Возможность

Следующим утром они, как ни в чём не бывало, по очереди приняли душ и собрались на работу, ловя на себе взгляды друг друга и тут же смущённо отводя глаза. В поцелуе на прощание, правда, Ацуши не смог себе отказать — когда Акутагава вышел в коридор, юноша поспешил за ним и уже у дверей притянул к себе одной рукой за воротник и крепко поцеловал. Акутагава от этого даже немного опешил — Ацуши нечасто был таким требовательным, и хотя он никогда не отказывался от инициативы, всегда брал желаемое нежно и аккуратно. В этот же раз они столкнулись губами так, что стало даже больно. Было это вызвано его смущением, или прошлой ночью в голове у юноши что-то щёлкнуло — осталось загадкой для них обоих. Утром, перед началом рабочего дня, Акутагава отправился на тренировку с Чуей. Исполнитель был немного уставшим, и по завершению пообещал Акутагаве, что по утрам они больше тренироваться не будут: ранние подъёмы — это не для него. Акутагава немного удивился: с Дазаем несколько раз было такое, что они тренировались до поздней ночи, а следующая сессия назначалась на раннее утро, буквально через пару-тройку часов. Он не давал ему передышки и не брал её сам. Хотя занятия с Чуей разительно отличались: работал не только он, но и Исполнитель тоже — Дазай же в основном наблюдал со стороны, иногда избивая и используя пистолет. Акутагава подумал, что, возможно, дело было в этом. После этого его ждало несколько заданий от Босса — не слишком интересные и совсем не сложные, но раскиданы они были по всему городу, потому потратил он на их выполнение целый день: урегулировать отношения между Организацией и подвластной группировкой, провести сделку, поприсутствовать на переговорах, передать послание от Босса. К вечеру он уже сто раз забыл о том, что произошло прошлой ночью, как и Ацуши, совсем закрутившийся на работе. Поэтому он легко и без какого-либо смущения позвонил своему парню: по телефону они договорились, что он встретит его после работы, и решили устроить свидание сегодня, раз вчера не вышло. Ацуши вспомнил о том, что по дороге на работу видел рекламу новой выставки в городском музее Иокогамы, и, конечно, с радостью потащил туда Акутагаву. У мафиози были некоторые неприятные воспоминания, связанные с этим местом — столкновение с Жидом, встреча с Одасаку… но Акутагава не привык бежать от своего прошлого. Тем более, сейчас у него была возможность заменить эти гадкие воспоминания на другие, намного более приятные — смысла от неё отказываться он не видел. Они ходили по залам до самого закрытия: рассматривали экспонаты и картины, читали описания к ним, фотографировали, раздумывали над тем, что хотел передать автор, и вполголоса делились мнениями и догадками. Они заметили, что здание опустело, только когда охранник попросил их покинуть музей, сообщив о том, что они уже закрываются. Летний вечер был жарким, улицы пустынными — домой возвращаться не хотелось, поэтому они направились к набережной. Однако как только вдалеке между домами заблестела вода, отражая звёзды и полную луну, Ацуши замер. Он крепко сжал руку Акутагавы и ссутулился, схватившись за грудь. Акутагава остановился рядом с ним и обеспокоенно оглядел. — Что случилось? Тебе больно? — он положил руку на плечо Ацуши. Тот не ответил, только поднял на него глаза. Акутагава заметил, что зрачки у него вытянулись и стали похожи на кошачьи. Следующим, что он увидел, была вспышка синего цвета — такая яркая, что глазам стало больно. Он закрыл лицо рукой и отшатнулся назад. Когда мафиози открыл глаза, перед ним стоял не Ацуши. Перед ним был белый тигр с золотистыми глазами. Его шкура переливалась голубым и сверкала, чёрные полосы были яркими, чётко очерченными, и контрастировали с остальной шерстью. Акутагава сразу узнал зверя — они уже встречались перед его командировкой в Токио. Он широко раскрыл глаза в удивлении и сделал шаг назад, когда животное оскалилось, обнажив белоснежные клыки. — Тигр?.. — шестеренки в голове Акутагавы крутились с космической скоростью. Он резко вспомнил всё: брошь Ацуши, первую встречу с