***
«Убей меня». Чайльд уставился на неё, не веря своим ушам. Словно он получил сильнейший в жизни удар. Но это было хуже, чем когда она ударяла его буквально. Непрошеный кошмар вспыхнул перед глазами. Люмин стоит перед ним, его меч скользит между её ребер, её кровь теплая и липкая на его руках. Люмин умирает. Он, убивающий её. Золотой свет в её глазах погас, а на замену пришла глубокая пустота. Нет, нет, нет. — Ты у меня в долгу, вот, чего я хочу. Это моя просьба, — она посмотрела на него, её золотые глаза горели. Он почувствовал, как его грудь сжалась, сердце давило. Этот знакомый пузырь растущей паники, покалывающий его кожу, растущее давление, от которого у него перехватило дыхание. — Что? Нет-… Абсолютно всё, что он сделал, всё, что он делал сейчас, заботился о ней, унижался перед Царицей, противостоял Дотторе. Всё это было для того, чтобы сохранить ей жизнь. Чтобы оставить её здесь, живой. Кричи на меня, думал он, проклинай меня, бей меня, только не сдавайся. Ты не можешь сдаться. — Кто-нибудь приказывал тебе не делать этого? — настойчиво выдает она. Чайльд едва слышал её. Он покачал головой, всё ещё пошатываясь. Он не хотел этого слышать. Не от неё точно. От девушки, которая задавала столько вопросов на каждом шагу, которая из раза в раз брала его на слабо, которая стояла с ним лицом к лицу в Золотой Палате и сбивала с ног. Она была сильной. Она была свирепой. — Ты не можешь сдаться вот так, — говорит мужчина. Это была не она. Всего десять секунд назад она пыталась раскроить ему череп на полу. Тогда в ней ещё оставалось много жизни. — Я тебе не позволю. Попроси меня о чем-нибудь другом. — Ты — тот, кто продолжал говорить мне, что нужно чем-то жертвовать, — голос девушки не дрогнет. — И ты-… — Чайльд зашипел в ответ, его собственный голос стал громче, контрастируя с её тревожным спокойствием. — ТЫ продолжала мне говорить что есть другой путь! — странное чувство предательства подпитывало его ярость. Как она могла сдаться? Как она посмела? После всего, что она сказала ему, о том, есть другой вариант, лучший вариант, такой, где никому не нужно было жертвовать. Он так сильно хотел поверить ей, а она даже сама в это не верила. — Так найди его! — теперь он кричал. В нескольких дюймах от её безмятежного лица. Ему хотелось вывести её на ярость. Ты не должна сдаваться, милая. Не ты. Ты хотела, чтобы я поверил тебе, ты хотела, чтобы я поверил тебе, что нам не нужно было делать всё это или быть такими, как ты можешь-… Во всём этом был виноват Кэйа. Кэйа, Дотторе и Царица. И я, понял он. Я сделал это с ней. Я сломал её. Но он искренне не собирался этого делать. Он пытался помочь. Отчаянно пытался удержать всё это вместе, этот дрожащий карточный домик, балансируя на острие ножа, чтобы сдержать смертельное недовольство Царицы и сохранить Люмин, и всё по итогу разрушилось. Ему казалось, что обе женщины несутся друг другу навстречу, две непреодолимые силы, обречённые на столкновение, которое поднимет в воздух всё, и он стоял между ними, тщетно стараясь сделать так, чтобы этой встречи не произошло. — Ты обещал. Как ты можешь просить меня об этом? Ему хотелось кричать на неё. Было больно. Было больно не только от её простого желания умереть, этого было достаточно, но и от того, что она хотела заставить его сделать это. Как она могла подумать, что он это сделает? Неужели она думала, что если его заставят убить её, это его не уничтожит? Разве она не знала, что он чувствовал…? Как она могла знать, ты продолжаешь ей врать. Всё, чего он хотел — это сохранить ей жизнь, перестать причинять боль. Что она бросит ему его обещание, использует его, чтобы заставить его-… Почему все хотят сделать из меня монстра? Чайльд мимолётно вспомнил мальчика, которым он был, Аякса. Он хотел быть гораздо большим, чем это. Почему она не могла понять, что он пытается ей помочь? Он знал, что этого недостаточно, он знал, что есть только одна вещь, которая может всё исправить. Он не мог дать ей этого, как бы сильно ни хотел, но разве это не лучше, чем ничего? Она отвергла его доброту, назвала его неисправимым. Может быть, она была права. Неужели убивать — единственное, на что я гожусь? Он молча смотрел на неё, чувствуя себя так, словно она вырвала его сердце из груди. Неужели смерть действительно единственное, что я могу тебе дать? Она посмотрела на него в ответ с бессловесным вызовом в глазах. Нет, решил он, и сердце его ожесточилось. Тебя нельзя сломить. Я этого не допущу. Ты не можешь бросить меня. Он стиснул зубы, поднимаясь на ноги. — Хорошо. Он не мог нарушить свое слово. Он должен был заставить ее взять свои слова обратно. — Поднимайся. В ней ещё оставалось достаточно сил, когда она пыталась размазать его мозги по бетону. Если ненависть к нему была единственным, что побуждало её жить, то это было прекрасно. Он был хорош в том, чтобы заставить её сделать это.***
Чайльд потащил её по лабиринту извилистых коридоров, пока они не достигли пары огромных укрепленных стальных дверей под лабораторией Дотторе. Толщиной в полфута, с надписью «ХЕРЕСИС» на них, двери были сооружены так, чтобы сдерживать любой взрыв, герметизируя камеру внутри настолько плотно, что для неё требовался воздух из специального источника. Чайльд распахнул тяжелые двери, протащил сквозь них не сопротивляющуюся Люмин и позволил им автоматически закрыться за ним. Он вышел на арену, грубо подтолкнув её в середину комнаты. Люмин, спотыкаясь, вышла в центр огромного восьмиугольного пространства, осматривая окружения почти без любопытства. Он шагнул к ней, пытаясь подавить свой гнев. Чувство было понятным, но бесполезным. Ему нужно было сохранять ясную голову, мыслить стратегически, тщательно планировать. Он всего лишь играл роль её злодея, на самом деле он не хотел причинять ей никакого дальнейшего вреда. — Даже не собираешься спросить, где мы находимся? — спросил он, взяв её за запястье, прижимая подушечку большого пальца к манжете наручников, — Это подземная арена Фатуи, где Дотторе тестирует свои последние творения, — он кивнул на платформы, которые тянулись вдоль стен и служили смотровыми площадками. — Иногда ему нравится публика. Или кто-то из Предвестников любит устраивать дуэли, чтобы побороться за благосклонность Её Величества, — тонкий завиток гидромагии соединился в воздухе и свернулся в механизм на манжете, заставив его с щелчком