cave canibus

она оказывается в точности такой, какой кагу представлял ее с четырнадцати лет: мягкой, нежной и самой желанной на свете. но даже если бы это было не так, он бы ни капли не расстроился, потому что хидэ в любом своем проявлении чистый идеал. кагу сжимает бархатную кожу, стискивая бедро в ладони. она испуганно пискает, стараясь свести свои очаровательные ноги, но мужчина хрипло смеется — «моя наивная малышка...» — и аккуратно разводит ей колени. на ней такая блядская юбка, что хочется или разозлиться, рыкнув, или сунуть голову под тонкую ткань и прикусить ее влажное естество прямо через шелк трусиков. но пока рано. пока еще совсем рано — она чиста, а от такой незамысловатой фрикции может мгновенно заплакать. кагу знает, на какую сладкую точку надо нажать девушке, чтобы она покорно предложила себя. и у хидэ он эту точку тоже найдет. всеми силами. потому что когда она предложит себя добровольно, кагу утрет нос гребаному папаше, и это будет двойной победой. мужчина поднимает голодный взгляд чуть вверх, и дыхание остается где-то в легких: хидэо, раскрасневшаяся и с каплей пота на лбу, боится и ждет. рубашка ее расстегнута, лежит мятыми волнами на теле, и кагуцучи жадно прилипает глазами к виднеющемуся краешку белого кружева. такая невинная, как куколка. от одного представления ее в дорогом комплекте нижнего белья член встает с такой силой, что даже больно. руки ее привязаны к изголовью — кричала, что сбежит или сделает с собой что-нибудь, если ее не отпустят, — поэтому это всего лишь вынужденная мера предосторожности. если она попросит себя развязать, чтобы в порыве оргазма крепче прижать к себе старшего брата, итадори не откажет ей в этом и позволит расцарапать спину в кровь. вот только в ответ он сожмет ее бока до синяков и искусает в кровь молочные бедра. она сипит так сладко, словно выходят не слова, а горячая карамель. кагу готов до смерти жадно слизывать голос с ее неискушенных губ. — о-они-сан, — хрипит его женщина. кагу из последних сил держится, чтобы не затрахать ее в эту же секунду, закинув ноги на плечи. — п-прошу тебя, о-они-сан… н-не надо… кагуцучи ласково улыбается, чуть облизывая кончиком языка небольшие клыки, и ныряет правой рукой под ткань расклешенной юбки. цепляет колючее кружево и кладет большой палец на место, где предположительно должна находится чувствительная бусинка. хидэ вздрагивает уже от такой незамысловатой ласки. — глупышка, — щебечет кагу, ничего пока не делая, — ты же не думаешь, что твой брат сделает что-то плохое со своим золотцем? не думаешь же, да? хидэ сильнее заливается маковым цветом. хочется лгать, что это в комнате просто нестерпимо душно, но девушка чувствует, что еще секунда — и она позорно изольется влагой на трусики от наслаждения. она хнычет. — э-это неправильно… — сипит она убито. — т-ты же мой б-брат… кагу скалится. она правда глупышка. не понимает, что это она с рождения его сестра, его маленькая девочка. не понимает, что кагу терпел до ее восемнадцати лет, чтобы без зазрения совести подумать о том, как вожмет ее в угол, расстегнет выпускное платье и, быстро мазнув пальцами по горячей влаге, трахнет. не понимает, что он теперь не только ее брат — он ее мужчина, любовник, а если кагу через несколько лет устроит все свои дела, то и муж. он не отдаст хидэ. мужчина убирает руку, стаскивая с себя дорогой пиджак, и девушка сдавленно выдыхает. темная ткань скользит по плечам, кагу откидывает его с кровати и начинает расстегивать жилет, а за ним и накрахмаленную рубашку. со стуком падают запонки с каплями дорогих камней, за ними же — ролекс из желтого золота с бриллиантами. хидэ притихает, смотря за полосами татуировок. они так похожи на… ...отцовские. и это бьет по сознанию не хуже алкоголя. девушка чувствует, как полыхают ее щеки, ткань лифчика уже больно натирает соски, а влага все же проступает на белом кружеве стринг. хидэ хочет провалиться под землю от стыда и от того, что кагуцучи замечает ее смущение. но ему это только нравится. он медленно вытаскивает пряжку ремня, расстегивая. темные брюки натирают болезненный стояк, но мужчина не стремится сразу же расстаться с одеждой. боится накинуться в ту же секунду на сочное невинное тело. он оглаживает бока сестры, считает выступающие ребра и расстегивает ее рубашку окончательно. трещит тонкая материя, и спустя минуту кагуцучи стаскивает с девушки