тигром, то, что случилось после неё и вчерашние слова Хигучи. — Так ты- Он не успел закончить предложение — тигр махнул лапой прямо у него перед лицом, чуть не задев когтями. Акутагава отпрыгнул назад, но ударился спиной о кирпичную стену и согнулся пополам, зайдясь кашлем после того, как острая боль прошла по всему позвоночнику. Он призвал Расёмон и попытался схватить тигра с помощью чёрных лент, но, как и в прошлый раз, безуспешно. Животное легко разорвало ткань и прыгнуло на стену — его лапы были такими мощными, что когти запросто раскрошили кирпич и вцепились прямо в отвесную поверхность. В два прыжка он оказался уже на углу здания и скрылся за ним. Акутагава не стал терять времени и побежал за тигром, но когда он достиг угла, то только увидел вдалеке голубое свечение, похожее на падающую звезду, оставляющую позади себя длинный хвост. Он начал быстро соображать, что делать: догнать зверя ему явно было не под силу, как и схватить его, на попытку заговорить Ацуши никак не отреагировал. Он огляделся и, заприметив самое высокое ближайшее здание, отправился к нему. Акутагава с помощью Расёмона поднялся на крышу и принялся оглядывать город: зрение у него было острое, а тигр большим, так что много времени на то, чтобы заметить голубое свечение, которое точно не спутать со светом экрана или фонарика, не понадобилось. Зверь бегал между складов в порту, прыгал с одной стены на другую и громил всё вокруг — даже напал на пару несчастных припозднившихся прохожих. У бедолаг не было даже шанса на то, чтобы позвать на помощь, не говоря о том, чтобы унести ноги. Наблюдая за всем этим хаосом, Акутагава всё пытался понять, что, собственно, только что произошло. Ацуши ведь говорил ему, что способности у него нет — и вот он только что, прямо у него на глазах ею воспользовался. Он потерял контроль? Скрывал то, что и сам является эспером? Но зачем? Неужели Ацуши действительно мог быть вражеским агентом? Неужели он и вправду мог просто… втираться в доверие Акутагавы на протяжении нескольких месяцев, чтобы впоследствии узнать что-то о Мафии? Найти слабые места Акутагавы или даже Организации? Неужели этот человек, которому он доверял, которого впустил в свою жизнь и своё сердце, всё это время… врал ему? Это казалось абсолютно невозможным: Ацуши был самым искренним, добрым и любящим человеком из всех, кого он знал. Неужели всё это могло быть умелой ложью, игрой? Притворством? Он не хотел и не мог в это поверить, но и спорить с тем, что видел своими глазами, не представлялось возможным. Ацуши обманывал его, и сейчас его обман раскрылся — случайно или нет, ему ещё предстояло выяснить. От мыслей о том, что Ацуши — его Ацуши, которого он любил, которому верил полностью и безоговорочно, которому открылся — оказался предателем и шпионом, сердце сжималось так, что в груди щемило, а кончики пальцев немели. Стоять стало тяжело, и он сел на пол, свесив ноги с крыши и уйдя глубоко в себя. С другой стороны… чего он, собственно, ожидал? С такими, как он, не случается хороших вещей. Такие, как он, должны оставаться во тьме — для убийц просто нет места в нормальном мире. Ему нельзя было доверять, нельзя было заводить знакомства, дружбу и отношения, потому что это всегда риски — и сейчас он убедился в том, что в очередной раз совершил ошибку. Ему было так невыносимо больно: от того, что его предали; от того, что он сам, добровольно попался в этот капкан; от того, что он потерял единственного человека, которого любил и от того, что он продолжал его любить. Он размышлял об этом уже несколько часов, всё не сводя взгляд с тигра, продолжающего разносить складские помещения, даже когда глаза уже слипались — и за всё это время он так и не смог смириться с тем, что тот Ацуши, которого он знал — это ложь. Он любил его всем сердцем, думал, что он тоже его любит, и не мог так просто избавиться от этой мысли и забыть её. Он не мог видеть в Ацуши врага, как бы ни убеждал себя в том, что теперь, судя по всему, это так. Возвращение в реальность ощущалось так, будто с Ацуши он поднялся к самым облакам на воздушном