Летопись страсти

Хмурюсь и прислоняюсь лбом к запотевшему стеклу, и хват твоей горячей ладони на моей коленке становится крепче. Сжимаешь мои кости ощутимее, прожигаешь насквозь своими почерневшими глазами, но у меня нет сил на тебя смотреть. Я просто хочу поскорее вернуться домой и смыть с себя этот идиотский день. Глубоко вздыхаю, когда мысли вновь возвращаются к источнику раздражения. Жую губу, вспоминая, как на чёртовой закрытой вечеринке на тебя смотрели все эти женщины. Проклятье, как они вообще посмели смотреть на тебя так?! Ты ведь только мой. Я слышу это в каждой нотке твоего бархатного голоса, впитываю сквозь каждую клеточку своего тела вместе с твоими прикосновениями, чувствую во всех ударах твоего сердца. Но почему, чёрт побери, те расфуфыренные малолетки позволили себе наплевать на это? Всем своим идиотским надменным видом они дали понять, что их совершенно не беспокоили ни наши переплетённые пальцы, ни мои затуманенные любовью глаза, которые весь вечер смотрели только на тебя. И ты ведь всё это, конечно же, заметил. Не мог не заметить их голодные взгляды, облизавшие тебя сверху донизу. Не мог не заметить, как моё тело в отчаянии прижималось к тебе всякий раз, когда на горизонте появлялась очередная набитая дура. Тебе, должно быть, очень нравится меня бесить и дразнить. И внимание всех этих пустышек, наверное, тоже очень нравится. Ведь ты так и не пресёк их глупые попытки поиграть на моих нервах. Снова и снова отвечал им, поглядывая на меня с порочными огоньками в зрачках. Сиял этой своей улыбочкой, которая должна принадлежать только мне. И если ты думаешь, что я спущу тебе это, то глубоко заблуждаешься. Но ты будто бы думаешь совершенно о другом. Мягко поглаживаешь мою коленку подушечками пальцев, скользишь к внутренней поверхности бедра, и мне приходится сжать ноги, чтобы пресечь твои выходки. Ну уж нет, Балан, сегодня мало тебе не покажется… Паркуешься во дворе своего дома, пока я щурюсь и украдкой разглядываю твоё блаженное лицо. Мы, вообще-то, планировали вернуться в Зазимье, но ты снова всё решил за меня. Ну и ладно, так даже интереснее. Позволяю тебе поиграть в джентльмена и распахнуть передо мной дверь. Выскальзываю из салона медленно, демонстрирую тебе самую многообещающую улыбку из всего своего арсенала и покачиваю бёдрами к входной двери, пока ты за спиной выпускаешь тяжёлый вздох. Разумеется, ты прекрасно знаешь, что я скрываю за своим молчанием. Ты имеешь надо мной какую-то сверхъестественную власть и всегда получаешь от меня те эмоции, по которым соскучился. Но сегодня мы зайдём чуть дальше, милый. Продолжаю кусать губу, пока лифт медленно тащит нас наверх. Твоя вездесущая ладонь умело разминает мышцы на моей попе, надавливает на кромку белья, ласкает круговыми движениями поверх платья, которое нестерпимо хочет сорвать. Я чувствую нетерпеливую дрожь на кончиках твоих пальцев и сглатываю подступающее к горлу возбуждение, чтобы не потерять контроль над собственной головой. Терпеть не могу свои реакции на твои касания, потому что вопреки голосу рассудка уже начинаю медленно плавиться от твоих касаний. Разглядываешь меня из-под опущенных ресниц, пока ключ рисует пируэты в замочной скважине. Так торопишься открыть дверь и наброситься на меня, что я чувствую твоё покалывающее желание даже сквозь два слоя одежды. Оно пробирает меня электричеством и мешает мыслить здраво, и я сжимаю руки в кулаки, чтобы сконцентрироваться. Вообще-то, теперь моя очередь тебя дразнить. Вообще-то, это ты виноват в том, что сегодня я чувствовала себя не в своей тарелке и хотела врезать каждой глазевшей на тебя дурочке. Вообще-то, ты специально был с ними так любезен и заслужил всё то, что я запланировала на сегодняшнюю ночь. Но помимо кипящего раздражения и жгущего меня изнутри чувства несправедливости на кончике моего языка горчит страх. Я никогда не умела играть в твои игры. Никогда не умела сопротивляться твоей власти, когда ты смотришь на меня. Что, если я, как и всегда, поддамся желанию и позволю тебе делать со мной всё, что