уже ненужную уродливую тряпку. а потом дает голоду ненадолго проснуться. стискивает округлые груди в ладонях, нажимая на соски, и утробно рычит, когда сестра выгибается и стонет, сжимая зубы. чувствительная, какая же она, блять, чувствительная. хочется прямо сейчас ткнуться в нее пальцами или лицом, с наслаждением вдыхая естественный запах смазки и геля для душа. будет пахнуть ментолом, и во рту проступает слюна. он опускает руки вниз, царапая мозолями чувствительные бусины, и молча требует удержать себя в узде и не оттрахать сестрицу пальцами до умопомрачения. кагуцучи склоняется над аккуратной грудью и широко облизывает сосок сквозь тонкую ткань бюстгальтера. хидэо чувствует, как покрывается мурашками и мокнет. ах, черт… черт-черт-черт, если прикрыть глаза… ведь так похож… в голове всплывает сильное подкачанное тело, татуировки витками ползут по кубикам пресса, рот с клыками белозубо улыбается. хидэо, самая лучшая девочка, позорно стонет, чувствуя, как намокает еще обильнее. — а-ах, п-папочка... кагуцучи замирает. девушка стыдливо закусывает язык, моргая слипшимися ресницами. не успела вовремя прикрыть свой рот, и вот, что получилось. мужчина жадно сглатывает, слюна уже едва ли не капает по подбородку. он смазанно целует бусину, оттягивая ее пальцами, и принимается за другую. пальцы его нетерпеливо дрожат. хочется уже растянуть девственную дырочку и слизать горячую кровь с пальцев. кагу с жадностью представляют, как посадит ее на лицо. чуть надавит бедрами вниз, вжимаясь в горячее девственное влагалище, смазывая губы естественной влагой и терпкой кровью. он вылижет из нее все соки, а потом перевернет на спину, поблагодарив за поздний ужин, и натянет ее крошечную дырочку на свой член. хидэ будет елозить грудью по холодным простыням, ноги ее в конвульсиях начнут трястись, а когда он наконец обильно и в первый раз в своей жизни кончит, кагуцучи выйдет из расстраханного влагалища и вновь отлижет ей, буквально трахая языком. девчонка будет хрипло рыдать, прося остановиться, но кагу ни за что это не сделает — он ждал этот момент несколько лет. — назови меня так еще раз, — твердо требует он. палец обводит едва видимый сквозь полупрозрачное кружево ореол. — хидэ, будь хорошей девочкой, назови они-сана папочкой. девушка дрожит от наслаждения. внутри нее все влажно пульсирует, и она думает, что если откроет рот, то непременно застонет от нетерпения. — о-о-они-сан… — хрипло зовет она. кагу цыкает — непослушная девчонка — и собирает языком бисеринки пота из ложбинки. — х-хватит… мужчина теряет терпение. — папочкой, — вновь требует он, оскаливаясь. язык чертит мокрую дорожку до горла. — я хочу знать, что тебе хорошо, несносная девчонка. хидэ молчит. кусает щеки и язык и вертит головой. темно-розовые пряди раскидываются по мягкой подушке. зрелище умопомрачительное. кагуцучи рыкает, требуя слушаться. — немедленно, хидэо. и девушка громко, почти просяще стонет, чуть дергая связанными руками. — папочка! — сорванно говорит она, прикрывая глаза. — м-мой папочка... кагу удовлетворенно урчит, чувствуя, как член уже готов порвать ширинку. все. хватит с нее ласк, она взбудоражила его одним свои наглым «папочка!». маленькая стерва, да он ее из постели за такое не выпустит месяц. мужчина встает на колени, принимаясь за штаны. хидэ старается отдышаться, прикрывая веки, но перед глазами стоит отец, и девушка сладко сжимается. ах, если бы п а п о ч к а действительно был бы здесь, как прекрасно бы они провели время вдвоем. она вспоминает его хриплый смех и пальцы, разрабатывающие ее чувствительную дырочку. хидэ скребет свои пальцы ногтями от того, как хочется, чтобы это все стало реальностью. кагуцучи чуть наклоняется, поднимая с пола небольшой пакет, доставая бутылек смазки и пачку презервативом. заполнить сестричку хочется больше всего на свете, чтобы она еще долго носила его семя внутри себя, но мысль о беременности совсем не радует. конечно, потом он откажется от презервативов, лишь бы каждый день видеть свою девочку с вытекающей спермой, но только после того, как он отвезет ее в клинику к частному доктору, который назначит ей курс нужных противозачаточных. мужчина вылезает из штанов, нетерпеливо тянется к юбке, расстегивая пуговицу и молнию, и спускает ткань вниз по ногам, откидывая ее за спину. даже с такого расстояния кагу видит мокрую ткань, как бы хидэ не