Возможность

Погруженные в ежедневную рутину и работу, ребята почти не заметили, как приблизилось Рождество — первое настоящее Рождество в жизни Ацуши. В приюте весь праздник состоял в том, что они смотрели культовые новогодние фильмы типа «Один дома», а раньше наряжали ёлку — хотя последний раз на памяти Ацуши это происходило, когда он был ещё совсем маленьким. Сейчас же, когда он видел, как преображается к празднику город, ему и самому хотелось поучаствовать во всей этой суете. Снега в Иокогаме почти не было — зато часто шли дожди — но каждый раз во время снегопада атмосфера становилась особенно волшебной, а воздух морозным и свежим. Кафе, где работал Ацуши, было украшено гирляндами и рождественскими венками (украшением занимался, конечно, он сам, по просьбе владельца), музыкальное сопровождение сменилось на более праздничное, как и везде, а в меню преобладали горячие блюда и напитки. Посетителей по вечерам было много, кафе было почти полным, как и другие заведения в предпраздничный период, и у Ацуши даже появился коллега. Такой же подросток, как и он, правда приходил парень на работу по вечерам, после школы. Они довольно быстро сдружились: открытость и дружелюбие Ацуши располагали к нему людей, так что в свободное время (коего было не так уж много) парень рассказывал ему забавные истории с учёбы, о его друзьях и родителях. Ацуши даже немного завидовал ему: хотел бы он тоже жить в обычной семье, ходить в обычную школу и жить обычную жизнь. Хотел бы, чтобы у Акутагавы тоже всё это было. Хотел бы он проводить вечера в театральном или литературном кружке, готовиться к экзаменам, общаться с одноклассниками, которые не считали бы его ничтожеством и не винили бы во всех бедах. Ему хотелось иметь обычное, как у всех, детство, с семьёй и друзьями. Но сейчас он жил ту жизнь, о которой всегда мечтал, и ни за что не променял бы её ни на что другое: иногда хотелось пофантазировать, конечно, но он был по-настоящему счастлив. Его семьёй был Акутагава, со временем он сдружился с его сестрой, да и этот парень быстро стал ему хорошим товарищем — большего ему и не надо было. У него была неплохая работа, где он мог дарить улыбки и радовать посетителей, была возможность помогать нуждающимся, когда он их видел, был любимый человек рядом и сам он был любим. Он мог заниматься тем, что ему нравится, и приносить радость другим. Ацуши и мечтать не мог о большем. Рядом с Ацуши — счастливым Ацуши — Акутагава и сам расцветал. Получая постоянное подтверждение своей силы на работе, поддержку от Ацуши и похвалу от Чуи, он потихоньку начинал верить в себя и свои силы, с каждым днём отпускал Дазая и думал о нём всё реже. Иногда бывали моменты, когда он всё же вспоминал прошлое и думал о том, как хотел бы услышать всё это от своего первого наставника, но Ацуши постоянно напоминал ему те простые, но важные истины, о которых он иногда забывал: о том, что его прошлое его не определяет, как и мнение окружающих; о том, что только он вправе оценивать себя и свои возможности. Слыша это со стороны, верил Акутагава проще, поэтому он справлялся очень хорошо. Даже со здоровьем ситуация у него стала лучше. Болезнь не ушла окончательно, но лечение помогло почти полностью избавиться от симптомов: его перестало лихорадить, таких сильных приступов с выкашливанием крови, как раньше, больше не было. Остался только сухой кашель — скорее просто привычка. Канун рождества они провели в тёплой, семейной атмосфере: Ацуши украсил квартиру для того, чтобы задать настроение, приготовил кое-какие праздничные блюда. Кафе в этот день было закрыто, поскольку японцы привыкли справлять Рождество дома, и у Ацуши выдался целый свободный день, который он с радостью посвятил подготовке к празднику. Вечером, после работы, пришёл Акутагава — и даже принёс небольшой подарок от Босса. Этим вечером на Базе проводился банкет для тех, кому негде было справить Рождество, но Акутагава и так всегда избегал подобные мероприятия, а сегодня у него ещё и была отличная компания, поэтому вместо вечеринки он поспешил домой. Чуть позже к ним присоединилась и Гин: девушка принесла символический памятный подарочек для брата и Ацуши — рамку для фотографии. Ацуши очень обрадовался и запланировал