Летопись страсти

Она пахнет домом. Утыкается холодным носом мне в шею, пробирается пальчиками под футболку и обнимает так крепко, что я с трудом сглатываю этот прилив нежности. Прижимаю её к себе в ответ и касаюсь губами пшеничной макушки, и кажется, что мир вокруг нас останавливается в этом бесконечно красивом моменте. Целую её снова и снова, наполняю лёгкие её запахом, а она едва слышно шепчет, просит, чтобы я не впускал в дом сквозняк. Приходится оторваться от любимого занятия и захлопнуть-таки входную дверь, и Тина тихонько хихикает в ответ на моё очевидное нежелание её отпускать. Тянет меня за руки на третий этаж, переплетая наши пальцы. Поднимается по ступенькам, дразнит меня покачиванием своих невозможных бёдер, и я с трудом сдерживаю порыв схватить её и зацеловать прямо на лестнице. Она сводит меня с ума одним своим присутствием, и я сам не понимаю, на каких ресурсах всё ещё сохраняю намёки на трезвый рассудок. Пьян ею до чёртиков. Хронически. Навечно. — Я так сильно по тебе скучала, — скользит тёплым шёпотом по моей шее, когда мы минуем ступеньки, и я стискиваю её в руках на пороге спальни. Не могу и не хочу отпускать. Мы не виделись полторы недели, и когда я думаю об этом, то не могу побороть рвущееся наружу недоумение. Даже не представляю, каким образом получается выдерживать такие разлуки, потому что она — мой мир и кислород, которым я дышу. Пытаюсь вспомнить, как провёл последние десять дней без своего воздуха, и кажется, что все эти бесконечные сутки вдали от неё я и не жил вовсе, а только ждал новой встречи. Стремительно наклоняюсь, чтобы запечатать на желанных губах всю глубину своей тоски и влюблённости, но моя девочка уворачивается и лукаво посмеивается над моими манёврами. Подталкивает меня ко входу в спальню, ласково улыбается, когда на её щеках отражаются первые всполохи зреющего стеснения, и… боже. Клянусь, это самый красивый вид из всех возможных. Приходится рассыпать поцелуи по тыльной стороне её ладошки, которую я ни в коем случае не выпускаю из захвата. Чувствую, как под моим ртом трепещут мурашки, а Тина едва заметно вздрагивает от моих прикосновений. Её чувствительность в моментах нашей близости сводит меня с ума. Затуманенный любовью взгляд не сразу фокусируется в пространстве, и мне требуется некоторое время, чтобы заметить на полу у дальней стены её спальни плед, одеяло, подушки и наше любимое вино. Губы, соскучившиеся по её поцелуям, мгновенно растягиваются в самой счастливой улыбке, и я сжимаю хрупкие пальчики в своей руке чуть сильнее. — Ты устроила нам свидание, Кенгуруш? — ласково прокатываю любимое прозвище, и Тина застывает вполоборота, облизываясь и наклоняя голову. Оценивает мой блаженный вид и реакцию на такой сюрприз, а после краснеет пуще прежнего. Похоже, то, что она видит в моих глазах, ей очень нравится. Больше не сдерживаюсь, дёргаю нежную ручонку на себя, и малышка, не ожидавшая подвоха, падает прямо ко мне в объятия, врезаясь щекой в грудь. Сминаю любимое тело, целую всё, до чего получается дотянуться, пока девчонка силится выбраться из плена. Плечо, выступы ключиц, пульсирующая на шее венка, дрожащий подбородок. Люблю и хочу её так сильно, что от пронзительных ощущений у меня сводит челюсти. — Ты не против? — изворачивается, чтобы поймать мои расфокусированные зрачки, и сражает меня наповал таким неожиданным вопросом. Моргаю, растерявшись, пока руки машинально продолжают путешествие по совершенному телу, оказавшемуся в моей власти. — Похоже на то, — закатываю глаза и смешу Тину своим притворством. Она мгновенно поднимается на цыпочки и жмётся горячими губами к уголку моей улыбки, а потом несколько минут пытается сбежать от моих вездесущих пылких поцелуев. Выгибается, хохочет, шлёпает свободной ладошкой меня в грудь и выдыхает судорожное «Дан-н-н», когда мои ручные исследования становятся более глубокими. Запускаю пальцы под резинку её спортивных штанишек, тут же сминаю ягодицу и получаю в ответ порывистый вздох. — У меня там… я… хотела сначала посмотреть