24 октября 1998
Свет луны падал на большую часть комнаты, делая её ещё более холодной и безжизненной, чем раньше. Часы раздражающе тикали, прямо как в этих глупых мелодрамах, когда герою плохо и таким образом режиссёр старается показать быстротечность времени и его недостаток на принятие решения. Если бы Малфой знал о том, что вообще такое эти маггловские фильмы, и мог бы сам провести это сравнение, точно бы тут же почувствовал отвращение. Но он тихо следил за секундной стрелкой, не понимая, почему поток его мыслей в последнее время постоянно крутился вокруг одной лохматой заучки с Гриффиндора. Зачем он её поцеловал? Захотелось? Чёрт, да, захотелось. Потому что он испугался, когда увидел её руки и лицо в крови. Откуда в нём проснулось это желание защищать её? После того, как она плакала из-за их разговора около шатра? После того, как он увидел её истерику? После того, как понял, насколько она может быть беззащитна и уязвима? А может быть, после того как понял, что его семья напрямую причастна к её самому большому страху за последнее время? Он не знал. Мозг отчаянно анализировал все эти ситуации, но ответы так и не приходили. Только осознание того, что ему искренне жаль, что с ней тогда всё это произошло. Как ему хотелось самостоятельно найти свою тётку и убить её за всё то, что она сделала. За все те судьбы, что она поломала. Как же он ненавидел отца за то, что тот обрёк его на это. Гордился ли Драко, когда получил метку? Безусловно. Понимал ли он, что творит и что его ждёт? Нет. Уже тысячу раз Малфой-младший успел проклясть отца за то, что тот вообще присоединился к Тому-Кого-Нельзя-Называть и за то, что облажался и в наказание увидел, как рушится мир его сына. Грейнджер изучала тёмную магию. Зачем? Одно было ясно – если ей это необходимо для чего-то очень важного (а иначе быть не могло, это же Грейнджер), то в школьной библиотеке особо не наживёшься. Что, если что-то грядёт и Грейнджер знает об этом? Что, если она пытается это остановить? Однажды он выбрал не ту сторону и поплатился за это. Что он мог сделать, чтобы больше никогда не обрекать свою семью на страдания?***
31 Октября 1998
Хэллоуин, такой ожидаемый для остальных и наступивший внезапно для Гермионы, не слишком радовал и прельщал. Вся неделя с того самого момента, как Драко, Мерлин, поцеловал Гермиону, а она, Годрик милостивый, ответила ему, пролетела словно в тумане. Уроки едва запоминались, информация из книг почти не откладывалась, мысли постоянно путались, а её поведение стало напрягать окружающих, ведь такой растерянной Гермиону Грейнджер никто никогда не видел. Она еле помнила, как Джинни откопала у неё в чемодане какое-то короткое голубое платье, которое Гермиона даже не знала, зачем туда положила и когда. Как Уизли его переделывала под придуманный образ, и каким в итоге оно оказалось красивым. Всё это смазалось и осталось одно – воспоминание о чёртовом поцелуе с Малфоем. Гермиона готова была сама себе врезать. Она уже была на полпути к Выручай-Комнате, куда шла, чтобы отвлечься от всей этой суеты. Честное слово, ей казалось, что девочки с ума сошли от мыслей об этом бале – они говорили исключительно и своих кавалерах, платьях, образах, макияжах и украшениях – от этого хотелось взять ведро и поскорее прочистить желудок. Поэтому Грейнджер ушла оттуда так быстро, как только могла. Позавтракала самая первая и вот уже мчалась к единственному месту, где могла посидеть в тишине, и молилась всем богам, чтобы Малфой внезапно туда не нагрянул, потому что всю эту неделю Гермиона шарахалась от него, как от прокажённого, и он не мог этого не заметить. Но, окинув взглядом небольшое