Правда и картины

На следующий день Джеймс отправился постирать вещи в прачечной, располагавшейся в соседнем квартале, где он обычно это и делал. Пользуясь свободным временем и тем, что за ним активно следят, Мартинез решил проехать на машине, чтобы потом вдоволь поколесить по городу. Может, вырвется потом на дикий пляж и спрыгнет с обрыва в море, как ему это иногда раньше нравилось делать ради адреналина. Но перед этим надо постираться. Джеймс припарковался, зашёл в помещение, оплатил несколько машинок — для белого, чёрного и цветного, — загрузил вещи с порошком и включил. Это было привычное для него дело, проводившееся раз в две недели, но сейчас он ощущал себя как-то странно. Бэй следил за ним и здесь через стекло, когда Мартинез с вялым выражением лица читал или смотрел что-то, ожидая завершение стирки. Но сейчас его не было. Только виднелась красная «мазда». Мужчина ещё вчера решил, что не собирается раздувать по этому поводу скандалов или задавать Миле вопросы. Он всё равно не рассчитывал на искренность. Следят и следят. «Моя жизнь всё равно скучная. Словно следить за кружащимся в барабане стиральной машинки бельём». Пятнадцать минут, и стирка окончена. Джеймс стал перекладывать вещи в сушку, и тут задержался, уставившись на худи Бэя в руках. Как он вообще будет это возвращать? Он явно обидел вчера парнишку, пусть и сказал ему правду, которую обязан был озвучить. «Ваша прямолинейная правильность Вас душит», — эхом раздался в голове голос Цзиньхуа Уильямс, и Джеймс словно увидел её холодный удушающий взгляд в отражениях иллюминаторов стиральных машинок, однако почти сразу избавился от наваждения, помотав головой. Мартинез швырнул худи в сушилку и закрыл дверцу. Когда-нибудь отдаст. Незачем сейчас думать об этом. Не стоит думать о Бэе. О том, что он единственный из всех Уильямсов с ним относительно честен (наверно, потому что он не совсем Уильямс). О том, что он единственный пытается понять и принять его таким, какой он есть: зажатого собственными комплексами и травмами, утопающего в собственной идеализированной скуке. Джеймс снова с надеждой оглядел улицу, но Бэя всё равно не было видно. Его сердце болезненно кольнуло. Когда сушка закончилась, он аккуратно сложил вещи в пакет, вышел на улицу, оплатил парковку и подошёл к машине. Сев в неё и швырнув сумку на переднее сиденье, он тяжело вздохнул и уставился на свои колени. Почему-то он всё ещё чувствовал себя уставшим, хотя сегодня толком ничего не делал. «Привет» — внезапно позади него раздался женский роботизированный голос, из-за чего Джеймс подскочил на месте, стукнувшись макушкой об потолок машины, и грязно ругнулся. В зеркале заднего вида он увидел затаившегося за сиденьем Бэя, одетого так же, как и вчера, — в одежду Мартинеза. — Ты как здесь очутился?! — заверещал Джеймс, напрочь забыв о том, что он сам хотел его видеть. «Я своровал запасные ключи из твоего стола», — весело прозвучал голос из колонок телефона подростка. «Вспомнил про TTS в гугл переводчике». — TTS? «Text to speech. Поможет коммуникации. Езжай по своим делам, поговорить хочу». — Сядь тогда по-человечески! — Джеймс завёл мотор. На самом деле, он был очень рад его видеть, однако же разумом понимал, что озвучивать этого не стоит. Он отъехал, а Бэй набрал новый текст: «Я на тебя, кстати, не обижен. Я так подумал, и ты прав — наши отношения более особенные». Мартинез покосился на ухмыляющегося подростка в зеркало. — Это всё, что ты мне хотел сказать? «Я хотел извиниться. Это я поставил в твой мобильник отслеживающее устройство». — Чего? — Джеймс встал на перекрёстке и поковырялся в телефоне. Вроде как, он ничего странного не замечал. «Это простой вирус-невидимка, он перехватывает всё, что ты печатаешь, а также немного геоданные. Меня попросили это сделать при возможности». — Кто попросил? — выдохнул Джеймс. Светофор загорелся зелёным, Джеймс двинулся вперёд, косясь на преследовавшую «мазду». Ему казалось, что это дело рук Милы, но он до последнего надеялся, что это не