Предвестник

      — Люмин! Берегись!       Люмин закружило, анемо стихия взбушевалась вокруг неё, тело окутали бирюзовые следы. Она выстрелила струей ветра в землю, используя её, чтобы отпрянуть назад и вверх в воздух, едва не попав под смертельный удар топора митачурла. Если бы он не закричал, мне бы оторвало голову.       Направив свой меч на врага, она использовала вторую вспышку анемо, чтобы отбросить себя снова к земле. Девушка двинулась вперед, вонзив острие своего клинка в маску существа, и пробила прямо в темноту внутри.       Огромное мохнатое существо с грохотом рухнуло на землю, и Люмин проворно спрыгнула с его трупа, выдёргивая меч.       — Спасибо, — она повернулась к Чайльду, вытирая лезвие о затянутое в бинт предплечье, чтобы очистить его от крови. Путешественница остановилась, увидев, что он смотрит на неё широко открытыми глазами. Прежде чем она успела пошевелиться, мимо её головы промелькнула мерцающая голубая вспышка, капли воды брызнули ей на щеку. Раздался влажный глухой удар, и Люмин, обернувшись, увидела, как шамачурл упал на землю позади неё; водянистый кинжал застрял в его маске, прежде чем гидро клинки превратились в воду. Она бросила взгляд на мужчину через плечо.       — Ты только что бросил свой кинжал?       Он кивнул, подбежал к ней и вытер пот со лба.       — Да. Не хотел, чтобы он добрался до тебя.       — Ты ведь помнишь, что у тебя есть лук? — она подняла бровь. Они специально пришли сюда, чтобы он мог попрактиковаться с ним.       — А… — Чайльд с досадой потер затылок. — Я забыл. Я растерялся! — его взгляд смягчился, пальцы в перчатках нежно обхватили её лицо, словно оно было чем-то драгоценным. — Мысль о том, что с тобой может случиться что-то плохое… это просто заставило меня забыть обо всём остальном.       Люмин почувствовала, как её сердце забилось быстрее, а щёки запылали.       — Миледи! — теперь они были на пляже, отдыхая после осмотра каменного леса. Люмин глубоко зарылась пальцами ног в песок, позволяя теплу омыть её. Голова Чайльда показалась в поле зрения, солнце окутало его силуэт. Он просиял, протягивая ей руку и показывая что-то блестящее на своей ладони. — Звёздная ракушка! — он восхищенно улыбнулся, наклонился ближе и поднес ракушку к её уху. — Что ты слышишь?       Звук его сердцебиения, сильный и ровный, её ухо прижалось к его груди, когда они лежали вместе на травянистом лугу, окружённом клочками полевых цветов. Чайльд вертел в губах травинку, его пальцы лениво перебирали её волосы. Солнечный свет просачивался сквозь колеблющиеся, покрытые листвой деревья над головой, отражаясь от оружий, которые лежали рядом с ними, о которых они совсем позабыли.       Позже они оказались на вершине изогнутого деревянного моста, который простирался над Ли Юэ, глядя на ночное небо над ними, сверкающее звёздное одеяло. Тарталья смотрел вверх, в тусклом свете звёзды отражались в его тёмно-синих глазах.       — Звёзды здесь действительно красивые, — Люмин задумчиво вздохнула.       — М, — он взял её руку в свою и прижал к губам. — Но моя сияет ярче всех.       Он опустил ночное небо, окутав её звездами, тёплыми и обволакивающими.       — Теперь отдыхай.       Низкий тон его голоса, более глубокий, чем обычно, но всё ещё узнаваемый. Руки, которые должны были раздавить её, нежно держали её, маска, которая должна была быть ужасающей, странно успокаивала.       Дура. Люмин ударилась головой о пол тюремной камеры. Почему ты сейчас об этом вспоминаешь?       Воспоминания закружились в её голове, сливаясь воедино. Она взмахнула рукой в воздухе, пытаясь отмахнуться от них. Она старалась не вспоминать, каким он был тогда, но в её тихой пустой камере делать было нечего. Девушка проснулась здесь этим утром, ничего не помня после того, как Чайльд допрашивал её в машине, и ощущения короткого, сильного холода.       Её платье исчезло, сменившись одной из его мягких тёмно-красных хлопчатобумажных форменных рубашек, достаточно большой для неё, чтобы она доставала до бедер. Она пахла им, этой смесью морской соли и покрытых инеем сосновых иголок, зимних лесов и океана, усеянного льдинами. Она лежала на спине, уткнувшись лицом в воротник, чтобы вдохнуть запах, её мысли блуждали.       Её мир сузился почти до мизерных размеров, Чайльд доминировал в каждый момент её бодрствования. Она полностью зависела от него и ненавидела это. Это он виноват, что я здесь, — напомнила она себе, — всё, что со мной здесь происходит, — его вина. Но всё же… он доверился ей. Со всем, что он рассказал ей о своем брате, о Тоне и Бездне…       Она не хотела его жалеть — вообще ничего не хотела, но ничего не могла с собой поделать.       Он рухнул перед ней, и даже после того, как она бросила его там, он всё равно пришел и спас её. Он использовал свой Глаз Порчи, не раздумывая, пошёл против другого Предвестника ради неё. Он обращался с ней так нежно и даже отвёз её к Тоне, несмотря на то, что не хотел вовлекать свою семью в работу на Фатуи.       Люмин хотела ненавидеть его, но не могла; его защита, его маленькая доброта были её единственным утешением здесь, и она голодно хваталась за каждое крошечное действие.       