помещение, она не увидела ни намека на его присутствие. И облегчённо выдохнула. Но внутри сложилось такое впечатление, что что-то изменилось. На столе лежало гораздо больше книг. Некоторые из них Гермиона абсолютно точно никогда раньше нигде не видела, и это наводило на мысль, что Малфой точно так же, как и она, решил хранить некоторые свои знания в этой комнате. Но, подойдя ближе, Гермиона увидела маленькую бумажку на тёмной обложке одной из книг. «Грейнджер, я понятия не имею, зачем тебе понадобилось изучать тёмную магию, но надеюсь, что школьная всезнайка и подруга святого Поттера не будет делать это просто так. В школьной библиотеке и даже в Запретной секции особо много информации на эту тему не найдёшь. А вот в библиотеке Мэнора – да. Так что читай с толком. Только попробуй заставить меня пожалеть о том, что я делаю. Малфой». Казалось, у Малфоя появилось новое хобби – постоянно ставить в тупик своими словами и действиями. Потому что иначе Гермиона не могла объяснить того, что с ним происходило в этом году. Как можно было просто взять и принять тот факт, что он дал ей книги из своей библиотеки? Всё это просто не укладывалось в голове. Вспоминалось то, как они общались раньше – оскорблениями. А сейчас они выглядели больше как… союзники. Как будто были на одной стороне. Но нет. Не позволяй себе потерять голову. Он делает это не просто так. Хотелось взять и швырнуть эти книги прямо ему в лицо. Заявить, что она, Гермиона Грейнджер, вовсе не нуждается в подачках. Что она в состоянии справиться и так, но… Мерлин, она не могла отрицать тот факт, что в школьных книгах и правда содержалось очень мало сведений. Они были написаны размыто, непонятно и содержали в себе в общем-то одно и то же. А здесь, прямо перед ней, лежали книги из библиотеки Мэнора, одной из самых больших и прекрасных библиотек, о которых Гермиона когда-либо вообще слышала или читала. Разве могла она не воспользоваться этой возможностью? Не могла. Руки сами потянулись к тяжелым древним фолиантам. Они зачаровывали одним своим видом, и Гермиона, не сдержавшись, села на подоконник и открыла один из них, погрузившись в изучение. Она охнула, резко взяв в руки палочку и почти уронив её. Руки затряслись от осознания того, что она может продвинуться дальше спустя столько времени изучения. Взгляд её наткнулся на самую интересную часть текста, где значилось заклинание, способное показать отношение отпечатка к одному из двух типов магии – защитной или проклинающей. Гермиона приманила к себе отпечаток, снова поместила его в защитную сферу, переместив тем самым из склянки, и начала сосредоточенно читать строки, чертя сложные руны. Оно должно было подействовать в течение тридцати секунд после прочтения, и Гермиона так внимательно следила за отпечатком, что глаза начало щипать. Она не моргала, боясь пропустить что-то важное, но… Ничего. Совершенно ничего не случилось. Никакого эффекта. Что это могло значить? Ещё около минуты Грейнджер растерянно следила за переливами магии, надеясь, что просто не заметила изменений. Но потом поняла, что либо отпечаток этого заклятия никак не связан ни с защитной, ни с проклинающей магией, либо заклинание не сработало, хотя она была уверена, что сделала всё идеально. Так, как было написано в тексте. Гермиона со злостью засунула нити обратно в склянку и швырнула книгу на другой конец подоконника, откидывая голову назад и потирая пальцами переносицу. Мерлин, она просто хотела отдохнуть этот год. — Понравились книжки? Гермиона вздрогнула, резко подобрав палочку и направив её на вошедшего Малфоя. На секунду застыв, почувствовав смятение и страх, она поспешила убрать палочку