Люмин даже не ожидала увидеть Чайльда ещё какое-то время. После того, как ему наконец удалось передать и избавиться от неё, помимо обязательства привезти её к своей семье, у него не было причин навещать её. И им не нужно было встречаться с его семьей ещё дней шесть.
И всё же, когда она лежала на спине на бетонном полу своей камеры и считала плитки на потолке, звон ключей и знакомый голос заставили её поднять голову.
— Миледи, — крикнул Тарталья, выбирая ключ из горстки остальных и отпирая дверь её камеры. — Доброе утро.
Люмин моргнула.
Зачем он здесь?
Она села и смотрела, как он вошёл и запер за собой дверь. Взгляд девушки остановился на связке ключей. Кроме ключа от её камеры у него висела ещё как минимум дюжина.
Интересно, что ещё они открывают? Его комнату? Главные ворота? Он поймал её взгляд и ухмыльнулся, подняв ключи и слегка позвякивая ими.
— Давай, — начал он. — Если ты сможешь победить меня, у тебя будет… небольшая возможность. Прежде чем я найду тебя.
Её желудок слегка сжался, и она подтянула под себя ноги, скрещивая. Она не собиралась унижаться ради того, чтобы развлекать его. Хотя он казался в хорошем настроении, Люмин знала, что он не даст ей сбежать просто так, если будет хоть малейший шанс, что ей действительно удастся. Он вздохнул, убирая ключи.
— Ты какая-то скучная, миледи.
— Смешно, — стрельнула она в ответ. — Все мужчины, которые обычно похищают и сажают меня за решетку, находили меня очаровательной.
Он застонал.
— Ты ведь просто так такое не упустишь, правда?
— Зависит от того, отпустишь ли ты меня?
— Это не так работает, ты же знаешь, — сказал мужчина раздраженно. — Ты могла бы просто присоединиться к нам. Окажи услугу, добровольно.
— Чтобы вы могли
экспериментировать на мне? — Люмин вскипела. — Использовать меня, чтобы найти моего брата и экспериментировать на нём тоже? Позволить этому чокнутому доктору разрезать нас на мелкие кусочки?
— Нет! — воскликнул Чайльд, выглядя на удивление расстроенным. — Конечно, нет. Если бы ты только… если бы ты только рассказала им, как работает твоя сила, откуда ты её берешь…
— Я сама
понятия не имею откуда она, — огрызнулась она. — Я не помню. Разве твои люди не сказали тебе об этом?
Они уставились друг на друга.
— Почему с тобой так трудно?
Люмин разразилась громким смехом.
— О, правда, что ли? И я полагаю, что если бы я соблазнила тебя, солгала, похитила и бросила в тюрьму, мы бы точно тогда сработались, действительно.
Чайльд удивленно поднял брови.
— «Соблазнила тебя»? Ты думаешь, я сделал это? — когда она ничего не ответила, он шагнул ближе, его глаза сузились. — Я не соблазнял тебя, Люмин. Я не пытался затащить тебя к себе в постель, я пытался заставить тебя…
— Быть полнейшей идиоткой? — девушка прервала его. — И доверять тебе?
— Стать моим союзником, — ответил он. — Я пытался заставить тебя быть… верной. Мне. Нам. Я пытался поменять тебя. Всё ещё пытаюсь, если ты не заметила, хотя было бы намного проще позволить Дотторе вырезать из тебя ответы, которые Её Величество хочет получить. Разве я не заслужил какого-либо поощрения?
— Ты хочешь моё доверие и уважение, — недоверчиво повторила Люмин. — За то, что не позволил психопату расчленить меня?
— Я имею в виду, — он фыркнул. — было бы неплохо.
— Ты просто невероятен. Почему ты вообще здесь?
— Чтобы убедить тебя, — он подошел к ней и взял за руки, его голубые глаза серьёзно смотрели в её. — Помоги нам, — мягко произнес он. — Помоги мне. Пожалуйста.
Люмин уставилась на него, осматривала его глаза, как он смотрел на неё. Её сердце болезненно сжалось. Он выглядел искренним. Но она и раньше считала его искренним. Она слышала, как он искренне умолял её, мягко рассеивая все её сомнения. А теперь её заперли в тюремной камере.
— Чайльд, — сказала она, глядя прямо в его большие голубые глаза. — Я никогда, никогда в жизни больше не доверюсь тебе.
Она выдернула руки из его хватки и отвернулась.
— Ты… — он практически зарычал, шипя от разочарования. — Почему ты такая упрямая? Если бы ты просто работала над этим с нами, тебе бы дали больше свободы здесь… — он схватил её за плечо и развернул лицом к себе. — Люми… — он остановился, быстро огляделся, прежде чем снова посмотреть на неё, сказав тише. — Я не могу защищать тебя здесь. Если ты не собираешься сотрудничать со мной. Я не хочу чтобы что-то плохое… — он снова замолчал, затем исправился. — Что-то
хуже случилось с тобой.
— Я здесь по твоей вине, — тихо сказала она, чувствуя боль в груди.
Он закрыл глаза и, соглашаясь, медленно кивнул.
— Я знаю.
— Если тебе действительно на меня не плевать, — сказала она, ненавидя себя за то, что так сильно хотела в это поверить. — Скажи мне, почему. Зачем ты это сделал? Почему ты делаешь то, что делаешь, почему ты работаешь на этих людей? — её голос дрогнул, когда она, наконец, задала вопрос, который не покидал её мысли с того дня, как она встретила его. — И не говори, что ты монстр или пешка, или что ты не знаешь, что делаешь что-то неправильно, потому что я знаю, что ты знаешь.
«Ты не Алексей», — подумала она.
«Ты не просто монстр, в тебе есть нечто большее.»
Монстр захотел бы отомстить своему мучителю. Монстру было бы наплевать на слёзы его младшей сестры, он не пытался бы защитить свою семью от бремени осознания того, что он делал. Монстр бросил бы её в той лаборатории, привязанную к столу.