Путешественница наблюдала из своего маленького окошка за тропинкой, которую солнце прочертило по небу, и вздохнула, в сотый раз взглянув на пустой дверной проём.       Наверное, он отдыхает, — сказала она себе, — должно быть, вчера невероятно устал.       Было уже далеко за полдень, когда он наконец появился с узелком ткани под мышкой.       — Добрый вечер, миледи, — позвал он, одарив её усталой улыбкой. Он выглядел таким же жизнерадостным, как и всегда, но под его глазами залегли тёмные тени, и когда он двинулся, чтобы отпереть дверь её камеры, его движения были медленнее, чем обычно.       — Я купил тебе платье- — Чайльд поднял свёрток ткани, — Ирина немного подправила его для тебя. Хотя, — он ухмыльнулся. — я уже почти думал не отдавать его тебе. Ты выглядишь просто восхитительно в этой рубашке.       Его взгляд скользнул по её телу, вбирая в себя её образ в его рубашке, и она покраснела, стягивая подол вниз по ногам.       Кто вообще меня раздевал? — удивилась она. Внезапно мысль о том, чтобы остаться с ним наедине в маленькой камере, заставила её нервничать по совершенно другой причине.       Чайльд проскользнул в дверь и запер её за собой. На этот раз он использовал гидро стихию, чтобы схватить ключи и положить их на стол за решеткой, вне досягаемости руки. Он бросил на неё понимающий взгляд.       — Мы не хотим повторения вчерашнего.       Он подошёл к ней, бросив сложенное платье рядом, когда она села, его глаза на мгновение задержались на её лице, колеблясь.       — Не знаю, как много тебе рассказал Дотторе.…       — Ты имеешь в виду, — перебила его Люмин. — рассказал ли он мне о своём плане порубить меня и моего брата и использовать нас, чтобы усилить ваши Глаза Порчи? Да, он говорил об этом.       Выражение, которое она не могла определить, промелькнуло на его лице.       — Я встречался с Царицей вчера вечером, после того как отвез тебя, — начал он. — Дотторе говорил про это Царице, но я убедил её. Её Величество согласилась со мной, что ты была бы нам очень полезна как союзник. И ты, и твой брат. Она поклялась не причинять вреда никому из вас, если вы поможете нам в предстоящей битве.       Люмин пристально посмотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он правду.       — Мы оба? Она никому не позволит причинить вред мне или моему брату?       — Оба, — он кивнул. — Я сказал ей, что только так ты согласишься.       — Как я могу верить тебе?       — Я не хочу, чтобы тебя убили, Люми. Если бы я хотел, то не стал бы вмешиваться вчера, — его голос был мягким, и воспоминание о том, как он так нежно обнимал её, мельком вернулось к ней.       — Скажи ей, что я помогу, — Люмин проговорила. — Но только если они не будут пытаться найти моего брата. Использовать мою энергию… что бы там ни делал Дотторе, чтобы найти его. Я помогу, только я. Мой брат не будет вмешиваться.       — Она никогда на это не согласится, — Чайльд разочарованно вздохнул. — Убедить её хотя бы на вашу помощь было довольно трудно.       Девушка скривила губы, на лице отразилось явное отвращение.       — Я не понимаю, как ты можешь служить такой, как она. Кто-то, кто позволил бы всё это, независимо от того, каковы ставки.       — Она хороший человек- — Чайльд ответил мгновенно, словно на рефлекте. Он помолчал секунду, глубоко вздохнув. — Она. Ей просто… пришлось принимать много трудных решений.       Люмин это не убедило.       — Она не похожа на хорошего человека, Чайльд.       — Её Величество увидела во мне потенциал, когда я был ещё мальчишкой, дала мне место на службе, поверила в меня. Она ответственна за то, что сделала меня таким, какой я есть сегодня, — упрямо сказал он.       — М, — путешественница усмехнулась. — Но человек, которым ты являешься сегодня, он… ужасный?       Чайльд уставился на неё, а потом расхохотался.       — М-миледи, — он задыхался от смеха, сгибаясь пополам, его слова вырывались между хриплыми вздохами. — Это самая грубая вещь, которую я когда-либо слышал от тебя.       — Ну, ты даже не отрицаешь этого.       — Нет, — его смех постепенно затих, на него снизошло какое-то мрачное веселье. — Это справедливо.       — У тебя были какие-то неприятности? — серьёзно спросила Люмин. — Ты взорвал лабораторию.       Чайльд удивленно вскинул бровью.       — Хм, ты волнуешься обо мне?       Люмин вспыхнула. Он направился к ней, загоняя в угол комнаты. Он прижался к стенке по обе стороны от её головы, лишая возможности на отступление. Мужчина смотрел на неё сверху вниз, скривив губы в хитрой ухмылке.       — Теперь ты так много заботишься о своем враге. Ты быстро воспользовалась моей слабостью тогда.       — Я просто делала то, что ты мне сказал, — протестовала девушка, затем отвернулась, чувство вины скрутило её живот. — и… Мне жаль.       — Да ладно? — его голос был лёгким и игривым. — Не нужно извиняться. Ты правильно сделала, когда сбежала.       Люмин прикусила губу.       — С тобой… с тобой всё в порядке? — она всё ещё не понимала, что на него нашло.       Он пожал плечами.       — Это было временной слабостью. Не жди, что это повторится снова.       Его глаза сузились, изучая её лицо. Она смотрела на него, её большие золотистые глаза были полны беспокойства.       