ты захочешь? Я ведь, если честно, тоже этого хочу. Было бы глупо отрицать очевидное. Ласково стягиваешь с моих плеч шубу и касаешься щекой моего виска. Всем своим телом прижимаешься ко мне, и твоё неуёмное возбуждение без слов рассказывает мне о силе твоего вожделения. Чёрт, Тина, не вздумай опять потерять голову! Нужно сконцентрироваться, нужно сконцентрироваться и… ох... Твои ладони как-то быстро оказываются на моей груди и сжимают полушария, и я, забывшись, утыкаюсь затылком тебе в шею. Слишком хорошо, чтобы сопротивляться. Слишком горячо, чтобы мыслить здраво. — Весь вечер думал о том, что сделаю вот так, — стискиваешь грудь сильнее, обжигающим шёпотом распаляешь моё нутро и жжёшь последние крупицы моего самоконтроля. Выдыхаю в воздух, пропитанный нашим обоюдным желанием, и сглатываю застрявший в горле кислород. Ещё чуть-чуть, и я окончательно разомлею в твоих руках. — А мне казалось, что ты был занят более интересными делами, — мой хриплый укол тонет в тихом стоне, когда твои пальцы добираются до сосков и мучают порывистой лаской. Привычка ходить без лифчика в этот раз явно не играет мне на руку, и я закусываю губу от бессилия. Ты слишком хорошо знаешь все мои чувствительные точки, слишком хорошо умеешь играть на струнах моего самообладания. — Ревнуешь, малышка? — чувствую, как твоя усмешка прижимается к моей шее, и снова сглатываю от перевозбуждения. Если так пойдёт и дальше, то мы займёмся жёстким сексом прямо в коридоре, и весь мой план пойдёт насмарку.  — Не… дождёшься, — отвечаю одновременно и тебе, и своим посторонним мыслям. Вздрагиваю от того, с какой силой ты перекатываешь сосок между подушечками. Атлас платья натягивается под твоей рукой и почти трещит от собственнических касаний, пока всё во мне пульсирует желанием. — Ревнуешь, — киваешь, облизывая кусочек обнажённой кожи над ключицей, и тянешься ладонями вверх по телу, чтобы сбросить мои бретельки. Этот властный жест слегка отрезвляет меня и дарит второе дыхание уже практически потерявшему надежду рассудку. Мягко выпутываюсь из твоих жарких объятий, специально задевая ягодицами пах, и ты шумно выпускаешь воздух из лёгких. Наклоняешь голову, изучая моё лицо, и я поспешно разворачиваюсь, чтобы скрыть от тебя отпечатавшееся в зрачках возмездие. — Хочу вина, — кидаю тебе через плечо и неспешно исчезаю в темноте коридора. Внутри всё горит и истерит от жажды немедленно избавиться от одежды и целовать тебя так долго, как получится, но я вновь сжимаю в кулаках своё неуёмное вожделение. Пора показать тебе, чем может обернуться твоё желание меня подразнить. Слышу твои тихие шаги за спиной и приваливаюсь к барной стойке, упираясь локтями в твёрдую поверхность. В голове зреет бардак, пока я разглядываю твою широкую спину. Всё в тебе такое красивое, что мой рот тут же наполняется слюной. Проклятье! Ты будто слышишь мои невысказанные претензии к твоей безупречности. Медленно разворачиваешься ко мне, удерживая в руках бутылку кьянти и два бокала. Поглядываешь с нескрываемым соблазнением и сокращаешь дистанцию между нами, размещая стекло на стойке. Расправляешься с пробкой выверенным движением и наполняешь наши бокалы, пока я любуюсь твоими приоткрытыми губами. Прямо сейчас хочу впиться в них и искусать, но лишь стискиваю челюсти и переминаюсь с ноги на ногу. Нельзя позволить себе сдаться. Делаешь глоток первым, не отрывая от меня внимательного взгляда. Кажется, начинаешь догадываться о векторе моих мыслей, пока я медленно обвожу пальчиком край бокала. Облизываю губы, поддевая стекло, позволяю терпкому напитку прокатиться по мне и вскружить голову, а ты всё смотришь на меня так, будто сейчас съешь. И от голода в твоих глазах у меня поджимаются коленки. Тянешься к своему галстуку и ослабляешь узел, пока в моём животе плещется нетерпение. Хочу тебя до дрожи в каждой клеточке тела, до удушающих спазмов по всем нервным окончаниям. Перехватываю бокал в руке крепче и отодвигаюсь от барной стойки, покачиваясь на трясущихся ногах. Подзываю тебя к себе пальчиком, и ты жарко улыбаешься