Она хотела понять, понять его. Как мальчик, которым он был, мог стать тем, кем он является сейчас, как он мог оправдывать то, что делал. Он не мог быть просто злым, она не могла в это поверить. В нём было нечто большее. Где-то внутри скрывалась доброта и эмпатия. Просто… должна быть.
— Ты слишком многого не понимаешь… — он начал.
— Так объясни мне.
Чайльд долго молчал. Он расхаживал по маленькой камере, нахмурив брови, весь напряженный, внутри него шла какая-то внутренняя борьба. Молчание тянулось до тех пор, пока Люмин не показалось, что он не собирается отвечать. Затем, наконец, в каменном Предвестнике появилась крошечная трещина, и оттуда хлынули какие-то чувства, скрытые в словах.
— Люди с Глазом Бога в Снежной считаются законными военными, — объяснил спокойной он. — Они должны проходить обязательную военную службу. Семь лет.
— Так у тебя нет выбора? — девушка нахмурилась. Он покачал головой.
— Не у меня. Моя обязательная служба закончилась несколько лет назад. У… Тони — нет.
Люмин ахнула, её ладонь машинально прикрыла рот. Эта милая, добросердечная девушка? Та самая маленькая девочка, которая так искренне плакала над безжизненной птицей? Она вспомнила её плачущее лицо, дрожащие руки, держащие бездыханное существо, и представила себе это лицо в отряде фатуйских стрелков, надвигающихся на неё. Она вздрогнула.
— И это моя вина, — Чайльд продолжил. — Моя вина, что у неё вообще есть Глаз Бога.
— В смысле твоя? Разве Архонты не даруют их людям, которые им нужны?
Он покачал головой, потом вздохнул.
— Это сложно. Но именно из-за меня у неё есть сила. Это… это долгая история.
Люмин оглядела стены своей тюрьмы, затем снова посмотрела на него.
— Я никуда не спешу.
Тарталья постоял немного, потом подошел к ней. Он прислонился спиной к стене и соскользнул вниз, пока не сел на пол напротив неё, подтянув колени к груди.
— Я уже говорил тебе, но, когда мне было четырнадцать, — он начал. — Я убежал из дома. Алексей был… особенно невыносимым накануне моего побега. Я думал, что у меня будет лучшая жизнь, что я смогу жить самостоятельно. Стану великим воином и никогда больше не буду бояться стать чьей-либо добычей, — он слабо улыбнулся ей, и в мужчине, которым он стал, она увидела слабые отголоски маленького мальчика. — Была середина зимы, и я попал в метель. Я не видел своих рук перед лицом. Я обернулся, понимая, что заблудился, и наткнулся на волчью стаю. Они погнались за мной в горы, и я потерял равновесие, споткнувшись на ледяной глыбе. Упал в пропасть в скале. Я летел вниз, падая так долго, что мне показалось, будто я провалился сквозь землю и разбился. Но прежде, чем я приземлился, что-то остановило меня. Замедлило спуск так, что вместо того, чтобы удариться о землю и разбиться вдребезги, я летел вниз, словно пёрышко.
Люмин внимательно слушала, подавшись вперёд.
— Я упал в Бездну. То, что осталось от некогда могущественной династии Чёрного Солнца. Проклятая земля, проклятая той же Богиней, которая отправила тебя сюда. Я пробыл там три месяца, и умер бы в первые же три минуты, если бы не мой учитель. Невероятная фехтовальщица, Скирк. Она спасла меня от водного мага и взяла под своё крыло. Каждый день, каждая секунда там была игрой на выживание. Мы постоянно сражались, чтобы защитить себя от существ там. Ну, я сражался. В основном Скирк скрывала своё присутствие, использовала меня как приманку, чтобы выманить монстров, и заставляла меня испытать свои силы против них, — увидев испуганное выражение лица Люмин, он добавил. — Она могла вмешаться, когда я был слишком слаб или недееспособен. Обычно. Мы сражались и убивали чудовищ, охотились на них. Использовали их шкуры для тепла и тела для еды. Спустя некоторое время это… — он остановился, его лицо стало серьёзным. — Это… изменило меня. Я стал сильнее. Намного сильнее. Я обрёл Глаз Бога, я узнал то, чего никто по эту сторону Тейвата не знает о боях. Я начал… терять себя там. Или, может быть, я нашел себя? В таком мире есть какая-то прекрасная простота. Абсолютная свобода. Убить или быть убитым, никаких нейтральных зон, никаких эмоций. Нет проблем, которые ты не можешь решить без убийств, — он печально вздохнул.
Бесконечное количество врагов, которых можно убить, подумала Люмин,
как замена тем, которых убить ты не можешь. Её мысли вернулись к Алексею, к принятию Чайльдом его жестокости.
Я могу понять, почему это может быть так привлекательно.
— Наверное, мне это слишком понравилось. Я ожил там, это чувство… я не чувствовал ничего подобного. Рискуя жизнью, буквально проскальзывая мимо смерти, но выходя из боя сильнее, зная, что ты заработал свой следующий вдох, будучи лучше своего противника, — его глаза загорелись, когда он вспоминал, и Люмин увидела в нём того самого Тарталью, которого она видела в Золотой Палате.
«Он действительно оживает в бою», подумала она.
«Внутри него словно разжигается огонь.» — По сравнению с этим, всё это… — он рукой обвел комнату. — Скучно. Мирно. Бесполезно, утомительно скучно. Но, — он кашлянул, отрываясь от воспоминаний. — я всё ещё скучал по своей семье, я всё ещё волновался за них и знал, что они будут волноваться за меня. В конце концов, я всё ещё был ребенком. Так что через три месяца Скирк показала мне проход, который вёл наружу, и я выполз обратно на поверхность. Прошло три месяца, так что снаружи должна была начаться весна. Но там время течёт по-другому, как я выяснил, и для моей семьи прошло всего три дня с тех пор, как я покинул дом. Метель всё ещё бушевала, и я не мог найти дорогу домой сквозь снег. Я обессиленно рухнул. Моя семья искала меня все три дня, но нашла меня Тоня. Наполовину замерзшая до смерти, её кожа посинела от холода. Она плакала, кричала и умоляла Царицу спасти меня. Она… хотела силы, чтобы спасти меня. И Царица ответила ей.