шаре, а теперь падал вниз без единого шанса на спасение. Он не должен был позволить этому случиться, не должен был подпускать Ацуши так близко, не должен был позволять себе чувствовать все эти вещи, не должен был давать ему свой номер телефона, не должен был вообще тогда впускать его домой — Акутагава сейчас жалел о стольких вещах, что пытаться их пересчитывать было страшно. Он не хотел даже думать о том, что могло случиться, если бы Ацуши (а может, это и вовсе не его настоящее имя?) не потерял контроль сейчас. Насколько близко он подпустил бы его (хотя уже, казалось, ближе было некуда)? Сколько всего он смог бы выведать? А что, если и похищение было подстроено? Конечно, не было никаких гарантий, что Акутагава позовёт Ацуши переехать к себе после него, но было очевидно, что после подобного он будет следить за Ацуши внимательнее и проводить с ним больше времени — неужели всё это тоже могло быть частью какого-то изощрённого плана, и всё это время он плясал под чью-то дудку, даже не подозревая об этом? Чем дольше он думал, тем больше отвращения испытывал к самому себе в первую очередь — за то, что вообще оказался в этой ситуации. Когда солнце взошло, он снова увидел яркую голубую вспышку сферической формы — после неё белое пятно в виде тигра пропало. Акутагава поспешил к тому месту, чтобы не дать Ацуши сбежать. Он нашёл его лежащим прямо на траве без сознания. Акутагава обездвижил его с помощью своей способности, не мешкая, и потащил на один из складов Портовой Мафии — тот самый, где он тренировался как раз перед тем, как впервые увидел Ацуши в обличии тигра, ещё не зная об этом. Он усадил его, обёрнутого в Расёмон, как мумию — с прижатыми к телу руками и крепко перемотанными ногами — к стене, а сам сел напротив. Акутагава внимательно высматривал в его лице признаки пробуждения, и долго их ждать не пришлось. Ацуши нахмурился ещё в полусне и медленно открыл глаза. Он попытался сделать глубокий вдох, но чёрные полосы туго стягивали грудную клетку, и у него ничего не вышло. Он проморгался и огляделся. — Акутагава?.. — он всё сидел напротив и прожигал его взглядом. — Где мы? — Ацуши попытался пошевелиться, но Акутагава стянул ленты туже, не дав ему такой возможности. — Что происходит? — Я думал, это ты мне расскажешь, — Акутагава не стал ходить вокруг да около. — Зачем ты лгал? — Что? — Ацуши нахмурился и помотал головой. — Зачем ты лгал мне? — он повторил, сделав голос ещё более строгим. — Я не понимаю, — Ацуши смотрел на него, нахмурив брови. Он снова попытался высвободиться. — Зачем это? — Сейчас я задаю вопросы. Кто тебя подослал? — Акутагава затянул Расёмон опасно сильно — Ацуши было тяжело дышать. Он мог с лёгкостью убить его здесь и сейчас, но что-то внутри не позволяло этого сделать. Он должен был хотя бы убедиться в том, что его догадки верны, и узнать ответы на свои вопросы — и Акутагава умел пытать, но он действительно не мог заставить себя ранить Ацуши, поэтому выбрал более спокойный путь. Ацуши дёрнулся и зажмурился, когда рёбра больно впились прямо в лёгкие. — Я не могу дышать, — прохрипел Ацуши, — отпусти меня! — Отвечай, — он немного ослабил ленты, чтобы Ацуши мог спокойно говорить. — Я правда не понимаю, о чём ты. Я никогда тебя не обманывал, — Ацуши начинал на самом деле переживать. Второй день подряд его обвиняют непонятно в чём, но если вчера он получил от Акутагавы спасение — сегодня всё было совсем наоборот. — Хватит уже, — мафиози стиснул зубы. — Ты прекрасно понимаешь, что я всё знаю. — Да о чём ты говоришь?! — Ацуши не оставлял попыток вырваться. — О твоей способности! — это начинало действовать Акутагаве на нервы. Он надеялся, что, хотя бы когда Ацуши будет загнан в угол, он будет говорить честно, но тот, похоже, решил гнуть свою линию до конца. — О моей… что? — он поднял брови. — Но у меня нет способности. — Совсем за идиота меня держишь? — он неосознанно сжал ленты от злости, но ослабил их, когда Ацуши сморщился от боли. — Ты превратился у меня на глазах. — Превратился?.. — Ацуши осознал, что не помнит ничего примерно с того момента, как