открыться. Он снял манжету с её запястья и положил в карман, где она звякнула о вторую манжету. Люмин удивленно моргнула, уставившись на свое обнаженное запястье. — Я же говорил тебе, что не собираюсь тебя казнить, — сказал он, внимательно наблюдая за её невозмутимым лицом. — У меня нет никакого интереса нападать на беспомощного противника. Честный бой; если я выиграю, я выполню твою просьбу. Если ты выиграешь-… — он пожал плечами. — кто знает? Может, ты сможешь сбежать. Она уставилась на пятно на своей руке, не говоря ни слова. Чайльд хотел бы заглянуть ей в черепную коробку, увидеть, как вращаются шестеренки. Он надеялся, что возможности обрести свободу будет достаточно, чтобы избавить её от желания умереть. Конечно, даже если она победит меня, она никак не сможет выбраться из этой комнаты. — Если бы у меня был хоть какой-то шанс выбраться отсюда, — Люмин вздохнула. — Ты бы их не снял. Чайльд вновь пожал плечами. — Ты могла бы взять меня в заложники и выговориться. Ты находчива, я уверен, что ты можешь придумать что-то, что я упустил. Он снял маску с головы, надев на лицо. — А теперь давай обойдемся без прелюдий, ладно? Он призвал свои гидро клинки, двойные изогнутые кинжалы, которые могли легко соединяться вместе, образуя копье. Не говоря больше ни слова, он бросился на нее, описав широкую дугу в ее середине. Она… не двигалась. Она просто стояла на месте. Чайльд выругался, резко остановившись, отчаянно распыляя свои клинки в водяной пар, прежде чем успеть разрезать ей живот. — Ты с ума сошла? — закричал он, спотыкаясь и останавливаясь. — Я мог убить тебя! Люмин взглянула на него. В этом и суть, идиот, подумал он. Она не собиралась драться с ним, она просто собиралась стоять там и позволить ему убить её. Он нахмурился. — Тебе нужно бороться тоже. — Зачем? — Потому что таков уговор. Честный бой. Если ты проиграешь, я сделаю то, что ты хочешь-… — Тогда я проиграла, — всё, что она сказала. — Я проиграла. Ты победил. — Нет, — воскликнул Чайльд, стиснув зубы. — Сдаваться не выход. Я же говорил тебе, что не стану тебя казнить. Если ты хочешь, чтобы я убил тебя, ты должна сразиться со мной. — Ладно, — сказала Люмин, вздыхая. Она призвала маленькую, неясную сферу зелёной энергии и отправила её к нему. Та лениво прокружилась в воздухе, испаряясь прежде, чем до него вообще долететь. — Вот. Я напала на тебя. Чайльду невероятно хотелось что-то ударить. Неужели с ней всегда было так трудно? Она серьёзно пыталась убить его раньше, и теперь у неё появилась хорошая возможность, но она даже не стремилась этого сделать. Как будто из неё уже ушла вся жизнь. Этого не может быть, подумал он. Это должно сработать. У него не было другого плана. Мысль о том, чтобы на самом деле убить её, была невыносима, так же невыносима, как и нарушить своё обещание. Он снова достал кинжал, крепко сжимая рукоять и делая глубокий вдох. — Нападай, — скомандовал он. Люмин только бездушно смотрела на него в ответ. Он рубанул по воздуху, посылая в её сторону серповидную гидро волну, и увидел, как она всё так же стоит неподвижно, ожидая удара. Быстро он нанес второй удар, направив ударную волну в свою атаку, чтобы та расплескалась вокруг девушки, прежде чем разрубит её пополам. Его сердце болезненно сжалось в груди при появлении образа мёртвой Люмин перед глазами. Ей не нужна была его доброта, его забота. Она сказала, что от этого ей было ещё хуже. Маска скрывала его беспокойство, но Тарталья старался выдать как можно насмешливый тон. — Это всё, что от тебя осталось? — требовательно спросил он напряженным голосом. — Неужели это жалкое создание — всё, что осталось от героя Мондштадта? Ты действительно ушла? молча сетовал он. Неужели нельзя исправить то, что я с тобой сделал? Люмин вздохнула. — Мне жаль тебя разочаровывать, — устало сказала она. — Ты не можешь просто покончить с этим? Чайльд закрыл глаза, думая. Это бесполезно, нахмурился он. Он был слишком нерешителен, слишком боялся причинить ей боль, чтобы заставить её защищаться. Он ничего не добьется, если будет продолжать сдерживаться. Приняв решение, он потянулся к катушке электрической энергии, которая дремала внутри, потянул за неё, чувствуя, как его Форма Духа пробуждается к жизни внутри. Ему нужна была агрессия, ясность цели, которую она ему придаст. Сила хлынула в него, и он задохнулся, электричество растекалось по его венам, искрилось по нервам. Энергия поглотила его, производя свои изменения внутри воющего шторма. Трансформация произошла, сделав мужчину выше, пластины его тёмно-фиолетовой чёрной брони проявились вокруг его более мускулистого тела, между ними пробежало электричество. Он сделал небольшое усилие воли, подталкивая форму к изменению своих перчаток, обычные острые когти, которые сглаживали их, превращая в нормальные, округлые пальцы. В конце концов, он не хотел, чтобы она истекла кровью. Когда метаморфоза подошла к концу, его маска выросла и сдвинулась, растекаясь и трансформируясь на его лице, блокируя его обычное зрение, но давая ему доступ к тому странному, призрачному элементальному зрению, которое всегда давало ему Форма Духа. Это позволило ему увидеть на другой, волшебной длине волны, источники сияющей магии, наложенные на его взгляд. Он увидел Люмин, бушующий водоворот зелёной и золотой энергии в её сердцевине и слабые следы чего-то ещё. Бледно-голубой, почти невидимой, тонула за магией анемо и гео, которая пульсировала внутри девушки. В ней было так много этого, больше, чем он мог припомнить, чтобы видел в ком-либо, на кого он смотрел. Это было почти так, как если бы всё её тело было соткано из магии. Когда он заговорил, его голос звучал более глубоким, искаженным, все следы его прежней нерешительности исчезли. — Так как ты не хочешь сражаться, чтобы защитить свою жизнь, милая… — он ухмыльнулся, эта идея пришла к нему вместе с притоком силы. — …возможно, есть что-то, за что ты точно будешь бороться. Он мгновенно пересёк пространство между ними, моргая ей, оставляя за собой след фиолетовых линий, выжженных в воздухе позади него. Люмин отшатнулась, но он поймал её двумя огромными руками в перчатках. Одна вцепилась в её волосы и резко откинула голову назад, другая сжала ткань на груди. У Люмин была доля секунды, чтобы удивиться, прежде чем он оторвал перед её платья, разорвав одежду на два куска ткани. Она ахнула, хватая обрывки своего порванного