фильм, — выталкивает полушёпотом с губ, пока мои вспоминают на вкус молочную кожу на шее. Пускаю в ход язык, вылизывая пульсацию на горле, и малышка ахает от моих несдержанных манипуляций. Упирается ладошкой мне в плечо, силится отстраниться и хрипло добавляет: — с тобой. — Ещё пять минуточек, а потом фильм, — самозабвенно заверяю её и тут же врезаюсь в раскрывшиеся губы глубоким поцелуем. Тина, не успевшая подготовиться к очередной моей голодной выходке, не удерживается на ногах и повисает в моих объятиях, сдаваясь наступлению. Пылко отвечает на мои ласки, обжигает мой рот неровными выдохами, жмётся ближе. И сглатывает от перевозбуждения, когда я прерываюсь в обещанное время. Сам тяну нас к пледу и ноутбуку, потому что чувствую, что вот-вот вновь сорвусь, и наше свидание закончится горячим сексом, едва начавшись. Я, в принципе, совсем не против такого развития действий, но моя девочка так редко решается на подобные инициативы, что я просто не могу не оценить её заботу. Мы плюхаемся в подушки у дальней стены, и в зеркало сбоку я замечаю свой растрёпанный вид. Оказывается, пока я исследовал глубины любимого рта, Тина меня всего взъерошила. Маленькая большая моя любовь. Она собственнически закидывает на меня ногу и бессильно вздыхает, когда моя ладонь тут же оказывается на упругой ягодице. Чуть сжимаю кожу, повышая рейтинг нашего вечернего киносеанса, и малышка трётся щекой о моё плечо. В ней столько нежности и доверия ко мне, что я тону в этой чарующей бездне. Самозабвенно ухожу на дно и почти сразу перестаю следить за сюжетом фильма, пока пальцы вычерчивают иероглифы на попе. Мы расслабленно восстанавливаемся от тоски друг по другу, дышим в унисон, но эта наша идиллия резко прекращается спустя полчаса. Мгновенно чувствую, когда любимое тело перестаёт реагировать мелкой дрожью на моё очередное касание, и озадаченно хмурюсь. Чуть уплотняю хват на ягодице, и Тина глубоко вздыхает на моём солнечном сплетении. Я знаю наизусть каждую микроклеточку её интонаций, а потому напрягаюсь и отстраняюсь, чтобы посмотреть девочке в глаза. И то, что я вижу, заставляет меня мигом растерять все порочные мысли. — Малыш, ты чего? — рука перемещается с ягодицы и сжимает подрагивающий подбородок, и Тина неопределенно двигает плечами. Мнёт губы, перекатывая на них невысказанную тревогу, пока я теряюсь в догадках. Даже не могу предположить, что стало причиной резкой перемены в её настроении, даже не представляю, что могло случиться за время моего отсутствия. — Дан, — моё имя срывается неуверенным отзвуком, и девочка сглатывает. Пронзает меня взглядом, наполненным какой-то глубинной грустью, долго собирается с мыслями, пока внутри меня разрастается липкое опасение. Мне хорошо известно, на какие поразительные умозаключения способна эта светлая головка напротив, и мозг принимается усиленно выстраивать возможные сценарии продолжения Тининых слов. А потом она набирает в грудь побольше воздуха и выпаливает на одном дыхании: — тебе не кажется, что в последнее время я стала выглядеть хуже? Ошарашено моргаю, пока рассудок переваривает этот странный вопрос и отказывается верить в то, что моя девочка действительно всерьёз задумывается о чём-то подобном. Она смотрит на меня с застывшим на лице боязливым ожиданием, и это обстоятельство сбивает меня с толку едва ли не сильнее, чем озвученное ею беспокойство. Она, что, с ума сошла? Неужели и правда полагает, что я могу хотя бы в теории когда-нибудь перестать считать её совершенной? — Не знал, что оставлять тебя одну так опасно, — протягиваю в задумчивости, продолжая удерживать пальцами Тинин подбородок. Малышка сглатывает нервозность, прячет от меня взгляд, а у меня внутри всё сжимается от любви и боли за эту маленькую необъятную вселенную в моих руках. Сильная для посторонних, на деле она такая до невозможности хрупкая, что от одной мысли об этом у меня в горле застревает ком. Стоит мне ненадолго выпустить её из рук, как к Тине возвращаются все старые знакомые: страхи, критика, неуверенность в себе. Боги, как она