— Она дала ей крио Глаз Бога… — прошептала Люмин.
Эта стихия вокруг птицы, поняла она.
Была крио.
Чайльд кивнул.
— Да, она дала моей младшей сестре силы, и Тоня использовала их, чтобы растопить лед и согреть моё замерзающее тело. Она спасла мне жизнь. Даже сейчас она может использовать свой Глаз Бога только для исцеления, — его лицо смягчилось. — Она слишком добродушна, она не такая, как я. Эта жизнь бы… сломала её.
Он сжал руки в кулаки, глядя на неё так, словно она сомневалась в его серьезности.
— Я этого не допущу. Я могу помочь Царице достичь её цели и обеспечить безопасность для Тони. Я могу сделать это сам. Если у меня хватит сил, я смогу.
«Я сделаю всё за неё сам», — подумала Люмин.
«Кажется, я наконец-то начинаю понимать тебя.»
— Но, — она возразила. — Тоня не состоит в Фатуи.
— Это часть моей сделки, как Предвестника, — объяснил Чайльд. — Одним из моих условий для того, чтобы стать Тартальей, было не принуждать Тоню к подобной работе. И всех остальных, если у них когда-нибудь появится Глаз Бога.
— Так ты служишь Царице, чтобы этого не делала Тоня, потому что… она рискует попасть в ряды солдатов из-за сил, которые ей дала Царица? —
не говоря уже о том, что это прежде всего закон их Архонта…
— Она спасла мне жизнь, — отрезал мужчина. — Я… я хотел бы, чтобы этого не случилось, но если ты намекаешь на-
— То, что это подозрительно удобно, что Царица предложила тебе спастись от подобного расклада, который она же создала, пока ты выполняешь все её приказы? Именно.
— Не смей так о ней говорить! — он вскинул бровями. — Она не такая. Она не какая-то злодейка. Она спасает нас. Она единственная, кто заинтересован в этом. И она наша Богиня, так что прояви хоть немного уважения.
Ей это показалось до боли наивным, но Люмин вовремя успела закрыть рот. Ей было трудно воспринимать Архонтов как тех, кто заслуживают почтения, вспоминая, как она несла пьяное тело Венти из Доли Ангелов, слушая, как он невнятно бормочет непристойные версии песни
«Герой Драконьего хребта».
— Спасает «нас» от чего? — спросила девушка. — Смотря на то, где я сейчас нахожусь, похоже, что Фатуи — это единственные, от кого всех нужно спасать.
— Мы же не злодеи из какой-нибудь сказки, ты… — он разочарованно вздохнул. — думаешь, ты знаешь что-либо? Ты просто свалилась с неба, приземлилась в Мондштадте и поверила тем людям на слово, что мы враги. Представь на секунду, что ты приземлилась бы здесь, в Снежной. Возможно, ты была бы на нашей стороне и помогала бы нам с самого начала.
— Может быть. Но всё же, этого не произошло. И я не могу просто забыть обо всем, что я видела, чем занимаются Фатуи. Всё, что делаешь
ты. Ты
убиваешь людей.
— А ты — нет? — крикнул он, его разочарование переросло в гнев. — Ты бы не убивала, если бы это было ради спасения кого-то, кого ты любишь? Чтобы спасти брата? Как насчёт того, чтобы спасти всех в Мондштадте?
Он обхватил её лицо руками, его голубые глаза пристально смотрели на неё.
— Есть люди, которых я люблю, Люмин. Я люблю свою семью, люблю свою страну, люблю своего Архонта. Я буду сражаться за них. Я умру за них, я убью сотню, тысячу людей, если потребуется.
Чайльд сражается за людей, которых любит. Я просто… не одна из них.
Это была нелепая мысль, это был нелепый момент, чтобы вообще об этом думать. Дело было не в ней, не в её чувствах, не в её разбитом тупом сердце. Она знала это, но, слыша, как он повторяет эти слова снова и снова, не имея в виду её, она не могла справиться с болью в груди.
— Но ты могла бы помочь нам, Люми, — настаивал Чайльд, не обращая внимания на её душевную боль. — Может быть, с твоей помощью, с твоей силой мы могли бы найти лучший способ и нам не пришлось бы идти на такие жертвы.
Она покачала головой, её сердце разрывалось на части.
— Я… я не могу просто смириться с тем, что причиняю боль невинным людям. Не важно, по какой причине. Даже если это спасет больше жизней.
Он уставился на неё.
— И поэтому нам нужна Царица. Вот, почему она должна была закалить себя, чтобы нести это бремя в одиночку, ведь никто другой не сделает то, что должно быть сделано, — грусть вернулась в его голос.
— Зачем всё это нужно делать?! — воскликнула Люмин. — Я видела монстров Бездны, и мы всегда были в состоянии справиться со всем, что мы встречали на пути.
Чайльд покачал головой, с жалостью смотря на неё.
— Ты ничего не видела. Ты видела отставших, тех немногих, кто пробивается через проходы в Тейват, но ты не видела настоящей Бездны, ты не видела того, что ждёт нас там.
— Ты же выжил, — девушка указала на историю раннее. — В четырнадцать лет! Насколько всё может быть плохо?
Предвестник просто молча смотрел на неё, потом резко встал. Беспокойно шагая к решётке камеры, он прислонился к ней, положив руки на перила.
— Проблема не то чтобы в монстрах, — мягко сказал он, не глядя на неё. — Оттуда они появляются. Когда я покидал Бездну, — продолжил Тарталья. — Я это видел. Бездна находится под землей, она простирается под Тейватом на сотни, может быть, тысячи миль. Я видел только самую малую её часть, когда вылезал, но видел, где она заканчивается. Окраины старого Каэнри’ах, где правила династия Чёрного Солнца до того, как они были уничтожены. Когда Богиня прокляла его и всех, кто там жил, регион пал и погрузил землю в вечную тьму, она убила или исказила всё живое, каждое растение, животных и людей. Мужчины, женщины и дети превратились в чудовищ. В отвратительных, безмозглых созданиий, стремящихся только к разрушению. Величественные сооружения, которые раньше охраняли Каэнри’ах или улучшали жизнь в империи либо разваливались, либо превращались в машины для убийств. Сама
земля была испорчена, трава увядала и умирала. Там нечему поддерживать жизнь. Во всяком случае, точно не человеческую.
