Исповедь у дверей моего хозяина.

Тело упало, а потом молча село уставившись в дверь. Мальчик слышал, как что-то говорили какие-то люди, они о чём-то рассказывали друг другу с большим интересом, смеялись и тут он услышал слово «господин». С этого момента он замер и внимательно, прижимаясь к двери, начал вслушиваться в диалог. — Сегодня он снова привёл мальчишку домой, — сказал грубый голос. — Он говорил, что мальчишка должен ему незначительную сумму денег, тогда зачем он над ним издевается? Ужас, — тихо добавил женский голос. «Незначительную? Да я всю жизнь бы их отрабатывал, если бы этот гей, с его мерзкими желаниями, не решил воспользоваться мной.» — Сегодня же последний день, значит мальчик сможет вернуться домой на ногах. — Последний? — тихо произнёс Арсений, а потом замолчал, что-то стало сдавливать его лёгкие. Он не мог поверить, что его бросят. Ему нужно было ещё 20 ночей и последних двух миллионов как не бывало. Теперь похоже, с него будут требовать денег. Но где брать деньги? Он же даже не студент. У бабушки? Она уже переписала жалкую квартирку на этого… урода, но этих денег хватило лишь на то, чтобы покрыть малую сумму долга. Полтора миллиона — копейки, остальные пять с половиной миллионов всё ещё нужно отдавать. Он отдал почти всё. Он отдал своё тело взамен на свободу. Все документы официальные, всё заверено нотариально, если бабушка не будет выплачивать долг, то должна будет нести ответственность перед законом. Хозяин отсрочил дату выплаты на 10 лет, а потом потребовал деньги, которых не было, но был и другой способ оплаты. Арсений согласился побыть питомцем, хотя выбора у него особо и не было. Согласился лечь в койку к взрослому мужику. Ему не хотелось, чтобы его бабушка, его последний родной человек, оставила его. Ему не нравилось, ему было страшно, плача, и вымаливая пощады, он лежал у ног своего хозяина. Почти год он был грязный и мерзкий. Чувствовал себя ведром наполненным помоями. Особенно это чувство обострялось, когда его хозяин не хотел его касаться. Арсений не трепетал от желания члена внутри, но было такое двоякое ощущение. Разве его не должен был трахать хозяин, а не палка? Трость, которой пользовался хозяин была сделана из красного дерева и нержавеющего металла, обрамлена серебром. Она была тяжёлой и всегда глубоко входила в пору мальчика. Её поверхность была ребристой, отчего всегда касалась самого желанного места внутри особенно интимно. Но Арсений чувствовал себя преданным. Он боялся мыслей о том, что бы было, если бы вместо этой деревяшки внутри него был его надзиратель, его враг, тот, чьё сердце он хотел скормить воронам на помойке, выкинуть в мусор; чьё лицо он хотел содрать собственными руками и вытереть им ступени подъезда; чьи руки он желал переломать молотком, чтобы мельчайшие частицы костей впивались в мясо, принося самые жуткие муки. Но он хотел, чтобы это лицо смотрело на него, чтобы эти руки трогали его, чтобы это сердце билось с бешеной силой, когда касалось кожи мальчтка. Он хотел, чтобы хозяин был тем самым любовником, который носил бы его на руках. Хозяин носил его на руках. До кровати. После непереносимых мук. Мальчик висел в руках, которые нежно держали его. Хозяин всегда клал его в машине себе на колени, никогда не поднимался с ним на лифте, он нёс его тело до нужного этажа. Всегда открывал двери квартиры своим ключом (в конце концов квартира его). Арсений всегда просыпался в своей комнате, в своей кровати, на столе стоял свежий завтрак: блюда из дорогостоящих продуктов высшего качества, приготовленные личным поваром хозяина. Хозяин ухаживал за своим питомцем, и по гордости Арса это ударяло с такой же силой, с какой хозяин сжимал его соски. Еда, одежда, здоровье (которое сам же и портил), наличные, которые Арс демонстративно рвал и кидал в лицо хозяину. Но почему после этих унижений и этой боли, мальчик задумывался о чувствах, которых от так желал постичь?