Он наклонился ближе, приподняв подбородок путешественницы, чтобы поднять её лицо к своему, его свободная рука рассеянно гладила её волосы.       — Но почему тебя это волнует, миледи? — он задал вопрос. Чайльд пристально смотрел на неё, словно она была загадкой, которую он пытался разгадать. — Почему ты солгала ради меня? Почему ты беспокоишься обо мне после всего, что я тебе сделал? — его большой палец погладил её нижнюю губу, голос понизился до шепота. — Ты просто думаешь, что я буду защищать тебя здесь? …Я так не думаю. Если бы это было так, — он тихо размышлял, тёмные глаза изучали её лицо. — Почему твоё лицо становится красивого розового оттенка… — он провел пальцем по её покрасневшей щеке. — …всякий раз, когда я прикасаюсь к тебе?       Он наклонился ближе, его губы были в нескольких дюймах от её губ.       — Люмин, ты… любишь меня?       Сердце Люмин колотилось в груди так громко, что он, должно быть, слышал его.       Да, подумала она. Но я также ненавижу тебя.       Да, но-       — Я не хочу, — выпалила она.       Его глаза блестели в тусклом свете.       — Это не «нет».       Неужели ему обязательно надо было обсасывать эту тему? Она отвернулась, с трудом сглотнув, сгорая от унижения и… чего-то ещё.       — М-м, интересно. Как мне тебя наказать?       За то, что я люблю тебя?! Люмин вздрогнула, оглянувшись на него, и увидела, как его глаза сузились, а губы изогнулись в злой улыбке.       — В конце концов, ты всё-таки сбежала. И навлекла на себя столько неприятностей, заставив меня пойти искать тебя… Ах, я знаю.       Крепко схватив её за подбородок, он удерживал её голову на месте, его губы на секунду зависли в дюйме от её губ, достаточно долго, чтобы он мог поймать её глаза, увидеть, как они расширились. Затем он поцеловал ее, губы были мягкими, но настойчивыми, его хватка не давала ей вырваться. Он издал глубокий, бессловесный звук, хватая ртом воздух, в его взгляде было что-то голодное.       Он провел горячими поцелуями вниз по её подбородку к шее, зубы задели нежную кожу. Люмин ахнула, когда он вцепился в неё, острая боль от укуса сменилась странным тянущим ощущением, когда он втягивал кожу достаточно сильно, чтобы оставить синяк. Он жарко выдохнул на её влажную кожу и язык скользнул по следу. Наконец, он отпустил её, отодвинулся назад, его глаза были полуприкрыты и взгляд затуманен.       — Вот, — он облизнул губы с медленной, томной улыбкой, восхищаясь своей работой.       Люмин затаила дыхание, но напряглась, чтобы посмотреть, на что он смотрит. Она вскрикнула.       — Этот след?!       — Угу, — он улыбнулся, выглядя невыносимо самодовольным. — Теперь все будут точно знать, кому ты принадлежишь. И поскольку я всегда чувствую, где мои метки, ты больше не сможешь от меня убежать.       Её щеки запылали.       — Я не принадлежу тебе, — воскликнула она.       Чайльд приподнял бровь.       — Ты моя пленница, — указал он, оглядывая её камеру. — Я держу тебя в этой комнате, — он просунул один палец через манжету, пальцы собственнически обхватили её запястье. — Нравится тебе это или нет, Люми, но ты моя. Но я мог бы облегчить тебе задачу, — предложил он. — Я притворюсь для тебя, если хочешь, — его голос смягчился, став лёгким и соблазнительным. — Как я это делал в Ли Юэ. Играл роль милого, любящего любовника. Тебе не обязательно быть здесь несчастной, — он провел пальцами по её волосам. — Ну, что думаешь? Позволь мне дать тебе комфорт и утешение.       Ей было стыдно за то, что она испытывала такое искушение. Ей хотелось ненавидеть его. Хотела, чтобы его прикосновения отталкивали её, хотела ненавидеть просто смотреть на него. Вместо этого она проводила каждую минуту, когда его не было здесь, думая о нем, беспокоясь о нем, жаждая его прикосновений, его ласки.       Она хотела сказать «да». Заставить его притворяться, что он любит её, обнимать и шептать ей нежные слова, хотя она знала, что это сделает его предательство ещё больнее.       Хочу ли я утешительной лжи? Принять это было похоже на проигрыш, как принять то, что она никогда не выберется отсюда.       — Нет, — сказала она. Она не была такой слабой. Ещё нет.       Он пожал плечами, как будто его совершенно не беспокоил её отказ.       — Ну, что же. Дай мне знать, если передумаешь.       Повернувшись, он впервые окинул критическим взглядом её окружение.       — Это место довольно унылое. Не хочешь подышать свежим воздухом?       Люмин моргнула, ожидая какого-нибудь подвоха. И всё же, было бы безумием упустить возможность на время выбраться из этой душной клетки. Она нетерпеливо кивнула и практически побежала к двери камеры, когда Чайльд достал ключ. Он отпер дверь и шагнул из комнаты, придерживая дверь для неё, а затем поднял руку, чтобы остановить её.       — Как бы мне ни хотелось прощаться с тобой в этом, — сказал он, оглядывая её тело, едва прикрытое его рубашкой. — Я думаю, тебе будет холодно. Лучше переоденься.       Люмин покраснела, подняла с пола сложенное платье и бросила на него взгляд через плечо. Она была несколько удивлена, увидев, что он повернулся спиной без просьбы, и поспешила надеть платье, если он вдруг передумает.       Когда она закончила, Тарталья молча протянул ей своё зимнее пальто, очевидно, оставаясь сам без него, и они вышли.

