Возможность

Когда Акутагава вернулся, Ацуши пришлось почти уговаривать его поесть — мафиози хотел поскорее приступить к тренировке, чтобы узнать, получится ли вообще что-то. Ацуши и самому не терпелось, конечно, но всё-таки он не хотел, чтобы тренировка не самым лучшим образом сказалась на здоровье его парня. После этого они отправились к тому складу, где Акутагава «допрашивал» Ацуши. Хотя возвращаться в это место было не очень приятно им обоим, ребята постарались не думать о том, в каких обстоятельствах в прошлый раз здесь находились. Место было удобным: людей в порту было мало, а места много, никто не должен был им помешать. — И… что мне делать? — спросил Ацуши, когда они зашли в помещение и встали в паре метров друг от друга. — Так, — в течение дня Акутагава кое о чём подумал, чтобы немного ему помочь, — первое: попробуй как бы почувствовать его внутри себя. Ацуши закрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов, все силы направил на то, чтобы ощутить эту неизвестную ему ранее сущность, которая всё это время в нём скрывалась. Ничего. — Пойми, что он всегда был с тобой, с самого рождения. Ацуши попытался абстрагироваться и представить в голове комнату: зайдя в неё, он увидел посередине большого белого тигра. Попробовал представить, что зверь ему принадлежит и может делать всё, что ему понадобится. — Тигр — это часть тебя, это и есть ты. Негромкий голос Акутагавы как будто гипнотизировал, вводил в некий транс, но осознать способность как то, что действительно находится (и всегда находилось) внутри него, не получалось. — Сконцентрируйся и попытайся превратиться хотя бы частично. Ацуши напрягся и представил, как у него вырос хвост, открыл глаза и оглянулся. Ничего. — Не получается, — он посмотрел на него расстроенными глазами. — Не торопись. Получится не сразу. Ацуши вздохнул и снова закрыл глаза. Подошёл к воображаемому тигру, погладил его, почесал за ухом. Тигр вздыбил шерсть на холке и недовольно завилял хвостом. — Ты должен принять его, осознать как что-то неотделимое от себя, что-то, что у тебя никто не может забрать. Акутагаве никогда не приходилось думать о подобном, поскольку, как он и говорил Ацуши, способность была с ним, сколько он себя помнил. Он не мог представить себя без неё, не мог представить, каково было бы не иметь возможности манипулировать тканью своей одежды, как вздумается — даже когда Дазай обнулял его способность, он чувствовал, что она остаётся с ним, просто как будто… отключается, но временно. Расёмон всегда оставался с ним, что бы ни случилось, всегда выручал в нужный момент и несколько раз даже спасал ему жизнь. В своей голове Ацуши потрепал тигра, провёл по пушистой шкуре рукой, зарылся в его шерсть пальцами. — Увидь его, как свою силу. — Я вижу его, — Ацуши стал двигать рукой, как будто очерчивая его силуэт в реальности, — он у меня в голове. Большой, белый и пушистый… с жёлтыми глазами. — Отлично, — Акутагава никогда не говорил Ацуши, какого цвета были глаза тигра. — Но я ему не нравлюсь, — Ацуши показалось, что он услышал грудное рычание в действительности, а не от этого образа в голове. Стало не по себе. — Не бойся. Это — ты, вы должны подружиться. Попробуй снова. Ацуши у себя в воображении подошёл ближе и осторожно обнял тигра, попытался прильнуть к нему, но зверь этого явно не хотел. Он постарался использовать способность снова — и снова ничего. Ацуши понятия не имел, что ему сделать, какую мышцу напрячь или о чём подумать, чтобы это произошло. — Не-а. Не выходит. Может, он не хочет? Ацуши продолжал говорить о тигре, как о чём-то отдельном, чужеродном. Он никак не мог понять, что зверь просто не может «не хотеть», у него нет и никогда не было своих желаний. В голове не укладывалось, что это не настоящее живое существо, а всего лишь способность. Акутагава же прекрасно это понимал. Прекрасно он понимал и то, что когда его собственная способность выходит из-под контроля, это никак не связано с тем, что Расёмон вдруг так захотел. Он делал только то, чего желал хозяин — даже если он сам пытался это желание сдержать или подавить. Так, в опасных ситуациях он иногда спасал его прежде, чем сам Акутагава успевал сообразить, что происходит — потому что мозг на подсознательном