***
Вздрогнув от громкого звука разбившегося неподалеку стекла, Мэллори резко открыла глаза, поначалу различив перед собой лишь мутную пелену из цветных пятен и бликов желтоватого света. — Генри? — почти беззвучно просипела она, с недоумением обнаружив перед собой знакомую лохматую тушку, растянувшуюся рядом с ней на постели. Да что же это происходит? Неужели вчерашний ночной побег в свирепую метель просто приснился девушке? А заодно и ужасная ссора с хозяином из-за ее оплошности со сгоревшим портретом… Впрочем, даже если и так, это не объясняло той странности, отчего Мэллори вдруг проснулась не где-нибудь, а прямо на кровати господина Лэнгдона. Да и ломота во всем теле вместе с ознобом припоминали девушке ее непродолжительную, но едва ли не ставшей фатальной прогулку в снегах. Попытавшись приподняться на локте, пока Генри принялся радостно вылизывать ей щеку, Мэллори оглянулась в сторону приоткрытой в соседнюю комнату двери, откуда доносился какой-то стук, звон и тихое бормотание, приправленное ругательствами. Выходит, хозяин вчера вернул ее к себе домой? Но зачем?.. — Ты чего из одеяла вылезла? — неожиданно входя в спальню с дымящейся кружкой в руках, заворчал мужчина, — живо обратно! Выпей пока, а я окно открою, проветрю здесь… Растерянно хлопая глазами, совершенно не понимая, что происходит, девушка и слова не смогла выдавить, пока Лэнгдон, оставив кружку на прикроватной тумбочке, небрежно поправил сбившийся слой из нескольких тяжелых одеял. — Что это? — пытаясь прояснить хоть что-нибудь, пролепетала Мэллори, ощутив резковатый травяной запах идущий от горячего пара. — Снизит жар, — не вдаваясь в подробности, отозвался колдун, суетливо носясь из комнаты в комнату, впуская в спальню немного морозного свежего воздуха, — пей давай, а то так скоро заживо сваришься. Уже собираясь выйти и вернуться обратно на кухню, где сейчас была развернута целая лаборатория, Майкл нехотя затормозил на пороге, услышав вкрадчивый, сказанным с таким болезненным надломом вопрос: — Зачем? — Что «зачем»? — хмуро пробурчал он, оборачиваясь через плечо, но все же избегая столкнуться с девушкой взглядом. — Зачем вы вернули меня обратно? — как бы Лэнгдону ни не хотелось отвечать на этот вопрос, он прекрасно знал, что ему придется это сделать. Равно как и придется объясниться за все сказанные в приступе гнева слова, пускай мужчина и надеялся, что этот разговор удастся отложить хотя бы ненадолго. — А что мне нужно было сделать? — по привычке сразу переходя в оборону, фыркнул колдун, нервно сжимая ручку двери, — бросить тебя дальше вмерзать в лед? До утра бы ты так уже не дожила! — Не думала, что вас это расстроит… Последняя фраза, произнесенная Мэллори сквозь тугой ком в горле, показалась Майклу настоящим ударом под дых. Впрочем, а чего он еще ожидал? У девчонки может и были проблемы с излишней наивностью, но уж точно не с памятью и слухом. Чувствуя, как глаза снова начинает щипать, а горло сдавливать тугой хваткой подступающих рыданий, девушка отвела взгляд, быстро перекатываясь на кровати носом к стенке. Каков вопрос — таков и ответ. Колдун попросту уже привык подбирать с улицы больных, хромых и убогих, к коему числу относилась и жалкая сиротка из деревни. И как только у девушки могли завестись мысли о том, что господин Лэнгдон на самом деле к ней неравнодушен? Все было ясно сразу и наперед — он хозяин дома, а она всего лишь дворняжка, которую ему не хватило духу бросить умирать на морозе. Вот и вся история. — Эй… Ну хватит тебе там, — негромко пробубнил мужчина, все еще переминаясь на пороге и глядя на сгорбленную спину Мэллори, свернувшуюся клубочком под одеялами. Рассеянно потерев шею, Майкл, уже с трудом выдерживая неподъемный натиск совести, приблизился к кровати, незаметно присаживаясь на край. — Я конечно много наговорил вчера, — неуверенно начал он, стараясь не смотреть, как мелко подрагивают от бесшумного плача девичьи плечи, — ну… Ты и сама помнишь. Не знаю, чего на меня так нашло. Хотя… Наверное, посиди так с пять лет на болотах и любой подвинется умом. Это я к тому, что всерьез слушать какого-то раскисшего старого осла вроде меня, точно не стоит. Судя по приглушенному всхлипу, Мэллори от его слов особо легче не стало, так что Лэнгдон, еще чуть подумав, тихо добавил: — На том рисунке была моя жена. Ее давно уже нет в живых… А этот портрет был единственным, который у меня сохранился. Да уж… Не думал, что когда-то превращусь в развалину, который сидит на сундуках со старым барахлом, медленно дожидаясь, пока под этим барахлом его и похоронят. Так что это все не твоя вина. Шмыгнув носом, девушка невольно затихла, прислушиваясь к сказанному хозяином и к тому, сколько же скорби и затаенной в глубине боли прозвучало только что в его голосе. Так вот оно что… Выходит, что колдун, прежде чем уединиться на болотах, оставил в прошлом не только службу при дворе короля, но еще и почившую супругу. А может и напротив — мужчина так сильно не желал отпускать прошлое, что решил сберечь его в тишине и безлюдности лесной чащи, где никто не посмеет тронуть бесценные воспоминания. Никто, пока на пороге хижины не объявилась Мэллори, нарушившая заведенный порядок и покой. Полгода назад девушке и самой пришлось столкнуться с подобным: лишившись обоих родителей, сирота поначалу ни в какую не желала