так. Мартинез всё равно не видел причин, чтобы она делала так. «Извини, я не могу сказать». — Это Мила? «Возможно». — Ты же понимаешь, что это подозрительный ответ? Это не согласие, но и не отрицание. «Прости, я не могу подтвердить, но и отрицать не буду». — Зачем Миле всё это? — спросил Джеймс, слыша, как дрожит голос. Он всё равно не хочет верить в это, пусть все факты от лица Бэя говорят иначе. Бэй замялся отвечать, но в итоге из колонок вылилось: «Не знаю». Мартинез давно заметил, что Лам странно лжёт. Он всегда срывается на недосказанность, что делает и сейчас, или пытается переводить тему. Но он не может ему это предъявить. — Спасибо за честность, — вздохнул Джеймс. — Куда ты хочешь, чтобы я тебя отвёз? «Вообще-то я всё ещё хочу тебя порисовать. Моя мачеха вернётся в штат только в субботу, мы можем поехать ко мне домой, а не в Винвуд». — Тебя не смущает, что за мной следят? Меня вот лично очень даже. Откуда у тебя вообще квартира в Винвуде? «Учитель помог снять, но я оплачиваю сам». Вполне себе логичное объяснение. Когда Джеймс задумался об этом сильнее, то понял, что все мистические вещи, связанные с Бэем, на самом деле абсолютно не являются чем-то необычным, учитывая его семью. «А ещё: если ты хотя бы на час засядешь у себя дома, а потом выйдешь и не возьмёшь с собой телефон, то слежки уже не будет». Мартинез может в такое поверить. Чисто теоретически, слежка за ним могла начаться уже давно, и Бэй точно замечал эту машину, а также высчитал примерный срок, когда они уезжали. Вполне было бы похоже на него. Программа в телефоне была лишь методом дополнительной поддержки. Но оставался другой вопрос: как Бэй невидимкой уходил из дома, если все считают его затворником? — Ну и как мне попасть туда? У вас толпа слуг в доме. «Мы пойдём не через парадный вход». Это что-то уже объясняло. Однако же в памяти всплыла шутка, которую себе надумал в бассейне Мартинез, отчего он лишь нахмурился. — Я не мастер паркура, как ты, чтобы скакать по крышам к твоей комнате мимо всех. И, к тому же, этот риск для меня не оправдан. Что я за это получу? «Меня». Джеймс покосился на подростка в зеркало, тот зубасто ухмылялся, явно наслаждаясь смятением собеседника. — Всё ещё неоправданно. И мы с тобой, вроде, договорились, что мы не можем продолжать всё это. Я думал, что твои рисунки и домогательства тоже к этому относятся. «Если бы тебе настолько это не нравилось, ты бы не ломался и сообщил Минчжу раньше и подробнее, а также не соглашался на многое из того, с чем уже согласился. Ты очевиден». Джеймса передёрнуло. То есть, Мила уже сообщила Ламу, что Мартинез рассказал про слежку и дурацкую угрозу в бункере. Пугающе, но неудивительно. Куда сильнее страшил тот факт, что подросток словно знал Джеймса лучше, чем он сам. Анализируя последние месяцы, мужчина действительно позволил всему этому случиться, потому что ему понравился Бэй. Симпатия с первого взгляда? Просто интерес? Схожесть с сестрой, которая внешне довольно-таки симпатичная? Сам Джеймс так и не понял это до конца. Да и не особо хотел. Какая теперь уже разница? На светофоре он снова посмотрел на него в зеркало. Лам копался в телефоне, ожидая реакции мужчины на произнесённое. Джеймс решил вернуться к теме проникновения, так как вообще не был готов оправдываться за собственную тупость и гомо-озабоченность: — Да неужели у вас в доме не стоят камеры слежения или там какая-нибудь сигнализация. Как меня никто не заметит? «Да, ничего нет. В этом доме почти у всех есть средство для самообороны, кроме меня, и охрана включается только когда никого нет дома». Сначала Джеймс подумал, что Мила в лифчике носит пистолет или два, и это может объяснить её… масштабы. Потом он перестал думать о пошлостях, и решил оценить всё трезво. В связи с этим встал вопрос. — Почему ты считаешь, что в доме кто-то есть? — сначала спросил Джеймс, а потом осознал, что сглупил. — Ах, точно. Слуги? «Минчжу». Вполне логично. Мартинез тяжело выдохнул, сжав в руках руль. — Ты издеваешься? Тогда я точно