платья и пытаясь удержать их на себе. Люмин бы отшатнулась от него, но он схватил её за волосы и дёрнул вперед, какая-то часть его наслаждалась чувством стыда, который заставил её щёки вспыхнуть. — Тебе лучше остановить меня, Люмин, — пригрозил он тихим голосом. — или я возьму то, от чего ты не хочешь отказываться. Лицо Люмины из шока превратилось в ярость. — Ты обещал, — прошипела она. Чайльд небрежно пожал плечами. — Конечно, я убью тебя. Когда ты мне надоешь, — он вырвал обрывки ткани из её пальцев и отбросил их, его взгляд задержался на её груди. — Ты не указывала методы и конкретно не называла крайний срок, а следовало бы. Теперь я могу делать с тобой всё, что захочу… — он ухмыльнулся. — …и есть многое, что могло бы меня порадовать. — Я не тупая, — прорычала она, и Чайльд был рад увидеть на её лице какое-то другое выражение, кроме спокойствия. — Я знаю, что ты делаешь. Ты просто пытаешься спровоцировать меня на драку с тобой, чтобы тебе не пришлось выполнять своё обещание. Это не сработает. — Да? — мужчина поднял брови. — Ты слишком высокого мнения обо мне, милая. После всего, что я уже сделал с тобой, ты действительно думаешь, что я бы перечеркнул изнасилование? Это слово было резким даже для него. Он почти уклонился от этого, желая использовать эвфемизмы, но ему был нужен её дискомфорт, её страх и ненависть. Люмин вздрогнула, когда он это сказал, но не отвела взгляда. — Да, — она ответила, глядя прямо в его безликую маску. — Хорошо, тогда позволь мне… — Чайльд отпустил её, поднял другую руку и небрежно ударил её по лицу. — Доказать обратное. Удар отбросил её в сторону от него, сбив с ног. Сила, заключенная в его магически усиленных мышцах, была огромной, и он должен был управлять ею, чтобы не раздробить кости. Тарталья подлетел к ней, его звёздный плащ развевался позади него. Он опустился на колени над ней, её тело казалась крошечным по сравнению с ним в этой форме, и сомкнул огромную ладонь в перчатке на её шее, без усилий прижимая её к земле. Наклонившись, он приблизился к её уху, его голос понизился до искаженной тишины. — На этот раз я не собираюсь быть нежным, милая, — прохрипел он, крепче сжимая ее горло. Когда она распласталась под ним, прижатая, как бабочка в футляре, он мог найти время, чтобы по-настоящему насладиться её видом. Он смаковал образ своей награды, игнорируя её ботинки и перчатки, чтобы сосредоточиться исключительно на белом хлопчатобумажном лифчике и соответствующей полоске ткани, которая змеилась между её бледными кремовыми бедрами. — Я думаю, что мне понравится трахать тебя даже больше, чем сражаться с тобой, — он похотливо ухмыльнулся под своей маской. Люмин сжала руки в кулаки, отворачиваясь от него. — Делай что хочешь, — процедила она сквозь стиснутые зубы. Чайльд удивленно вскинул брови. Она раскусила его блеф, или ей действительно было всё равно? Думаю, нужно звучать более убедительно. — Я удивлён, — подметил он, проводя холодными металлическими пальцами по её груди. — Я бы подумал, что твоё достоинство значит для тебя больше. Если только я не… — рука Чайльда опустилась к внутренней стороне бедра. — Я не твой первый? — он прижал к ней тыльную сторону ладони, наблюдая, как она задыхается и пытается вывернуться. — Возможно, я даже не твой первый Предвестник, — она была ужасно расстроена, когда Кэйа предал её. Его глаза сузились. — Скажи мне, ты раздвигала ноги перед Капитаном там, в Мондштадте? Он в твоем вкусе, не так ли? — Тарталья сжал её челюсть одной рукой, с силой поворачивая её лицо, чтобы посмотреть на него, пытаясь узнать правду. — Как бы мне ни хотелось думать, что я особенный, может быть, у тебя просто пунктик на очаровательных лжецов. Лицо Люмин исказилось от отвращения. — Пошёл ты, — выплюнула она, прежде чем зажмурить глаза, очевидно, не желая смотреть на него. Чайльд тихо усмехнулся. — Да, таков план, — подтвердил он. Его глаза жадно прошлись по её телу, зрелище наполнило его разум всевозможными идеями. Его Форма Духа гудела в глубине его мозга, впиваясь в него когтями, порождая видения Люмин, склонившейся и хнычущей перед ним, задыхающейся, выкрикивающей его имя. Он моргнул. Сосредоточься. Как далеко ему нужно было зайти? Как далеко это могло быть — слишком далеко? Он не хотел причинять ей боль, ломать её больше, чем уже сломал. Лжец, прошипела маленькая, ноющая часть его. Чайльд проигнорировал это. Он схватил её за бюстгалтер спереди, разорвав его одним движением своих бронированных пальцев. Люмин вздрогнула, у неё вырвался тихий всхлип, когда он грубо коснулся одной груди, проведя кончиком большого пальца по её соску. Металл, несомненно, ощущался холодком на её коже, и девушка вздрогнула. Он с нарочитой осторожностью ущипнул сосок, перекатывая его между указательным и большим пальцами, наблюдая, как она дрожит. Люмин резко втянула воздух, когда он изогнулся, её нижняя губа застряла между зубами, прикусив её, чтобы не закричать. Странный импульс удовольствия и удовлетворения пробежал по нему. Я мог бы заставить её полюбить это. — Тебе бы лучше… — прохрипел он, его голос стал напряженным. — Лучше останови меня, Люми. Если только… Тарталья резко дернул её сосок, заставив её тело содрогнуться. — Это то, чего ты хочешь? Чтобы тебя трахнул убийца? Металлические пальцы на ее горле напряглись, сжимая, пока она не издала тихий, сдавленный звук. — Может быть, это то, чего ты всегда хотела, — продолжил он, бормоча почти себе под нос. — Может быть, именно поэтому ты не устроила бой в Ли Юэ. Он пристально посмотрел на нее. — Да? Это то, чего ты хочешь, Люми? — когда она не ответила, он отпустил её шею, легонько ударив по лицу. Ровно настолько, чтобы встряхнуть её и заставить жадно втянуть воздух. Это было бы не самое худшее в мире, подумал он, если бы она не остановила меня. Его голова закружилась, опьяненная её видом и звуками, что она издавала. Я мог бы сделать так, чтобы ей это нравилось. Заставить её получать удовольствие, чтобы избежать жестокости быть пойманной здесь в ловушку. Я мог бы приручить её, удержать её… Чайльд сглотнул, испытывая легкое отвращение как к этой мысли, так и к самому себе за возбуждение, которое она в нем пробудила. В его сознании всплыл образ: Люмин на коленях, золотые глаза, полные обожания, мольбы, единственная мысль в её голове — отчаянное желание служить ему. Он почувствовал, насколько бешенным