покидать дом, где все вокруг напоминало ей о родных людях. И старые стены, и вышитые узоры на скатерти, и запах сушеной ромашки, которую мать хранила в маленьких ящиках под окнами — казалось бы, простые мелочи, но Мэллори все еще прекрасно помнила, с какой болью пришлось расставаться с каждой из них. Особенно, когда ты просто не готов отпустить… И некоторые остаются не готовы к этому даже спустя много лет. — В общем, мне жаль, — наконец сухо подытожил Лэнгдон, покачав головой, — что я там вчера сказал — просто наплюй и забудь. И выпей уже это чертово лекарство, зря я его что ли два часа варил?.. — То есть… Я для вас все-таки не совсем «пустое место»? — так и не решившись оглянуться, пролепетала девушка, комкая одеяло и стирая с ним слезы с покрасневшего лица. — Стал бы я «пустому месту» еще кровать свою отдавать, — недовольно буркнул колдун, поднимаясь на ноги и направляясь к двери, — чтоб когда я сюда зашел через пять минут, кружка была пустая!***
Снова перекатившись с боку на бок, мужчина с приглушенным злым рычанием подмял под себя тонкое одеяло. Уже вторую ночь подряд Майкл пытался приноровиться спать на узкой лавке, которую не так давно сколотил для гостьи, но как ни извернись, он попросту не вмещался на ней в полный рост. Девчонка, будучи ниже его на голову, не испытывала подобных сложностей, однако колдун твердо решил, что не станет сгонять ее спать на сквозняках, пока она окончательно не выздоровеет. Так что пока приходилось страдать самому… Проклятье, он кажется себе уже штук десять синяков набил! А спина так и вовсе грозилась не разогнуться к утру, уже сейчас ноя непрекращающейся болью. Надо бы с этим всем что-нибудь придумать, вот только Лэнгдон пока так и не решил, что именно. Да и забот, помимо неудобного места для сна, мужчине сейчас и без того хватало: несмотря на то, что впервые за пять лет он решил распаковать из сундуков остатки своей лаборатории, чтобы как можно скорее вылечить и поставить Мэллори на ноги, даже с его лекарствами девушка все еще мучилась от лихорадки. Впрочем, виной тому являлось еще и то, что девушка ни в какую не желала прикасаться к еде. Разумеется, Майкл понимал, что его собственная стряпня не отличалась особой аппетитностью и вкусом, однако в состоянии, в котором пребывала Мэллори, ей было просто необходимо питаться как следует. Каждый раз оставляя полную тарелку на прикроватной тумбочке, мужчине приходилось уносить ее практически нетронутой, что уже начинало изрядно его злить. В конце концов, ради кого он старается?! Крутится здесь с утра до ночи, изворачивается в немыслимых позах на тесной лавке, чтобы девушка могла спать на его кровати в комфорте и тепле, а она как будто назло только саботировала все старания колдуна. А может быть проблема находилась куда глубже, чем Лэнгдону хотелось видеть… Достаточно было лишь поглядеть на потухший взгляд и безмолвную апатию, в которой Мэллори находилась с самого своего пробуждения. Девчонка как будто и не хотела выздоравливать, из-за чего ее состояние становилось лишь хуже и хуже. Вот же дурная! Вся жизнь еще впереди, а она тут разлеглась умирающим лебедем! Кому от этого лучше-то станет? Уж точно не ей, да и не Майклу, чье сердце тревожно замирало каждый раз, когда он касался ее лба, проверяя температуру. И чего она, в самом деле, так расклеилась? Лэнгдон же почти сразу извинился за учиненную истерику, все объяснил… Вот только девушка, похоже, поняла его слова не совсем так, как колдун на то надеялся. До сих пор не до конца разобравшись в собственных чувствах, мужчина не торопился с выводами и громкими заявлениями, к тому же, что на его совести уже осталась одна оплошность с тем неосторожным поцелуем. Было бы ребячеством отрицать тот факт, что Майкл все еще оставался крайне неравнодушен к Мэллори. Неравнодушен настолько, что последние дни ее здоровье и самочувствие занимали абсолютно все его размышления. И не потому, что колдун считал своим долгом позаботиться о сиротке, а потому, что каждый час ожидал, когда увидит на ее лице знакомую наивную улыбку, наконец проступившую сквозь безучастность и хандру. А ведь раньше Лэнгдон даже не замечал, как простая улыбка и радостный смех девушки согревали его взгляд, удивительным образом вселяя в душу надежду на что-то лучшее и светлое. И сколько бы мужчине ни не хотелось это признавать, но похоже, что он сам же надломил в ней эту заразительную радость к жизни и мерцающую в юном сердце искорку. А всему виной обычные слова, прорвавшиеся сквозь тернии накопившейся злобы — оружие, способное ранить неизмеримо глубоко и практически всегда оставляющее после себя памятные шрамы. Пролежав носом в подушку да тех пор, пока на небе не забрезжил первый светлый лучик, Майкл, кряхтя от боли в затекшей спине и ногах, вскарабкался к постели. Хотя какая там «постель» — это просто издевательство! Потянувшись несколько раз, отходя к окну, за которым уже был виден подступающий рассвет, колдун оглянулся в сторону стола, хаотично заваленного остатками сухих трав, склянками и подсохшими пятнами от пролившихся зелий. Надо бы сегодня выбраться в город, а то часть запасов для целебной микстуры, которой Лэнгдон старательно пичкал больную, уже почти иссякли. Да и размяться в пути после ночи, проведенной в немыслимо скрюченном состоянии, придется сейчас как раз кстати!