не поеду. «Ты не будешь с ней общаться. Она ни о чём не узнает. Обещаю. Жизнью клянусь. Она всё равно будет занята». Джеймсу хотелось бы верить. — Ну хорошо. Хочешь так — поедем так. Значит, я сейчас не буду колесить по городу и отправлюсь домой, схорониться на час. Ты где всё это время будешь? «Прослежу за сталкерами. Поедем ко мне на моём мопеде». — Вполне план, — пожал плечами Джеймс. Ну вот приедут они, Бэй его порисует, возможно даже закончит своё произведение искусства, и всё. Больше никаких рисков. Никаких пошлостей. Только рисунок, только ри… «Я, кстати, хотел бы тебя в попу» — Чего? — Мартинез опешил. Ему послышалось? «Анальный секс. Ты снизу». Кажется, всё-таки нет. Мартинез ощутил, как у него загорелись щёки. Лам же сидел максимально невозмутимо. — Бэй. Нет. Во-первых, для этого требуется подготовка, причём длительная… «У тебя будет целый час», — перебил TTS, но мужчина проигнорировал, потихоньку начиная злиться. Ну обсудили же, ну договорились, почему он опять всё скатывает к рисковой интимной близости? — Во-вторых, какой к чёртовой матери секс, если ты хочешь меня рисовать? Я готов проникнуть в твой дом только из-за этого! Я же тебе сказал, что больше нет! «Но ты же спрашивал, что получишь взамен. Мне кажется, это отличный вариант». — Твой член в моей заднице выглядит не самой лучшей оплатой! — вспых Джеймс, почти что визжа, он едва сдерживался взлохматить волосы, вместо чего до побеления костяшек сжал руль и вдавил в газ, конечно, в пределах полулегальной нормы. — И, в-третьих, у тебя опыт основан только на порно, куда и как ты там вообще собрался пихать? Сдурел совсем? Нет! Если я гей, это не значит, что я готов дать каждому свою попу, усёк? Бэй надул губы, хмурясь. «Я так-то тоже рискую. И, может, я тоже гей». — Мы можем не рисковать совсем и никуда не ехать. И меня твоя ориентация мало волнует, ты уж извини. Ну или намотай на ус, в колледже пригодится. На фразу про колледж Бэй заметно изменился в лице, помрачнев и поджав губы. «Я не собираюсь поступать в колледж». Джеймс слегка успокоился. Вот зачем он злится на ребёнка с высоким либидо и без должного сексуального образования? — Но и затворником ты всю жизнь не просидишь на шее у Уильямсов, ведь так? Не похоже, чтобы тебя устраивала такая жизнь, с твоими-то тайными побегами. «Бывало и хуже. Но я всё же хотел бы тебя порисовать. Но если ты не хочешь секса, то даже и не знаю, как тебя ещё завлечь». Неожиданно у Джеймса зазвонил телефон, и Мартинез принял его через управление на руле. — Hola, mijo. Es tu papá, — бодро произнёс Карлос Мартинез, несмотря на то, что по примерным подсчётам Джеймса у него был уже поздний вечер. — Hol… В смысле, привет, пап. Что-то случилось? — Я пообщался с сеньором Ли… — Каким Ли? — перебил Джеймс. — Чао Ли. Который президент Tedera. Джеймс резко ударил по тормозам, машина с противным скрипом остановилась посреди дороги. Бэй от неожиданности стукнулся лицом в водительское сидение, с шумом выронив телефон на что-то железное (по всей видимости, он закатился за фиксатор кресла). Мартинеза спасало от аварии, что он заехал на тихую улочку, и рядом не было никаких других машин (что было странно: куда делась «мазда»?). Только вот наличие рядом лишних ушей в виде Бэя создали огромную катастрофу. — Пап! Зачем ты звонишь мне сейчас? — запаниковал Джеймс, стуча по панели машины, пытаясь вспомнить, как перевести звонок из колонок машины в телефон. — А что? Рядом tu prometida? Вы ехали куда-то? Всё хорошо? Джеймс снова покосился на потиравшего лоб подростка, гневно поглядывавшего на него. Это плохо. Это очень плохо. — Si! Сейчас далеко не лучшее время! Да, я за рулём! — И я на громкой связи? — Да! С той стороны воцарилось молчание, которое, впрочем, вскоре было прервано хихиканьем Мартинеза-старшего. — Джейми, ты истеричный дурак, — констатировал Карлос. — Здравствуйте, мисс Уильямс, не поймите меня неправильно. У нас был серьёзный мужской разговор с главой Tedera про измену моей жены с его младшим сыном. Ну, вы