стало его сердцебиение. Нет. Это не я. Он встряхнулся. Это не то, кем я являюсь. Он хотел верить, что темная часть его, шепчущая эти вещи, была его Формой Духа, какой-то злой, внешней силой, но он не мог быть уверен, что это был не только он. Возможно, он всё-таки пошел в своего старшего брата. Его рука опустилась ниже, скользя по ткани нижнего белья между её ног. Его пальцы дрожали, было ли это от нерешительности или предвкушения, он не мог сказать. Он хотел остановиться, он хотел, чтобы она остановила его, он хотел сорвать их с неё и закопать себя между этими бёдрами. — На этих пальцах кровь, милая. Даже для его собственных ушей он звучал не как он сам, его голос был более искаженным и шумным, едва узнаваемым. Его пальцы легко прошлись по её бёдрам, заставив её вздрогнуть и сжать ноги вместе. Он наклонился над ней, его маска была в нескольких дюймах от её лица. — Ты уверена, что хочешь, чтобы они оказались внутри тебя? Он чувствовал, как в его крови, в его голове разливается электричество. Это вырвалось без его ведома, крошечные искорки, которые сорвались с его пальцев, когда они двигались сами по себе, без его сознательного указания. Они скользили по её коже, раздвигая бёдра. Чайльд пошевелился, заставляя ноги Люмин окольцевать его, чтобы она не могла вывернуться, одной большой рукой прижимая её к полу, в то время как другая зависла над полоской ткани, которая прикрывала её, единственное, что оставалось на его пути. У Чайльда перехватило дыхание. Он уставился на неё, как завороженный, его сердце бешено колотилось, пульс грохотал в ушах. Остановись, в отчаянии подумала сжимающаяся часть его. Прекрати, это не работает. Остановись, или она никогда не оправится. Это было ошибкой. Ужасная, глупая ошибка — призвать силу, которую он не до конца понимал. Это не сработало, она не сопротивлялась, и с ним что-то происходило, он чувствовал это. Останови меня, останови меня, Люми, пожалуйста. Голос внутри него заглушился, затмеваемый волной чего-то древнего и могущественного. Его сознание в ужасе отшатнулось, и что-то ещё ворвалось, чтобы заполнить пространство, заполнить его. Его Форма Духа была в нём, яд обволакивал его вены, его мышцы, вливался в его голову с потребностью победить, потребовать свой приз. Он чувствовал, как это нарастает, как поднимается буря, в сердце которой что-то есть, что-то живое, какая-то… вещь, которая не была им. Останови меня, пожалуйста. Я не хочу быть таким, — была его последняя осознанная мысль.***
Люмин зажмурила глаза, медленно выдыхая, пытаясь прогнать мысли прочь. Тебя здесь нет, повторяла она снова и снова, тебя здесь нет. Ты где-то в другом месте. Это была битва на выносливость, битва на истощение. Он бы этого не сделал, Люмин знала это, он пытался заставить её сдаться, чтобы ему не пришлось сдерживать своё обещание. И тогда всё это просто продолжилось бы, она застряла бы здесь, беспомощная пешка, используемая, чтобы захватить её брата. Чайльд хотел, чтобы она думала, что у неё есть шанс сбежать, как будто она не видела комнату, в которую он её затащил. Это было практически склеп. Нет, у неё был только один способ выбраться отсюда. Он продолжал, говорил вещи всё хуже и хуже, его руки блуждали по ней, причиняя новые унижения. Он просто пытается спровоцировать тебя. Она ничего ему не дала. Ни малейшего подёргивания, ни звука, если бы она могла что-то с этим поделать. Она считала свои вдохи и выдохи. Тебя здесь нет, ты не в этом теле. Она увидела себя в библиотеке Мондштадта, сидящей за столом. Итэр напротив неё, его голова покоилась на руке, прислоненной к стопке книг. Косой свет проникал сквозь арки окон, освещая его золотистые волосы, пылинки танцевали в воздухе, как маленькие светлячки. Он посмотрел на неё сонными глазами, похожими на теплый тягучий мед, открыл рот, чтобы заговорить-… — На этих руках кровь, милая. Люмин нахмурилась. Это было неправильно, её брат так её не называл. И голос исходил не от него, он доносился откуда-то извне. Это не имело значения, голос не мог найти её здесь. Она протянула руку и взяла брата за теплую ладонь. Боль, острая и электрическая, пронеслась по её коже, втягивая её обратно в тело. Молния потрескивала над его броней, искрясь от металлических пальцев, которые призрачно скользили по её бедрам. Когда он принудил её раздвинуть ноги, Люмин втянула воздух, стараясь никак не реагировать. Она не знала, почему считала его неспособным на это, но она знала. Если бы секс был тем, чего он хотел, он мог бы соблазнить её в Ли Юэ, он мог бы изнасиловать её в любой день в её камере, пока она была в наручниках и бессильна. То, как он отреагировал на предложение Дотторе, на Алексея… Люмин просто знала. Он блефует. Он сломается раньше меня. Потом что-то в нём… изменилось. Люмин не знала, как это описать. Это было похоже на ощущение в воздухе, на то, как статическое электричество собиралось вокруг него, когда он злился, на ощущение нарастающей силы, но как-то по-другому. Зловеще. Как будто у него была своя собственная воля. Когда он хихикнул, это прозвучало странно, выше, искривлено и искажённо, это уже совсем не походило на него. Он звучит как маг Бездны, с растущим ужасом поняла Люмин. Её глаза распахнулись, и она уставилась в незрячий голубой глаз его маски, ужасные мысли осенили её. Девушка никогда особо не задумывалась о том, каким может быть её первый раз с парнем, но если бы это было так, это было бы не то, что она себе представляла. Чайльд — если это всё ещё был Чайльд, и она больше не была уверена — протянул огромную, одетую в металл руку, срывая с неё нижнее белье, как будто оно было сделано из бумажного скотча. Люмин почувствовала, как её щеки краснеют от стыда, выставленной напоказ перед этим тревожным голубым глазом. — Так же сильно, как ты пытаешься не реагировать… — Чайльд напевал, один палец опустился ей между ног, заставив её ахнуть, когда холодный металл коснулся входа. Она почувствовала тупое давление и сжала руки в кулаки, впившись ногтями в ладони, пытаясь сдержать всхлип. Это было чуждое чувство, металл был неподатливым, его палец был намного толще, чем должен быть любой нормальный палец. Он надавил, заставляя её неловко растянуться вокруг него, и Люмин почувствовала, как слёзы наполнили её глаза, а сердце бешено заколотилось в груди. — Эта часть тебя не лжет, — он усмехнулся, убирая руку, просто чтобы