяла в руку вешалку с зелёным простым платьем, но нахмурила брови и тяжело вздохнула. — Мне оно очень нравится, но мне кажется, что не под этот случай. Нужно что-то попроще, — она откинула вешалку на кровать и взяла белые брюки, поднесла их к ногам, как бы примеряя. — А это как-то, ну… Я даже не знаю, если взять под них мою зелёную кофточку… Несомненно, она бы подошла: обтягивающая, с длинным рукавом и красивым вырезом, длиной чуть выше пупка. Но рыжая сомневалась, стоя напротив зеркала и поднося к себе то брюки, то платье, то брюки, то платье. Постепенно терпение Гермионы лопалось, ей казалось, что всё это продолжается уже точно не меньше часа, хотя прошло всего лишь пятнадцать минут. Психанув, она встала к кровати и подошла к подруге: — Господи, Джинни, надень ту свою белую юбку! И не платье, и не брюки, довольно просто, по-моему, идеальный вариант, — Гермиона забрала у неё вещи и указала рукой на шкаф. — Точно! Я же о ней даже не подумала! — рыжая тут же принялась рыться в своих вещах дальше. Боже, это какой-то кошмар. Спустя ещё пятнадцать минут, наконец-то и Гермиона, и Джинни были одеты. Грейнджер не стала заморачиваться, она сделала выбор в пользу приталенных чёрных джинс и бордовой блузки с широкими длинными рукавами. Дальше приступили к волосам, Джинни свои просто заколола, а вот к Гермионе пришлось применить несколько заклинаний, чтобы непослушные кудри поддались. В итоге по её плечам аккуратно спускались изящные локоны. — По-моему, ты выглядишь очень классно, — Уизли довольно смотрела на подругу. Она улыбалась, уголки её глаз при этом чуть поднялись. Гермиона была с ней согласна на все сто. Когда девушки дошли до места, обнаружили, что шатёр уже поставлен, рядом видно небольшую зону отдыха на свежем воздухе, в середине которой лежит хворост, готовый в любой момент загореться костром. Конечно, Джинни предстояло ещё сделать это всё более комфортным, поэтому она сразу принялась за дело. Сначала применила к обычной палатке заклинание незримого расширения, скорректировала размеры и начала занимать пространство предметами. Она трансфигурировала диваны, столики, барную стойку. Грейнджер же занялась своими делами: ей необходимо было наложить согревающие и заглушающие чары. Из замка этого места не было видно, поэтому не было смысла накладывать заклинание невидимости, но в случае чего, конечно же, она была готова это сделать в любой момент. Главное — чтобы их не было слышно. — Оглохни. Издалека она увидела тёмный силуэт и белую макушку.