Он повернулся к ней лицом, и в его глазах было что-то такое, что показывало глубокие переживания, что она невольно придвинулась к Чайльду и взяла его за руку.
— Люмин, проклятие должно было остановиться на Каэнри’ах, но этого не произошло. Я видел край Бездны, и оно продолжается.
Девушка уставилась на него в безмолвном ужасе.
— И это распространяется. Я видел это собственными глазами, растения и деревья чернеют, люди… — он сделал паузу, — люди, которые жили снаружи под небом, в деревнях, которые раньше граничили с империей. Всё изменилось.
Его голос дрогнул, и он резко вздохнул, его рука дрожала в её хватке.
— Проклятие не остановят ни стены, ни стража, ни армия, ни даже магия. Я не знаю, намеревалась ли Богиня, чтобы это произошло, чтобы это распространилось, или это то, что делают сами силы Бездны, но если мы не остановим это, то то же самое, что случилось с Каэнри’ах, произойдет со всем Тейватом.
Люмин только удивлённо моргнула.
Со всем Тейватом? Все существа превратятся в чудовищ? Ей не хотелось верить ему, но она видела явный страх на его лице. То, что он увидел, сильно его ранило, и до этого момента она не думала, что что-либо может его испугать.
— Так… — путешественница нахмурилась, пытаясь переварить информацию. — Что, Фатуи пытаются уничтожить Бездну? — Чайльд покачал головой.
— Даже если бы мы это сделали, Богиня могла бы просто проклясть что-нибудь другое. Мы думаем, что Династия Чёрного Солнца была мишенью, потому что они стали слишком продвинутыми, слишком могущественными, Богиня боялась, что они могут подняться и стать угрозой для неё. Мы позаимствовали большую часть их технологии и разработали свою. Снежная недалеко от того места, где был Каэнри’ах до их падения. Если она ударит снова, мы, очевидно, будем следующей целью.
— Вот, почему она хочет получить гнозис других Архонтов… — медленно произнесла Люмин, складывая всё воедино. От величины информации у неё закружилась голова.
— И почему мы разработали Глаз Порчи, оружие элементарной энергии, броню. Всё, что мы делали, было ради этого. Царица строит армию, но не для того, чтобы использовать её против Тейвата, — настаивал он. — Для того, чтобы спасти его. Свергнуть верховную богиню и освободить всё человечество.
— Это… мне нужно принять это, —
преуменьшение века. Она массировала виски, пытаясь очистить голову, пытаясь придать смысл этому новому, изменяющему всё, что она думала об этом, мировоззрению. — Но… даже если всё это — правда, цель не оправдывает все действия. Эксперименты на детях? Как это может быть полезно? Твой план в Ли Юэ мог уничтожить всех в гавани!
— Мы говорим о вымирании всей человеческой расы! — воскликнул Чайльд, повысив голос. — Царице нужны гнозисы, чтобы иметь хоть какой-то шанс победить Поддерживающую Богиню. Мы натравили Двалина на Мондштадт, чтобы выманить Барбатоса из укрытия и забрать его Сердце Бога, и да, я бы убил всех в гавани Ли Юэ, если бы это помогло получить и Моракса. Ты хочешь, чтобы я извинился? Потому что я не буду. Я сделаю это снова. Помни, что на кону, Люми. Все в Тейвате превратились в извращенных, безмозглых существ. Конец всей человеческой жизни в этом мире, — смягчаясь, он понизил голос, умоляюще глядя на неё, умоляя понять. — Что бы ты сделала, чтобы предотвратить это? От чего бы ты отказалась, чтобы спасти всех? — он прижал ладонь к её груди, кончиками пальцев касаясь над бьющимся сердцем. — Смогла бы ты отказаться от своей души? Я отказался.
Она посмотрела ему в глаза, не зная, что разглядывать в этой глубине. Он продолжал, не останавливаясь.
— Я отказался от своей человечности, чтобы спасти человечество, потому что никто другой не хочет совершать этот трудный выбор. Из-за этого весь остальной мир рисует нас как зло.
— Ты не отказался, — она схватила его за руку обеими ладонями, сжимая её, как будто держась за него, это могло сделать что-то. — Ты всё ещё человек, Чайльд. Ты не чудовище. Ты можешь сделать другой выбор. Мы можем найти другой способ.
— Боже, ты такая наивная, — он застонал, отстраняясь от неё. — Сними розовые очки. Ты думаешь, что должен быть другой путь только потому, что ты этого хочешь. Желание так не работает, Люми, — сказал он с горечью. — Я не знаю, как всё в твоем мире, может быть, это рай, может быть, это идеальный мир, где никто никогда не страдает и никому никогда не приходится делать что-то тяжелое, но это не то место, где находимся мы. Это — наша реальность. Если никто другой не может сделать трудный выбор, пойти на жертвы, тогда мы сделаем это. Я сделаю.
— Почему ты сам решаешь, кого принести в жертву? — возразила Люмин. — Какое право ты имеешь делать этот выбор за других?
Чайльд фыркнул, бросив на неё насмешливый взгляд.
— Кто-то же должен! Ты хочешь это сделать? Остальные Семеро — нет, они все ушли от ответственности, Царица — единственная, кто действительно хочет что-то сделать.
— Это… это не может быть единственным вариантом.
— Других нет, — сказал он, его глаза пылали. — Делай всё возможное, чтобы спасти человечество, или держись за руки с кем-то и смотри, как всё горит. Другого не дано.
Люмин долго молчала. Наконец, она спросила:
— Откуда ты знаешь, что она права? Откуда ты знаешь, что Царица говорит тебе правду?
Чайльд закрыл глаза.