знаете про эту ситуацию, вроде как. Короче говоря, Чао на своего дуралея надавил, и их отношения всё, — он присвистнул, — больше нет. Пацанёнок решил себе чёрный пиар организовать за её счёт, а она, дурочка, только и рада молодому заинтересованному в ней телу. — Пап, он мой ровесник, — пробормотал Джеймс. — Хорошо, что всё закончилось. Спасибо. Он не хочет сейчас спрашивать про экономику. Не время. И не при Бэе. — Ладно, mijo, удачной поездки. Прошу простить. До свидания, мисс Уильямс! Карлос положил трубку, а Джеймс откинулся в кресло, спрятав ладони в руки. Вот не хочет он сейчас ощущать, как подросток буравит его за этот звонок. Мила наверняка успела его затравить компанией Tedera, и он сто процентов смотрит на него сейчас с холодной жаждой крови, как и подобает племяннику Железной Кобры, словно Джеймс был мышью для обеда. Хочется сбежать из машины куда-нибудь далеко и забыть, что здесь что-то вообще есть. «Ты мне за разбитый телефон должен как минимум кофе, если не всю свою задницу», — внезапно проговорил TTS. Джеймс убрал руки от лица и покосился на Бэя. Он смотрел на мужчину, хмуря брови, но при этом кривя губы в своеобразную кривую улыбку. Мартинез усмехнулся. Он-то помнит, что телефон был побит и без этого, но всё же решил поддержать эту попытку агрессивного флирта. — Хорошо, как скажешь. Только Миле про этот разговор молчок, ладно? «Договорились».

***

Перед тем, как затаиться дома, Мартинез всё же заехал за кофе, взяв два больших фраппе, и заскочил в супермаркет. Коли Бэй хочет близости, так он заслужил использования не крема для рук, а специальных средств, хотя бы ради элементарной безопасности и гигиены. Однако про себя он решил, что сегодня без анала. Не то настроение. Но обсудить кое-какие моменты с Бэем всё же можно. Также он позвонил своему секретарю с просьбой срочно приобрести ему новый телефон и что он возместит все растраты. Она, конечно, растерялась, но лишних вопросов не задала. Лам обещал, что проследит за «маздой» и постучит в дверь квартиры, когда те уедут. К своему кофе, несмотря на все разговоры, он не дотронулся, будучи полностью погружённым в телефон. Мартинез не мог его винить. В квартире Джеймс переоделся в худи Бэя, чувствуя себя в нём по-дурацки. Ему не очень нравились вещи подобного стиля, да и он искренне считал, что «безрукавки» ему дико не подходят из-за широких плеч. Однако Лам настоял на этом, убеждая, что вся одежда Джеймса либо белая, либо яркая, а также что так будет куда проще обменяться хотя бы кофтами, нежели тащить с собой пакет. Мартинез решил не спорить, это была чистая правда. В джинсы подростка одеться всё равно не смог, — Бэй был на размер побольше в бёдрах и талии. Бэй постучал через неопределённое время, когда Джеймс успел задремать на диване из-за полного безделья. Чем ещё заниматься, пока ты ждёшь неизвестно чего? Лам пригладил взъерошившуюся прядь и беззвучно хихикнул, когда Джеймс отстранился от руки. — Что, всё настолько плохо? Бэй махнул рукой, намекая, что и так сойдёт, после чего абсолютно нахально, но мягко погладил Мартинеза по бедру, шевеля бровями. Мужчина решил это игнорировать, запер дверь и, смахнув руку, пошёл к лифту. В лифте Бэй приставать уже не пытался, обиженно косясь на Джеймса. Подросток привёл его за угол дома, где скрывалась чёрная «веспа». Джеймс не особо интересовался скутерами, чтобы понимать дату выпуска или модель, не говоря уже о других технических особенностях. Бэй уселся за руль и кивнул в сторону багажника. Джеймс же ощутил, как у него дрожат колени. Он никогда не ездил ни на скутерах, ни на мотоциклах. В голове была дурацкая ассоциация с самоубийцами, которую он услышал от какой-то из пожилых нянек много лет назад — Слушай, а это разве не нарушение правил дорожного движения? Где шлемы, да и я могу же свалиться… Лам попытался во взгляд своей мачехи, сощурив глаза. Это выглядело больше забавно, нежели устрашающе, но сработало эффективно, — Джеймс глубоко вдохнул, медленно выдохнул, уселся на багажник, ощущая, что