они вышли из музея. — Подожди… — Не буду я ждать, — скрепя сердце, он занёс искрящееся лезвие над шеей Ацуши. Он не собирался его ранить, хотел только припугнуть, чтобы он заговорил, но даже это делать было невероятно трудно. — Что ты делаешь?! — Ацуши вытянул шею, пытаясь избежать соприкосновения с Расёмоном. — Выслушай меня! Акутагава опустил ленту и смерил Ацуши притворно презрительным взглядом. Тот смотрел на него, широко раскрыв глаза. — Ты сказал, что я превратился… это было, когда мы вышли из музея? — Верно, — в его взгляде ясно читалось «будто ты сам не знаешь». — Но я… совсем ничего не помню с тех пор, — Ацуши свёл брови к переносице и поджал губы. — Я не отпущу тебя, пока ты не начнёшь говорить правду. — Но это правда! — Ацуши резко поднял на него голову. — Поверь мне, пожалуйста! — Я верил, — он горько усмехнулся и качнул головой. — И больше не повторю эту ошибку. — Но я… — у Ацуши задрожали губы, а к глазам подступили слёзы. — Я не вру… — Хватит, — Акутагава отвернулся, не в силах смотреть на то, как Ацуши плачет — даже если он был убеждён, что он притворялся. — Просто скажи мне правду. Тогда я, может быть, смогу оставить тебя в живых. — Рюноске, пожалуйста… — Ацуши опустил голову и закрыл глаза. По щекам покатились слёзы. — Я даже не знаю, о какой способности ты говоришь… — О тигре. О чёртовом тигре, — он стиснул зубы и сильно нахмурился. — Ты превратился в него. Такого же, как на твоей броши. — На броши?.. — он поднял на него мокрые от слёз глаза. — Да, — Акутагава хотел, очень хотел поверить Ацуши, но он не мог позволить себе допустить эту слабость снова. — Но я не знал… — Ацуши пытался понять, как ему убедить Акутагаву, — я не знал, что я так могу. — Как ты мог не знать о том, что ты эспер? — он всеми силами старался сохранить на лице маску безразличия и скептицизма, чтобы не выдать того, насколько ему тяжело даётся этот разговор. — Это невозможно. — Но я клянусь, я не знал! — с губ Ацуши сорвался первый всхлип. Он терял контроль над собой и над своими эмоциями, ему было ужасно больно, страшно и непонятно. — Поверь мне, пожалуйста! — Кто тебя подослал? — Акутагава старался игнорировать страх, который ясно видел в глазах Ацуши. Человеку под силу подделать любую эмоцию. — Никто! Ты ведь видел, как я работаю, видел, как я живу! — Это очень легко инсценировать. — Но я этого не делал! — Ацуши уже перешёл на крик, как будто Акутагава и вправду его не слышал. Он уже не просто плакал, а по-настоящему рыдал от подавляющего чувства безысходности. — Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? — Сказать правду. — Это и есть правда! — Ацуши скрутился, насколько ему позволяли его узы, и уронил голову на грудь. Сил защищаться больше не было, так что он просто громко и отчаянно плакал. Парень чувствовал себя так, будто их с Акутагавой разделяла невидимая стена или огромная пропасть, и он всё никак не мог до него докричаться. Надежды на то, что он ему поверит, и всё будет хорошо, с каждой секундой оставалось всё меньше. Он почти смирился с тем, что Акутагава видит в нём только предателя и обманщика. Акутагава наблюдал за ним пару минут. Неужели такое на самом деле могло произойти? Мог ли он действительно не знать о наличии у себя способности? Он никогда не слышал о подобных случаях, но, смотря на Ацуши, просто не мог поверить в то, что всё это — умелая актёрская игра. Это выглядело слишком правдоподобно для спектакля. Он достал телефон и отошёл в угол. Ацуши даже не поднял голову, продолжая лить слёзы. Немного поколебавшись, Акутагава набрал номер своего наставника — звонить в такое время было абсолютно неприлично, но ему был необходим совет старшего, и срочно. — Чуя-сан? — Исполнитель взял трубку почти сразу же. — Привет, Акутагава. Что-то случилось? — Может быть такое, чтобы человек не знал, что является эспером? — он не спускал глаз с Ацуши. Он дрожал всем телом и постоянно всхлипывал. — Хм… например? — Ну… чтобы человек, скажем, мог превращаться в зверя, но не подозревал об этом. — Думаю, технически такое возможно… хотя я не встречал