/ / /

      Он был слишком силен. Конечно, она отвергла его предложение, она была слишком горда, чтобы принять что-то подобное. Он должен был начать пытаться завоевать её маленькими одолжениями, небольшими улучшениями в её условиях жизни.       Это произошло из-за того, что он увидел её в его рубашке. Он увлёкся, целуя её, и ему потребовалось всё его самообладание, чтобы не прижать её к стене и не зайти дальше.       Идиот. Ты просто усложняешь себе жизнь.       — Эй, — начал он, когда вывел её на улицу. — Знаешь, тебе не обязательно оставаться в этой камере. Ты могла бы спать со мной. — тишина, единственный звук, который был слышен — это хруст ботинок по снегу. — Конечно, — он быстро добавил. — Я бы попросил принести тебе другую кровать.       Люмин замедлила шаг, она задумалась. Девушка потирала руки, морщась, кончики пальцев посинели. Чайльд остановил её, прикусил кончик перчатки и стянул их, переложив в её маленькие руки.       — Чёрт, ты замерзаешь. Почему ты ничего не сказала? Я забыл, что ты не привыкла к такой погоде, — пробормотал он, потирая её руки, чтобы согреть их. Наконец, удовлетворенный, он взял её под руку, схватил её ладонь в свою и засунул их в глубокий карман её одолженного пальто.       — И книги, — сказал он вдруг ни с того ни с сего. — Я имею в виду, я мог бы принести тебе книги, что-нибудь почитать. Ты, наверное, не знаешь Снежную, но у нас есть несколько книг, написанных на международном языке, — он посмотрел ей в лицо, наблюдая за её реакцией. Сработало ли это? — Что тебе нравится? История? Фантастика?       — Историю бы я почитала.        Он кивнул.       — Хорошо. Я принесу тебе. Тебе ещё что-нибудь нужно?       Люмин остановила его.       — Хорошо, — она нахмурилась. — Что с тобой происходит?       Блять.       — Что? — он поднял брови в фальшивом удивлении.       — Ты ведешь себя хорошо. Подозрительно хорошо, — её глаза сузились.       — Не знаю, миледи, — он пожал плечами. — Может быть, это было, когда я увидел тебя в своей рубашке. Это заставило меня смягчиться, — совсем наоборот.       Она явно не поверила ему, но не стала возражать, и они вместе потащились через дворцовый двор.       — Могу я на это посмотреть? — спросила Люмин неожиданно.       Он посмотрел в том направлении, куда она указала. Она указывала на статую Царицы в центре двора, и он бросил на неё озадаченный взгляд.       — Конечно, если хочешь, — сказал он любезно. В этом не было никакой проблемы. Если выполнение таких мелких просьб заставит её потеплеть к нему, тем лучше.       Он подвел её к ней, немного удивившись, когда она подошла вплотную и положила на него обе руки, склонив голову и закрыв глаза. Чайльд неловко поерзал. Она… молилась? Этому Архонту? Архонту, который заключил её в тюрьму?       Это… было странно.       Через мгновение она приоткрыла один глаз, стянула перчатку и прижала голую ладонь к камню, возобновляя свою безмолвную молитву.       Ещё более странно.       Что бы она ни делала, она не казалась счастливой от этого. Мгновение спустя она разочарованно вздохнула, опустила руки и вернулась к нему. Чайльд вопросительно поднял брови.       — Закончила?       Она просто кивнула, снова взяв его за руку, и он повел её во Дворец.       Он планировал устроить ей экскурсию по территории, но ему не нравилась мысль о том, что она так долго пробудет на холоде. Он подумал, что мог бы вместо этого показать ей некоторые из комнат Дворца. Хотя они тоже были в основном под коркой льда, повсюду были разбросаны камины и жаровни, в которых всегда поддерживался огонь, чтобы сделать дворец пригодным для жизни персонала. Жара никак не влияла на лёд.       Они едва успели осмотреть три комнаты на первом этаже, когда к нему подбежал запыхавшийся человек в форме Фатуи, отчаянные слова вырывались между вздохами.       — Сэр! — он захрипел. — Её Величество послала за Вами, Вы должны немедленно доложить ей.       Чайльд выругался себе под нос, и солдат поспешно отступил, прежде чем ему приказали остаться и наблюдать за Люмин.       Что мне с ней делать?..       Она не могла пойти с ним на аудиенцию к Царице. Чайльд обвёл взглядом комнату, как будто в помещении находилось решение. Это была приёмная, застеленная тем же белым ковром, который позволял пересекать дворцовые этажи, и в ней стоял большой камин, окруженный плюшевыми, богато украшенными креслами. Схватив Люмин за руку, он подвёл её к ближайшему к камину креслу. По крайней мере, она не замерзнет насмерть, пока он будет отстутствовать.       — Садись, — приказал он. Люмин бросила на него неприятный взгляд, но в кои-то веки сделала, как ей было сказано. Он взял её запястье в наручниках, выуживая из кармана куртки запасную манжету, вторую половину её комплекта. Он осторожно просунул его через отверстие в манжете на её запястье, затем закрепил его на подлокотнике кресла. — Оставайся здесь. Никуда не уходи. Ни с кем не уходи.       Если другой Предвестник попытается забрать её, у неё не будет выбора. Он нахмурился. Никто, кроме него, не мог снять наручники, но это не помешало бы им просто унести её вместе со стулом и всем прочим.       — Если ты куда-нибудь уйдешь, я это узнаю, — он указал на след от засоса, который всё ещё красовался на её шее. — Сразу. И я найду тебя. Если кто-нибудь увидит тебя и спросит, что ты здесь делаешь, скажи им, что ты выполняешь приказ Тартальи, они должны оставить тебя в покое, пока не поговорят со мной.       Он заколебался, беспокойство скрутило его желудок, ломая мозг, чтобы проверить, не забыл ли он что-нибудь. Какой-нибудь возможный путь к бегству. Он подошёл к огню, потратив несколько секунд, чтобы сложить в него несколько дополнительных поленьев, на всякий случай. Он не хотел, чтобы он погас, пока его не будет.       — Люми- — он помолчал, вглядываясь в её лицо, как будто мог узнать все её планы, глядя на неё. — Я вернусь, как только смогу.