— Я не знаю, — признался он. — Я не знаю этого наверняка, но я видел Бездну своими собственными глазами, — он понизил голос, его мысли погрузились в воспоминания. — Я верю ей.
— Покажи мне, — неожиданно сказала девушка. — Отведи меня к краю Бездны, покажи, что ты видел. Если это правда, что Бездна действительно растёт, тогда я помогу тебе.
Глаза предвестника расширились, словно она его ударила. Вся яркость в его выражении отхлынула от его лица. Он покачал головой.
— Нет. Нет, не могу. Я не могу- — он глубоко вздохнул и отошел от неё, его пальцы соскользнули. Он обхватил себя руками, вцепившись в рукава, сжимая ткань. Люмин нахмурилась.
— Потому что это не правда? — начала она. — Ты просто что-то придумал, чтобы заставить меня согласиться.
И всё же странно, что он так легко отказался от лжи.
Он всё ещё качал головой, не глядя на неё.
— Я не могу- — он повернулся к ней, и паника в его глазах застыла на месте. Что за… — Я не могу туда вернуться, — прохрипел мужчина. — Ты тоже не можешь. Никто не может.
— Чайльд? — он выглядел невероятно встревоженным. Обеспокоенная, она потянулась к нему, и он отшатнулся, всё ещё качая головой. Тарталья остановил её жестом руки, его плечи вздымались.
Он быстро глотал воздух, сжимая ладони в кулаках.
— Чайльд, — повторила она, теперь уже обеспокоенная. — Да что с тобой такое? Что происходит?
— Всё в порядке, — прохрипел он. — Я в порядке, просто… просто оставайся там.
— Ты явно не в порядке.
Он попятился к противоположной стене камеры, замкнулся в себе. Люмин испуганно вскрикнула, когда он пошатнулся и, ударившись спиной о стену, рухнул на землю. Она побежала за ним, упав на колени и прижав пальцы к его шее.
«У него бешено бьется сердце», — подумала она, с тревогой глядя в его пустые глаза. Его тело дрожало, кожа была холодной и липкой под её прикосновениями. С ним явно что-то было не так. Она открыла рот, чтобы спросить его, что ей сделать, стоит ли звать на помощь стражника, когда её взгляд привлек металлический блеск. Из кармана пиджака торчал серебряный ключ.
Девушка уставилась на него, не в силах отвести глаз. Чайльд проследил за её взглядом и, когда она потянулась, чтобы выхватить ключ, его рука метнулась вперед, схватив её за запястье.
— Не… — он заскрипел сквозь стиснутые зубы, очевидно, это стоило ему усилий.
Они долго смотрели друг на друга.
Люмин колебалась. Что, если он действительно болен? Что, если он
умрёт? Она знала, что ей всё равно, но ей было не всё равно, и одна её половина жаждала убедиться, что с ним всё в порядке, а другая кричала, чтобы она воспользовалась этим шансом.
В памяти всплыли слова Чайльда, сказанные накануне вечером:
«Если твой враг проявляет слабость, ты пользуешься преимуществом».
С колотящимся сердцем Люмин приняла решение.
* * *
«Ты не чудовище. Ты можешь сделать другой выбор. Мы можем найти другой путь.»
Боже, она была так серьезна, в её голосе звучала такая надежда, что это приводило в бешенство.
Она действительно верит во всю эту оптимистическую чушь, думал он,
что всё получится только потому, что она этого хочет.
Она была даже не отсюда. Если бы этот мир был разрушен, она, вероятно, могла бы просто вернуться домой, не давая никому из нас второго шанса.
Он почувствовал себя виноватым почти сразу, как только подумал об этом. У Люмин было доброе сердце, возможно, именно поэтому она и хотела помочь Тоне, вернувшись в дом. Если её друзья пострадают, то и она пострадает. Она не просто забудет о них, она действительно заботится о людях. Она не просто притворялась, что ей не всё равно, чтобы использовать их.
Вот, почему ею так было легко манипулировать.
Но не теперь. Не тогда, когда она узнала о нём. Теперь он должен попытаться завоевать её разумом, правдой, но она ему не поверит.
Не то чтобы ему
нравилось добиваться чего-либо таким способом, но других не было. Приходилось идти на жертвы. Он уставился на неё, её милое личико смотрело на него в ответ, упрямое, бескомпромиссное, и его желудок скрутило. Он не хотел приносить её в жертву. Но если дело дойдет до Люмин и до всего остального мира?
Прости, миледи подумал он.
Ты проиграла.
Но, возможно, до этого не дойдет. Может быть, её удастся убедить.
Так он ей и сказал. Всё. Всё, что он видел, всё, что знал. В ту же секунду, как он заговорил о Бездне, он почувствовал, как знакомое тревожное покалывание ползёт по нему, как муравьи по коже. Он мерил шагами крошечное пространство, пытаясь уйти, но это не помогало. Он не хотел говорить об этом — думать об этом, — но она должна была знать, против чего они сражаются.
— Откуда ты знаешь, что Царица говорит тебе правду?
Чайльд сглотнул и закрыл глаза.
— Я не знаю, — признался он. — Я не знаю этого наверняка, но я видел Бездну своими собственными глазами.
Он видел, как она тянулась по всей территории, насколько это было вообще возможно увидеть, в то время как он цеплялся за стены, уходящие вверх. Он видел, как проклятие распространялось, ползло по земле, убивая всё, к чему прикасалось. Он видел деревни, дверь хижины распахнулась, из неё выбежал ребенок. Маленький мальчик, не старше Тевкра, с растрёпанными темными волосами. Он смотрел, как он бежит и спотыкается, земля под ним чернеет, и видел, как его тело меняется. Кости ломаются и изменяют форму, конечности удлиняются. Его лицо раскололось, белый стержень кости прорвал кожу и распространился, закрывая лицо маской, которую никогда нельзя было снять.
— Я верю ей, — прошептал он.
Он попытался прогнать воспоминание, но всякий раз, когда он думал об этом мальчике, его кошмары нахлынули снова, где это было лицо Тевкра, Антона, Тони, смотрящее на него мертвыми глазами за костяными масками, тянущееся к нему. Он мечом рубил их, убивал, а мир вокруг него умирал.