подобного. Почему ты спрашиваешь? — Извините, я расскажу позже. Мне надо идти, — он неосознанно поклонился и сбросил вызов. Акутагава подошёл к Ацуши, тот поднял голову и посмотрел ему в глаза. — Всё, что ты сказал — правда? — Да! — у Ацуши появилась какая-то надежда. — Ты не знал, что у тебя есть способность? — Не знал, — Ацуши быстро кивал головой. — Ты уверен? — Акутагава смотрел ему прямо в глаза, пытаясь распознать, честно ли он отвечает. На щеках у него блестели влажные дорожки, и слёзы собрались одной большой каплей на подбородке. — Да, честно, — Акутагава распустил ленты и деактивировал способность. — Ты мне веришь? — Да. Прости меня, — он вытер слёзы с его лица и крепко обнял. Как он мог подумать, что Ацуши ему лгал? Как он мог довести его до слёз? Ацуши ведь верил ему, доверял. Всегда был честным и искренним. Как он мог усомниться в нём? — Прости, — Акутагава извинился ещё раз, Ацуши только заплакал сильнее прежнего. — Не плачь, я тебя не трону. — Я так испугался, — Ацуши не мог остановиться, он обнял Акутагаву и сжал ткань его пальто у того на спине. — Этого никогда не повторится, — Акутагава положил руку на голову Ацуши. — Я ни за что больше в тебе не усомнюсь, я обещаю. Ацуши понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться — и даже когда он перестал плакать, то ещё долго продолжал всхлипывать и дышать как будто бы рывками, как маленький ребёнок после истерики. — Можно уже домой? — он оторвался от Акутагавы, но крепко сжимал его предплечье. — Конечно, пойдём, — Акутагава встал, Ацуши тоже, немного погодя. Он пошатнулся. — Мне нехорошо, — он скривился, когда от смены положения дали о себе знать головная боль и тошнота. Акутагава вывел его на улицу, поддерживая под руку — на свежем воздухе стало немного лучше, но состояние всё равно было очень неприятным. Его штормило, в висках пульсировало, и голову как будто сжимал железный обод. Он остановился, чтобы немного прийти в себя. — Как ты? — юноша только помотал головой. Казалось, если он хотя бы попытается что-то сказать, его вырвет. Акутагава заметил, что Ацуши побледнел, и положил руку ему на плечи. Тот закрыл лицо рукой и наклонился — было совсем плохо. Акутагава мысленно отругал себя: вместо того, чтобы помочь Ацуши после очередного превращения, когда он плохо себя чувствовал, он только усугубил его состояние этим чёртовым допросом. Парень абсолютно точно не заслужил такого отношения — он не заслужил ничего плохого вообще. Чем он только думал? — Пойдём? — спросил Акутагава, когда Ацуши осторожно выпрямился. Он кивнул, и они медленно направились к квартире. Дома Акутагава усадил Ацуши за стол и сделал ему крепкий чёрный чай. Здоровый цвет лица довольно быстро вернулся, но Ацуши выглядел абсолютно подавленным. Он был разбит. — Ты сможешь меня простить? — он укрыл его пледом и погладил по голове. Ацуши ответил не сразу. Он всё ещё помнил тот страх, боль и отчаяние — абсолютное и беспросветное — от того, что Акутагава ему попросту не верил. Он не знал, что делать, не понимал, в чём его обвиняют, и просто хотел, чтобы его услышали, но Акутагава упрямо повторял одно и то же, угрожал ему… он никогда не видел его таким и никогда не хотел увидеть. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным и загнанным в угол. И всё же… его можно было понять, наверное. Ну, то есть, очевидно, было бы лучше, если бы он просто попытался спокойно поговорить и всё выяснить, но его работа подразумевала повышенную осторожность и подозрительность. Ацуши понимал, что с его стороны ситуация действительно выглядела так, будто он его обманывал, и хотя ему всё ещё было ужасно больно от того, что человек, которому он доверял и который, как он думал, доверял ему тоже, как будто не слышал его, он действительно пытался отнестись к нему с пониманием. К тому же, Акутагава искренне сожалел. Он несколько раз попросил прощения, что в принципе делал только когда чувствовал себя действительно виноватым, и пообещал, что этого не повторится… Ацуши должен был довериться ему снова. Другого выбора просто не было — если бы и был, он