Огонь страсти

— О боже,Третьякова!— выдохнула она, уже готовая махнуть рукой на гордость. — Я больше не могу… дотронься до меня, пожалуйста…

***

— Нет, еще не время.— Промурлыкала Маша, отводя в сторону ее волосы, чтобы провести языком по задней поверхности шеи. В ответ Лаура выгнулась всем телом, предоставляя ей полную свободу маневра. Прикосновение Маши походило на электрический разряд, от которого по ее телу пробежали мурашки. — Ни за что… — с явной насмешкой передразнила она, опять ненадолго прильнула губами к ее шее и вновь отстранилась. Парой секунд спустя Лукина ощутила смутно знакомый сладковатый аромат, а следом что-то прохладное и шелковистое коснулось ее щеки. Она вздрогнула, с запозданием сообразив, что это такое. Розовый лепесток… Впрочем, стоило Маше начать новый раунд изысканных ласк, как немногие связные мысли покинули ее голову. Остались только ощущения. Лепесток, казавшийся ей обжигающим, словно язычок пламени, тягуче, неспешно скользил по телу тем же проторенным маршрутом. Щекочущие прикосновения проследовали от внутренней стороны запястья ниже по руке, к нежной коже в ямке под мышкой. Лаура, не выдержав, застонала снова, а лепесток уже переместился дальше, на грудь столь же неторопливо. Третьякова не спешила положить конец этой изощренной пытке, напротив, все сильнее разжигала ее жажду, заставляя изнемогать от отсутствия более ощутимых ласк. О да… Одно оказалось бесспорным: выдержки и терпения Маше и впрямь было не занимать. В отличие от милосердия. Время все больше превращалось для Лукиной в размытое и зыбкое понятие по мере того, как Маша продолжала неутомимо дразнить ее самыми разными изощренными способами. Снова и снова. Перо, кубик льда, жесткие щетинки какой-то кисточки, горячий язык, чувственные умелые пальцы и даже кончики волос Третьяковой вновь и вновь скользили по ее горящей коже, пока Лаура не начала бессвязно стонать при каждом прикосновении. Ей показалось, что прошел не один час, прежде чем она, наконец, остановилась. — Ма… Машуня, пожалуйста… — простонала она, отчаянно выгибая спину. — Пожалуйста… я больше не могу… Внезапно Третьякова отстранилась. Лаура застыла в напряженном ожидании. При первом же прикосновении кончиков пальцев к ее затвердевшим соскам она резко вздохнула, а когда Третьякова принялась осторожно играть с ними, Лаура обнаружила, что больше не в силах молчать. Тишину комнаты нарушало ее хриплое дыхание, то и дело сменяясь сдавленными стонами. Ласки Маши поначалу едва ощутимые медленно набирали обороты, становились все настойчивее. Легкие прикосновения сменились щекочущими поглаживаниями. За ними последовали осторожные щипки словно множество крохотных игл, вонзающихся в кожу и многократно усиливающих разливающуюся по телу томительную боль. Пальцы Маши все быстрее поглаживали соски, а ладони, накрывшие ее грудь, неторопливо массировали мягкую плоть. Эти властные прикосновения отчасти успокаивали боль в груди, одновременно усиливая судорожные, почти болезненные спазмы внизу живота и по мере того, как ласки продолжались, Лукина стонала все чаще и громче. Когда горячие губы Маши обхватили один из сосков, а язык неспешно обвел затвердевший кончик, очередной стон превратился в сдавленный крик. Второй рукой Третьякова по-прежнему накрывала ее грудь, но теперь он начал сжимать сосок между большим и указательным пальцами в том же неторопливом ритме, в котором двигались его язык и губы. Снова остановившись, она вдруг немного приподняла голову, щекоча теплым дыханием влажную кожу Лукиной. Внезапно Маша плавно сменила положение и прильнула к другой груди, одновременно сжав пальцами высвободившийся сосок. Лукина, изнемогающая от захлестнувших ее ощущений, уже не замечала, как ее бедра ритмично вздрагивают в такт быстрым движениям её губ. Когда Третьякова принялась слегка прикусывать сосок, Лаура начала судорожно всхлипывать: дразнящие, легкие укусы походили на стрелы удовольствия, смешанного с болью, раз за разом пронзающие ее измученное тело. Неохотно выпустив грудь, Маша начала осыпать поцелуями ее напрягшийся живот, опускаясь все ниже, а затем подняла голову, желая взглянуть ей в лицо. Увиденное