уровне, особенно в стрессовой ситуации, может работать намного быстрее, чем та его часть, которой человеку под силу управлять. Таким образом, получается, что Ацуши, скорее всего, на подсознательном уровне ещё не хотел или не был готов брать способность под контроль. — Ладно. Давай вернёмся к этому в другой раз, — мафиози понял, что Ацуши нужно походить с этой информацией какое-то время, чтобы она осела в сознании и впиталась в мозг, как следует. — Но у нас же ничего не получилось, — Ацуши не сдвинулся с места. — Неважно. Нужно быть готовым к тому, что ещё долго не получится. — Конечно, если мы бросим на полпути, то ничего не выйдет! — в Ацуши взыграло упрямство. Акутагава очень неоднозначно на него посмотрел. — Я сказал, на сегодня достаточно. Попробуем ещё раз через пару дней, способность никуда не денется. Ацуши постоял пару секунд, как будто пытаясь придумать новый аргумент, но потом только вздохнул и прошёл за Акутагавой к выходу со склада. Наверное, ему лучше знать. Ацуши надулся из-за того, что Акутагава прервал их тренировку в самом начале, но от его обиды не осталось и следа, когда он вышел на воздух и, едва успев оглянуться, увидел мафиози: тот держался за грудь и тяжело, с хрипом дышал. Он согнулся пополам и зашёлся кашлем, на асфальт сразу же упали первые брызги крови. — Рюноске! — Ацуши подлетел к нему, положил руку на спину и тоже склонился. — Что с тобой? Акутагава только помотал головой и оттолкнул его. Ацуши стоял, не зная, что делать, и смотрел, как его парень захлёбывается собственной кровью. Приступ его кашля продлился ещё больше, чем первый, который Ацуши видел в машине незадолго до его командировки — несколько минут он не мог прийти в себя. Лёгкие горели, и он задыхался, пока Ацуши беспомощно стоял рядом и даже не знал, как ему помочь. Когда кашель сошёл на нет, Акутагава осторожно распрямился и вытер тёмную кровь с губ тыльной стороной ладони, откуда после убрал её платком. Он прочистил горло, сморщившись от железного привкуса во рту, поправил воротник и продолжил дорогу, как ни в чём не бывало. — Акутагава, сходи к врачу, я очень тебя прошу, — Ацуши постоял пару секунд, сбитый столку, и поспешил за ним. — Я уже говорил, что был у врача, — голос у Акутагавы осип, эти слова он почти прохрипел. — Ну так и что? Почему не вылечился? — В моём случае это не лечится. Акутагава действительно был у врача ещё через пару месяцев после того, как попал в Мафию — тогда ему диагностировали плеврит лёгких. Причину установить так и не удалось — ей могла послужить как инфекция, подхваченная в трущобах, так и многочисленные травмы грудной клетки, полученные там же. Но успешное лечение провести возможно только при раннем обнаружении болезни — Акутагава же проходил с плевритом несколько месяцев, если не лет. Ему выписали кое-какие антибиотики, которые должны были улучшить состояние, но они вызывали сонливость и в целом не самым приятным образом сказывались на самочувствии, что отражалось на качестве его работы, поэтому лечение он забросил почти сразу. К тому же, травмами на работе и тренировках его состояние всё это время только усугублялось. Он не стал говорить этого Ацуши, но с такой болезнью долго не живут — в среднем, больные плевритом, не поддающимся лечению, редко доживали хотя бы до сорока лет. Ацуши смотрел на него, стиснув зубы. Его такая ситуация абсолютно не устраивала. — Нет, это не дело. Наверняка же можно что-то сделать, как-то облегчить состояние, — он шел за ним, уперев одну руку в бок, а второй с важным видом размахивая перед лицом, как учитель. — Ты ведь кровью кашляешь, это плохо! — Правда, что ли? — огрызнулся Акутагава. — О себе лучше заботься, тебе надо научиться управлять способностью. — Способность никуда не денется. В среду пойдём в больницу, — Ацуши не обратил внимания на явный сарказм Акутагавы. — Нового мне там не скажут. — Ничего не хочу слышать, — давно было ясно, что о своём здоровье он не заботится, поэтому пытаться его уговорить или найти компромисс было бессмысленно. Единственным вариантом было силой затащить Акутагаву к врачу. — Пойдём и всё. Противиться он не стал. Когда нужно было потягаться в упрямстве, Ацуши был на два шага впереди Акутагавы, а трепать нервы и тратить