Он почувствовал, как на лбу выступили капельки пота, и потянул себя за воротник, пытаясь ослабить его. Здесь было слишком жарко, слишком душно и слишком тесно.
— Покажи мне, — неожиданно сказала Люмин. — Отведи меня к краю Бездны, покажи, что ты видел. Если это правда, что Бездна действительно растет, тогда я помогу тебе.
Он смотрел на неё в полном ужасе, видя мальчика, видя теперь и Люмин там тоже. Её глаза стали стеклянными. «Нет!» — он кричал, быстро качая головой. «Нет. Я не могу… не могу-» Люмин потянулась к нему. Люмин, которую он резал, её кровь была на его мече, во рту пересохло, слизистая трескалась. Он молча покачал головой и попятился.
Он знал это чувство. Он узнал его.
Не сейчас. Это всё не правда. Этого не происходит.
— Я не могу вернуться туда, — захрипел он. — Ты тоже. — люди с паникой выбегали из своих домов, они кричали. — Никто не может, — падая, один за другим меняясь в ужасных чудовищ.
Девушка потянулась к нему из его кошмара, и он отпрянул, спотыкаясь, протягивая руку, чтобы отогнать её.
— Я в порядке, — он лгал, его голова кружилась, он дышал быстро, глотая воздух и всё ещё чувствуя, что он тонет. — Я в порядке, просто… просто оставайся там.
Это не реально, это не реально, это не реально.
Он больно вонзил ногти в ладони, пытаясь сжечь страх болью, пытаясь сосредоточиться на чём-нибудь, чтобы остановить нарастающую панику, но было уже слишком поздно. Она уже поднималась над ним и вздымалась огромной волной, земля качнулась под ним, и он ударился спиной о стену, а колени подогнулись. Его руки покалывало, пульсация крови напоминала крошечные сердечки, бьющиеся в каждом пальце.
Сквозь рой жужжания в голове он смутно ощущал её, её голос, её нежное прикосновение к своей шее. Он боролся с этим, сосредоточившись на её лице, её нормальном, совершенном, человеческом лице. Которое сморщилось от беспокойства за него. А потом что-то ещё-
Он увидел это в ту же секунду, как и она, и двинулся почти так же быстро.
— Не… — прошипел он сквозь стиснутые зубы, хватая её за запястье. Он попытался использовать силу, которая так легко пришла к нему, чтобы бросить её против неё и остановить путешественницу, но он не мог сосредоточиться, его разум был в свободном падении. Дрожь сотрясала его тело, и его глаза встретились с её.
Люмин замолчала, на её лице ясно читалась нерешительность, и он увидел, как она приняла решение. Она сжала его руку и с осторожным, решительным нажимом оторвала его пальцы от своего запястья. Он знал, что в обычной ситуации смог бы легко одолеть её, даже без своих сил. Однако теперь…
Он застонал, его руки безвольно упали по бокам, когда она освободилась. Она отскочила назад, крепко прижимая ключ к груди, красные следы, оставленные его пальцами, змеились вокруг её бледного запястья.
Она быстро попятилась к двери, остановившись там, чтобы бросить последний взгляд на него, это было жалкое зрелище, как он растянулся на полу. Люмин прикусила губу, её большие глаза были полны беспокойства и решимости.
— Мне жаль…
Она действительно выглядела так же.
А потом она вставила ключ в замок, распахнула дверь и исчезла за ней.
«Идиотка», — подумал он, наблюдая, как она отступает за угол и исчезает из виду.
Не извиняйся.
Он попытался подняться, чтобы броситься в погоню, но в его теле не осталось сил. Он сжал дрожащие пальцы в кулаки в отчаянии от собственной слабости.
Мысль о том, чтобы позволить кому-то увидеть его унижение, не говоря уже о том, чтобы попросить о помощи, раздражала его. Но долг перед Царицей превыше гордости.
— Елена! — крикнул он так громко, как только мог, всё ещё хриплым голосом. В поле зрения появилась подчиненная в маске.
— Найди Скарамуччу, — между вздохами сказал он настойчиво. — Скажи, что девчонка сбежала.
Елена колебалась, обеспокоенно рассматривая его.
— Сэр- — Чайльд прервал её взмахом руки.
— Со мной всё будет хорошо,
иди.
Молодая женщина кивнула и вскочила, чтобы выполнить просьбу, когда он окликнул её.
— Скажи ему, чтобы он был с ней помягче! У неё нет элементальных сил.
Когда его подчиненная бросилась выполнять приказ, Чайльд откинул голову на стену и закрыл глаза. Он попытался сосредоточиться на своем дыхании, отсчитывая цифры в голове, ожидая, когда всепоглощающее ощущение пропадет.
* * *
Люмин побежала по коридорам, пытаясь вспомнить повороты, которые они проходили, когда Чайльд впервые привел её сюда, и мысленно повернуть их вспять.
Но всё будет бесполезно, если я не найду Паймон.
Вероятно, её держали в подвале Чайльда, но Люмин понятия не имела, где он находился.
Если бы только у меня было моё чувство стихии, я могла бы найти её.
Услышав звук глухих шагов по камню, девушка нырнула за угол и прижалась спиной к каменной стене, затаив дыхание. Она ждала, пока звук пройдет мимо неё, её мысли лихорадочно менялись одна за другим.
Дотторе говорил, что её тело вырабатывает собственную чистую элементальную энергию. Он взял её кровь. Это наводило на мысль, что что бы ни заставляло её тело вырабатывать энергию, оно всё ещё могло делать это, находясь вне её тела.
Поморщившись, путешественница перевернула один из более острых на вид ключей, вонзив его край себе в предплечье. Она надавила и потянула, шипя от боли, когда появилась ярко-красная линия. Она помассировала неглубокий порез, присела на корточки и пролила две алые капли на каменный пол.
Барбатос, Моракс, беззвучно молилась она,
если вы слышите меня, пожалуйста, пусть это сработает.