обратно и мысленно дать самой себе в лоб. При виде него губы как будто зажгло в воспоминании их поцелуя, но, конечно же, это было лишь самовнушение. Она не могла хотеть сделать это снова. Пусть его поступки ставили её в тупик и показывали ей какого-то нового, доселе неизвестного ей Малфоя, Грейнджер не могла позволить себе расслабиться в его присутствии. — Зачем ты это делаешь? Ладно, я могу смириться с тем, что сам Малфой, чистокровный засранец, большую часть жизни ненавидевший меня, не стал бежать к Макгонагалл и докладывать ей о том, какая на самом деле плохая её лучшая ученица, но почему ты помогаешь мне? Приносишь эти книжки, и… лечишь мой нос. Ты не должен этого делать, — проговорила Гермиона на одном дыхании и затихла, смотря на Драко и ожидая его ответа. У неё не было сил сдержаться. Этот вопрос мучил на протяжении многих дней, и вот, когда представилась замечательная возможность его задать, воля лопнула, а слова сами собой полились потоком. Малфой молчал, с интересом наблюдая за ней. Драко как будто знал, что когда-нибудь она не сдержится и спросит его, и ждал этого момента с нетерпением. Его глаза горели какой-то издёвкой, а ухмылка только дополняла картину окончательно. Он подошёл чуть ближе, к противоположной от неё стороне подоконника, и опёрся о него руками. Он молчал, как будто ждал чего-то ещё, какого-то другого вопроса, который она непременно, по его мнению, должна будет задать ему. — Это не твоё дело, Грейнджер. Такой ответ тебя устроит? — Малфой обратил на неё свой уже не такой насмешливый, но всё ещё надменный взгляд. — Не устроит, — ответила Гермиона, нахмурившись. — Твои проблемы. Он просто пожал плечами и сел на диван. Призвал к себе книжку с полки и открыл где-то на середине. Сел читать. Она здесь, значит, уже вся искрится от негодования, а он просто садится читать, как будто её вообще нет в этой комнате. Как будто это она, а не он, ведёт себя настолько нелогично, что от этого мозг буквально взрывается. Словно это не он поцеловал её тогда. Как будто вообще не целовал. Нет, Гермиона не была в силах это выдержать. Чувствовала, что ещё буквально пара секунд и она подойдёт к нему, вырвет эту книгу, швырнет её куда подальше и вмажет прямо в его аристократический нос. Вместо этого Грейнджер быстро закинула книгу с отпечатком к себе в сумку и вылетела из комнаты так быстро, как только могла. Она сама не знала, куда ей сейчас идти. Но находиться с ним в одном пространстве было выше её моральных сил.***
Всё время до вечера Гермиона просидела в самом дальнем углу библиотеки, где читала замаскированную книгу, ту самую, которую принёс Малфой. Её силы выжимало как тряпку, пока она пыталась осилить фолиант, и вся эта задумка с изучением тёмной магии уже успела изрядно надоесть. Вряд ли то, что она все свои оставшиеся силы тратила на эти книги, которые чуть ли не жглись в руках, как-то хорошо отражалось на здоровье. Когда Гермиона всё же вернулась в башню Гриффиндора, сразу же была буквально захвачена Джинни. Уизли потащила её в комнату, на ходу приманивая косметичку и бормоча себе что-то под нос про то, что у них осталось так мало времени. Гермиона вообще не успела ничего осознать, пока не поняла, что сидит в комнате на кровати, а Джинни разгребает огромную сумку с косметикой, что-то судорожно там ища. — Мерлин, Джинни, что ты делаешь? — Ищу твой тон, разве не видишь? Я должна успеть загримировать тебе все открытые участки тела, — ответила Уизли, не отрываясь от дела. — Вот, этот должен подойти. — Подожди, а какой образ ты вообще собралась делать? — Гермиона отодвинулась назад от руки подруги, нахмуренно глядя на неё. — Ты