поднять его и показать блестящую влагу, покрывающая палец. — Я думаю, мы оба понимаем, почему ты не сопротивляешься, миледи, — усмехнулся он, отправляя палец обратно в неё на этот раз с большей легкостью. Девушка всё ещё вскрикивала от чужеродного вторжения, её тело напряглось. Он надавил глубже, медленно вводя и выводя палец из неё, и Люмин пришлось постараться, чтобы не содрогнуться, когда она почувствовала, как его большой палец коснулся её клитора. Насильно игнорируя жар, поднимающийся между её ног, она прикусила язык, чтобы не позволить какому-либо приятному звуку вырваться из неё. Люмин ненавидела его ещё больше за то, что он пытался заставить её наслаждаться этим, вопреки ее желанию. Он всё ещё блефует…? Путешественница почувствовала, как поднимается паника, задаваясь вопросом, как далеко он готов зайти в этом фарсе. — Может быть, ты сможешь принять ещё один, м? — Чайльд задумался, и Люмин почувствовала острую боль, более тупое давление. Она извивалась вопреки себе, пытаясь вывернуться от него, и рука на её животе надавила сильнее, прижимая её к полу. — Хватит, — цыкнул он. — Просто лежи спокойно и принимай, как хорошая девочка, — он скользнул еще глубже, добавляя второй палец в нее, большой палец обвёл клитор, пытаясь заставить её расслабиться. Она застонала, не в силах сдержаться, смесь боли, удовольствия и странного, ощущение заполненности вытягивала это из неё. — Так-то лучше, — похвалил её Чайльд, и Люмин возненавидела его больше, чем когда-либо. — Хотя, если ты так сильно борешься только с моими пальцами… — он замолчал, переводя взгляд с одного на другого. В своём преображенном состоянии он был бронированным бегемотом, гигантом рядом с ней, даже более, чем обычно. — Я признаю… эта следующая часть может оказаться для тебя слишком. И все же… Его голос повеселел, звуча совершенно по-другому. — Я полагаю, что если ты умрешь, твое желание исполнится, верно? Так что я уверен, что ты будешь не возражать. Он рассмеялся, его смех был настолько высоким и сумашедшим. — И какой же это стыдный выход для героя! Ты войдешь в историю, милая. Могучий герой Мондштадта, убитый членом Предвестника. — Ты… отвратителен, — Люмин стиснула зубы, переполненная ненавистью, яростью и отвращением. Ей потребовалось всё её самообладание, чтобы не сломаться, не призвать силу, которая зудела у неё в кончиках пальцев, и не использовать её, чтобы впечатать его в стену. Бледно-зеленые струйки анемо начали обвиваться вокруг её пальцев, и она сжала их в кулаки, подавляя магию. — Твое тело, кажется, думает по-другому, милая, — злорадствовал Чайльд, быстрее трахая её пальцами, словно в доказательство своей правоты, которая показывается через её возбуждение. — Ты так хорошо их принимаешь. Интересно, что бы сказал твой брат, если бы увидел, как его милая, невинная младшая сестренка ведёт себя… Люмин увидела белизну перед глазами. Прежде чем она даже осознала, что делает, она открыла рот и закричала на него, вихрь исказил пространство между ними, завывающий порыв ветра, который разорвал воздух и врезался в бронированное тело Чайльда. Металл прогнулся и треснул, и его отшвырнуло от неё, ударив об одну из ниш на краю арены. Девушка поднялась в воздух на столбе ветра, вихрь энергии анемо окутал её, скрывая её, сердце её собственного водоворота. По полу арены под ней побежали трещины, раскалывая землю на зазубренные каменные копья, которые поднялись и окружили её. — Не смей, — она зашипела, и её слова были воем тысячи ветров, грохотом далекого землетрясения. — Говорить о моем брате. Привалившийся к стене от броска, Чайльд пошевелился. Длинная трещина пробежала по центру его маски, и когда он двинулся, она распалась на две половинки, что с громким звуком упали на пол, и Люмин наконец увидела его лицо. Его глаза. Успокаивающий синий цвет, к которому она привыкла, исчез, сменившись ярким, сияющим фиолетовым. Он затрагивал не только его радужку, но и кровоточил в склере. Фиолетовые дорожки, похожие на вены, бежали по лицу, которое исказилось в маниакальной ухмылке. Даже зубы у него были другие, точеные, острые. — Ну, самое время тебе проснуться, — прошипел он, его голос был многослойным и искаженным. — Я задел тебя за живое? — он склонил голову набок, его улыбка стала невероятно широкой. Люмин подавила дрожь. Это не Чайльд. Она моргнула, и мир изменился, её взгляд наложился на её чувство стихии, и она мгновенно пожалела об этом. Тарталья вспыхнул фиолетовым светом, его обычная голубая гидро стихия полностью исчезла. Искрящийся фиолетовый след поглотил его, и внутри него что-то черное и отвратительное билось в его сердцевине, пульсируя тёмной магией, сочащейся сквозь всё тело. Это вонзилось в него, в его сердце, в его мышцы, в его мозг. Крошечные шипы накачивали его темной энергией, как ядом. Это похоже на энергию на Драконьем Хребте, поняла Люмин. Энергия, которую распространял Дурин. Бездонная энергия. Было ли это тем, что питало его Глаз Порчи? — Теперь начнётся настоящее веселье, — существо с лицом Чайльда рассмеялось, поднимаясь на ноги. — Мне гораздо больше понравится трахать тебя в грязи после того, как я вдолблю тебя в неё. — Почему бы тебе не сожрать её? — предложила Люмина, и взмах её руки повернул землю против него, зазубренные каменные шпили, торчащие из земли рядом с ним, взмыли вверх. Тарталья отлетел, прежде чем его пронзили, мгновенно появившись перед ней, пространство позади него исказилось от скачка. Он замахнулся на нее своим клинком, лезвие которого потрескивало от энергии, разрывая воздух вокруг и заставляя тонкие волоски на затылке девушки встать дыбом. Люмин парировала, ударив по лезвию струей воздуха, каменные копья, окружавшие её, нырнули к нему. Мужчина отбился от них, словно они были из воздуха, разрубив последнюю пополам, фиолетовый блеск в его глазах только усилился. Его ухмылка стала ещё шире, нелепее, и на мгновение Люмин показалось, что она мельком увидела раздвоенный язык. Он продолжил атаку, заставляя её уклоняться и отступать, отклоняя его удары хорошо отточенными взрывами анемо или каменными снарядами. Чайльд всегда любил спарринг с близкого расстояния, лук ему никогда по-настоящему не шёл. Люмин, однако, была в невыгодном положении, и она это знала. Она не привыкла сражаться на расстоянии, предпочитая использовать магию, чтобы оглушить или дезориентировать своих противников, а