вообще выдерживала в одиночку все свои тревоги столько лет? — Это всё глупости, знаю, — девочка поджимает губы, нервно собирает в складки ткань моей футболки. Продолжает прятать от меня повлажневшие зрачки, пока черти внутри меня воют от тоски. С осторожностью беру побледневшее лицо в ладони и жду, когда Тина вернёт мне свой взгляд. Поглаживаю подушечками пальцев осиротевшие без румянца щёки и отчаянно борюсь с желанием целовать их так долго, как потребуется, чтобы малышка позабыла обо всех своих гнетущих вопросах. — Не глупости, раз тебя это тревожит, — ловлю её глаза своими, и Тина вздрагивает от пронзительного восхищения в моём взоре. Долго и пристально рассматриваю свою любовь, вновь заставляя её краснеть, и обещаю себе впредь делать ей комплименты ещё чаще. Настолько часто, чтобы этого хватило для уничтожения каждого проклятого таракана в её голове. — Таня, боже, как ты можешь выглядеть хуже, если ты — совершенство? Как ты вообще до такого додумалась? — Наверное, у меня просто было много свободного времени… — И ты залезла в эту онлайн-помойку, чтобы почитать комментарии, — продолжаю её слова и киваю сам себе, пока в голове складывается чёткая причинно-следственная связь. Тина закусывает губу, по-прежнему сминая футболку у меня на животе, и отводит взгляд, — и из миллиона восторженных нашла один мерзкий, чтобы разукрасить одинокий вечер. — Извини… — тяжело выдыхает и ёрзает у меня на груди с явным желанием закончить этот разговор и вернуться к просмотру фильма, но я не выпускаю её лицо из ладоней. Провожу пальцами у уголков губ, обвожу контуры, и приходится сглотнуть крепнущее желание прижаться к ним, стереть все эти неуверенные интонации, заставить звучать удовольствием, а не тревогой. — Я понимаю, — шепчу, обдавая её рот тёплым дыханием, и девочка боязливо переводит на меня взгляд. Выискивает во мне разъяснения, и я снова глажу её щёки, — нужно лечить тебя от таких мыслей. — Думаешь, они поддаются лечению? — на её губах прослеживаются едва уловимые намёки на улыбку, и малышка чуть наклоняет голову, чтобы потереться о мою ладонь. Совсем как котёнок. — А мы попробуем, — подмигиваю, чем заставляю Тину неуверенно хихикнуть, и, наконец, оставляю короткий поцелуй на кончике её носа. Она морщится, пробует увернуться, но я снова и снова запечатываю на её лице нежность, пока не обнаруживаю под своими касаниями свежий румянец. Накопившееся внутри меня желание стягивается в узел, грозясь вот-вот взорваться, и я тяну Тину к себе поближе, так, чтобы между нашими ртами не осталось ничего, кроме поцелуя, — есть у меня один рецепт. Цепляюсь туманящимся взглядом за зеркало, подсматривающее сбоку за нашим зреющим вожделением, попутно разворачиваю малышку спиной к себе. Она выгибается, когда чувствует мои губы в ямочке у плеча, судорожно выдыхает. Сглатывает под моими касаниями, пока я медленно меняю положение наших тел так, чтобы ничего не мешало Тине наблюдать за нами. И чувствую, как она вздрагивает, когда наталкивается глазами на отражение нашей страсти. Знаю, насколько такая откровенность смущает её, и терпеливо ласкаю безопасные зоны в ожидании момента, когда моя девочка расслабится и позволит мне показать ей всю мою любовь. Тина откидывает голову, упираясь затылком мне в плечо, размыкает губы, прикрывает глаза. Тянусь рукой к её лицу и поворачиваю так, чтобы вернуть её к фокусу на зеркале, и малышка растерянно поглядывает на меня через отражение. — Я хочу, чтобы сегодня ты смотрела на нас. Чтобы видела, насколько ты прекрасна, — прохожу языком по мочке уха, и Тина дрожит от ощущений. Неуверенно кивает мне, сжимающему её в объятиях, и снова заливается румянцем. Это становится спусковым крючком, и я несдержанно обрушиваюсь губами на шею, срывая в ответ тихий протяжный стон. Руками опускаюсь на полушария груди, и малышка моментально реагирует на мою ласку. Прогибается в пояснице, вручая всю себя моим касаниям, нетерпеливо ёрзает, желая ощутить больше. Забираюсь под её пушистый свитер, в очередной раз восхваляя Тинину нелюбовь