энергию на спор, который ни к чему не приведёт, он не собирался. Следующую пару дней Ацуши ходил сам не свой. Всё пытался понять, почему на их тренировке ничего не получилось, как ему это исправить. Пытался осознать, что всю жизнь у него была способность, которой он понятия не имеет, как пользоваться, и что теперь ему предстоит, скорее всего, долго и мучительно этому учиться. И если на работе времени на эти размышления почти не было, то приходя домой, он целый вечер мог просидеть, уставившись в одну точку в задумчивости. Акутагава его не трогал: прекрасно понимал, что на осознание такого ему потребуется немало времени, и какие-то слова могут его только отвлечь или запутать. Ему нужно было самому всё обдумать, увидеть с разных сторон и осознать на подсознательном уровне. В среду, как Ацуши и обещал, он вернулся с работы раньше на пару часов и потащил Акутагаву в больницу. Всю дорогу он упирался и ворчал, говоря о том, что он в порядке, а врач ему не поможет, но Ацуши не обращал внимания. К счастью, очереди к врачу-пульмонологу совсем не было, и приняли их почти сразу. Ацуши остался сидеть в зале ожидания, пока Акутагава с грозным видом зашёл в кабинет. Врач для начала ознакомился с его историей болезни, спросил о жалобах — Акутагава неохотно, но честно ответил на вопросы: рассказал и про боли в грудной клетке, и про кашель, и про отхаркивание крови, и про нередкую лихорадку, которую ему до сих пор каким-то образом удавалось скрывать от Ацуши — доктор что-то записал. Послушал лёгкие, взял пункцию между рёбер для анализа — в шприце Акутагава заметил желтоватую, прозрачную жидкость, и неосознанно сморщился от мысли о том, что эта жижа находится у него в лёгких. После этого ему сделали рентген грудной клетки — по лицу врача, рассматривающего снимок, Акутагава понял, что всё довольно плохо. — Почему вы не обратились в больницу раньше, если лечение не давало результатов? Акутагава не ответил. Проигнорировал он и сокрушения врача по поводу того, что молодое поколение совсем не заботится о своём здоровье — пришлось прикусить язык, чтобы не сказать, что он пришёл не нравоучения слушать. Ему прописали несколько новых лекарств — выходя из кабинета, Акутагава сразу попытался спрятать рецепт в карман, но Ацуши это заметил. — Ну что? Покажи, — он протянул руку, Акутагава отдал ему рецепт. Ацуши пробежал глазами по названиям назначенных ему препаратов, не встретив ни одного знакомого, и кивнул сам себе. — Сегодня и купим, будешь лечиться. — Всё равно это не принесёт результата. — Ведёшь себя, как ребёнок. Раз прописали, значит надо принимать! — они направились к выходу из больницы. — Вот что ты упёрся рогом? Тебе сложно пройти курс лечения, что ли? — Я не люблю бессмысленные вещи, — Акутагава даже не смотрел в сторону Ацуши. — Это не бессмысленно, тебе будет лучше. Надо хоть иногда о себе заботиться, как ты не понимаешь? А Акутагава попросту не привык заботиться о своём здоровье. Всегда думал, что, пока он может продолжать работу — всё нормально, и беспокоиться не о чем. Но сейчас Ацуши начал потихоньку учить его тому, что плохое самочувствие — это уже достаточный повод обратиться за помощью, потому что если он себе не поможет — этого не сделает никто. Он учил его видеть собственную ценность, даже когда сам себя не ценил. По дороге домой они зашли в аптеку и купили все необходимые препараты. Уже дома Ацуши внимательно прочитал длинные инструкции, рекомендации от врача, и Акутагава, закатывая глаза, принял лекарства. Почти сразу появилась слабость, и, не желая с ней бороться, мафиози лёг спать. Но этим днём, до того как вернулся Ацуши, он слишком много думал об уходе Дазая. Вся похвала от Чуи, конечно, мотивировала его и вдохновляла, но иногда он всё же ловил себя на мысли, что все эти слова хотел услышать именно от своего первого наставника. От человека, который подобрал его там, в трущобах, и подарил эту вторую жизнь, который спас его. Он приложил так много усилий, и в ответ не получил ровным счётом ничего. Он так хотел услышать, что вырос в его глазах, что стал сильным и достойным… так хотел, чтобы он его просто признал. Он никогда не хотел ничего кроме слов похвалы от человека, который воспитал его, чтобы, наконец, разрешить