затем прикончить их в ближнем бою, но в настоящее время магия была всем, что у неё было. — Почему ты убегаешь, Нарушитель? — позвал Чайльд, посылая в её сторону электрическую дугу. Люмин подняла каменную стену, позволив энергии выплеснуться на неё и рассеяться. «Нарушитель»? она рассеянно подумала. Он никогда раньше так меня не называл. Её невнимательность едва не стоила ей этого сражения. Чайльд исчез, Люмин тупо смотрела ему вслед в течение полусекунды, потребовавшейся, чтобы тяжелая рука схватила её сзади за горло. У неё перехватило дыхание, когда он сжал её, металлические кончики пальцев превратились в острые как бритва когти, которые больно впились в её плоть, заставляя маленьким струйкам крови протечь по шее. Девушка почувствовала горячее дыхание на своей коже и прикосновение острых зубов к уху, когда он прошептал: — Я просто хочу быть ближе к тебе. Она сосредоточилась, лезвие из граненого золотого кристалла материализовалось в её руках, собирая в себя гео стихию. Схватившись за рукоять, Люмин вогнала клинок себе за спину. Девушка почувствовала, как он с чем-то столкнулся, и хватка на шеё ослабла. Она развернулась в воздухе, осматриваясь, и обнаружила, что он стоит в нескольких футах перед ней. Он небрежно, не выражая никаких эмоций, опирался на свой воткнутый острием вперёд клинок. Увидев, что она смотрит на него, Чайльд ухмыльнулся и поднес окровавленную руку к губам. Он высунул свой раздвоенный язык, слизывая её кровь со своих металлических когтей. Низкий, удовлетворенный стон вырвался из глубины его груди, и по коже Люмин побежали мурашки. С мечом в руке она бросилась на него, извиваясь, следуя за ним, когда он каждый раз телепортировался. Путешественница вызвала завывающие вихри ветра, миниатюрные торнадо, которые пронеслись по арене, пытаясь загнать предвестника в угол и отрезать ему путь к отступлению, чтобы она могла приблизиться и прикончить его. Каждый раз он находил место спрятаться, исчезал и наносил ей удары из какой-нибудь слепой точки. Его смех, безумный и восторженный, отражался от стен, эхом разносясь по похожей на пещеру комнате. — Хватит! — Люмин взлетела выше в воздух, изрядно подустав от попыток прихлопнуть этого порхающего цисина. Если он и дальше будет ускользать от её атак, она не даст ему убежать. Вокруг неё поднялся шторм, бушующие ветра были такими сильными, что они разорвали пол, поднимая в воздух куски камня и крошку. Бурлящий, кричащий водоворот, охватил комнату. Видимость упала почти до нуля, и Люмин снова переключилась на свое элементальное зрение, выискивая фиолетовые вспышки среди урагана анемо. — Да, да! Вот оно! — он безумно рассмеялся. — Дай мне всё, что у тебя есть. Люмин обернулась, чтобы определить, откуда исходит голос, глаза сузились, когда она увидела его, парящего внутри его собственной защитной гидро сферы. Молния ползла по поверхности щита, обрушиваясь на любые камни, которые оказывались слишком близко. Девушка бросилась в атаку. Она инстинктивно вызвала под собой ветер, воздушные потоки несли её тело вперёд, пробираясь сквозь обломки. В поле зрения замаячил огромный кусок камня, и Люмин ударила его на бегу, пробежала по нему и спрыгнула с края, пользуясь им как трамплином, чтобы броситься на него лезвием вперед. Чайльд встретился с ней лицом к лицу, острие её меча гео стихии с шипением ударилось о его электрическое копье, крошечные фиолетовые и золотые кристаллы срезались от столкновения и посыпались дождём вокруг них. Люмин зарычала ему в лицо, и он ухмыльнулся ей в ответ, до конца обезумев. Его обнаженная кожа была покрыта небольшими порезами, кровь постоянно сочилась между бронированными пластинами, где вонзался её меч. Она никогда не видела его таким счастливым. Его клинок мгновенно сдвинулся, посередине появилась трещина, когда он снова превратился в два кинжала. Она поняла его план слишком поздно, Чайльд сломал их на части, выхватил нижний кинжал свободной рукой и полоснул её по боку. Люмин выругалась и отпрыгнула, мелодичный, беспорядочный смех Предвестника следовал за ней, даже когда ветер скрывал его. Капли воды брызнули ей на щёку, и девушка повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть огромную гребешковую волну, несущуюся к ней, заметив мелькание движения в воде — конец огромного плавника — прежде чем он обрушился на неё. В отчаянии она воздвигла земляные стены вокруг себя, чтобы разрезать волну, цунами швырнуло её в гео конструкцию. На мгновение баррикады задержались под нахлынувшим приливом, и Люмин воспользовалась этим временем, чтобы перевести дыхание. Затем они разбились вдребезги, и волна накрыла её, выбивая воздух из легких, увлекая вниз, во вращающиеся, бесконечные глубины. Она задержала дыхание, пока её легкие не загорелись, а затем задохнулась, глотая только воду. Девушка металась, дрыгая ногами в поисках поверхности, пытаясь выплыть, не имея ни малейшего представления, где вообще находится «наверх». Её голова на мгновение прорвалась сквозь волны, позволяя ей увидеть ужасающее соитие их сил. Её шторм всё ещё был в действии, вспенивая океан, который создал Чайльд, засасывая его из центра комнаты и образуя колоссальный водоворот, который затянул её обратно. Паника охватила её, пойманную в ловушку яростного течения, которое тянуло тело вперёд. Люмин боролась со всеми рефлексами, которые кричали ей сделать вдох, отчаянно пытаясь пробиться обратно к краю водоворота. Огромные водяные стены закружили её по комнате, прежде чем наконец выплюнуть в эпицентр. Девушка рухнула обратно на землю, слишком ошеломленная, чтобы придумать что-нибудь, чтобы замедлить падение, и ударилась о мокрую землю. Люмин перекатилась на бок, выкашляла, как ей показалось, литр воды, и в изнеможении плюхнулась обратно в неглубокую лужу на полу. Она застонала, уронив раскалывающуюся голову на землю, и открыла глаза-… …-и увидела Чайльда, нависшего над ней, парящего в воздухе, его фиолетовые глаза сверкали и были полны безумия, его ухмыляющееся лицо освещала светящаяся голубая стрела, которой он целился ей в сердце. Сила собралась за смертоносным острием, когда он влил в него энергию, ошеломляющее количество, сгустившееся в копье, которое не остановил бы ни один гео щит. Если это ударит по мне, я умру. Люмин застыла. Её глаза расширились, переводя взгляд с наконечника стрелы обратно на лицо Чайльда, ища в нём какой-то