к лифчикам, и удовлетворённо мурчу. Накрываю пальцами сосок, слышу рваный вздох и сам отстраняюсь от венки на шее, чтобы полюбоваться своей девочкой. — Только посмотри, какая ты красивая, — шепчу, и Тина дрожит от каждого моего звука. Её взгляд пугливой птичкой мечется по нашим отражениям, а щёки горят огнём. И это действительно самый захватывающий вид за всю мою жизнь. Опускаюсь пальцами на живот, кружу по нежной коже и цепляюсь за края ткани, поднимая свитер вверх. Тина безропотно вытягивает руки, позволяя мне стащить одежду, мелкой дрожью отзывается на каждый мой поцелуй. Самозабвенно вылизываю её шею по миллиметру, стремительно теряю связь с реальностью, когда моя любовь звучит для меня такой симфонией наслаждения. Сжимаю соски, перекатывая их в пальцах, и малышка тут же накрывает мои руки своими. Удовлетворённо мычит, хочет ещё, и я не нахожу ни единой причины отказать ей в таком желании. Оттягиваю затвердевшую кожу под аккомпанемент Тининых стонов, мучаю плоть и ощущаю, что скоро сам сойду с ума от этой чувственной прелюдии. Наши взгляды встречаются в отражении, и я решаю не упускать возможность понаблюдать за своей девочкой в момент ещё более интимной ласки. Поглаживаю кожу, ладонью спускаясь ниже, и Тина закусывает губу, когда мои касания прибираются под резинку её штанишек. Накрываю клитор сквозь тонкое кружево белья, получаю в ответ судорожный вздох и не моргая отслеживаю каждую эмоцию на любимом лице. Тина ёрзает, подстраиваясь под мои неторопливые движения, ведёт бёдрами навстречу моим пальцам, подхватывая мои ласки. Она так прекрасна, что я перестаю дышать от восхищения. С немым восторгом наблюдаю за оттенками возбуждения, отражающимся на любимом лице, и касаюсь её самых чувствительных точек снова и снова, провоцируя рваные выдохи. Миную края ткани и тону в Тинином желании, и наступает уже моя очередь несдержанно простонать. Кажется, я никогда не перестану поражаться тому, как остро и послушно моя девочка реагирует на эти ласки. Погружаю в неё палец, и Тина тихонько ахает, выгибаясь в моих руках. Приоткрывает пересохшие губы, дрожащими руками тянется к моей шее и обхватывает в поисках дополнительной точки опоры, и я изворачиваюсь, чтобы поцеловать любимое запястье. Двигаюсь в её теле медленно, раскручиваю возбуждение в нас и наслаждаюсь симфонией сладких стонов под своим подбородком. Не могу оторваться, рассматривая в зеркале Тинино удовольствие, а она прижимается ко мне всем своим существом. Решаю повысить градус наших ласк и свободной рукой тяну штанишки вниз. Малышка мурчит и откликается на мой порыв, приподнимает ягодицы, помогая снять с себя одежду. Снова падает мне на грудь, прерывисто дышит, аккомпанируя моим неугомонным пальцам. Веду ими влажную дорожку по внутренней стороне её бёдер, поглаживаю мурашки, пробираюсь всё ближе к клитору, и Тина задерживает дыхание, когда я дохожу до самых чувствительных мест. Свободной рукой подхватываю девочку под коленку, вынуждая развести ноги шире. Она дрожит, постанывает и бросает взгляды на зеркало перед нами, постепенно раскрываясь для меня всё больше. И этот вид на её жаждущее совершенное тело сводит меня с ума. На этот раз ввожу сразу два пальца, и Тина стискивает моё запястье трясущейся ладошкой. Через отражение наблюдаю за тем, как в её глазах, подобно сахару в кипятке, окончательно растворяется стеснение. Она не отводит глаз от моего внимательного восхищения, больше не пытается закрыться или спрятаться от порочной картинки перед собой. Рассматривает нас, до невозможности возбуждённых, выстанывает и ёрзает под моими прикосновениями. Вздрагивает, когда большим пальцем я надавливаю на клитор, прогибается сильнее, сама ведёт бёдрами в такт моим движениям внутри неё, цепляется за мою руку, пока я любуюсь отражением всепоглощающей страсти в её взгляде. — Кончи для меня вот так, хорошо? — ласкаю губами её висок, и Тина торопливо кивает мне в ответ. Растрёпанная, раскрасневшаяся, она вся изнывает подо мной. Выглядит так бесподобно соблазнительно, что я и