после Нового Года обязательно распечатать какую-нибудь их совместную фотографию (хотя была она у них всего одна — ещё со дня рождения Ацуши), чтобы она не простаивала пустой. Вещица прекрасно вписывалась в интерьер и стала бы отличным украшением письменного стола. Ацуши вообще очень любил подобные предметы: ему нравилось придавать своим воспоминаниям вещественную форму, чтобы всегда можно было их потрогать или хотя бы просто увидеть. Как будто без этого ему казалось, что всё, происходящее с ним — это какой-то очень приятный сон, от которого будет очень неприятно пробуждаться. Будто бы подобное увековечивание своего счастья помогало ему поверить в него, поверить в то, что оно реально, и что его жизнь именно такая — прекрасная, наполненная радостью и любовью. Словно он боялся, что однажды всё это заберут, и он забудет. Хотя Ацуши был уверен, что каждый день останется у него в памяти на всю жизнь. Вечер они провели, разговаривая обо всём на свете, делясь планами на следующий год и вспоминая уходящий, много смеялись и улыбались. Им было спокойно, уютно и просто… хорошо. Гин ушла домой уже после полуночи, ребята навели порядок и отправились спать, чтобы следующий день провести ещё лучше, чем сегодняшний — даже у мафиози иногда бывали отпуска, и свой Акутагава уже давно поставил на время новогодних праздников. Неяркая гирлянда медленно мерцала, озаряя спальню то красным, то зелёным цветами; за окном крупными хлопьями кружил снег, тая почти сразу после соприкосновения с землёй; в комнате пахло хвоей и мандаринами. В квартире было достаточно холодно, но обогреватель, стоящий у кровати, и тёплое одеяло отлично справлялись со своей работой — Ацуши и Акутагава лежали, обнявшись и сплетя руки и ноги, согревая друг друга. В тишине было едва слышно только их мерное дыхание. Ацуши заснул, улыбаясь и думая о том, как же сильно он благодарен вселенной, удаче, богам и всем причастным именно за такие моменты — моменты, когда он чувствовал себя живым и счастливым. Моменты, которыми была наполнена его жизнь уже почти год — в прошлое Рождество он и подумать не мог, что однажды станет настолько счастливым. Почти все рождественские выходные они провели дома, греясь и гоняя чаи. Только по вечерам выходили подышать свежим, морозным воздухом, когда уже темнело. Именно в эти дни, к радости Ацуши, снега шло довольно много, и он любил ловить снежинки ртом или просто сидеть на лавочке и наблюдать, как они кружат под жёлтыми лучами фонаря. Целоваться в такие моменты — сидя рядом на скамейке, грея руки друг у друга в карманах — было особенно приятно. Ацуши тыкался носом в порозовевшие от мороза щёки Акутагавы, вдыхая запах чая, исходящий от него, а мафиози поправлял его клетчатый шарф, чтобы парень не замёрз, и стряхивал снег с волос и плеч. В новогоднюю ночь они, как и большинство японцев, отправились в храм. Хотя Акутагава не верил в богов, но он был совсем не против составить Ацуши компанию, да и традиция эта была довольно приятной. Новогодняя атмосфера в храмах ощущалась особенно ярко и поднимала настроение. Перед посещением самого храма они прогулялись в парке перед ним: людей вокруг было много, жители ближайших районов этой ночью пришли, чтобы поблагодарить богов за уходящий год и попросить о том, чтобы следующий был ещё лучше. Было довольно холодно, хотя снега не было, и улицу освещала новогодняя иллюминация, которую с восхищённым видом рассматривал Ацуши, и неяркие фонарики. Дождавшись своей очереди, они подошли к храму: сделали пожертвование по пять иен, хлопнули в ладоши пару раз и принялись молиться — каждый о своём. Хотя они этого не знали, но каждый попросил богов о счастье и душевном покое для второго, и о том, чтобы такая их совместная жизнь продлилась настолько долго, насколько это возможно. После посещения храма они зашли в кафе, чтобы согреться: Акутагава взял чай, а Ацуши выбрал напиток (вроде как какао), больше похожий на полноценный десерт. Заведение находилось почти в самом центре города, и из окна открывался замечательный вид на площадь, в центре которой стояла большая наряженная ёлка. Они сидели рядом, сцепив руки под столом, слушали тихую, расслабляющую музыку и наслаждались ароматными напитками и компанией друг