бы сделал такой же. — Да. Я не держу на тебя зла, — он попытался улыбнуться, но вышло вымученно и криво. Акутагава выдохнул с облегчением. Он всегда знал, что Ацуши добрый, отходчивый и великодушный, но такое… это даже проступком назвать нельзя было. Он буквально предал его доверие, поэтому был готов к тому, что Ацуши будет злиться и обижаться, но не простит (по крайней мере, не сразу) — потому что так и поступило бы большинство. Хотя нет, большинство просто послало бы его куда подальше после такой выходки. Только вот Ацуши не был большинством. — Ты самый лучший, — он почувствовал ком в горле и поцеловал его в щёку. Чем он заслужил такого светлого человека в своей жизни? — Я люблю тебя, ты знаешь это? — Знаю… — Ацуши грустно улыбнулся, на этот раз хотя бы искренне. — Я тоже тебя люблю. Акутагава подумал о том, что любить его было попросту не за что. Он не давал Ацуши того, что он заслуживал, из-за него он только страдал ещё больше, и от этой мысли в груди кольнуло — потому что он ведь тоже любил Ацуши, и он хотел дать ему всё это, хотел подарить ему безопасность, свои чувства, хотел подарить ему весь мир и сделать счастливым. Но почему из раза в раз делал только хуже? У него было ощущение, как будто его любовь только ранит Ацуши, а его присутствие рядом с парнем разрушает его жизнь. Он почувствовал себя просто отвратительно и понял, что это срочно надо менять. — Я подготовлю тебе ванну, — он оставил Ацуши одного на тот случай, если он хочет обдумать случившееся. К тому же, хотя сам Акутагава не любил принимать ванны и всегда ограничивался только душем, он знал, что многих людей это расслабляет и поднимает настроение, и это было именно то, в чём сейчас наверняка нуждался Ацуши. У него даже завалялась ароматная пена для ванны — новогодний подарок с работы. Он прочитал инструкцию, пока вода набиралась, и налил немного под струю. Вода сразу покрылась пузырями, а воздух наполнился запахом каких-то сладких фруктов. Он завис, наблюдая за потоком из крана — правду говорят, что на бегущую воду можно смотреть вечно. — Готово, — когда он вернулся на кухню, Ацуши сидел, уставившись в одну точку. Он вздрогнул от голоса, поднял на него грустные глаза и кивнул. Ацуши зашёл в ванную и улыбнулся, увидев целую кучу пены. Он разделся и медленно погрузился в ванну с шумным выдохом — горячая вода моментально избавила от всего напряжения в теле. Однако из головы оно никуда не делось. Он скрутился, обнял себя за ноги и уткнулся лбом в колени. Ацуши уже немного пришёл в себя, но сейчас всё равно расплакался ещё раз. Он и вправду не держал зла на Акутагаву, но не знал, сможет ли доверять ему так же, как раньше. У него появилось такое чувство, как будто за малейший промах его снова могут начать подозревать в каком-то предательстве, как будто вся его искренность и открытость ничего не значила. Как будто его слова и чувства ничего не значили для Акутагавы в тот момент. Его размышления прервал короткий стук в дверь. — Можно? — спросил Акутагава с той стороны тихим голосом. — Да, — Ацуши вытер слёзы и прочистил горло. Из приюта у него осталась привычка никогда не запирать дверь: когда Акутагава зашёл в ванную, он натянул улыбку. Мафиози подошёл к ванне и опустился на корточки за спиной Ацуши. Он засучил рукава и опустил руки в воду, полил его плечи. — Как ты? — он огладил его по рукам. — Не знаю, — Ацуши ответил честно. Он шмыгнул носом и положил подбородок на колени. Акутагава набрал воды в ладони и осторожно намочил его голову. Он распределил влагу по светлым волосам и потянулся к ящику под раковиной, чтобы достать шампунь. Выдавил немного в ладонь и вспенил в руках. — Скажи, Акутагава, ты… — Ацуши рассматривал свои руки под водой, — ты правда готов был… убить меня? Акутагава закрыл глаза и тихо вздохнул. Если бы он только мог вернуться в прошлое и сделать всё по-другому. Если бы он только знал. — Нет, конечно нет, — он запустил мыльные руки в волосы Ацуши и принялся бережно массировать кожу его головы. — Я бы никогда тебя не ранил. Я бы просто не смог. — Почему ты мне не верил? — он