сжимала свои ноги. он хрипло рычит, намекая, что сейчас не время препятствовать, и девушку в испуге расслабляет бедра. кагу вытаскивает из пачки серебристый квадратик, откладывая вместе с бутылочкой смазки, и нагибается над пупком девушки. жадно цепляется за тонкие белые веревочки и тянет вниз, обнажая сестру до конца. член мгновенно наливается кровью еще больше, когда кагуцучи видит бархатную влажную кожу. хочет. она его тоже хочет. мужчина нетерпеливо раскрывает ей ноги, внимательно разглядывая каждую влажно блестящую складочку. хидэо стыдливо закрывает глаза и поджимает губы. ками-сама, нет, как же непривычно… кагуцучи медленно подносит тонкие трусики в лицу, вжимаясь носом в ткань и громко вздыхает, чуть постанывая. прикасается языком к влажной ткани, смакуя вкус, и откидывает кружево в сторону. достаточно. с него точно достаточно. нет сил терпеть. да и желание мучить себя и сестру тоже нет. кагу дергает сестрицу за бедра на себя, опаляя ее нежную чувствительную кожу горячим дыханием. хидэ раскрывает глаза, в неверии смотря на брата. что он собрался делать, черт бы его побрал? — о-они-сан, — хрипит замученная девушка, сглатывая терпкую слюну. брат поднимает на нее свои золотистые глаза, подернутые дымкой похоти. — что ты собрался д-делать? кагуцучи улыбается и, чуть подтягивая себя, кладет свой острый подбородок ей во впадинку пупка. девушка сжимается, когда горячие ладони медленно разводят ей ягодицы, поглаживая кожу. — хидэ, — хрипло зовет сестричку кагу, не отрывая взгляд. девушка покорно смотрит в ответ. — как думаешь, что нравится женщинам? девушка краснеет. что за странные вопросы? каждой же нравится что-то индивидуальное, нельзя грести всех под одну. она съеживается под пристальным взглядом. — не знаю… — шепчет она. — разве у каждой не что-то свое? кагу хрипло смеется, и от этого мурашки снова начинают бегать табуном. лоно сладко пульсирует, ожидая хоть чего-нибудь. как же долго длится мука. кагуцучи облизывается и спускается вниз, пропадая между бедрами сестры. хидэо готова кричать. — все очень просто, сладкая, — шепчет он, обжигая ее половые губы своим дыханием. — женщины любят мужчин, которые могут не только отшлепать, но и приласкать. хидэ позорно стонет, когда кончик язык проходит по влажному входу. это какая-то пытка, не иначе. мужчина чуть стыдливо не кончает от одного мазка языком, когда чувствует терпкую влагу внутри. блять, она даже там оказалась вкусной, это просто какое издевательство… хоть за это спасибо папаше, постарался на славу, смог сделать такой бриллиант. хватка на бедрах против воли усиливается, кагу точно знает, что чуть позже на них выступят темные полосы, но так плевать. это вопрос времени. девчонка в любом случае будет заклеймена им полностью: засосы на шее, синяки на бедрах, подтеки спермы на бархатной коже… кагуцучи высовывает язык полностью, ведет по верху половых губ и касается клитора шариком пирсинга. хидэо громко рыдает от наслаждения и выгибается, заставляя мужчину внутри себя довольно зарычать. мысль о том, что он возьмет эту женщину себе без остатка, будет у нее первым и е д и н с т в е н н ы м, черт возьми, бьет по самолюбивому мозгу не хуже виски. мужчина рычит, принимаясь жадно вылизывать хорошенькую киску девочки, буквально насаживая ее бедрами на свое лицо. обводит холодным металлическим шариком чувствительную бусинку, всасывая ее, чувствуя, как вязко намокает под ними простынь, мягко лижет бархатные складки, наслаждаясь терпким вкусом, и целует ее раскрывшуюся мокрую дырочку. хидэ рыдает. слезы крупно катятся по ее полыхающим щекам, она дрожит, дергая руками, но ничего не может сделать. брат между бедер буквально пожирает ее нежное лоно, и девушка готова кричать, лишь бы он… не останавливался. отец никогда не делал с ней такого, никогда, черт возьми. лишь мог поставить на колени и с жарким «будь хорошей девочкой, хидэ» заставлял делать минет. но ни разу сам не спускался к ней поцелуями и не отлизывал, а брат… стон слетел с ее губ раньше, чем она поняла, что просто срывает свой голос, прося не прекращать ее трахать языком. хидэ знает, что потом будет позорно краснеть, вспоминая это, но пока кагуцучи облизывает ее, водя холодными пальцами по горячим бедрам, девушка готова простить ему все и даже чуть больше. кагу довольно улыбается, вновь припадая к клитору. он аккуратно давит большем пальцем по