друга. Ацуши не стеснялся своих отношений с Акутагавой, как не стеснялся и показывать свою любовь, но в последнее время он стал проводить немного больше времени в интернете — читать новости, книги, смотреть фотографии. И у этого были некоторые последствия: он узнал, что многие люди считают отношения между двумя парнями чем-то неестественным и неправильным. Когда он спросил об этом у Акутагавы, тот подтвердил, что в обществе подобное порицается, хоть и не всеми — и даже официальное заключение брака было возможно только между мужчиной и женщиной. Он сказал Ацуши, конечно, чтобы тот не переживал на этот счёт, но юноша всё равно много обдумывал новую информацию. Ацуши всегда считал любовь самым светлым и прекрасным чувством на свете — причём любую, как романтическую, так и платоническую — и ему было непонятно, почему одно конкретное её проявление может встретить осуждение всего лишь из-за того, что пара состояла из представителей одного пола. Он просто не понимал, что в этом плохого — да и не хотел понимать. Когда он стал искать больше информации, Ацуши по-настоящему ужаснулся. Он и подумать не мог, что люди по всему миру сталкиваются с настоящей травлей, насилием, умирают и накладывают на себя руки просто из-за того, что любят. Тем вечером Акутагава нашёл его, вернувшись с работы, читающим все эти страшные статьи и плачущим прямо за компьютером. Мафиози долго успокаивал его, выслушивая сокрушения Ацуши о том, что он просто не понимает, почему люди бывают такими жестокими. Ацуши начитался оскорбительных комментариев, где люди писали о том, что геи и лесбиянки — грязные и должны умереть, и ему было так больно от того, что кто-то живёт с такими мыслями постоянно, ещё и считает своим долгом выплеснуть их в интернет, чтобы испортить кому-то настроение или даже жизнь. Он не понимал, что грязного может быть в любви или отношениях, не понимал, почему это считается неправильным, не понимал, зачем кто-то придумал, что правильный вариант лишь один. И Акутагава не мог ему объяснить. Ему самому никогда не было дела до других и того, кто с кем встречается, ему почти всю жизнь было чуждо чувство любви и влюблённости, и впервые познал он его именно с Ацуши. Это чувство действительно было тёплым, мягким и приятным. Он никогда не видел ничего плохого в том, что первой его любовью стал именно парень — очень жаль, что другие видели. После этого, в общественных местах Ацуши стал вести себя намного скромнее. Реже брал Акутагаву за руку, боясь осуждения, перестал целовать его на людях даже в щёчку, и немного завидовал «нормальным» парам, когда видел, что они спокойно могут проявлять свои чувства прилюдно, не боясь косых взглядов. Акутагаве не нравилось то, что он позволил этому повлиять на себя, но всё же он не хотел, чтобы Ацуши чувствовал себя некомфортно, поэтому и сам стал сдержаннее — хотя и раньше он не то чтобы часто показывал свои чувства на публике, оставляя подобное для более уединённых моментов. Но сейчас, пока они сидели в кафе поздно вечером, почти одни, и рассматривали красивый, праздничный город, ему хотелось дать Ацуши знать, как сильно он его любит. — Можно тебя поцеловать? — Ацуши глянул на него и огляделся. Вокруг почти никого не было — только ещё несколько парочек, сидящих в другом углу помещения, занятые тихими разговорами между собой и своей едой. — Да, — он немного покраснел. — Я не буду, если не хочешь, — он наклонился чуть ближе, но не слишком. — Нет, я хочу, я всегда хочу, просто… тут же люди, — Ацуши смотрел в свою кружку, обхватив её руками. — Никто не смотрит, Ацуши, — он оставил лёгкий поцелуй у него на щеке и быстро отстранился. — Не волнуйся. Ацуши не ответил, только улыбнулся и вернулся к горячему, сладкому напитку. Дома он вернул Акутагаве все те поцелуи, которые хотел подарить ему в течение этого вечера — он делал так всегда, с тех самых пор, как начитался гадостей в интернете. Иногда просто долго целовал его, когда они лежали в кровати, уже засыпая, иногда комментировал каждый поцелуй, отчего Акутагава смущённо улыбался: «Этот — когда мы проходили мимо статуй у храма», «Этот — после того, как мы помолились», «Этот — перед входом в кафе», «Этот — в ответ на твой», «А этот — когда мы смотрели на ёлку».