серьёзно? — сказала Джинни раздражённо. — Я два дня назад обсуждала это с тобой. Мы делаем тебе образ сломанной куклы, забыла? Ох, точно. — Да, я помню, конечно. Но почему так рано? Ужин начнётся только через полчаса, а на сам бал нам, как старшим курсам, нужно прийти и того позже. — Гермиона, сама подумай. Мы тебе не просто лёгкий макияжик делать собрались, мне нужно загримировать все твои открытые участки тела. Да и потом ещё себя накрасить. И да, ужина сегодня не будет, если ты и об этом забыла. Тону, которым говорила Джинни, невозможно было как-то сопротивляться, поэтому Гермиона молча подвинулась вперёд и дала подруге начать красить её. И как я умудрилась забыть об образе и о том, что ужин на сегодняшний день не предусмотрен? Конечно, предполагалось, что во время бала в зале будут стоять фуршетные столики с пуншем и закусками, а многие девочки предпочли бы не набивать желудок перед танцами. Спустя полчаса всё тело затекло от нахождения в одной позе, и Гермиона уже, мягко говоря, чувствовала себя совсем некомфортно. Весь этот слой штукатурки на лице приносил не самые приятные ощущения, как будто на неё надели новую, более осязаемую маску вместо той, что она носила каждый день на людях. Только было одно отличие – эта маска на самом деле отражала весь её внутренний мир, что делало образ ещё более ироничным. Сломанная кукла. Да, именно так она себя и чувствовала в последние несколько месяцев. А может, и того дольше. Но тогда кто её кукловод?***
Зал оформили в тёмных тонах. На стенах разбрызгали густую красную субстанцию, имитирующую кровь, отовсюду торчала паутина, черепа, из которых выползали пауки. Столы украшали тыквы, и даже посуда была подобрана в стиле Хэллоуина. Атмосфера ужасов, ночи кошмаров виделась во всём, и только зайдя в зал, Гермиона уже почувствовала себя по-другому. Сегодня ей можно было немного отпустить свою маску, приподнять завесу и провести замечательный вечер в своё удовольствие, потому что сегодня она не героиня войны, не Золотая девочка, не лучшая подруга знаменитого Гарри Поттера. Сегодня она в образе сломанной куклы, зависящей от своего кукловода. Всё её лицо было расколото, рот разорван, волосы растрёпаны, макияж на лице поплыл. Кукла обезумела. На руках и ногах треснули шарниры, и эти шрамы олицетворяли внутренний мир Гермионы. Она чувствовала себя в этом образе… Хорошо. Так, как будто так и должно было быть. А её платье было разорвано в нужных местах. Голубое и лёгкое, оно доходило до колен, пышный короткий подъюбник развевался, когда девушка в нём кружилась. Джинни была в восторге от собственного шедевра. Пока Гермиона шла по залу, пытаясь отыскать куда-то скрывшуюся Джинни, она получила больше комплиментов, чем за всю свою жизнь. Некоторые девочки с завистью смотрели на Грейнджер, понимая, что их костюмам даже близко с её не сравниться. И это придавало уверенности. Улучшало настроение. Вечер становился всё лучше с каждой секундой. Наконец-то в толпе Гермиона завидела огненно-рыжие волосы подруги, завитые в лёгкие кудри. Она тут же поспешила подойти ближе. Джинни стояла в компании Дина и выглядела не особо довольной. Она натянуто улыбалась и постоянно пыталась податься назад, как будто искала повод поскорее отделаться от Томаса. Гермиона нахмурилась и, подняв уголки губ, подбежала к ним. — Джинни! Я тебя повсюду искала, мы с тобой можем поговорить? — спросила она и увидела, как Уизли облегчённо выдохнула. — Да, конечно. Прости, Дин, увидимся позже, — Джинни тут же схватилась за локоть Грейнджер как за спасительный круг и так быстро зашагала в другую сторону, что Гермиона еле поспевала за ней на каблуках. — Мерлин тебя