сам готов сейчас дойти до финала от одного только её вида. Свободной рукой накрываю грудь, и тихое «м-м-м-м» опаляет мне шею, разнося мурашки по коже. Пальцы скользят внутри всё быстрее, надавливают, тонут в удовольствии, и Тина сжимает меня стенками крепче. Встречает бёдрами мои движения, не разрывает нашего зрительного контакта, пока я довожу её до оргазма. Она такая красивая, такая моя… Шепчу ей это снова и снова, продолжая утопать в соблазнительном взгляде в зеркале, и не могу сдержать хриплого стона, когда малышка взрывается в моих руках. Выгибается, вытягивается в струну, чтобы вскрикнуть, и затем обессилено падает макушкой на моё солнечное сплетение. Прерывисто дышит, вжимаясь в меня спиной, часто-часто моргает. Любуюсь всеми оттенками её наслаждения, запоминая каждую эмоцию, каждую интонацию, пока пальцы продолжают поглаживать самые чувствительные точки на любимом теле. Вижу, как Тина порывисто раскрывает губы в попытке что-то мне сказать, нервно сглатывает и покрывается новым слоем румянца. И уже в следующую секунду её пальчики тянутся к ремню на моих брюках. Ухмыляюсь и провожу языком по Тининой шее, снова заставляя её вздрогнуть. Нам, думаю, всегда будет мало, и насытиться друг другом — нечто для нас двоих неосуществимое. — Хочу тебя, — проталкивает с пересохших губ, заводя меня до предела своим тихим признанием. Ловлю себя на мысли о том, что сколько бы она ни произносила эти слова для меня, каждый раз я буду реагировать так, будто слышу их впервые в жизни. — Тогда продолжай смотреть, — напоследок опускаюсь губами на горячее горло и слышу Тинин судорожный вздох. Поднимаю нас обоих, располагаясь на коленях за её спиной, и малышка хватается за мою шею, вжимаясь ягодицами в мой пах. Мы оба сглатываем, в полной мере ощущая томительное ожидание моего тела, и ловкие пальчики девочки опять цепляют мой ремень. В голову вместе с потоком обожания к этой вселенной под моими поцелуями врывается безумная идея, и я медленно отстраняюсь под Тинин неровный вздох. Через отражение в зеркале она со смущённой растерянностью наблюдает за тем, как я встаю и стягиваю футболку резким движением. Облизывается, отслеживая движения моих рук на ремне, почти поворачивается, чтобы мне помочь, но я лишь качаю головой. — Продолжай смотреть, любимая, — хрипло командую, и девочка тотчас возвращается в исходное положение. Сглатывает, уставившись на меня с мольбой в глазах и застывшим немым ожиданием, пока я медленно расправляюсь с одеждой. Раздеваться перед ней — отдельная порочная пытка для нас обоих. Нарочито неторопливо снимаю ремень, замираю пальцами на молнии брюк, и Тина закусывает губу от нетерпения. Знаю, что прямо сейчас ей безумно хочется развернуться и помочь мне, довести меня до исступления своими невозможными губами. Мы оба до дрожи зависимы от обоюдного удовольствия, и нам так нравится срывать друг с друга стоны и оргазмы, что бездействие приносит почти физическую боль. Наконец, освобождаюсь от одежды и замираю у Тины за спиной в полной боевой готовности. Ласкаю пальцами нежную кожу на скуле, и малышка утыкается затылком в моё бедро. Смотрит на меня сквозь зеркало, обжигая своими порочными интонациями моё нутро, пока я медленно очерчиваю подушечками румянец на щеках. — Хочу, чтобы ты видела себя. Нас, — облизываю губы и неторопливо опускаюсь на колени, и девочка тут же прижимается ягодицами к моему возбуждению. Обхватываю Тину за горло, фиксируя в удобном положении, властным движением развожу её ноги шире, и полный нетерпения вздох тонет в горячем воздухе над нами. Малышка рвано хватает ртом кислород, выгибается, пока свободной рукой я обвиваю её подрагивающее тело. Надавливаю ладонью на низ живота и касаюсь губами пшеничной макушки, и мы оба замираем на мгновение, перемешивая желание во взглядах. А затем я вхожу — мучительно медленно, по миллиметру заполняя собой любимое тело, и Тина несдержанно стонет, когда я отправляю нас на максимальную глубину. Закусывает губу, жмурится, свыкаясь с первыми ощущениями, и я замираю в