мягким половым губам, спускаясь к мокрой дырочке. оглаживает подрагивающий вход, мечтая с наслаждением о том, как плотно бархатные стенки обхватят его член, и слегка нажимает, не входя. еще рано. кагуцучи совсем не хочет рвать свою милую сестричку, нет, она нужна ему живой и целой. мужчина вжимает холодный шарик штанги в покрасневшую от долгих ласк бусину и жестко потирает, слыша громкие всхлипы. — х-хватит! ах! — рыдает сестра и подается бедрами. ноги ее дрожат в конвульсии. — я… я больше не… нгх… ах! ах, господи, кагу… кагу, я больше не могу! кагуцучи едва слышит свое рычание, начиная потирая ее мокрый жаждущий вход. у него тоже нет сил. — давай, хидэ, кончи для меня, — жестко рычит он, чувствуя, как девушка в конвульсиях сжимается. — кончи для папочки, ну же! блять, — он широко лижет ее и отводит лицо, добивая. — ты такая хорошенькая девочка для папочки. порадуй е… кагу успевает закрыть глаза, когда хидэо громко стонет и в лицо бьет горячая струйка жидкости. слышится сиплое дыхание — девушка старается привести себя в норму после оглушающего оргазма, щеки ее полыхают. мужчина смотрит на ее влагалище, внимательно наблюдая, как оттуда вытекает горячая прозрачная струйка. что… он, блять, что… довел ее до сквирта?.. кагу жадно дышит и облизывает губы, ощущая горячую терпкую влагу. блять. блять. блять! она кончила ему на лицо от одного блядского языка! сука… маленькая похотливая сука, он выдерет ее за такое поведение. мужчина озверело поднимает свои наполнившиеся похотью глаза. бедная сестра, он сожрет ее. она сотрет себе влагалище в кровь, пока будет скакать на нем до завтрашнего дня. кагуцучи скалится. — хидэо, — утробно рычит он. хидэ замирает от страха и наслаждения. — хидэо, молись. молись всем, блять, богам, чтобы ты смогла нормально ходить. девушка готова рыдать. старший брат еще раз широко проводит языком по мокрым половым губам, собирая терпкую на вкус влагу, и встает на колени, беря в руки бутылочку со смазкой. хоть девочка порядком мокрая, но все же лучше иметь подстраховку, чтобы случайно не травмировать девственный организм. кагуцучи не знает, насколько она тугая и долго ли придется ее растягивать. мужчина выдавливает немного гелеобразной смазки на пальцы. взял без запаха, так как терпеть не может все эти забивающие нос ароматы. к тому же, хидэ и без всяких усилителей сама по себе просто умопомрачительна что на вкус, что на запах. кагу довольно улыбается, растирая гель между пальцев, чтобы хоть немного его согреть. пихать холодную субстанцию в горячее девичье лоно, что буквально минуты две назад излилось ему на лицо самым непристойным образом, он точно не планирует. младшая сестра должна умолять о продолжении, громко выстанывая его имя, а не трястись от холода. хидэ поджимает пальцы на ногах. и страшно, и хочется, и она все еще никак не может отойти от оргазма. сукуна тоже умел доводить ее до звездочек в глазах, но так, чтобы она кончила без проникновения, он еще не делал. или не мог, или не хотел. а кагу мало того, что заставил ей словить струйный оргазм, так даже не вошел: довел ее до мольбы одним языком и немного пальцами. на клитор ложится теплый палец, слегка надавливая. чувствительная бусинка сладко ноет, требуя продолжения, но у девушки уже даже нет сил ни кричать, ни плакать. она слабо потирается об руку старшего брата, чуть разводя ноги, чтобы ему было удобно. кагуцучи победно улыбается и целует ее в коленку. — хорошая девочка, — трет он клитор сестре. ту выгибает почти дугой в умелых руках. — знаешь, как доставить они-сану удовольствие, да? моя маленькая принцесса. всегда ею была. она всхлипывает, путаясь в своих мокрых локонах. знала бы раньше эта маленькая принцесса, что брат возжелает ее самым грязными образом, а не дальше косички ей будет плести. возможно, хидэ что-нибудь и сделала бы с этим до того, как кагу напоил ее снотворным и украл прямо из недавно купленной квартиры. только повзрослев, хидэо поняла, что кагу уже с ее подросткового возраста начал вести себя, как нетипичный старший брат: никогда не отказывал ей в шоппинге, готов был часами напролет носить ее на руках, дрался с атсуши не на жизнь, а на смерть, когда тот задевал ее. стоило хидэ попасть в больницу или заболеть — он курицей-наседкой был рядом. конечно, хидэо была рада, что ее любимый они-сан так о ней переживает и заботится, но вот то, к чему это привело... не