мне в ответ. Я готова кончить от одного твоего прожигающего до костей взгляда, и держусь из последних сил. Всю себя сжимаю в кулаках, нетвёрдой походкой добираясь до спальни, пока твои шаги позади меня отбиваются эхом по вискам. Это какой-то кошмар. Я и не думала, что сдерживаться от того, чтобы наброситься на тебя и остаться отпечатками по всему твоему телу будет так сложно. Я и не знала, насколько сильна твоя власть над моими реакциями. Почти теряю рассудок, игнорируя мольбы разгорячённого нутра, и шагаю к прикроватному столику. Оставляю бокал на деревянной поверхности в безопасности от своих дрожащих рук и разворачиваюсь, предусмотрительно задерживая дыхание. Потому что каждый чёртов раз, когда мы встречаемся взглядами, я сгораю дотла от сумасшедшего желания быть к тебе ближе возможного. Это сильнее меня, тебя и всего, что мы знаем друг о друге, и я так боюсь, что эта волна смоет меня к чёртовой матери, что впиваюсь ногтями в ладони до ощутимой боли. Я должна это сделать. Должна вбить в твою безупречную голову, что ты — мой и только мой, и что я не позволю тебе больше дразнить меня, демонстрируя излишнюю вежливость всяким молоденьким охотницам за чужими мужчинами! Ты подходишь ближе, обводя жаждущими зрачками каждый мой изгиб, и мне становится нестерпимо жарко. Вытягиваюсь в струну, ожидая скорой встречи с твоими пальцами, и так боюсь не сдержаться и отдаться твоим рукам, что перестаю дышать. Сглатываю, когда ты оставляешь свой бокал рядом с моим и выпрямляешься, заглядывая мне в глаза. А потом под моими ногами всё рассыпается, потому что ты касаешься меня так чертовски правильно. Поддеваешь мои бретельки и властным движением спускаешь их с плеч. Уставшая от растянувшегося между нами порочного напряжения ткань безропотно скользит всё ниже, послушно открывает твоему взору ещё больше тела. Спадает с моей груди, и твои горячие губы тут же обрушиваются собственнической лаской на затвердевшие соски. Ахаю и машинально тяну руки, чтобы запутаться пальцами в твоих волосах и ни в коем случае не позволить тебе отстраниться, но в последний момент успеваю одуматься и лишь опираюсь ладонями в твои плечи. Едва ощутимо отстраняю твой порыв, но ты мгновенно реагируешь на моё движение. Отрываешься от груди, чуть нахмурившись, рассматриваешь меня с замершей в глазах задумчивостью. Оглаживаю непослушными прикосновениями твой чёрный пиджак, подбираюсь к пуговицам и расправляюсь с ними дёргано, порывисто. Всеми силами стараюсь не смотреть на тебя, потому что знаю, что моментально расплавлюсь, если сейчас взгляну в манящую бездну. Подталкиваю тебя к кровати, и ты послушно опускаешься на самый край. Мотаю головой и указываю подбородком на изголовье, и кривая усмешка вновь растягивается на твоих губах. Мучительно медленно располагаешься на подушках, не спуская с меня заинтересованного взгляда, пока я на ощупь нахожу повисшее на талии платье. Стягиваю его с бёдер, и лёгкая ткань струится вниз по ногам, оставляя меня в чулках и трусиках. И твоим голодным зрачкам так нравится это зрелище, что ты не сдерживаешь удовлетворённого выдоха. Посмотрим, как тебе понравится то, что я придумала, милый. Закусываю губу и не спеша дефилирую вдоль кровати, оставаясь под твоим пристальным взглядом. Потягиваюсь, задевая пальцами грудь, и замечаю, как твой рот дёргается от желания повторить мой манёвр. Опускаюсь коленками на простыни и осторожно сокращаю дистанцию между нами, всё сильнее расплываясь от удовольствия быть к тебе так близко. Усаживаюсь на твоих бёдрах, самозабвенно ёрзаю, а ты выпускаешь вздох сквозь стиснутые губы. Я тоже умею тебя дразнить, и теперь ты, кажется, начинаешь воспринимать меня всерьёз. Запускаю пальцы в ослабевший узел твоего галстука и окончательно разматываю. Жмусь к тебе ближе, просовываю гладкую ткань к рукам, на которые ты упираешься у изголовья, и вынуждаю тебя соединить запястья за спиной. Ухмыляешься, вскинув бровь в ответ на мою порочную игру, но не пытаешься меня остановить. Отлично, мне только на руку твоя послушность. Резко