…

После Нового Года всё было немного не так, как они себе представляли. Акутагаве приходилось допоздна задерживаться на работе: он объяснил Ацуши, что причина его частых переработок в том, что Портовая Мафия перешла на новую систему, и у него было много бумажной работы — и это в дополнение к привычным заданиям в городе. Ацуши сильно скучал по нему: Акутагава возвращался домой так поздно, а уходил так рано, что они почти не виделись. Первое время он старался его дожидаться, конечно, но усталость накапливалась, и его хватило всего на несколько таких почти бессонных ночей. К тому же, Акутагава по возвращению домой ругался на него из-за того, что он не спит так поздно. В его редкие выходные Ацуши устраивал им небольшие домашние свидания — бумажная работа сильно выматывала, и если обычно Акутагава бы этого не показал, с Ацуши он чувствовал себя так же комфортно, как и наедине с собой, поэтому не скрывал своей усталости. Ацуши помогал ему хорошенько отдохнуть в эти редкие моменты, когда у него появлялось свободное время, и набраться сил перед новой рабочей неделей — или несколькими. Более или менее всё вернулось на круги своя только к весне, и первого марта Акутагава неожиданно позвал его в ресторан. Ацуши решил, что мафиози захотел развеяться после такого достаточно напряжённого периода, и с радостью принял приглашение — не то чтобы он думал о том, чтобы отказать. Вечером он надел костюм — тот самый, который они покупали ещё прошлой осенью, и который с тех пор так и висел в шкафу, нетронутым, попытался сделать что-нибудь симпатичное с волосами, но в итоге просто причесался, и стал ждать возвращения Акутагавы. Тот вернулся чуть раньше, чем обычно, тоже переоделся в костюм, и они вместе поехали в центр города. Место выглядело дорого и даже немного пафосно: играла живая музыка, в интерьере преобладал глубокий красный цвет, на каждом столе стоял подсвечник и ваза с цветами, а скатерти были из светлого, очень приятного на ощупь льна. Ресторан располагался на довольно высоком этаже, и из окна открывался прекрасный вид на порт, набережную и парк развлечений, находящийся у залива. У входа их встретил официант в чёрном фраке и проводил за столик, который Акутагава заранее забронировал. Они расположились на местах друг напротив друга, заказали сашими и какой-то чай с непонятным для Ацуши названием — а сам он по привычке ужаснулся ценам в меню. — Сегодня какой-то праздник? — спросил Ацуши после того, как официант принял заказ и ушёл, поклонившись. — Мой день рождения, — Акутагава ответил как бы невзначай, как будто просто говорил о погоде. Ацуши широко раскрыл глаза. — Почему ты не сказал раньше?! — он случайно повысил тон от удивления, но сразу вернулся к обычному голосу, когда люди вокруг оглянулись. — Если бы… я бы… — Я не собирался праздновать. — У меня даже подарка для тебя никакого нет! — сокрушался Ацуши. — Если бы я знал, обязательно бы что-нибудь подготовил! — Не страшно. Мне не нужны подарки, — и это была правда. Акутагава никогда не воспринимал свой день рождения, как праздник, и обычно не отмечал его вообще — или пил чай с сестрой — только сегодня ему почему-то захотелось выйти в люди с Ацуши. Они давно уже никуда не выбирались, и ему показалось, что было бы неплохо просто провести вечер в приятном месте, насладиться вкусной едой, красивой музыкой, прекрасным видом и компанией друг друга. — Нет, так не пойдёт, — Ацуши был ужасно расстроен из-за того, что ничего не подготовил для Акутагавы в этот день, — я обязательно потом тебе что-нибудь подарю. — Не нужно. — Но я хочу тебя порадовать! — Ты порадуешь меня, если мы хорошо проведём время сегодня. — Но я и подарок тоже хочу сделать… может, есть что-то, что бы ты хотел? — Ацуши поймал себя на мысли, что, несмотря на то, что очень хочет