Ей просто нужна была доля секунды.
Люмин осторожно ткнула пальцем в каплю крови, задержав дыхание и зажмурив глаза. Она попыталась сосредоточиться и дотянуться своими мыслями до чувства стихии.
Ничего не произошло.
А потом — мельчайшее мерцание чего-то внутри капли, едва уловимый шёпот силы, и Люмин продолжила.
Гидро стихию, в отчаянии подумала она,
покажи мне гидро.
Перед глазами виднелись два едва различимых голубых следа. Один из них вёл назад — туда, откуда она пришла.
Это, должно быть, Чайльд. Другая — к двери справа.
Было близко!
За время, которое потребовалось ей, чтобы её увидеть, энергия исчезла, крошечная искра испарилась. Она напряглась, но чувство стихии не вернулось, и она ничего не почувствовала.
Поднявшись на ноги, Люмин бросилась к указанной двери и попробовала дёрнуть ручку. Заперто. Она выругалась, взглянув на связку ключей. Их было не меньше дюжины, и ничто не указывало на то, для чего предназначался каждый ключ. Девушка стиснула зубы и принялась пробовать каждый из них по очереди.
Дверь открылась на четвертом ключе, и она, нырнув внутрь, мысленно поблагодарила своих знакомых Архонтов.
Комната оказалась на удивление маленькой и пустой; в ней стояли только кровать, письменный стол и небольшой шкаф. На большинстве поверхностей лежали маленькие ножи, наконечники для стрел и запасные тетивы. На стене над кроватью висело несколько луков, а на подоконнике стояла крошечная фотография в рамке, в которой она узнала семью Чайльда.
Люмин осматривала только стол и на то, что на нём лежало. Знакомый голубой гидро шар, и внутри него-
— Паймон! — воскликнула девушка, бросаясь к столу и падая на колени, чтобы заглянуть внутрь.
— Люмин?! — воскликнула Паймон, поднимаясь по крайней мере на четыре дюйма выше и ударяясь головой о верхушку шара. Она что-то пробормотала и поникла. — Что ты здесь делаешь? Мы сбегаем?
— Да, — подтвердила спутница. — Как только я придумаю, как вытащить тебя из этой штуки. Есть идеи?
— Просто взорви её своей магией!
Люмин подняла запястье и показала наручники, который все еще были надеты на нее.
— Я не могу. Они высасывают из меня элементальную энергию
Не думаю, что трюк с кровью здесь сработает, — подумала она, —
только если я не вскрою артерию.
Она была слишком слаба. Если бы только этот дурацкий наручник не высасывал из неё силы так быстро, тогда-
— Подожди, — воскликнула Люмин, вскакивая. — У меня есть идея, оставайся здесь!
— Паймон уж точно отсюда никуда не денется, — пробормотала фея.
Игнорируя подругу, девушка вскочила на ноги и наклонилась над куполом.
Если эта штука питается элементальной энергией, то…
Осторожно протянув руку, она прижала край манжеты к поверхности купола. Послышалось слабое потрескивание, металлическое кольцо стало теплее на её коже, и несколько трещин появилась вдоль верхней части купола. Она нажала сильнее, поморщившись, когда манжета стала неприятно горячей. Трещины распространились, затем с громким хлопком пузырь лопнул, капли воды брызнули на землю. Паймон развернулась и взмыла в воздух, из-за волнения вокруг неё образовались сиреневые звездочки.
— Ты сделала это! — она взвизгнула. — Паймон знала, что ты гений!
Фея подлетела к ней, и Люмин обняла её, нежно прижимая к себе подругу.
— Я так рада, что с тобой всё в порядке, — быстро сказала путешественница, желая насладиться моментом, но понимая, что в любую секунду Чайльд может вернуться в комнату. Фея потускнела и остановилась в воздухе. Она потерла голову и смущенно отвернулась.
— Кстати об этом… Паймон не может уйти от тебя слишком далеко.
Люмин моргнула.
— Что ты имеешь в виду? Ты все время то появляешься, то пропадаешь.
— Паймон привязана к тебе, Люмин, и если Паймон попытается улететь слишком далеко, её тут же вернут обратно как-, — она взмахнула руками. — Как бумеранг.
«Привязана» ко мне?
Люмин растерянно уставилась на нее, ничего не понимая.
— Это произошло, когда подлые солдаты Фатуи попытались забрать Паймон, — тихо объяснила она. — Когда они попытались увести Паймон слишком далеко от тебя, они могли тянуть и тащить, но Паймон просто продолжала отскакивать назад. Вот почему хорьку пришлось посадить тебя так близко.
— Х-хорьку? — спросила Люмин.
— Тому, который тебе нравится, — с большим презрением сказала Паймон, закатывая глаза.
— Ну, он мне не нравится больше, — отрезала девушка. — И если мы не выберемся отсюда, он нас найдет, — она задумалась на мгновение, а потом спросила. — Паймон, куда пропадаешь, когда ты не в мире? Когда ты просто вроде как «хоба» и всё?
— Начнём с того, — Паймон возразила. — Паймон делает не «хоба» и пропадает, Паймон просто идёт домой.
— Домой?
— Это… другой мир? Вроде того. Мир Паймон. Только Паймон может туда отправиться.
Люмин нахмурилась.
— Ты тоже можешь путешествовать между мирами? Почему ты никогда не говорила мне об этом? И как ты туда попадешь? И где это «там»?
— Слишком много вопросов! — Паймон фыркнула. — Ты сказала, что надо торопиться.
— Да, — девушка кивнула. — Надо. Тогда… Ты можешь там спрятаться? В своем мире? Смогут ли они найти тебя?
Паймон покачала головой.
— Никто не может добраться до Паймон в особом мире Паймон, конечно, иначе это было бы плохо. Но, Люмин… — она нахмурилась, её большие глаза наполнились беспокойством. — Оттуда Паймон так же не сможет помочь тебе. Паймон может наблюдать, но ничего не сможет сделать, будучи в своем мире.