след нерешительности, сожаления, или чего-то ещё. Мужчина встретился с ней глазами, его губы изогнулись в нежной улыбке, и он выстрелил. Я не хочу умирать. Осознание поразило её одновременно с тем, как он выпустил стрелу, и Люмин зажмурилась, вскинув руки, как будто они могли защитить её от удара, и стала ждать смерти. …и ждала. Прохладный воздух коснулся её кожи, и Люмин приоткрыла один глаз, удивлённо моргая. Стрела повисла в воздухе в нескольких дюймах от неё, застыв на месте. Лёд тянулся вдоль стрелы вплоть до лука Чайльда и вдоль его изогнутых конечностей к его рукам, всё ещё обёрнутым вокруг него, заключённым во льду. Неужели я… сделала это? Она пыталась взаимодействовать со Статуей Царицы несколько дней назад, но ничего не почувствовала тогда. Девушка предполагала, что манжеты не давали этого сделать. Теперь Люмин могла чувствовать новый источник энергии внутри себя, холодную, ледяную синеву крио. Потратив одно мгновение, чтобы насладиться выражением явного глупого удивления на лице предвестника, она вскочила на ноги. Её меч был потерян где-то в неистовом водовороте, который всё ещё кружился вокруг них, но она выковала другой в мгновение ока. Золотой кристалл и мерцающий бело-голубой лёд сплелись в клинок, и она рванулась вперёд с порывом ветра, чтобы подтолкнуть себя, вкладывая свою собственную энергию в своё оружие точно так же, как это сделал он. Поток бледно-голубого, зеленого и золотого света хлынул в клинок, заставляя его гудеть от силы, и Люмин ударила лезвием о замерзшую стрелу. Лёд взорвался, сила, движущаяся вверх по рукояти, безостановочно разрывала её. Элементальная энергия, заключенная в стрелу, стала топливом для её собственной атаки, и когда сотрясающий взрыв ударил Чайльда в грудь, она была огромна. Взрыв потряс комнату, перед глазами у девушки побелело, когда прогремела ударная волна, объединенные элементы сеяли хаос в замкнутом пространстве. Мощный взрыв крио ударил в водоворот, который закружился вокруг них, заморозив его и создав ледяное облако. Люмин поспешно воздвигла каменную стену, чтобы защититься от летевших в неё осколков льда, отбросив её только для того, чтобы быть отброшенной зловеще потрескивающей фиолетовой волной электрической энергии, выпущенной стрелой Чайльда. Молния ударила во все стороны, превращая твердые куски льда в порошок и наполняя воздух белыми хлопьями. В ушах звенело от ударной волны, путешественница покачала головой и осмотрела арену. Она приземлилась на снежную насыпь, зажатую между кусками замерзшего водоворота. Осторожно высвободилась и, пошатываясь, пересекла всю площадку, лавируя между огромными осколками мерцающего золотого, фиолетового и синего кристаллов, что торчали из земли. Снежинки медленно падали с потолка и кружились вихрями по всей комнате, подхваченные мятежными потоками ветра. Сквозь метель она увидела его. Привалившегося к дальней стене, совершенно обездвиженного. Броня Предвестника была покрыта паутиной из трещин, некоторые части были разбиты или полностью отсутствовали, оторванные взрывом. Тёмно-красная кровь текла из его ран, окрашивая снег под ним в багровый цвет. Он слегка наклонил голову, когда Люмин приблизилась, чтобы встретиться с ней взглядом, своими прежними голубыми глазами. Она осмотрела его лицо, изможденное и уставшее, покрытое порезами, но успокаивающе человеческое. Что бы ни овладело им, оно исчезло. Снежинки мягко падали вниз, падая на его волосы, ресницы, на щеки, растворяясь в крови, которая покрывала их. Он закашлялся, когда он вдыхал, его легкие издавали ужасный, рваный звук. — Ты… в порядке? — это были первые слова, сорвавшиеся с его губ. Ему пришлось стараться выдавить это из себя при тяжелом, затрудненном дыхании. — Я… Его лицо не показывало никаких эмоций. — Я… сделал тебе больно? Его глаза задержались на ней, на её отсутствии одежды, прежде чем снова вернулись к её лицу. Люмин поняла, что он говорит не о их сражении, и её лицо смягчилось. — Ты был не в себе, — тихо сказала она. Выражение лица Чайльда исказилось чем-то таким пораженным, невероятно болезненным, что на него было трудно смотреть. Люмин встала над ним и вздохнула. Теперь он пришёл в норму, подумала она, мне просто нужно решить, что с ним делать.***
Чайльд лежал на земле, истекая кровью. Его броня приняла на себя основную тяжесть удара, но двигаться всё равно казалось плохой идеей. Он все равно попытался. Вспышка ужасающей боли раздалась в его голове, и он остановился, прерывисто выдохнув. Мужчина был прислонен к чему-то, и он откинул голову назад, глядя вверх. Сверкающий фиолетовый кристалл, торчащий прямо из земли. Ха. Чайльд закрыл глаза. Короткие отрывки воспоминаний ослепили своими вспышками. Ужасающие проблески того, как он насилует её, как она вызывает ветра, раскалывает землю, создавая неизвестный замерший пейзаж, в котором он сейчас сидел. Он видел, как Люмин выглядела в конце: сияющая, бросающаяся на него, её тело, облаченное в панцирь из золотого хрусталя, с крыльями анемо стихии, которые несли её вперед, лезвие льда и кристалла, соединенное вместе, пылающее мощнейшей силой. Невероятной силой. Он знал, что она могущественна, но понятия не имел, что настолько. Она была великолепна. И это было только с тремя элементами. Насколько сильнее она могла бы быть со всеми? Она могла бы быть могущественнее Царицы., понял он, Не сейчас, пока рано. Но однажды стала бы. Но… она не станет. Уже нет. Не после его вмешательства, не после того, как он увел её с пути и запер. Кто ты такая?, он задумался, Кем бы ты стала, если бы не я? Чайльд наблюдал за тем, как она приближалась, мельком видел её сквозь завихрения снега. Странная броня, которую она на мгновение проявила, теперь исчезла, и вид её тела заставил кусочки воспоминаний снова промелькнуть в его голове. Что я сделал? У него были только обрывки и фрагменты, он не помнил всё полностью и не хотел. Короткие мгновения, когда он прикасался к ней, смеялся, испытывал всепоглощающее удовольствие от её боли. Он вздрогнул, затем застонал, когда его тело стало противиться движению. Он встретился с ней взглядом. — Ты… в порядке? — он хрипло выдохнул, а затем разразился приступом кашля. — Я… Воспоминание о его пальцах внутри неё, о том звуке, который она издавала-... — Я… сделал… тебе больно? Он не мог заставить себя сказать то, что имел в виду. Пожалуйста, скажи «нет», молился он. Пожалуйста, скажи мне, что я этого не делал. Он увидел, как смягчилось ее лицо, и почувствовал комок в животе. — Ты был не в себе. Нет, отчаялся он, не делай этого. Не прощай меня. Всё это было его виной, всё это. Каждая часть. Он не видел этого раньше, истинной степени того, что он сделал с ней, чего стоили ей его действия в Ли Юэ. Он пытался хоть чем-то компенсировать это, но это было невозможно. Она была права, он был неисправим. Чайльд открыл рот, чтобы сказать ей именно это, и боль, острая и ослепляющая, лишила его дыхания. Люмин задумчиво уставилась на него сверху вниз. Его взгляд на мгновение метнулся к мечу, который он держал в руках, и закрыл глаза, смирившись. — Сделай это, — мягко сказал он. — Убей меня. Убей меня, подумал он. Я это заслужил. Если она этого не сделает, он просто снова причинит ей боль. Он не мог поступить иначе. Убей меня и беги. Иди и стань тем, кем ты должна была быть.***