подарить Акутагаве что-нибудь, понятия не имеет, что именно. — Нет, — он не только не хотел, чтобы Ацуши заморачивался с подарком, но и действительно ни в чём не нуждался. — Всё, что мне нужно, у меня есть. — Всё равно я что-нибудь придумаю, — Ацуши всё же настоял на своём, но этот разговор сошёл на нет, когда им принесли чай. Остаток вечера они провели, разговаривая на отвлечённые темы — думать о работе совсем не хотелось. Они действительно получили удовольствие от первого за долгое время свидания, и домой вернулись уже около полуночи — сытые и счастливые. Следующие несколько дней Ацуши обращал внимание на каждую витрину, мимо которой проходил, в надежде приметить что-нибудь для Акутагавы. Идея появилась только на выходных, когда он из-под полуприкрытых век наблюдал за тем, как мафиози собирается на работу. Он моментально проснулся, но не подал виду, чтобы не испортить сюрприз — дождавшись, когда парень уйдёт, Ацуши вскочил и начал быстро собираться. На полке в спальне он посмотрел название парфюма, которым пользовался Акутагава, и записал его, на всякий случай. Ацуши показалось, что духи станут отличным подарком, да и во флаконе их уже оставалось совсем немного. Он спешно собрался, взял денег из своих сбережений «на чёрный день», как он сам их называл — платили в кафе немного, но за несколько месяцев у Ацуши накопилась кругленькая сумма — и отправился в торговый центр — именно там находился ближайший магазин парфюмерии, о котором он знал. Ацуши не учёл только того, что открыт он был не круглосуточно, и сорок минут ему пришлось провести, прогуливаясь в сквере поблизости. Это его немного успокоило, и, заходя, он уже был не настолько взвинченным, хотя энергия по-прежнему била ключом. Он не стал мешкать, сразу обратился к продавцу-консультанту с запиской с названием, и ему почти сразу предоставили небольшой симпатичный флакон. Он узнал аромат с первого вдоха: травянистый, похожий на запах леса после дождя. Свежий, очень приятный и родной. Расплатившись, Ацуши решил ещё немного походить по магазинам, на случай, если найдёт что-нибудь ещё: ему казалось, что одного парфюма недостаточно. Его взгляд притянула витрина ювелирного магазина: все эти переливающиеся на свету камни, блестящие драгоценности и красивые побрякушки. Он решил зайти, не надеясь, что найдёт что-то подходящее — Акутагава не носил украшений — но, когда Ацуши заметил золотые запонки с тёмно-фиолетовыми, почти чёрными камнями, то не смог устоять. Ему показалось, что они должны замечательно подойти к его костюму. Довольный своей покупкой, Ацуши отправился в продуктовый магазин — по возвращению он планировал приготовить торт — а по дороге заглянул и в чайную лавку, где купил разных чаёв: совсем не похожих друг на друга, но очень ароматных. В гипермаркете он купил также и подарочный пакет — однотонный, достаточно строгий, но красивый в своей простоте — чтобы упаковать свой подарок. Домой Ацуши вернулся вдохновлённым, и почти сразу принялся за готовку. Он не был кондитером, конечно, да и вообще кулинаром, но следовать рецепту шаг за шагом умел, так что получилось достаточно неплохо, хоть и пришлось повозиться. Он закончил как раз к тому моменту, когда Акутагава должен был уже возвращаться домой. Ацуши разобрался с последними приготовлениями: накрыл стол, заварил чай, приготовил подарок. Хоть и с опозданием, но он устроил для своего парня небольшой праздник — он был доволен, и очень надеялся, что Акутагава тоже оценит и будет рад. Вскоре мафиози пришёл домой — немного уставший, как обычно — и Ацуши встретил его прямо у порога. Ему не терпелось поскорее поздравить его, как полагается, и вручить подарок, чтобы узнать, понравится ли ему. Акутагава немного растерялся от расторопности и волнения Ацуши, но последовал за ним на