очень-то и радовало. девушка заелозила, стараясь скинуть ластящую руку. внизу пупка все сладко ныло после оргазма, и хидэ не хотелось верить и признаваться, что она с нетерпением ждет, когда брат ее заполнит своим членом. он влажно блестел, чуть подрагивая и прижимаясь к животу, выводя мокрую дорожку предсемени. девушка сглотнула. то, что брат был фанатом татуировок, она знала, как и то, что все набитые рисунки на теле кагу частично скопированы с отца. у них был скорее одинаковый стиль каких-то небрежных линий и колец по телу, но вот... в горле пересохло, когда светло-карие глазки зацепились за два черных кольца у основания члена. кагуцучи поймал ее взгляд, проследовал за ним, а когда понял, в чем дело, усмехнулся. — нравится? — лукаво спросил он, убирая руку с клитора. девушка слабо кивнула, тут же мысленно отвешивая себе пощечину. — это было не очень-то и больно, если тебе интересно, конечно. хидэо сглотнула и обвела взглядом тело брата еще раз: темное кольцо на шее, по три на каждой руке — запястья, предплечья и сами плечи, — ломанные узоры на груди и снова кольца по торсу. с виду казалось, что это какие-то странные каракули, но кагуцучи спокойно объяснял, что у них есть значение, но какое — хитро молчал. только вот хидэо не привыкла не верить старшему брату. из своих мыслей ее вывел хриплый голос. кагу склонился над ней, приставив кончик пальца с сжавшему входу. глаза девушки округлились от страха — а что говорить, когда он поймет... — может быть неприятно, — предупредил мужчина, не зная, что невинность его малышки два года назад забрал папаша, — но ты струйно кончила мне на лицо, — ухмыльнулся он, заставляя младшую сестру покраснеть, — так что возможно, что тебе будет больше приятно. в любом случае помни, что потом боль отступит. и проник пальцем внутрь, аккуратно нажимая, раздвигая бархатные стенки. хидэо постаралась сжаться от страха, но было слишком поздно — взгляд кагу поменялся мгновенно, когда он осознал, что никакого сопротивления нет. мужчина мог бы поверить, что у хидэ просто какая-нибудь патология, если бы их матушка не была бы врачом: все трое были здоровы, как молодые быки. мужчина резко вставил второй палец, внимательно прислушиваясь. девушка даже не пикнула — настолько организму было приятно, что в него вновь что-то вошло. кагу похолодел. мокрые стенки приглашающе запульсировали, обдавая горячей влагой и сладко сокращаясь. на шее почти вздулись вены, когда мужчина понял, что в сестру без каких-либо препятствий поместится и третий палец. крови не было от слова "вообще". кагуцучи остервенело вытащил пальцы из сестры, поднося их ближе к лицу, почти вплотную, чтобы удостовериться, что ему не мерещиться. липковатая жидкость потекла по тонким пальцам. абсолютно прозрачная, без намеков на кровоподтеки. хидэо замерла и, кажется, перестала дышать от страха. что может сделать брат, который, как оказалось, грезил не один год, чтобы забрать ее невинность, она не знала и даже не представляла. никто в их семье ненавидел проигрывать. то, что кагу в итоге проиграл папаше, должно было вообще подорвать его самообладание полностью, и девушка с замершим сердцем ждала этого. глаза у итадори потемнели до неузнаваемости. зрачок, казалось, сжался до кошачьих размеров, и выглядел он рассерженной дикой кошкой, тигром, с этими полосами по всему телу. он мертвым взглядом смотрел на ладонь, слегка шевеля пальцами, чтобы липкие ниточки обрывались. кажется, он планировал убийство, не меньше. а потом он метнул свой взгляд на младшую сестру, и хидэ, кажется, медленно умерла. девушка не успела даже понять, когда крепкая ладонь обхватила ее шею, буквально с хрустом вжимая в подушку. светло-карие глаза наполнились слезами от страха, слипшиеся ресницы затрепетали. из горла раздался сдавленный хрип, но итадори-младшая поняла, что кагу ее не душит, дает достаточное количество воздуха. желваки его заходили, он оскалился одичалым зверем. если это посмел сделать кто-то из ее дружков-долбоебов или атсуши, они трупы. кагуцучи кастрирует их раньше, чем они поймут, что случилось и вообще за что. вне себя от ярости, кагуцучи утробно зарычал. — кто? кареглазая заплакала от страха, стараясь глубоко дышать, так как брат от злости сжал пальцы сильнее. девушка не была уверена, что кагу ее сейчас не придушит к чертям собачьим. он иногда ментально нестабилен, и все об этом