себе увидеть собственную силу. И из-за этого, вкупе с побочными эффектами от новых медикаментов, спал он очень неспокойно. Ему снился тот день, когда все его друзья погибли у него на глазах за считанные секунды, а он даже не успел ничего сделать. Снилось, как он пытается им помочь, пытается спасти их, потому что знает, что произойдёт в следующую секунду, но не успевает предотвратить неизбежное. Снились их размозжённые головы и гнилые улыбки этих ублюдков, которые убили детей из-за какого-то камня, из-за жалкой безделушки. Ему снилось, как сестра буквально за шиворот утаскивает его оттуда, чтобы спастись. Снилось, как он нашёл убийц его друзей потом в лесу и кинулся, не думая ни о чём, кроме мести. Как ему распороли живот ножом, но он из последних сил разделался с ними. Снилась белая ткань его рваной рубашки, измазанная кровью — их и его собственной — и снилось то, как он упал без сил на поляне в том лесу. Как он лежал, смотря на звёзды, истекая кровью, и не чувствовал абсолютно ничего. Ни страха, ни боли, ни отчаяния. Он думал только о том, как его смерть переживёт сестра, сможет ли она выжить одна в том мире, где они существовали. Снилось, как Дазай нашёл его тогда. Как закутал в своё пальто, помог и подарил надежду: на то, что они смогут жить, а не выживать, и пообещал, что они будут в порядке. Ради безопасности сестры он готов был на всё, потому нисколько не раздумывая согласился на то, чтобы работать на Организацию, даже не узнав подробностей. Тогда он этого не знал, но в тот момент Акутагава заключил сделку с дьяволом. Ему снилось, как Дазай вытащил из того леса его и сестру, и снилось чувство покоя и благодарности. Он поклялся себе сделать всё, чтобы не разочаровать своего спасителя. Ему снилась надежда, которую Дазай подарил ему. Но всё это было обманом. Ему снилось, как он ушёл, оставив его одного. Оставив его пустым и разбитым, ненавидящим себя и всех вокруг. Снилось, как он пытался дотянуться до наставника, но фигура в чёрном пальто неизбежно удалялась, уходя во тьму. Ему снились бинты, запах крови, выстрелы и глаз, цвета каштана, смотрящий на него сверху вниз с ненавистью и презрением. Снились слова, которые он так и не услышал, несмотря на все усилия, что приложил. Ему снился страх, боль, подавляющая желание жить и разбивающая сердце, и отчаяние. Снилась бесконечная пустота внутри, снилась потеря желания что-то делать и стараться. Снилось одиночество, в котором он утопал, как в дёгте. Снилось, как тёмная густая масса просачивается в лёгкие и не даёт дышать. Снилось абсолютное бессилие. Акутагава даже не сразу понял, когда на самом деле проснулся: всё тело онемело, и он не мог сделать вдох. Казалось, что на груди лежит тяжёлая железная наковальня, не позволяющая подняться, а в руках совсем не было сил, чтобы её скинуть. За несколько минут он по-настоящему испугался, подумав, что умирает, и когда тело неожиданно начало отвечать на команды, посылаемые мозгом, он вскочил в постели с громким вдохом. Он сжимал ткань своей футболки так сильно, что костяшки на руках побелели, и смотрел в темноту, широко распахнув глаза. Акутагава дышал мелко и поверхностно, воздух с хрипом вырывался из лёгких, как будто совсем не оставляя кислорода, и он тщетно пытался восстановить хоть какую-то связь с реальностью. Ацуши зашевелился, разбуженный шумом. — Акутагава?.. — он моргнул пару раз и протёр глаза, но когда в темноте увидел, как брюнет хватается за футболку на груди и дрожит, от сна не осталось и следа. — Рюноске! Тише, успокойся, — он схватил его за руку, пытаясь привлечь внимание: она была ледяной и влажной от пота. Акутагава посмотрел на парня: даже в темноте было видно, насколько сильно расширены его зрачки, а на лице отражалось выражение полного ужаса. Ацуши никогда не видел его настолько напуганным. — Тигр… я… — он попытался сказать хоть что-то, но только зажмурился, когда в груди защемило. — Тише, всё хорошо, — он бережно положил руку ему на плечо. Дыхание Акутагавы всё ещё было учащённым, и у него, очевидно, была гипервентиляция. — Всё в порядке. Посмотри на меня, Рюноске, — сказал он, когда Акутагава снова уставился в темноту перед собой. Юноша дождался, пока Акутагава обратит на него внимание, и убрал руку с