храни, спасибо. Он так достал меня. Грейнджер рассмеялась, глядя на толпу. — Неужели он всё ещё пытается оказывать тебе знаки внимания? Вы расстались сто лет назад. — О да. Он прознал, что мы с Гарри расстались, и активизировался, как соплохвост в период спаривания, — Джинни закатила глаза, подхватывая два стакана с пуншем со стола. — Давай выпьем. Если что, у столика Гриффиндора в пунш подлита медовуха, а у слизеринцев огневиски. У Пуффендуя сливочное пиво. Грейнджер нахмурилась. Ну да, кто бы сомневался в том, что старшекурсники найдут способ выпить что-то покрепче обычного пунша на такой вечеринке. Всё шло замечательно. Гермиона общалась с однокурсниками и танцевала, много смеялась и чувствовала себя замечательно. Все её темные мысли ушли на второй план, осадок от магии тёмных книг, прочитанных ею ранее, сошёл на нет, а тревога и напряженность отступили, давая девушке возможность действительно почувствовать себя живой. Свободной. Спустя полтора часа ноги Гермионы уже прилично устали и она отошла к пуфикам, чтобы на пару минут снять каблуки и отдохнуть. Из горла вырвался вздох облегчения, когда ноги наконец освободились от не самой удобной обуви и, прислонившись к стене, девушка просто смотрела на танцующих и отдыхающих учеников и чувствовала себя… Лучше. Гораздо лучше. Луна Лавгуд танцевала с Невиллом какой-то странный, совершенно не попадающий в такт музыке танец и смеялась. В стиле Луны. Гермиона улыбалась, глядя, как они смотрят друг на друга. Невилл с невероятной нежностью, как будто бы Луна вовсе не человек, а прекрасный цветок, листья которого могут завянуть и опасть от одного только неверного движения. А Луна, всегда немного рассеянная, как только замечала Невилла, теряла свою несосредоточенность в глазах, и начинала улыбаться. С ним этот цветок, казалось бы, раскрывался ещё шире, и Гермиона, пусть и была безмерно рада, что друзья нашли своё счастье, завидовала им. Потому что Рон никогда не смотрел на неё так. Ничего похожего. А она так хотела этого когда-то. На шестом курсе, когда была влюблена в него до дрожи в пальцах. А Малфой однажды смотрел. Внезапная мысль, воспоминание проскочило перед глазами, и Гермиона заморгала, пытаясь его отогнать. Чувствуя, что от него на душе становится слишком хорошо, чего ни в коем случае не должно было быть при мыслях о Малфое. Потому что она должна была его ненавидеть. Но, твою мать, что-то пошло не так после той ссоры у шатра, когда он заявил ей, что ему вовсе не нравилось смотреть на то, как она мучается. Раньше Грейнджер с лёгкостью винила его во всех смертных грехах, а теперь увидела в нём человека, оказавшегося в трудной ситуации, ребёнка, которого никто не спрашивал, хочет ли он смотреть на пытки однокурсницы или нет. А если бы он помог? Что бы с ним тогда случилось?.. Нужно было подышать свежим воздухом. Срочно. Чтобы прохладный ветер вычистил голову и лёгкие до основания. Гермиона достала палочку из-за повязки на бедре, трансфигурировав туфли на высоком каблуке в лёгкие босоножки на плоской подошве. Такая обувь, да ещё и серого цвета, совершенно не подходила ни к платью, ни к погодным условиям, но голова настолько отяжелела, что выдавить из себя что-то другое у девушки просто не получилось. Хотелось поскорее выйти из довольно-таки душного зала, потому что дыхание в одну секунду начало сбиваться, а это могло предвещать беду. Держись, пожалуйста, держись.***