чуть ли не падает, вцепился в рубашку Бэя и закрыл глаза. Он почувствовал, как Лам смеётся в своей беззвучной манере (хотя, как оказалось, это проходило на очень тихое покашливание), и как завёл адскую машину, после покатив в сторону проезжей части. От его тела немного пахло потом, но это было терпимо. Джеймс лбом коснулся его затылка и снова медленно выдохнул, пытаясь расслабиться. Солнце мягко щекотало кожу, что в итоге в попытках словить нирвану навело Джеймса на одну мысль: каким образом подросток умудрился не сгореть под солнцем, когда он едет по безумно солнечному городу в этой своей дурацкой безрукавке? Из-за движения волосы Мартинеза развевались, что слегка раздражало, но он слишком боялся отцепиться от Лама. Пара его кривых прядей упала на рот, но Джеймс сдул их. Мартинез открыл глаза, когда они ехали по мосту Бэр Кат в Ки Бискейн. Слева на большой скорости проносились в сторону города машины, а вдалеке виднелся массив деревьев парка Крэндон, бескрайний и обширный, словно они ехали не в соседнюю деревушку, а в тропические джунгли. Джеймс повернул голову вправо, провожая взглядом редких пешеходов и велосипедистов, но в основном наблюдая за бескрайними водами океана, блестевшими под солнечными лучами, и одиноко дрейфовавшими лодками и катерками. В зеркале заднего вида он углядел лицо Бэя, сосредоточенно следившего за относительно пустой дорогой. На удивление, он аккуратно водил, хотя умудрялся ехать почти на пятидесяти пяти миль в час. Мартинез рискнул слегка ослабить хватку и ощутил, как Лам тяжело вздохнул под его руками. — Извини, но намекнул бы, что неприятно, — пробормотал Джеймс, но его слова затерялись за рёвом моторов автомобилей и бризом, бившем со стороны воды. Бэй ехал по малоизвестной Джеймсу узкой улочке, полностью состоявшей из частных домов и деревьев. Многие дома имели вывеску «на продажу», и Бэй остановился у одного из таких. Железная табличка успела проржаветь и выцвести, видимо, этот на удивление простой дом настолько никого не интересовал. Лам заглушил мотор и шлёпнул Джеймса по колену. Мартинез обрадовался остановке и резко вскочил с багажника, от чего у него закружилась голова. Бэй завёл мотороллер за широкое дерево, накрыл брезентом и жестом показал Джеймсу следовать за ним. Мужчина, отдышавшись, повиновался. Бэй вёл через узкую тропинку между домом и какой-то непонятной постройкой, которую Джеймс про себя обозвал сараем. Не считая запаха сырости и паутины, ничего неприятного. Даже наоборот: веяло странной атмосферой детства, словно они были шкодившими на заднем дворе карапузами, отправившимися по воле совместной фантазии в эпичное приключение. Их целью была дыра в железной сетке Рабица, сквозь которую виделся массив ухоженных деревьев. — Ты решил меня в лесу убить? — попытался отшутиться Джеймс, но Бэй это проигнорировал, подняв край решётки и пропуская Мартинеза вперёд. Мужчина прошёл, ожидая Лама, а тот не заставил себя ждать, схватившись за руку Джеймса и сильно сжав её, что он аж зашипел. Это сделано для привлечения внимания — Бэй приложил указательный палец свободной руки к своим губам, жестом намекая ему молчать. Джеймс кивнул, после чего они стали тихонько пробираться сквозь шуршащую траву, скрываясь за стволами деревьев. Сквозь них, всё же, всё равно виделся внутренний двор и довольно знакомый дом из светлого камня с красно-коричневой крышей и помпезными окнами. На одном из открытых балконов, бывшим чуть дальше от деревьев, Мартинез углядел силуэты мужчины и женщины. До него доносился неразборчивый диалог и лёгкая мелодия электронного пианино. Пахло свежескошенной зеленью, какими-то сладкими цветами и еле уловимо сигаретами. В определённый момент, когда тело Джеймса полностью скрывало дерево, а до дома оставались считанные футы, Бэй остановился и вжал тело Мартинеза в ствол, схватив за плечи. Джеймс посчитал, что это просьба остаться здесь, и кивнул. Лам тоже ответил кивком и резко вышел из-за деревьев, споткнувшись об куст перед ними. — Мушу, смотри, кто