немного повернул голову, пытаясь увидеть Акутагаву боковым зрением. — Я… никогда не встречал человека, который бы не знал о том, что он эспер. Я не думал, что так бывает, — вода была тёплой, но Ацуши иногда подрагивал. У Акутагавы ком встал поперёк горла. — Я думал, ты мне доверяешь, — после всего, что между ними было, Ацуши было ещё больнее вспоминать лицо, с которым Акутагава разговаривал с ним на том складе. Как будто они были совсем чужими людьми. — Я доверяю, — он нахмурился, — просто… я испугался. — Испугался? — Акутагава убрал пену со лба Ацуши ребром ладони, чтобы мыло не попало ему в глаза. — Да. Когда я увидел, как ты превратился, просто подумал, что ты потерял контроль над способностью по случайности. Я и не подозревал, что ты вообще не умеешь её контролировать и даже не знаешь о ней, — он взял душ и осторожно смыл шампунь с волос Ацуши тёплой водой. — Я подумал, что всё это было ложью. — Но я же… — Ацуши не понимал, почему Акутагава просто не хотел ему верить тогда. — Я знаю. Теперь я знаю, — он осторожно отжал лишнюю влагу с его волос и положил руки на плечи. — Мне очень жаль, что так вышло. Я пойму, если ты… захочешь уйти. — Уйти? — Я не буду тебя держать. Если хочешь, помогу с оплатой аренды или чем-то ещё. — Что ты такое говоришь? — Ацуши резко обернулся. — Тебе что, будет всё равно, если я уйду? — Нет, но… я не хочу, чтобы ты оставался со мной из страха, — Акутагава не смотрел Ацуши в глаза. — Я предал твоё доверие, и я пойму, если ты не сможешь меня простить. — Перестань. Я люблю тебя и вижу, что ты сожалеешь, как я могу не простить тебя? — кадык Ацуши заметно дёрнулся, когда он попытался проглотить ком, собравшийся в горле. Акутагава поднял на него блестящие от слёз глаза. — Спасибо, — Акутагава только поцеловал Ацуши в лоб, когда услышал, что он прощает ему то, что сам Акутагава не мог простить даже самому себе. Он не верил ему, напугал, угрожал, довёл до слёз — и всё же сейчас Ацуши смотрел на него с такой любовью, что сердце таяло. Юноша отвернулся и набрал в руки пены, пока Акутагава немного помял его плечи, чтобы снять напряжение. Он опустился к лопаткам и прямо почувствовал, как Ацуши расслабился. — Так приятно… — он опустил голову и весь обмяк. Акутагава улыбнулся и поцеловал его в щёку, продолжая делать массаж. — Чем сегодня займёшься? — если в прошлый раз Ацуши не повезло превратиться ночью перед рабочим днём, то сегодня, хотя бы, у него был выходной. — Дома останусь, — он зевнул. — Буду спать. — Хорошо, — он поцеловал прохладные плечи. — Отдохни, как следует. Хочешь, сходим куда-нибудь вечером? — Давай лучше фильм посмотрим… — Ацуши протёр глаза. — Надо вылезать, а то я сейчас прямо тут усну… Акутагава кивнул и вышел из ванной. Он проверил время: ему уже пора было собираться на работу, причём довольно шустро. Он оставил у кровати стакан воды для Ацуши и дождался его. Парень вышел в пижаме и с полотенцем на плечах, забрался под одеяло и поднял на него глаза. После ванны, в мягкой пижаме и на свежих простынях засыпалось просто чудесно — Акутагава погладил Ацуши по влажным волосам и поцеловал в щёку. Парень улыбнулся, уже засыпая. Акутагава погасил свет, вышел из комнаты и тихо закрыл дверь. Он тяжело вздохнул. Ему было ужасно жаль, и он ненавидел себя за то, что ранил Ацуши, так сильно, что противно было смотреть в зеркало. Ацуши увидел в нём монстра, кем он и являлся — хотя Акутагава больше всего на свете не хотел этого. Он поступил необдуманно, не учёл чувств Ацуши из-за того, что испугался, и ему было бы намного проще, если бы Ацуши его оттолкнул — но из-за того, как легко он его простил, Акутагаве было ещё хуже. Он просто его не заслуживает. И всё же Ацуши остался с ним — даже когда у него было более чем достаточно причин, чтобы уйти. Он хочет справиться с трудностями вместе, хочет быть с Акутагавой и готов терпеть отношение, которого не заслуживает, из-за того, как сильно любит его. Акутагава решил, что он просто обязан дать ему именно то, чего Ацуши заслуживает, и искупить свою вину. Но сейчас ему надо было идти на работу.