затягиваю сложносочинённый механизм, и ты вздрагиваешь, ощущая накрепко перевязанные руки. Приоткрываешь рот, пробуешь освободить запястья, но, к счастью, терпишь неудачу. Недаром я всю поездку до дома вспоминала, как именно выглядит этот узел. — Ты меня связала, — обжигаешь меня соблазнительным удивлением и рассматриваешь с неприкрытым восхищением. Позволяю тебе минуту любования этой картиной, а затем снова ёрзаю у тебя на бёдрах, заставляя тебя сглотнуть. Ты же не думал, что на этом я остановлюсь, любимый? — А ты флиртовал с какими-то малолетками, — пожимаю плечами и возвращаюсь руками к твоему солнечному сплетению. Провожу по выступам мышц, скрытым под рубашкой, надавливаю пальцем на углубления пресса, и ты втягиваешь воздух через нос. Наклоняешь голову, чуть прищурившись, и впервые в твоих глазах я вижу тревогу. Ну наконец-то ты понял, во что ввязался, Балан! — Таня, ты же не серьёзно, — поджимаешь губы, оценивая мой воинственный настрой, но я лишь сладенько улыбаюсь тебе в ответ. Усиливаю нажим на твой живот, веду рукой ещё ниже и вторю твоему едва слышному стону, когда добираюсь до пряжки ремня. Самозабвенно обвожу молнию, цепляюсь пальцами за шлейки, и ты сглатываешь от нетерпения. Весь трясёшься от желания поскорее освободиться от лишней одежды, но, милый мой, нужно было думать об этом до того, как ты решил на этом чёртовом дне рождения улыбаться кому-то кроме меня. Накрываю ладошкой твоё возбуждение, намеренно надавливая на выпуклость, и ты стискиваешь челюсти, подавляя очередной стон. Глядишь на меня с неприкрытой опаской, снова дёргаешь перевязанными за спиной руками, но не можешь освободиться. — Ох, кажется, всё-таки серьёзно, — мурчу, прижимаясь к тебе грудью, и предусмотрительно уклоняюсь от твоих губ. Тянешься поцеловать меня, но лишь мажешь горячим касанием по моей шее, пока я закусываю мочку твоего уха. Заставляю тебя вздрогнуть от такой внезапной ласки и тихонечко шепчу, прижимаясь к тебе ближе, — похоже, ты тут в безвыходном положении. — Развяжи меня, — тянешь сквозь стон, когда я трусь твёрдыми сосками о твоё солнечное сплетение. Не позволяю тебе наклониться, чтобы подчинить мою грудь твоим губам, ласкаю твои напряжённые плечи и возбуждаюсь всё больше от ощущения абсолютной власти. — Ну уж нет, — прикусываю тонкую кожу на твоей шее, и ты опять дёргаешь связанными руками. Глубоко и досадливо вздыхаешь, трясясь подо мной от перевозбуждения, пока мой язык вылизывает бешеную пульсацию на твоём горле, — вдруг ты решишь ещё с кем-нибудь пофлиртовать? — Таня, боже, — дрожишь от мурашек, которые я разношу по твоей коже, мечешься по подушкам подо мной, всеми силами пытаешься вернуть себе контроль над ситуацией, но в конце концов лишь выругиваешься сквозь стиснутые зубы и сглатываешь напряжение, — да не флиртовал я ни с кем! Развяжи меня! — Если бы не флиртовал, мы бы с тобой тут не оказались, — успеваю поцеловать тебя в уголок пересохших губ за секунду до того, как ты тянешься перехватить моё прикосновение. Опять стонешь от досады, когда мой рот оказывается слишком далеко, а я мучаю тебя медленным наступлением. Оглаживаю твоё заведённое до предела тело, спускаясь неторопливо, дразняще. Порывисто расправляюсь с ремнём и обхватываю затвердевший член, провоцируя твоё сдавленное мычание. Шумно дышишь, не имея возможности направлять мои движения, а я нарочно никуда не спешу, чтобы довести тебя до исступления. Сжимаю хват на головке, скольжу ладонью по выделившейся смазке. Ты до невозможности возбуждённый и злой, и меня так заводит собственная власть, что я не могу сдержать торжествующей улыбки. Борьба со своими желаниями и реакциями определённо стоила того, чтобы сейчас любоваться твоим бессилием. — Мы оказались тут, потому что ты опять придумала какую-то херню, — протягиваешь хрипло и раздражённо, дрожишь от моих медленных ласк. Знаю, как мало тебе, как сильно ты жаждешь ощутить больше и крепче, но хочу, чтобы ты в полной мере почувствовал мою недавнюю злость. — О, так ты хочешь меня обвинить? — вздёргиваю бровь и сжимаю