«Убей меня». Люмин долго смотрела на него, ярость и ненависть всё ещё бушевали внутри, энергия собиралась вокруг неё. Сила была такой легкой, она ощущалась бурлящей рекой внутри, которая, казалось, никогда не иссякнет. С её активированным зрением стихии она всё ещё могла видеть в нём Глаз Порчи. Даже несмотря на то, что он перестал черпать его силу и пришёл в себя, фиолетовые завитки, похожие на отравленные вены, всё ещё змеились из неё внутри него, крошечные шипы глубоко вонзились в его сердцевину. — Это уже убивает тебя, — мягко заметила она, наблюдая за фиолетовым пульсом вокруг его сердца. Он высасывал из него что-то важное, и, судя по всему, у него мало что осталось. Он слабо, глухо рассмеялся. — Мы все не можем быть… такими же сильными, как ты, миледи, — он закашлялся, капли крови стекали по его губам. — Некоторым из нас придётся поработать над этим. Люмин вздохнула, опускаясь на колени в снег рядом с ним. — Я не заинтересована в том, чтобы быть новой Тартальей, — сказала она, протягивая руку и обхватывая своими нежными пальцами Глаз Порчи на его поясе. — Так что тебе придется остаться в живых ещё немного. Закрыв глаза, она направила всю свою энергию в мерзкую, пульсирующую неизвестную вещь. Энергия хлынула из неё, затопляя массу искрящейся фиолетовой энергии и подавляя её, наполняя. Чайльд уставился на Люмин, широко раскрыв глаза. — Что ты… Голос оборвался, когда Чайльда сотряс спазм, и Люмин надавила сильнее, наблюдая, как её энергия полыхает по венам, которые впились в него, сжигая фиолетовые следы. Когда она достигла сердцевины, где распалялась его магия, он ахнул. Она вылила всё, что держала, полностью заполнив его. Когда все последние следы заражавшей его порчи исчезли, девушка устало вздохнула и откинулась на спину.***
Чайльд выдохнул, руки сжались в кулаки, когда её яркая белая энергия прожгла его тело. Это пробежало внутри, пока не достигло его сердца, и он содрогнулся, стиснув зубы, чтобы не прикусить язык. Как раз в тот момент, когда Предвестник подумал, что больше не выдержит, всё резко оборвалось, отчего у него от облегчения закружилась голова. Боль прошла. Всё прошло, не только боль, которую причинил её странный, обжигающий свет, но и боль и слабость от раннего сражения. Он втянул воздух и его даже не постигло желание закашливаться, он выдохнул, и его грудь не болела. Чайльд удивлённо посмотрел на Люмин. Что она со мной сделала? Он заглянул внутрь себя, ожидая обнаружить, что его сила исчезла, но был поражен тем, что всё было наоборот. Он был переполнен элементальной энергией, как гидро, так и электро. Больше, чем у него когда-либо было раньше, даже больше, чем он вложил в свою последнюю стрелу. Она спасла меня, понял он. Она питала Глаз Порчи, чтобы он не истощил меня, как сказал Дотторе. Она спасла ему жизнь. И более того, она дала ему силу. Невероятное количество силы. — Спасибо, — его голос содрогался — …Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль. Его рука скользнула вверх, крепко сжимая запястье девушки. Чайльд потянулся к своей сердцевине, подключившись к огромному источнику искрящейся фиолетовой энергии, которая бушевала там, и направил её на Люмин. Мне жаль. Мне жаль. Её золотистые глаза широко распахнулись, она удивленно раскрыла рот, наблюдая как мужчина кривится в агонии. Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль. Ты должна была убить меня. Я же говорил тебе, что ты должна. Он вылил в неё всё это, всю свою электрическую энергию. Всё, что у него было. Несчислимую силу, которую ему дала она. Люмин была так сильна, что он не осмелился рискнуть дать меньшее. Он встал на колени, другой рукой взял её за спину и подхватил падающее тело. Чайльд осторожно опустил девушку на пол, всё ещё посылая электрические импульсы в её содрогающееся тело, его собственные плечи дрожали. Люмин билась в конвульсиях, тихие всхлипы вырывались из уст, а слёзы медленными дорожками текли по щекам. — Тише, — он попытался успокоить её, несмотря на комок в горле. — Я знаю, что это больно. Мне жаль. Мне так жаль. Ты нужна нам, Люми. Ты слишком сильная, тихо извинился он. Я хотел бы отпустить тебя. Лучше бы я никогда тебя не ловил. Я хотел бы перестать причинять тебе боль. Но было уже слишком поздно. Если это ты или весь мир, вспомнил он, ты проиграешь. Впервые он начал думать, что это того не стоило. Наконец, её глаза закрылись, и он позволил силе угаснуть, чувствуя поступающую тошноту. Она спасла ему жизнь после всего, что он с ней сделал, а он снова её предал. Чайльд посмотрел на её запястье, на ожог в форме его пальцев, который остался на её бледной коже, и защелкнул на нём манжету магических наручников. Но как он мог позволить ей сбежать, когда сам почувствовал всю её силу? Если бы она могла сделать то, что только что сделала для его Глаза Порчи, с остальными из них, просто прикоснувшись к ним? И если бы они могли каким-то образом помочь ей разблокировать остальные элементы, она могла бы в одиночку переломить ход их битвы. Она была бесценна. Я хотел бы занять твоё место, подумал он. Но я не способен сделать то, что можешь ты, милая. Он нежно убрал волосы с её лица, его грудь напряглась. Это всё изменило, это должно было изменить. Он объяснил бы это Царице, и она согласилась бы, что им нужна Люмин как добровольный союзник. И её брат тоже, если это вообще возможно. Он убедит её. Он заставит её понять. И… может быть, когда-нибудь Люмин простит его.