заставило её болезненно улыбнуться. Было очевидно, что гордость или желание бросить вызов — все, что Лаура демонстрировала в самом начале этой игры перестали иметь для нее какое-либо значение, и к настоящему моменту она успела крепко-накрепко запутаться в паутине собственной страсти. Ее ноги разведенные так широко, как только позволяли связывающие путы, непроизвольно подрагивали. И даже с первого взгляда было видно, что за это время она еще больше намокла от возбуждения. Удобно расположившись между ее бедер, Маша, как и в первый раз, придвинулась как можно ближе, так, чтобы Лукина почувствовала тепло её дыхания. И мысленно возликовала, когда в ответ Лаура дико и бесстыдно рванулась её навстречу. Коснувшись большими пальцами внутренней стороны половых губ, она мягко раздвинула их, открывая этот сокровенный участок ее тела своему жадному взгляду. На несколько томительных секунд Маша замерла, дабы Лукина как можно острее ощутила, что она внимательно рассматривает ее.  — Пожалуйста… — всхлипнула она, напрягшись в безуспешной попытке придвинуться еще немного ближе. — О, Третьякова… пожалуйста…  — Пожалуйста что, Лаура Альбертовна? — Она наклонилась, пока слегка не коснулась губами нежной кожи и снова замерла на волосок от нетерпеливо пульсирующего клитора.  — Хочешь, чтобы я дотронулась до тебя языком? — ровно поинтересовалась Маша, слегка поглаживая большими пальцами ее влажные складки. — Боже… — Отвечай. Ты хочешь, чтобы я ласкала тебя языком? —Третьякова снова подняла голову и вгляделась в искаженное страстью лицо возлюбленной. — Ты ведь хочешь этого? — Да, о да… прошу тебя… не надо, Ма… Машааа… не мучай меня больше. — Ее голос, срывающийся, искаженный, звучал так, словно она готова была вот-вот заплакать. — О, пожалуйста… мне нужно… о-о-о… Она осеклась и мучительно вскрикнула, когда Маша на секунду коснулась языком самого кончика напряженного клитора. — Я не расслышала вас Лаура Альбертовна— поддразнила Маша, оставаясь в том же положении — так, чтобы её губы едва-едва задевали ее плоть. — Повтори еще раз. — Я… о боже… — Я жду. — Да… пожалуйста… — сдавленно, словно каждое слово давалось ей с трудом, простонала Лукина. — Я хочу… хочу… Коснись меня губами… Она снова быстро лизнула ее клитор, но ласка опять продлилась лишь долю секунды. — Губами? И где именно? Может, тут? Еще одно дразнящее прикосновение её языка, и у Лукиной вновь вырвался тихий вскрик. — Да, Машааа, да… о да… Вот тут, прошу тебя… — Здесь? — в качестве иллюстрации к своим словам Третьякова еще раз осторожно провела кончиком языка по твердой пульсирующей плоти. — То есть ты хочешь, чтобы я дотронулась до клитора? К этому моменту Лаура практически рыдала от желания, беспомощно мотая головой из стороны в сторону. — Да… о, да… — Да? — она еще раз дотронулась до нее, так же дразняще и мимолетно, а затем вновь остановилась. — И как именно? — Языком, дотронься до него языком… Пожалуйста… пожалуйста… Третьякова по-прежнему удерживала ее половые губы раскрытыми, но теперь одной рукой, а вторая скользнула чуть ниже и замерла у самого входа во влагалище. — И все? Или ты хочешь, чтобы я сделала что-нибудь еще? Как насчет моих пальцев, Лаура Альбертовна? Ты хочешь почувствовать их тут? — Два её пальца легко проникли внутрь ее тела. Очень медленно и очень неглубоко. Секундой позже Маша снова быстро провела языком по клитору. — Ты хочешь этого тоже? — Боже мой… О, Маша… прошу тебя… — Отвечай, Лукина. Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас трахнула тебя пальцами? — Да… о, да… Пожалуйста… Я больше не могу, я должна… — Что ты должна? — Прошу тебя, Третьякова… Я не могу, я не могу больше… я… я хочу кончить… — Значит, ты хочешь кончить? — Да… да… — Хочешь, чтобы я облизывала и сосала твой клитор? Чтобы трахала тебя пальцами, пока ты кончаешь под моим языком? Этого ты хочешь, все верно? — небрежно поинтересовалась она, чуть глубже входя в нее пальцами. Лукина судорожно дернулась. Казалось, она находится в шаге от кульминации, и для того, чтобы достичь оргазма, ей хватит одного прикосновения. — Боже… да… да… ну дай же мне кончить… прошу тебя … Она убрала руки и села. — Нет.