/ / /

      Люмин досчитала до десяти, как только его спина исчезла в дверном проеме. Она подождала, пока не перестала слышать стук его ботинок по полу, а затем начала пытаться оторвать подлокотник кресла.       Её усилия раскачивали кресло, пока оно не опрокинулось, ударившись об пол. Боль пронзила её шею, и Люмин застонала, медленно выкручивая запястье и пытаясь высвободить манжету. Безуспешно.       — Боже, — знакомый, игривый голос раздался у неё за спиной. — Похоже, Вы попали в затруднительное положение, мисс Почётный Рыцарь.       Люмин вздрогнула. Она не слышала, как кто-то подошел к ней из-за звука её собственного позорного столкновения с ковром. Она вытянула голову, пытаясь разглядеть, кто это, но спинка стула заслонила ей вид на дверной проем.       — Это что-то вроде… игры со связыванием? — спросил голос.       Люмин открыла рот, чтобы возразить, но тут же взвизгнула, когда мир резко перевернулся. Руки в перчатках схватили стул, поднимая и ставя его на место. У неё закружилась голова, и девушка, наконец, увидела неизвестного посетителя.       — Прости, — сказал Кэйа. — если я вмешиваюсь в вашу игру. Я не очень хорошо разбираюсь в таких вещах.       — Кэйа! — сердце Люмин воспарило. Никогда за миллион лет она не ожидала, что один из её величайших союзников и друзей просто появится в этих дверях. — Кэйа, о, слава Архонтам, что ты здесь. Ты должен мне помочь!       — Твой любовник потерял ключ? Тебя высвободят? — в его голосе звучало удивление.       — Это не игра, меня похитили. Чайльд перехватил меня в Ли Юэ и привёз сюда. Он- они- — её голос дрогнул, поражённый ошеломляющей величиной всего, что произошло с ней с момента её прибытия. Слёзы жгли уголки её глаз, а голос срывался. — Кэйа, они такие ужасные. Он ужасен. Пожалуйста, вытащи меня отсюда.       — Ох, моя дорогая, — Кэйа опустился на колени рядом с ней, его красивое лицо сморщилось от беспокойства. — Когда до нас дошла весть о твоём внезапном отъезде, мы — все рыцари — удивились, но твоя подруга, Сян Лин, сказала нам, что у тебя были… романтические отношения с этим человеком, и ты была рада уехать. Мы понятия не имели.       Он нежно вытер слёзы с её глаз, его сильные руки обняли её дрожащее тело. Люмин зарылась лицом в мягкий меховой плащ, который висел у него на плечах, переполненная облегчением от того, что этот кошмар наконец закончится. Он нежно погладил её по спине, успокаивая.       — Всё в порядке, я отвезу тебя домой.       Он осторожно отстранился, алмазный глаз остановился на наручниках, сковывающих её, вся игривость исчезла. Я никогда раньше не видела его таким серьёзным. Он присел на корточки, внимательно осмотрел наручники, затем для пробы прижал кончик пальца к металлу. Его брови взлетели вверх.       — Невероятно. Я не знал, что у них есть такая технология.       — Это- — Люмин неопредёленно махнула рукой. — поглощает магию стихий. Я не могу использовать свои силы в них. Чайльд обычно использует свою гидро стихию, чтобы открыть их, хотя я не знаю, как. Ты можешь заморозить их?       — Ну, давай узнаем, — краткое выражение сосредоточенности промелькнуло на лице Капитана, и запястье Люмин похолодело, невероятно болезненно похолодело. Она втянула воздух, стуча зубами. — Извини, — пробормотал мужчина. — Потерпи.       Иней пополз по её коже, её дыхание выдувало облака белого пара в холодный воздух, лёд полз по металлу, который связывал ее. Манжета начала светиться, нагреваясь, превращаясь из неприятно теплой в обжигающе горячую, и она тихо вскрикнула. Лёд растаял, оставив красную полосу на её коже.       — Хм, — размышлял Кэйа, пока Люмин отчаянно терла обожженную кожу. — Интересно, — он оценивающе посмотрел на манжету. — Это не остановило образование льда, но разрушило его слишком быстро. Я думаю, что теоретически это может сработать, но тебе нужно будет подавить его огромным количеством крио энергии, гораздо большим, чем у меня, — он взглянул на неё. — Извини, похоже, тебе придётся остаться с этим ещё на некоторое время.       Он встал, подошёл к камину и, подняв прислонённую к нему кованую кочергу, сделал пробный взмах.       — Однако кресло, я думаю, окажется менее неприятным противником.       Люмин отпрянула, пытаясь отодвинуться как можно дальше к другой стороне сидения, и Кэйа поднял ладонь, ударив взрывом крио энергии в кресло. С ворчанием он взмахнул кочергой, с впечатляющей силой ударив ею по руке. Лёд треснул, богато украшенный металл разлетелся в стороны от удара. Люмин высвободила руку, пытаясь освободиться. Она обхватила своего друга, крепко обняв его.       — Спасибо!       Кэйа тепло улыбнулся ей, кочерга со звоном упала на пол.       — Так вот. Полагаю, с тебя достаточно гостеприимства Царицы. Пойдём?       — Да! — нетерпеливо воскликнула Люмин, а затем остановилась, её ликование угасло. — Подожди- — её рука взлетела к шее, глаза расширились. — Я не могу!       Она бегло выругалась, так красочно, что даже Кэйа, который проводил большую часть своего времени с сомнительными личностями, был впечатлен.       — Этот тупой- он оставил на мне след, — она откинула волосы в сторону, показывая светящийся синий символ на шее. — Он сказал, что может чувствовать всё, что он отметил, его местоположение. Что он сразу же узнает, если я пошевелюсь.       Её сердце остановилось. Она не могла пойти с ним. Не без того, чтобы на них не обрушился Предвестник. Кэйа был сильным, но он не мог сравниться с Предвестником, и без своих сил Люмин не могла уравнять шансы.       — Тебе придётся оставить меня, бежать обратно в Мондштадт и рассказать остальным, и- — она сделала паузу, вопрос наконец пришёл ей в голову. Что-то, что должно было прийти ей в голову задолго до этого. — Подожди… — она нахмурилась. — Кэйа, что ты здесь делаешь?       Во Дворце. В Снежной вообще. Его вообще не должно было быть в стране.       — Я здесь, чтобы встретиться с Фатуи, конечно, — он легко ответил, сунув руку в карман и вытащив золотую монету. — Мондштадт всё ещё поддерживает дипломатические отношения со Снежной, и из всех Рыцарей я — очевидный выбор для встречи с дипломатами, — он подбросил монету, заставив её заплясать на костяшках пальцев, и она снова исчезла из виду. — В конце концов, — он одарил её обаятельной улыбкой. — Я, безусловно, самый симпатичный.       — Значит, они знают, что ты здесь? — спросила Люмин. — Ты можешь просто уйти?       — Через главные ворота, да, — он легко пожал плечами.       — Так что ты можешь вернуться в Мондштадт и рассказать остальным. Привести помощь.       Выражение его лица смягчилось.       — Мне не очень нравится мысль о том, чтобы оставить тебя здесь, в логове льва. Хотя я могу просить по дипломатическим каналам о твоём возвращении в качестве заложника, потребуется время, чтобы подготовить ответ. Я должен буду сообщить Цисинам и попросить их отправить миллелитов на штурм, а исполняющая обязанности Великого магистра должна будет призвать остальных членов Ордена к битве… — он положил свою большую ладонь ей на плечо, его прикосновение было нежным. — Это может занять недели. Сможешь ли ты вынести всё это так долго?       Было больно думать об этом, особенно когда обещание побега, свободы было так близко. По правде говоря, она уже начала сдаваться. Она вспомнила свою слабость всего несколько часов назад, искушение просто сдаться и принять свою судьбу здесь, пытаясь сделать её более приятной. Но теперь это будет совсем другая история.       Люмин подумала о своем брате, о Дотторе. Она могла подыграть и выиграть время для своих союзников, чтобы организовать спасение. Её решимость окрепла.       — Да, — она кивнула. — Я могу. Просто зная, что помощь придет, этого будет достаточно.       — Смелая девочка, — одобрительно сказал Кэйа. Он подошёл к уцелевшим стульям, сел и закинул одну длинную стройную ногу на другую. — Пока у нас есть немного времени, тебе лучше рассказать мне всё, что ты здесь узнала. Это может помочь нам найти наилучшие средства для твоего высвобождения.       Вот тот Кэйа, которого я знаю и люблю, — подумала Люмин. Любая возможность получить информацию о своём враге. Сев напротив него, она рассказала ему всё, о чём могла вспомнить. Состав вооруженных сил, которые она видела, Предвестники, которых она знала, всё ещё были на месте, всё, что Дотторе рассказал ей о своих экспериментах и планах в отношении неё и её брата.       Однако, когда дело дошло до рассказа о её времени с Чайльдом, Люмин опустила части о Тоне и Алексее, о его семье в целом и о том, что он рассказал ей о своем времени в Бездне. Это просто казалось неправильным. Это были не её секреты, которыми она могла поделиться. Усыпанный бриллиантами глаз Кэйи скользнул по ней, оценивая. Его тон был лёгким, небрежным.       — Что они тебе сказали, — он спросил. — О их причинах всего, что они делают?       Поэтому она рассказала ему о растущей Бездне и о плане Царицы остановить её, повергнув Богиню.       — М, да, — Кэйа кивнул. — Это похоже на то, что она говорила мне раньше.       Люмин моргнула.       — Я даже не знала, что ты знаком с Царицей.       — О, да. Я встретил её несколько лет назад. В конце концов, формально я её подданный, — он поднял ладонь, и там закружился крошечный вихрь ледяного белого света, похожий на миниатюрную метель.       Верно, у него крио Глаз Бога, поняла Люмин. Это значит, что именно Царица ответила на его желание.       — Она спасла мне жизнь, когда даровала мне стихию, поэтому я пришёл поблагодарить её лично. Своего рода… паломничество. Хотя, должно быть, это было больше десяти лет назад. Теперь она совсем другая, — он понизил голос, бормоча что-то себе под нос. — Несмотря на то, что она не входит в первую Семёрку, похоже, она так же уязвима, как и остальные.       — Уязвима? — спросила девушка.       — Ага, — капитан оторвался от своих размышлений, сосредоточившись на ней. — В Тейвате стихийная магия оказывает больше, чем просто физическое воздействие на окружающий мир. Это также имеет метафизические последствия.       На растерянный взгляд Люмин он продолжил:       — Это означает, что она влияет на природу ума и духа человека. Их индивидуальность. То, как они думают и чувствуют. Люди с Глазом Бога, как правило, не подвержены влиянию своих элементов, но Архонты — это другое дело. Архонты растут, воплощая свою стихию. Это становится их фундаментальной природой. Иначе почему ты решила, что Барбатос такой, какой он есть? Легкомысленный, безответственный, склонный к полётам фантазии и неспособный удержаться на одном месте? Он воплощает переменчивый, озорной ветер. Или Моракс? Жёсткий и бескомпромиссный, как земля. Но они не всегда были такими. До того, как они вознеслись, каждый Архонт был личностью, такой же сложной и многогранной, как ты или я. Однако со временем их стихия стирает всё, что с ней конфликтует. Она становится всем, чем они являются. Для большинства Архонтов это не проблема, их природа уже была тесно связана с их стихией. Но Царица была полной противоположностью. Тёплая и добрая женщина, по словам людей, которая так любила свой народ, что отдала всё, чтобы освободить его от тирании своего предшественника — царя Витальевича, крио Архонта до неё. Когда она убила его и забрала его силу, она вознеслась, и ярлык крио Архонта, должно быть, начал изменять её.       Он вздохнул, глядя наверх. Его лицо, наполовину скрытое тёмно-синими волосами и странной повязкой на глазу, которую он всегда носил, было для неё непроницаемым.       — Любовь теплая и сильная, Люмин, но легко приспосабливается. Она растёт и позволяет людям расти и меняться. Она нежная. Любовь прощает. Любовь милосердна. Лёд холодный. Он твёрдый, но хрупкий. Если ты попытаешься изменить его, он разрушится и разрушит всё вокруг. Лёд — это проклятие любви. Он замораживает всё, даже сердца.       Его голос звучал немного грустно, и это заставило Люмин задуматься, не говорит ли он по собственному опыту.       — …Ты думаешь, что не можешь любить, Кэйа?       Он мягко ей улыбнулся.       — Моя любовь ужасна, Люмин. Я бы никому этого не пожелал. Эх, — он стряхнул с себя меланхолию. — Но я не думаю, что это имеет какое-то отношение к моему Глазу Бога. Как я уже сказал, у нас в основном иммунитет, это Архонты находятся во власти своей стихии. Возможно, её стремление к власти ускорило перемену, но той любящей Царицы, которую я когда-то знал, больше нет.       — Даже если это так, — сказала Люмин. — Чайльд всё ещё верит в неё, он настаивает, что она хороший человек.       — Она вообще не человек, — твёрдо сказал Кэйа. — Она — Архонт. Глупо забывать об этом. Лично я сомневаюсь, что что-то от первоначальной Царицы всё ещё существует. Тарталья верен памяти, не более.       Люмин задумчиво опустила глаза.       — Это более распространено, чем ты думаешь, — он издал лёгкий смешок. — Люди бросят всё ради слабой надежды вернуть то, что ушло навсегда.       Разве не этим я занимаюсь? Она думала, слепо надеясь, что он снова станет тем человеком, которым был в Ли Юэ. Версией его, которая никогда не существовала.       Шум снаружи заставил её в панике поднять глаза, страх сжал её грудь.       Нет! Мы слишком долго ждали!       В дверном проеме появился Чайльд.       — Миледи, я ве-       Он замер, голубые глаза остановились на Кэйе.       Люмин вскочила на ноги, стул в спешке опрокинулся.       — Ты не можешь держать его здесь тоже! — закричала она, вырываясь. — Остальные Рыцари знают, где он, и если он не вернётся, они начнут его искать.       Холодный взгляд Чайльда не отрывался от капитана кавалерии, который казался удивительно невозмутимым. Он медленно выпрямил свои длинные ноги и повернулся к Предвестнику со своей обычной улыбкой.       — Тарталья, ты вернулся.       — Ты получил ответы, которые искал? — ровным голос спросил Чайльд другого мужчину.       — Ну да, — Кэйа обошёл мебель и направился к Предвестнику, всё ещё застывшему в дверном проеме. — Похоже, ты всё-таки говорил правду. Хотя мне не удалось выяснить ничего, чего бы ты уже не знал, — он улыбнулся. — Со стороны Её Величества было великодушно предоставить мне возможность самостоятельно проверить эту информацию, — сказал он. — Поблагодари её за меня.       — Поблагодари её сам, — возразил Чайльд. — Я не твой посланник.       — Что- — Люмин всё ещё стояла, готовая действовать, но теперь она смущённо метала взгляд между двумя мужчинами. — Что здесь происходит?       Неужели Чайльд просто позволит Кэйе уйти отсюда? О чем они говорили?       — Ах, да, — сказал Тарталья, наконец взглянув на неё. — Вы двое ещё толком не познакомились.       Затем он вышел в середину, неторопливо подошел к Кэйе и обнял его за плечи.       — Люмин, — сказал мужчина с ухмылкой. — Позволь мне представить вас. Это Иль Капитано. Второй из Предвестников.       Капитан.       Люмин уставилась на него, под её ногами появилась бездна.       — Нет… — прошептала она, качая головой. — Нет. Нет, этого не может быть.       Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, Чайльда и своего друга, своего друга, её разум отказывался принять это.       — О, боюсь, что так оно и есть, — Кэйа, капитан, слегка вздохнул, одарив её грустной улыбкой. — Мне очень жаль, Люмин. Ты мне нравишься, правда нравишься. Но Царица может дать мне то, что я хочу. Что-то, чего я хочу достаточно сильно, чтобы отбросить всё остальное в сторону. Если цена моей мечты — твоя жизнь и твоего брата, ну… — он пожал плечами, его тёмные глаза блеснули в свете костра. — Я буду скучать по тебе, — сказал он ледяным голосом. — Но я переживу это.       Этого не может быть.       — Самый хитрый из всех нас, — пожаловался Чайльд, одарив другого мужчину ухмылкой. — Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли ты на нашей стороне, товарищ.       Капитан ответил загадочной улыбкой.       — Продолжай задаваться.       Стряхнув с себя руку Одиннадцатого, Кэйа направился к двери.       — Наши цели в настоящее время совпадают. Пока это так, тебе не нужно бояться моего клинка ночью, — он передразнил усмешку Чайльда.       — Ты останешься здесь на этот раз? — спросил Тарталья, когда Кэйа прошел мимо него.       — Её Величество хочет, чтобы я вернулся в Мондштадт со всей поспешностью, чтобы не допустить излишних… — он бросил едва заметный взгляд на Люмин. — …слухов.       Это… невозможно…       Когда Кэйа подошёл к двери, он небрежно махнул рукой на прощание. Люмин смотрела ему вслед, всё ещё в ошеломленном молчании.       Этого просто не может быть.       Голос Чайльда проплыл через пустоту в её памяти. «Наш агент в рыцарях Фавония». Он сказал это в первый раз, когда она встретила Дотторе, она просто замолчала.       — Миледи.       Кэйа. Кэйа. Её друг, человек, который руководил всей разведывательной операцией Рыцарей. Человек, которому Джинн безоговорочно доверяла. Никто не придёт, поняла она. Вот, почему он возвращается. Чтобы никто не узнал, что я здесь.       — Люми?       Никто не придёт мне на помощь.       — Люмин!       Это конец.       Люмин рассмеялась. Высокий, тонкий, безумный звук вырвался из ее горла.       Это определённо конец.       Чайльд дал ей громкую пощечину. Люмин покачнулась, наконец взглянув на него. Он стоял прямо перед ней, сжимая её плечи. Они болели.       — Хватит, — сказал он. Его голос был резок, но глаза светились беспокойством, брови нахмурились. — Ты в шоке. Пойдем, я отведу тебя обратно.

/ / /

      Люмин лежала на полу своей камеры, уставившись в потолок. Больше не было разговоров о том, чтобы она переехала в комнату Чайльда, и никаких книг не появилось, хотя этот разговор, казалось, был миллион лет назад.       Слова Кэйи крутились в её голове, завязывая тугую петлю. Она также вспомнила слова Чайльда, когда они были в машине. Он говорил ей, что это бессмысленно, что если Паймон где-нибудь появится, её перехватят.       Он прав, поняла она. Всё это бессмысленно.       Никто не придёт. Кэйа всё сделает. Они могли создать впечатление, что она осталась здесь навсегда или отправилась прямо к Инадзуме. У него было достаточно её писем, он мог бы подделать больше, если бы действительно захотел. Никто не станет его допрашивать. Не безупречного капитана кавалерии. Капитана.       Он сказал, что познакомился с Царицей десять лет назад. Люмин задумалась. Может быть, это случилось тогда.       Она не знала. Но это не имело значения. Возможно, всё, что он сказал ей, было ложью. Она, вероятно, никогда не узнает.       Я больше никогда никого из них не увижу, да?       Всё это было… совершенно безнадежно.       Было только это место. Эта камера, эти четыре стены, Чайльд. И Дотторе.       И Итэр. Она задумалась. Итэр. Которого наверняка убьют, если Дотторе добьется успеха. У неё завыло сердце.       Закрыв глаза, Люмин тихо заговорила в тишину.       — Паймон, — прошептала она. — …что будет с тобой, если я умру?