член крепче, и из твоего горла вырывается задушенный стон. Ведёшь бёдрами в попытке ослабить мою хватку, хмуришься от бессильной досады и бешеного желания, но ничего не можешь сделать. Кажется, забываешь, что мы всё ещё продолжаем разговор, и я отпускаю твоё возбуждение. Сглатываешь и прожигаешь меня недовольством в глазах, покачивая головой. — Я хочу, чтобы ты меня развязала, — молишь сипло и дёргано, ёрзаешь подо мной, оставшись без так необходимого сейчас контакта. Чувствую дрожащее в тебе безумие, граничащее с яростным нетерпением, но лишь вздёргиваю подбородок, — Таня, пожалуйста, не дразни. — Тебе, значит, можно меня дразнить, а мне нельзя? — вновь сцепляю руки на члене, и твои губы размыкаются от бушующих ощущений. Мычишь что-то нечленораздельное, досадливо покачиваешь головой, пока я мучаю тебя медленным скольжением вверх-вниз по стволу. Распределяю смазку и давлю в себе желание опуститься на тебя ртом. Всё сильнее хочу более тесного контакта, но должна довести начатое до конца, поэтому лишь призывно облизываюсь. — Ты не успокоишься, пока не доведёшь меня, верно? — обессилено сглатываешь ком в горле и наблюдаешь за тем, как мой язык скользит по губам, смачивая кожу. Дрожишь, не выдерживая моей игры, щуришься от напряжения. А затем вдруг глубоко вздыхаешь и подаёшься вперёд, отталкиваясь руками от подушек. Прижимаешься своим лбом к моему и прикрываешь глаза, — я — твой и только твой, и никакие твои фантазии этого не изменят. Я даже не могу вспомнить, к кому ты там меня приревновала. Потому что я не вижу чужих лиц, Таня. Вижу лишь тебя. Вздрагиваю то ли от твоего горячего шёпота прямо в мои губы, то ли от того, как внезапно твои ладони оказываются на моих бёдрах. Озадаченно разглядываю пальцы, впивающиеся в мою кожу, и не могу понять, как такое возможно. Чёрт, как же так? Я ведь тебя связала! — Как ты… — с опозданием осознаю масштаб надвигающейся опасности и силюсь отстраниться от тебя, но ты удерживаешь меня так крепко, что я начинаю переживать за сохранность собственного тела. — Хреновый узел, малыш, — пожимаешь плечами с лёгкой улыбкой на губах, пока по моим венам стремительно разносится адреналин. Уже успеваю придумать, насколько жестоким будет твой ответ мне, но ты лишь ласково касаешься моей щеки, прижимаясь нежным поцелуем, — зато пытка была что надо. Не успеваю озвучить что-нибудь в своё оправдание, а ты уже наваливаешься на меня и прижимаешь своим телом к простыням, цепляясь губами за сосок. Обхватываешь его зубами и прикусываешь, вынуждая меня изогнуться, тянешься руками к моим запястьям и закидываешь их мне за голову, впечатывая в кровать. Опять обводишь языком ореол, вырывая мой хриплый стон, и вдруг я с ужасом осознаю, что ты умудрился отвлечь меня и замотать мои руки своим галстуком в крепкий узел. Дёргаюсь, стремясь освободиться, но лишь вызываю твою понимающую улыбку. Отодвигаешь мои насквозь промокшие трусики и входишь жёстким мощным толчком, заполняя меня собой до вскрика и дрожи в ногах. Прогибаюсь в спине и едва не теряю сознание от вихря ощущений, а ты уже успеваешь поднять мои бёдра и вновь насадить на себя до упора. Двигаешься властно, свободной рукой стискиваешь мои перевязанные запястья, врезаешься в губы жарким глубоким поцелуем, и всё вокруг теряет смысл. Мгновенно и сама забываю про этих молоденьких дурочек, которые вились вокруг тебя и раздражали каждый миллиметр меня, забываю про сиюминутную злость на твою излишнюю вежливость. Остаётся только всепоглощающее желание быть ещё ближе, чувствовать ещё острее. Подмахиваю тебе бёдрами, обвивая ногами талию, и стону самозабвенно прямо в твой рот. А ты целуешь меня с сумасшедшей нежностью снова и снова, шепчешь, что ты весь абсолютно мой, и я вторю этому слову из твоих уст, рассыпаясь блаженными стонами от каждого толчка. Мой, мой, м о й! Хриплым эхом запечатываю эту истину в воздухе над нами, когда оргазм разрывает меня на части. Жмусь к тебе, чувствуя биение твоего сердца, и, наконец, затихаю спокойная и удовлетворённая. Ты мой. Никому не отдам.