Драко весь вечер наблюдал за ней. Как она вошла, в своём пиздецки красивом голубом платье с пышной юбкой, вся в нарисованных расколах и шарнирах, как сломанная кукла, потерявшая своего кукловода, и оттого невероятно свободная. Как пила пунш, обычный пунш, танцевала и разговаривала с друзьями, улыбаясь и смеясь. Почему ты притворяешься? Почему твои чёртовы друзья не знают, что ты в полном дерьме погрязла по уши, Грейнджер? — По-моему, ты в ней сейчас дырку проделаешь, — от тихого голоса Забини, раздавшегося справа, Драко слегка вздрогнул и тяжело вздохнул: — В ком? — Ой, да ну идиотом не притворяйся. Вот эти ваши гляделки только тупой не заметил бы, — усмехнулся Забини, выпивая пунш с огневиски. Это было вкусно. Адски обжигало горло, так, что приходилось пить понемногу, чтобы там не выжгло всё к чертям собачьим, и закусывать, чтобы не морщиться. Но знатно давало в голову и отпускало мысли в свободный полёт. А мыслей о ней было и так предостаточно. — И перестань пить как слон, — Забини выхватил у Драко стакан из рук и отставил его подальше на столик. — Ты в последнее время как алкоголик. Мне надоело таскаться за тобой, как за ребенком. — Никто тебя об этом и не просил, мамочка, — передразнил его Драко и ушёл. Подальше. Просто посидеть о подумать. Посмотреть на танцующие пары и взорвать себе мозги мыслями о ней, наблюдая. Полтора часа он просто не сводил с неё глаз и пил – вот и всё, чем он занимался. Вечеринка оказалось полной хернёй, и с каждой минутой с неё хотелось свалить всё больше и больше. И, желательно, как можно дальше. Потому что музыка дерьмо. Пэнси перебрала, хоть её и предупреждали, и Малфою пришлось нести её в комнату, потому что девушка оказалась вообще не в состоянии держать себя на ногах. Завтра она выест всему факультету мозг тем, что не побывала на такой «классной» вечеринке. Да и выпивка, по сути, тоже дерьмо. Пунш с огневиски всё-таки не самое лучшее сочетание, а медовуха уж и подавно. Но все всё равно пили. Потому что пытались расслабиться. И Драко — не исключение. Только, блять, не получалось. Малфой тяжело вздохнул и потёр переносицу пальцами. Он устал. Очень устал. Организацией всего этого в основном занималась вторая староста, какая-то магглорождённая с Пуффендуя, имени которой Драко так и не запомнил. Ну и чёрт с ней. Конечно, Малфой помогал ей, исполнял её просьбы проконтролировать учеников, помогавших ей, но в детали Драко не углублялся. А зря. Декорации полная чушь. Он бы точно сделал лучше, если бы захотел. Грейнджер ушла посидеть, так же, как и он. Она скинула свои огромные каблуки, тяжело вздохнув, и Малфой усмехнулся. Она была до ужаса простой в этом плане, устала – скинула то, что мешало расслабиться прямо при всех. Ни одна чистокровная девушка ни за что не позволила бы себе сделать такое. Даже Паркинсон. Она бы терпела до последнего, даже если бы её ноги уже превратились в кровавое месиво, и лишь в комнате, там, где никто бы не увидел, она скинула эти туфли с великой радостью. Нарцисса делала так же. Её благотворительные приёмы, пусть редко, но всё же иногда длились по четыре часа, и за всё это время она ни разу не отходила посидеть где-то. Драко однажды увидел, как на таком приёме у мамы стекала маленькая струйка крови по одной из туфель, и, когда сообщил ей об этом, Нарцисса ужаснулась и отошла в уборную, где эльфы помогли ей быстро залечить рану и очистить обувь. И она продолжила вечер, как ни в чём не бывало. А Грейнджер просто сидела босая прямо в зале и наблюдала за кем-то с уставшим выражением лица. Мерлин, какая же она… Другая. Совершенно другая. Внезапно она стала выглядеть хуже. За секунду. Покраснела ещё больше, тяжело сглотнула и глубоко задышала. Она поднялась, трансфигурировала свои туфли в какую-то хрень и, быстро надев это на свои ноги, почти бегом пошла к выходу из зала. Драко последовал за ней. Сам не понимая почему, просто вся