знали. попасть ему под горячую руку в такой момент — плохой знак. несмотря на то, что изначально кагуцучи был в игривом настроении, хидэ смогла без слов испортить его в считанные секунды. что за девчонка... мужчина на слезы не купился, уж слишком хотелось пришибить и сестрицу, которая посмела кому-то подставиться, и ее безымянного — пока — ебыря за то, что тот поимел смелости вставлять свой хер, куда не просят. кагу ему медленно и болезненно проведет вакзэктомию, пусть будет уверен и уже начинает молиться. кагуцучи почти затрясло от злости, так хотелось орать. он, блять, мечтал об этом лет с четырнадцати, а какой-то урод лишил его этого! он послушно ждал, пока сестра вырастет, пока она переедет от родителей, пока она расцветет еще ярче для него! для него, блять! ни для кого другого! не дождавшись ответа, итадори-старший буквально заорал, пугая девушку еще сильнее. — кто?! — взрыкнул он. — немедленно отвечай! немедленно! девушку затрясло от страха. скажет "п-папа", и можно молиться. — я не отличаюсь терпением, поганая девчонка, — не отстал мужчина, наклоняясь к лицу. — и сейчас я пиздецки нетерпелив и зол, так что тебе, хидэо, лучше бы сказать, перед кем ты раздвинула свои ноги! вне себя от страха, девушка сорванно прокричала, буквально подписывая себе приговор. — папа! и распахнула глаза от еще большего страха. она сжала губы в тонкую полоску, чувствуя, как сердце перестало подавать хоть какие-то признаки жизни. в груди стало горячо и туго от ужаса. девушка не понимала, что ждать дальше от старшего. прошла минута, две, три, но кагуцучи не двигался и ничего не говорил. молча смотрел на зареванную сестру, у которой вся кровь отхлынула от лица, так было страшно. возможно, хидэ могла и соврать насчет того, кто был ее первым мужчиной — который сделал ее уже женщиной в шестнадцать, — но ей было слишком страшно, чтобы выдумывать кого-то. да и кого? можно было бы в припадке назвать имя самого старшего братца, но кагу тогда точно убил бы его к чертям собачьим. послышался смех, и хидэо поняла, что та точка кипения, до которой она боялась дойти, перевалила за полный максимум. кагуцучи слетел с катушек. — ты... ты... — зашелся он в истеричном смехе, буквально выплевывая слова. — значит папаша... любимый папочка, да? — надрывно спросил он, убирая руку с шеи. девушка закашляла. — и как давно, моя дорогая сестра? кагу резко слез с легкого стана девушки и вообще встал с постели, подходя к прикроватной тумбочке. хидэ испуганными глазами стала наблюдать, как кагу чуть дрожащей рукой взял маленький ключик с гладкой поверхности и, подойдя к пристегнутым рукам, медленно снял наручники. хидэо буквально подавилась воздухом. чуть раненные запястья обожгло болью — все же девушке удалось их стереть до ссадин. кареглазая поднесла руки к лицу, а потом прижала их к груди, испуганно наблюдая за тем, что будет делать кагу. мужчина вновь сел на кровать, стискивая с болью холодные пальцы на тонкой лодыжке, и потянул на себя. девушка заплакала. — закрой рот, маленькая шлюха, — безумно улыбаясь, прошипел итадори, сверкая глазами. — как ты вообще могла рыдать о том, что мы не можем заниматься сексом, потому что являемся братом с сестрой? как?.. — он резко дернул девчонку на себя, вставая между ее ног. гладкие половые губы скользнули по татуировке на мускулистом бедре. итадори задрожала. девушка прикрыла алое лицо, размазывая слезы. все. это конец. больше ее ничего не спасет. она вздрогнула, услышав шелест фольги, поняв, что кагуцучи раскатывает по члену презерватив. самое противное было, что горячее лоно сжалось в предвкушении от этого звука. хидэ не могла принять тот факт, что жаждет того момента, когда брат натянет ее киску на себя, буквально заполняя до самых яиц. противнее стало еще и от того, что она никогда не ждала с таким вожделением ремена. стало страшно. — ну что, хидэ? — улыбнулся кагу, но глаза его буквально горели яростью. — как тебе папашин член? лучше? а как на вкус? — он ухмыльнулся, смазывая член в презервативе лубрикантом. — он хоть раз за все эти года довел тебя до сквирта? почему ты молчишь? нет? убери руки от лица, дрянь, пока я не сломал их тебе. хидэо испуганно сжала простынь, отводя взгляд. головка ткнулась в ее растянутое влагалище, чуть заполняя. девушка со стыдом на щеках ощутила, как хлынула горячая смазка, выдавая ее возбуждение. мало того, кагу еще и