ней, позволяя нам обоим ощутить это удовольствие на полную. Она — совершенство. В каждом звуке, движении, реакции на нашу близость. Возвращает мне свой затуманенный взгляд, молчаливо умоляя продолжать, и симфония её наслаждения заполняет уютную тишину спальни. Наблюдаю за тем, как дрожит её тело от моих сильных толчков, как вздымается грудь, как в ложбинке поблескивает пот, как её тонкие пальцы обнимают меня за шею в попытке сохранить равновесие. Любуюсь тем, как мы сливаемся воедино, как правильно и естественно соединяются наши тела, как совершенно мы подходим друг другу в каждом движении, в каждой реакции, в каждом созвучном стоне, наполненном любовью. Люблю её до безумия. До скручивающих моё нутро спазмов. До почти физической боли, отдающей пульсацией в кончиках пальцев, которыми я разношу мурашки по желанному телу. Давлю рукой на горло, вынуждая девочку выгнуться сильнее, и беру её неистовее. Вбиваюсь, выталкивая из Тины хриплое наслаждение. Она хватается за мою руку, сжимает пальцами, просит ни в коем случае не останавливаться. Закусывает губу, когда мои движения становятся ещё резче, стискивает меня внутри с такой отчаянной силой, что я шиплю от бешеных ощущений. Врезаюсь поцелуем в пульсирующую кожу, слизываю капельку пота, и малышка шепчет моё имя безостановочно, с мольбой. Вхожу жёстче, когда чувствую, как горячие стенки вибрируют и стискивают всего меня. Любуюсь тем, как девочка напрягается в моих руках, как её бёдра ловят каждый мой толчок, как она покачивается в нашем обоюдном удовольствии, как сдавленно выстанывает моё имя, рассыпаясь им в тяжёлом воздухе. Она смотрит на меня, без слов рассказывая о том, как ей хорошо, обнимает мои руки, уплотняя наш контакт, накрывает мои пальцы на своём животе и дышит через раз — хрипло, дёргано. А затем в последний раз сжимает меня, прежде чем обмякнуть от оргазма, и я тут же следую за ней, потому что ждал именно этого. Наполняю собой, врезаясь зубами в ямочку на её плече, притягиваю к себе так, что ощущаю ладонями каждый микровзрыв наслаждения в её теле, впечатываю её в себя, растягивая момент нашей синхронной разрядки. — Ты прекрасна, моя нежность, — опаляю дыханием кожу, пока Тина медленно приходит в себя в моих руках. Заплетается дрожащими пальцами в моих взлохмаченных кудрях, судорожно ловит губами воздух. По-прежнему крепко обвивает мою ладонь у себя на животе, не отпускает ни на секунду, не отрывает блаженного взгляда от меня, рассыпающегося поцелуями по её коже. Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем моя девочка решает оторваться от наблюдения за моими ласками. Чуть разворачивается, чтобы видеть мои глаза, спускается рукой к моей щеке и накрывает углубление шрама. Выглядит такой смущённой и счастливой, что я не могу сдержать торжествующей, полной влюблённого восторга улыбки. Сгребаю малышку в объятия, притягиваю к себе и целую, целую глубоко, дерзко и голодно. И Тина отвечает мне со всем пылом, обвивает мои лопатки, стонет мне в рот. Меняю положение наших тел, чтобы как следует прижать любимую девочку, и она закусывает губу, вновь почувствовав моё возбуждение. Наклоняет голову, отстраняясь от губ, рассматривает что-то у меня на лице, а затем чуть трётся грудью. Дразнит, кошка. Выгибаю бровь под аккомпанемент её тихого смеха и ловким движением опускаю малышку на плед, тут же накрывая своим телом. Она обвивает ногами мою талию, гладит мои плечи, пока вибрации её нежного веселья эхом прокатываются по моему телу. Беру смущённое личико в ладони, чтобы снова зацеловать каждый миллиметр своей вселенной, и Тина облизывается в ответ. — Сильнее всех друг друга держим. Я твоя нежность, ты мой стержень, — поёт мне чуть слышно, подрагивает от пронзительности нашего с ней момента, пока улыбка на моих губах становится ещё шире. Укрываю её собой от всего этого мира за пределом нашего наслаждения, и она касается поцелуем моего шрама. И реальность вновь рассыпается где-то вдалеке, пока мы растворяемся в одной на двоих любви и тонем в моменте бесконечного счастья.