его нервная система в один миг взбунтовалась и начала орать о мнимой опасности. Как будто бы ей было дело до какой-то там Грейнджер. Грейнджер, которая у тебя на руках задыхалась в панической атаке. Блять. Он ускорил шаг, стараясь догнать её. Гермиона свернула к широкому балкону, и Драко, поняв, что она, вроде бы, не умирает, снова замедлился. Грейнджер опёрлась на перила и опустила голову, а её дыхание постепенно выравнивалось, Малфой видел это по движениям её спины. И, наверное, ему нужно было уйти. Это было бы самое правильное решение, да только нервная система так и не унималась. Она орала ему подойти. Поговорить с ней. — Ты в порядке, Грейнджер? — его вопрос прозвучал слишком… участливо. Слишком спокойно и даже в какой-то степени нежно. Блять, он должен был звучать как насмешка. Грейнджер вздрогнула, резко обернувшись, и несколько секунд смотрела на него, нахмурившись, как на прокаженного. Она как будто бы раздумывала над тем, какие действия ей совершить дальше. Уйти? Нахамить и уйти? Может, ударить? Драко бы точно сам себе врезал. Но её плечи расслабленно опустились, как будто смиряясь с положением, а сама девушка снова обернулась в сторону леса, видневшегося за озером. Она пожала плечами и ответила совершенно честно: — Не знаю, — на выдохе. Малфой напрягся. Её искренность его немного ошарашила, ведь он ожидал от неё чего угодно, но не этого. После всего, что с ними случилось, после того, что он сделал и сказал ей… Всё было очень уж противоречиво. И мысли в голове сливались в единый густой ком, не давая ни шанса разобраться. Они тянулись, перемешивались друг с другом, совершенно сбивая с толку и передавая ощущение полной беспомощности, недоумения и растерянности. Но Драко всё равно подошёл к ней, встал рядом и зачем-то тоже уставился на лес, до которого ему не было абсолютно никакого дела. Листья деревьев, конечно, приятно шелестели на ветру, но Малфой никогда не видел в этом ничего особенного и не понимал таких людей, как Грейнджер, которые могут просто любоваться этим и расслабляться. Пялиться на лес, что в этом такого? Как это может успокаивать? Когда он иногда смотрел в окно своей комнаты, то предпочитал рассматривать облака. Они казались гораздо интереснее, особенно ночью, когда их было значительно труднее разглядеть. — Я, наверное, должна сказать тебе спасибо, — тихо сказала Грейнджер, всё ещё не смотря на него. — За что? — Драко повернулся, разглядывая профиль девушки. Тяжело было отрицать её красоту. Но этот макияж всё портил. Заменял черты лица грубыми линиями. — За книги. И за несколько других вещей. Спасибо… Драко. Его имя из её уст звучало очень необычно. Странно. Но приятно. Ему понравилось. Хотелось, чтобы она называла его так чаще. Так создавалось ощущение, будто они, вроде как, не враги. Будто они что-то типа друзей. Друзей, которые целуют друг друга. И, наконец, она тоже повернулась к нему. И стала разглядывать так, будто впервые увидела. Смотрела на черты его лица, видимо, мысленно оценивая их, и особенно задержалась на глазах. — Не стоит, — он отвернулся. — Стоит, хотя бы за внимательность и за то, что не задаёшь лишних вопросов. Это правда очень важно, и я благодарна тебе за то, что ты так поступаешь. Ты, вроде как… Изменился. Что-то тёплое закружило в груди. Какое-то ощущение, которого Драко очень давно не испытывал. Радость. Потому что он старался стать лучше, и, кажется, у него получалось. И пусть он ещё не понимал этого, но ради того, чтобы она ещё раз сказала ему, что он поступил правильно, Драко был готов сделать всё, что угодно. Он очень устал поступать по-другому. Принимать неверную сторону. Теперь всё иначе.