его плеча, чтобы не сковывать движения. — Повторяй за мной, — он сделал глубокий вдох, поднимая одну руку вверх. Акутагава попытался повторить, но дышать глубоко было слишком больно. Ацуши опустил руку и шумно выдохнул, Акутагава сделал то же. Они повторили небольшое упражнение несколько раз, пока его дыхание не начало восстанавливаться. — Вот так. Всё в порядке. Ацуши держал его за руку и смотрел прямо в глаза, Акутагава сжимал его ладонь так, что было немного больно, но он не стал об этом говорить. — Я открою окно, — Ацуши попытался подняться, но Акутагава только сжал его руку сильнее. — Нет, — страх, который, казалось, только начал отступать, вернулся в почти чёрные глаза. — Н-не уходи. — Хорошо, хорошо, я здесь, — Ацуши подвинулся ближе, — никуда не уйду. Хочешь, чтобы я тебя обнял? Акутагава нерешительно кивнул, и Ацуши легко обнял его, чтобы не мешать только восстановившемуся дыханию. Он гладил его по спине, и чувствовал, как сильно у Акутагавы колотится сердце, пока сам он весь дрожит. — Тебе приснился кошмар? — Акутагава кивнул ему в плечо. — Расскажешь, о чём он был? Акутагава подумал пару секунд и отрицательно помотал головой. Он не хотел вспоминать и переживать это снова — хотел оставить всё, что видел, там, во сне. Хотел оставить это в прошлом. — Ладно. Всё хорошо, Рюноске, я с тобой. Всё в порядке. Ты в порядке. Он запустил руку в тёмные волосы и погладил его по голове. Когда Ацуши заметил, что сердцебиение Акутагавы стало понемногу замедляться, то отстранился и заглянул в глаза. — Хочешь чаю? Только в этот момент Акутагава заметил, как сильно пересохло во рту, но снова отрицательно покачал головой. — Воды, — Ацуши кивнул и ушёл на кухню, не закрыв за собой дверь, чтобы Акутагава мог его видеть. Когда он вернулся, Акутагава сидел, скрутившись и оперевшись об изголовье кровати. Он протянул ему стакан. — Я могу ещё что-то сделать? — Ацуши сел рядом с ним. Акутагава залпом выпил воду и поставил стакан на прикроватную тумбочку, а после подвинулся ближе к Ацуши. — Не уходи, — он положил голову ему на колени и скрутился калачиком. Ацуши почувствовал, как сжалось сердце. — Конечно. Я рядом, — он несколько раз провёл рукой ему от макушки до плеча. — Рядом… Акутагава вздрагивал каждые несколько минут, Ацуши терпеливо сидел с ним, ожидая, пока он уснёт, и гладил по голове, хотя глаза уже закрывались. Акутагава, хоть и не был так закрыт, как в начале их общения, всё ещё показывал свои настоящие эмоции, в частности страх, крайне редко — и ещё реже о чём-то просил. Ацуши прекрасно понимал, что, раз сейчас он позволил себе подобное, то ему действительно плохо. И если ему необходим был человек рядом, Ацуши не мог даже подумать о том, чтобы его оставить. Не то чтобы он когда-либо об этом думал. — Я не могу его отпустить. — Что? — Ацуши дёрнулся, когда Акутагава неожиданно подал голос. — Моего наставника. Он мне снился, — он перевернулся на спину и посмотрел в потолок. — Я не могу простить его за то, что он ушёл. — Ты и не должен, — Ацуши опустил голову и положил руку ему на щёку. — Я сделал недостаточно. — Не говори так. Ты очень сильный и давно заслужил его признание. — Но я так и не получил его… и никогда не получу, — он даже не чувствовал грусти, говоря об этом. Внутри было абсолютно пусто. — Перестань, пожалуйста, — Ацуши нахмурился. — Это не твоя вина, ты не мог его остановить. — Если бы я старался лучше- — Рюноске, я серьёзно. Не смей даже думать об этом, — Ацуши склонил голову и посмотрел ему прямо в глаза. — Со временем ты сможешь его отпустить, не вини себя в том, что случилось. — Я правда не виноват? — он никогда раньше не испытывал такого желания услышать что-то приободряющее, что-то, чего ему всю жизнь не хватало. — Конечно, — Ацуши мягко улыбнулся и поцеловал его в лоб. — И ты очень силён. Чуя-сан ведь тоже так считает? — Так он говорит. — Вот видишь, — он ласково убрал волосы с лица Акутагавы, заправив тёмные пряди ему за уши. — Засыпай, утром будет лучше. Акутагава приподнялся и лёг на подушку, Ацуши улёгся рядом и обнял его со спины. — Спасибо, — даже в тишине его голос был едва различим. — Не за что, — Ацуши прижался к нему крепче и ткнулся носом в шею. — Я люблю тебя. Спокойной ночи. — Спокойной.