— Всё нормально, — сказала путешественница. — Ничего страшного. Пока я знаю, что ты в безопасности, и они не смогут посадить тебя в этот дурацкий шар снова, я смогу воспользоваться возможностью, когда она придёт. Но ты должна скрываться, понимаешь? Ты не должна выходить вообще, неважно что случится, иначе мы рискуем снова попасть под замок.
Паймон ещё больше поникла, но кивнула.
— Паймон понимает. Будь осторожна, Люмин. Паймон знает, что ты хочешь доверять ему, но… — она печально покачала головой. — ты не можешь.
— Я знаю, — девушка сглотнула, смаргивая слёзы при мысли о том, что их воссоединение сейчас закончится. — Со мной всё будет в порядке, пока я знаю, что ты в безопасности.
Люмин снова обняла свою крошечную подругу и наблюдала, как Паймон исчезает в вспышке сиреневых звезд. Она медленно, спокойно кивнула.
Точно. То, что у меня нет элементальных сил, не значит, что я не смогу убежать отсюда.
Сжимая ключи в руке, Люмин повернулась и выскользнула из комнаты.
* * *
— Вы потерялись, мисс?
Неожиданно послышался нежный голос, высокий и почти детский, и Люмин испуганно обернулась. Она выбралась из лабиринта из зданий на территорию, граничащую с Дворцовым двором. Теперь в центре каменной дорожки, разделявшей сад пополам, стоял неизвестный мальчик. Луна над ним освещала верхушку его странной широкополой шляпы серебристо-белым светом, отбрасывая тень на его молодое лицо. Она была уверена, что секунду назад его здесь не было.
Он улыбался ей, его глаза цвета индиго были глубокими и простодушными.
Люмин старалась выглядеть как можно более неподозрительной, крепко сжимая связку ключей и пряча её за одной из складок юбки.
— Мисс? Вам нужна помощь? — повторил он.
Хотя он выглядел совершенно безобидным, внутри что-то подсказывало ей бежать. Она сделала шаг назад, недоверие боролось с её действительной потребностью в помощи. Если этот парень действительно не знает, что она не должна здесь находится, возможно, она сможет убедить его провести её через ворота.…
Но было в нем что-то… странное. Люмин ощутила жужжащее чувство чего-то знакомого. Она уже видела кого-то, кто был так одет.
Тень на лице мальчика стала глубже, когда он понизил голос, и девушка вдруг почувствовала, как крошечные волоски на её коже встали дыбом, знакомое чувство, как перед предстоящим сражением.
— Если вы думаете о бегстве, я не советую этого делать, — беззаботно отметил он, стирая все следы невинного детского выражения на лице, медленно сменяя на угрожающее. — Кажется, ничто более не заставит меня чувствовать дискомфорт, чем тратить вечер на охоту за маленьким питомцем Тартальи.
Насмешка сочилась за каждым словом, и Люмин, не теряя времени, повернулась и побежала прочь, пересекая влажную от росы траву и направляясь к полоске декоративных садов, что растянулись по всему двору.
Она потеряет его среди деревьев, в этом тусклом свете видимость будет-
Жгучая плеть ударила её спину, и её мир побелел, все внутренности кричали в агонии. Её пальцы рефлекторно вцепились во что-то мягкое и суглинистое, в почву. Она лежала на земле, склоняясь над травой. Она не помнила, как упала. Ключи исчезли из рук, и она лихорадочно осматривала окружение, пытаясь найти их.
— Я же сказал не бежать, собачка. Ты глухая или просто тупая? — в голосе мальчика слышалось раздражение.
Люмин вытянула шею, чтобы посмотреть на него, и увидела, как он осторожно ступает по каменной дорожке, медленно приближаясь к ней.
Он поймал её взгляд и улыбнулся, и девушка отвернулась, стараясь забыть то, что увидела в его глазах. Её взгляд остановился на связке ключей, лежащей в траве неподалеку, и она попыталась подтянуться к ней.
— Плохая собачка.
Ещё один удар, и её мир перед глазами рассыпался в ничто, Люмин закричала. Фиолетовая молния, которой он хлестнул её по спине, прожгла платье и оставила кровавые рубцы, кожа вокруг них обгорела и почернела.
Он не останавливался, посылая в неё всё больше и больше потрескивающего, обжигающего электричества. Без своих элементальных сил она ничего не могла с этим сделать. Она забилась в конвульсиях, её тело судорожно прижалось к земле, пальцы подёргивались. Один всплеск заставил мышцы её челюсти сжаться на середине крика, а рот наполнился железным привкусом крови.
Как только её зрение начало пропадать, вид был словно окружен темной виньеткой, удары резко закончились.
— Ох, ты умираешь? — он усмехнулся. — Не умирай пока. Глупая собака, уже такая сломанная.
Носком ботинка он ударил её под ребра и перевернул на спину. Мальчик улыбнулся ей, его силуэт было видно смутно на фоне лунного света.
— Ах, какое прелестное зрелище. Вот так, корчась от боли в грязи, ты выглядишь гораздо лучше.
Он присел на корточки рядом с ней, наклонился ближе и слегка провёл кончиками пальцев по её коже, проводя ими вдоль шеи. Там, где он касался, следовала агония, маленькие электрические уколы жгли только появившиеся раны, заставляя её мысли пустеть от боли.
— У тебя нет ошейника, — задумался мальчик. — Никаких ярлыков, говорящих, куда тебя нужно вернуть, если ты потеряешься. Он не очень хороший хозяин, не так ли? Позволить тебе бродить вот так, это же ужасно.
Он посмотрел на нее так, словно ожидал ответа, но она не могла произнести ни слова.
— Полагаю, мне следует вернуть тебя ему, — продолжил он. — Но он заслуживает небольшого наказания, не так ли, пёсик? — он снова посмотрел на неё, приподняв брови, затем словно ответил за неё. — Да, заслуживает. За то, что был таким безответственным хозяином.
— Конечно, у меня нет никакого желания сохранять объедки Тартальи, — он встал, отряхивая ладони. — Но я знаю кое-кого, кто очень хочет провести с тобой время.