потянулся к ее груди, раздирая тонкое белое кружево белья, выкручивая до боли покрасневшие соски. хотелось то ли выть побитой собакой, то ли требовать заполнить ее спермой до шейки матки. итадори почувствовала на щеках горячие слезы, но так и не поняла, было ли ей больно. скорее всего, это эмоциональный шок от того, насколько они-сан делала своей девочке приятно. кагу качнулся внутрь, входя наполовину, и чуть не подавился — так стало приятно. сладкая тугость обхватила его член, буквально всасывая до матки, но кагуцучи удержался, чтобы не начать трахать сестру. он измученно улыбнулся. — с папашей лучше, да? — он вновь истерично рассмеялся, и хидэ на долю секунды стало его жалко. — отвечай мне... отвечай мне, ты, маленькая сука! и толкнулся до самых яиц, чувствуя, как уперся в шейку матки. хидэо выгнулась и громко закричала, сжимая до скрипа простынь. кагу подхватил ее под бедра, усаживаясь на колени, и потянул сестру за руку, вынуждая сесть на него сверху. хидэ заплакала, почувствовав, как горячий язык лизнул ее сосок, вбирая внутрь. кагуцучи с силой сжал зубы, вынуждая расцвести яркий укус вокруг ореола. пускай теперь трет грудь и вспоминает, как ее ебал брат. если надо, кагуцучи сделает еще много меток. оставит такой же подарок и на половых губах, чтобы не смела больше ерепениться. к отцу захотела. вот еще. это был в первый и последний раз, теперь девчонка его с ног и до головы. кагуцучи отлепился от искусанной груди и подкинул девушку за бедра вверх, издевательски потягивая за взмокшие темно-розовые волосы. мамочка наградила свою крошку всем самым лучшим: роскошными прядями, телом богини и поистине великолепным умом. такое ощущение, что ангелы решили поэкспериментировать и создать что-то столь близкое к богу. кагу даже хмыкнул от осознания — как мог сдержаться отец, когда на глазах расцветал такой драгоценный камень? как только атсуши смог удержать себя в узде и не закинуть девчачьи ноги себе на плечи, погружаясь в сладкую истому? к а к ? девушка задрожала в крепких татуированных руках, и кагу провел носом по шее, вдыхая приятный запах пота и какого-то фруктового геля. несильно пахло персиком, и мужчина лизнул взмокшую кожу, прижимая сестру за поясницу к себя, наслаждаясь тесной влагой. хорошая девочка, когда не перечит и делает так, как ей велят. хидэо прижалась к брату, стараясь тихонько двинуться вверх. наслаждение никуда не ушло, но хотелось хоть немного поелозить, чтобы головка задела ноющую точку внутри влагалища. просто так сидеть с большим эрегированным членом было не очень удобно. мужчина заметил аккуратное движение и ухмыльнулся, откидываясь на спину. сжал вспотевшие полные бедра, оставляя на них полосы. девушка съежилась, тряхнула головой от неожиданных касаний, и темные волосы спутанным каскадом упали на грудь. хидэ жалостливо посмотрела в золотистые глаза, подернутые дымкой похоти, но кагу лишь облизнулся. — кого ты ждешь? — поинтересовался мужчина, ведя пальцами по косточке бедра. — или чего? помощи? ха! — он чуть оттянул двумя пальцами головку клитора, с наслаждением чувствуя, как задрожала на нем сестра. — не надейся. думаешь, можешь так нагло меня обмануть, а потом просто лежать? хидэо, ну ты же не глупа. — я... я не обманывала... т-тебя... — она задрожала, упираясь руками в торс. — что-что? — я никогда не обманывала тебя! — выдавила из себя измученное шипение девушка. ее второй оргазм был вот-вот на подходе. — и я никогда не говорила тебе, что девственница! кагуцучи недобро улыбнулся и оттянул клитор до боли. девушка заплакала. — двигайся молча, дрянная девчонка, — спокойно произнес он, укладываясь на локти, — или я привяжу тебя по руками и ногам и достану игрушки. ты же знаешь, что я подготовился к твоему приезду. да, хидэ это прекрасно знала — в конце концов, проснулась она в уже обустроенной комнате. в ванне стояли все ее любимые средства с запахами, а гардероб ломился от брендовых вещей. девушка даже краем глаза зацепила несколько пакетов от виктории сикрет и даже один с яркой наклейкой в виде сердца. не надо было иметь огромный мозг, чтобы понять, что же там такое. итадори-младшая послушно привстала на дрожащих коленях, выпуская из себя член, удерживая внутри лишь головку, и опустилась вниз до самых яиц, проезжая мокрыми половыми губами по коже. по спине прошелся табун мурашек, и девушка сделала так еще раз, а потом и