пришёл, — раздался мужской голос, не самый низкий, но, тем не менее, достаточно хриплый. Джеймс посчитал его мелодичным и красивым, а также немного знакомым. Музыка от пианино прекратилась. Джеймс немного высунулся, не сдерживая своё любопытство. Мила уложила грудь на голову почему-то знакомого внешне Мартинезу брюнета, который сидел на полу, свесив сквозь решётку ноги, и курил, сбрасывая пепел в обычную красную пластиковую пепельницу. У него были какие-то отдалённые азиатские черты, но Джеймс не мог понять издалека, какие именно. Вроде и разрез глаз обычный, и цвет кожи не отдавал никаким оттенком, разве что немного загара и веснушек по носу. Однако интереснее мужчины была одежда Минчжу, — короткие джинсовые шорты и топик. Её ноги были оголёнными, и открывали вид на татуировки в виде цветов, похожих на те, что изобразил на картинах, посвящённых его мачехе, Бэй, однако же не совсем. Джеймс сравнивал с цветами в интернете, и они были похожи на азалию. На бёдрах Уильямс они были бордово-красными, словно её платье на день рождения, и смотрелись вдалеке как огромные родимые пятна или следы от ожогов, пестревших зелёными «нитками». Мила жестами общалась с Бэем, активно перебирая пальцами, а брюнет, хмурясь, косился на них. — Вы опять фокусы устраиваете? По-китайски бы ещё поговорили, вот серьёзно, — фыркнул он, собираясь в очередной раз прикурить. Мила отобрала у него сигарету и затянулась сама, выпустив лёгкое облачко дыма. — Молчи, у нас тут личный диалог не для твоих ушей, — хихикнула она, сунув ему сигарету обратно в рот, и удалилась с балкона внутрь комнаты, забрав с собой и белое электрофортепиано. Бэй показал какие-то символы, и брюнет сбросил ему сигарету из пачки и зажигалку. — Ну что, как там твой ненаглядный? Хотя, можешь не говорить, мне всё равно не интересно. Бэй выдул огромное облако дыма в сторону мужчины на балконе, но тот лишь засмеялся. — Не забывай про таблетки. Ну и про всё вот это. Мила буквально задницу себе порвала, чтобы достать всё, что тебе нужно. — Не ты порвал, вот и бесишься, — раздалось изнутри дома, и Мила вернулась на балкон, но не подошла к краю, остановившись в дверном проёме. — Ты мне палец в рот не клади, а то и правда порву, — усмехнулся брюнет, потушил сигарету и поднялся на обе ноги. Мила подошла к нему ближе и обвила руками шею, укладывая ладони на его голову и легонько массируя её. Мужчина был выше неё почти на голову, поэтому перекрывал вид на её лицо. — Я оставила всё, что нашла, на столике перед комнатой, Бэй. Ознакомься, пожалуйста. Времени остаётся мало. Ен, пошли. Мила, отстранившись от мужчины, взялась за край его футболки и повела в комнату, а Бэй остался смотреть наверх, на балкон, почти меланхолично куря. Разум Джеймса не мог переварить, что именно он видел, чтобы выдать нужные мысли или внятную эмоцию, кроме бесконечного удивления. Да, возможно, он мог в своей голове держать вариант, что Мила с ним не честна. Вот она, даже интрижка на стороне, неудивительно и даже предсказуемо. Однако же много чего иного, что открылось Мартинезу, ему не понравилось. Возможно, помимо того, что он чёртов гей, он ещё и чёртов сексист, просто не знал об этом, поэтому ему и неприятно смотреть на курящую девушку, хотя раньше он это за собой не замечал. Да и татуировки… подумаешь, это дело каждого. Джеймс всё равно для неё всего лишь партнёр. Она не обязана была открываться ему. Она не должна была говорить о том, что красиво играет на фортепиано и любит курить «Мальборо». Но что они все втроём планируют? Где остаётся мало времени? Что происходит? Бэй знает ответ. Джеймс добьётся, чтобы Лам сообщил ему. С этой мыслью он поднялся и вышел из укрытия, практически прыжками добравшись до подростка. Тот монотонно покуривал, словно был механизмом, а не человеком, продолжая смотреть в небо. Джеймс открыл рот, чтобы произнести что-то, но в этот момент Бэй положил на его губы указательный палец. От руки пахло табаком. Джеймс решил, что ещё успеет узнать об этом всём сегодня.