еще, пока не взяла нужный себе ритм — быстрый и нетерпеливый. — какая жадная девочка, — похвалил брат младшую, резко привставая и толкая на подушки, убирая взмокшие ноги на поясницу. — позволь они-сану немного позаботиться о своей принцессе, раз она так старалась. и жадно начал двигаться внутри нее, буквально пожирая до гола. стиснул в ладонях груди, позволяя расцарапать в кровь лопатки, и прикусил соски. двинулся вверх, облизывая ключицы, потянулся за поцелуем в шею, а потом голодно поймал нежные девичьи губы, впихивая холодный шарик на языке. наполнил нежную киску до конца, замирая. кажется, он в самом деле ткнулся в начало шейки матки. когда-нибудь он обязательно наполнит ее до краев, а когда выйдет, то с наслаждением отметит, как девчонка похожа на открытую бутылку шампанского — из нее густо потечет белое семя мужчины. кагу застонал в поцелуй, обводя кромку зубов. то, что сестра не только отвечала, но еще и подмахивала, совсем дало по мозгам. она тут с ним, а не с папашей. и думает о нем, о ее милом старшем брате, о том, как он дарит ей удовольствие. о том, как он довел ее до струйного оргазма одним лишь языком, и кагу — "клянусь всеми богами", пронеслось в голове запоздало — подарит ей такое наслаждение еще один раз, а то и больше. она будет вся в своих соках и его сперме. по-другому эта девушка — точнее, уже женщина — не поймет, кому теперь принадлежит сердцем, телом и душой. кагуцучи отлепился от желанного лица, собрал волосы в кулак и, выйдя из лона, резко перевернул сестру, заставляя встать на колени и локти. дернул за пряди и вновь вошел, с силой ударяясь бедрами. чистая спина так и манила оклеймить ее, но кагу с улыбкой подумал, что сделает это позже. в конце концов, у них еще очень много времени. хидэо громко застонала, пряча алое личико в подушку, и вновь кончила, сотрясаясь, ощущая, как горячая влага хлынула по напряженным бедрам. колени задрожали, силы медленно ее покидали. итадори еще пару раз толкнулся в растраханное влагалище, чувствуя, как сокращаются бархатные стенки кончающей сестры, и вышел. из вымученной киски вытекла прозрачная жидкость, и кагу улыбнулся, стаскивая с себя презерватив — он довел своего котенка до сквирта второй раз. даже более обильный, чем при оральном сексе. хидэ колени не опустила, лишь вымученно вжала лицо в подушку, позорно краснея. под ней расползлось большое влажное пятно, и девушка испытывала невыносимый стыд за то, какое наслаждение испытала. наслаждения с родным, мать его, старшим братом. виновник ее двух оргазмов откинул использованную контрацепцию куда-то с кровати и провел пару раз рукой, стискивая в пальцах головку. из уретры потекла сперма, пачкая ягодицы девушки мутными белыми каплями. кагу застонал, водя членом по коже, размазывая семя по взмокшей коже. тугая мутная струйка потекла по ложбинке вниз, пачкая промежность и направляясь к входу влагалища. кагуцучи лениво провел по половым губам, растирая сперму. хидэ испуганно сжалась, вынуждая мужчину усмехнуться — боится, умница. так боится залететь от старшего брата... кагуцучи лениво поднял пальцы, разминая ягодицы и раскрывая их. с любопытством уставился на колечко мышц и провел по нему большим пальцем, чуть надавливая. девушка под ним вновь сжалась, и мужчина рассмеялся. — что, папаша тебя тут не трогал, а, моя ты шлюшка похотливая? — хидэо испуганно замотала головой. ремен действительно не занимался с ней анальным сексом. — не бойся ты так, я тебя не трону тут. неподготовленную, — он усмехнулся. — хоть тут буду у тебя первым и единственным. но после душа. и встал, растирая затекшие плечи. он достал полотенце из шкафа и двинулся к ванной комнате, и только тогда сестра легла на живот, испуганно сопя и стараясь подавить истерику. маленькая бедная девочка. когда кагу, хорошо пропаренный и с опущенными от влаги волосами, вылез из душа, девушка спала. мужчина голодно обвел взглядом тонкое юное тело: взмокшие темные пряди, стертые запястья и месиво из спермы и соков между расставленных ног. где-то рядом валялась ее разодранная в клочья одежда. бедняжка. кагуцучи усмехнулся, беря мобильник и делая пару фоток. на память, конечно же. когда сестричка проснется, у них есть еще много поз, которые стоит испробовать. кагу улыбнулся, вбивая смайлик. где-то на столе у сукуны пиликнул телефон, оповещая о сообщении ":)" и прикрепленному к нему изображении.