кухню, только сняв верхнюю одежду и помыв руки. Когда он увидел на столе небольшой торт, сразу понял, в чём дело. — Я же говорил, что не надо меня поздравлять, — сказал он, пряча улыбку. — Ну не ворчи, — Ацуши опустил голову и посмотрел на него из-под чёлки. — Могу же я хоть раз в год тебя порадовать? — Ты радуешь меня каждый день, Ацуши, — он поцеловал его в щёку. — Спасибо. — Это ещё не всё! — Ацуши хихикнул и убежал в спальню. Вернулся он уже с подарком. — Вот. Я очень надеюсь, что тебе понравится. — Что это? — Ацуши усадил Акутагаву за стол и вручил ему пакет. Он вопросительно посмотрел на него, прежде чем заглянуть внутрь. — Подарок, — Ацуши сел рядом с ним. — Посмотри! Акутагава вздохнул, но стал доставать подарки из пакета. Первым делом он вынул небольшую коробку, а когда открыл её крышку, комнату сразу наполнил аромат чая. Ацуши сам выбирал сорта: в этом ассорти были и чёрные, и зелёные, и белые чаи и купажи на их основе. Фруктовые, ягодные, травяные — самые разные, но все, наверняка, очень вкусные. Следующей он достал маленькую бархатную коробочку тёмно-фиолетового цвета. Внутри были запонки с такого же цвета обсидианами. Увидев их, Акутагава поднял на Ацуши удивлённые глаза. Тот наблюдал за ним с выжидающим видом. — Красивые? Я сам выбирал, — Ацуши выкручивал пальцы от волнения. — Да… очень, — он покрутил украшение в руках, заворожённый тем, как свет отражался от полированных камней. Хоть Акутагава и не любил драгоценные камни, но мысль о том, что Ацуши потратил своё время, выбирая их, только чтобы порадовать его, задевала новые струны его души. Он вернул запонки на место и положил открытую коробочку на стол. Когда Акутагава достал последнюю коробку с парфюмом, прочитал название и аккуратно убрал весь подарок обратно, Ацуши крепко обнял его и зацеловал всё лицо. — Тебе нравится? — Ацуши широко улыбнулся, увидев смущённую улыбку Акутагавы. — Да. Спасибо, — он поцеловал его в ответ. — Честно? — Честно. — Честно-честно? — Честно-честно. — Здорово! Я так рад! — Ацуши снова покрыл его лицо поцелуями. Акутагава улыбался и краснел всё это время, и даже не думал о том, чтобы отстраниться.

…

Так они и продолжали жить дни, недели и месяцы напролёт. Сказать, что они жили душа в душу, было бы преувеличением: были и взлёты, и падения, но чего не было никогда — так это неуважения, недоверия или желания расстаться. Они любили друг друга, каждый старался как можно чаще радовать второго — а когда случались конфликты, они спокойно всё обсуждали и приходили к компромиссу. В конце весны уровень занятости Акутагавы снова резко возрос: у него появилась ученица. Одиннадцатилетняя девочка по имени Кёка, родители которой были убиты её собственной способностью, вышедшей из-под контроля. Способность, к слову, была очень похожа на Золотого Демона — способность другого Исполнителя Портовой Мафии, Коё Одзаки. Из-за этого девочка стала её преемницей, многому училась именно у неё. Однако тренировать её приходилось всё же Акутагаве. И ему было даже как-то жаль делать из этого ребёнка, ненавидящего себя и свою способность, первоклассного убийцу. В их первую встречу Кёка просила избавить её от способности: даже если единственным возможным способом была её смерть. Она ненавидела Снежного Демона за то, что он сделал с её родителями, и не могла полностью его контролировать — управлять им возможно было только через телефон, который девочка носила на шее. В её глазах не было живого блеска, как у других детей — они были пустыми, абсолютно пустыми. Смотря на неё, Акутагава невольно вспоминал себя, когда он только попал в Мафию. Тогда его взгляд был таким же. Но её способность идеально подходила для убийств, а потому девочка — равнодушная и безвольная из-за того, что пережила совсем недавно — послушно выполняла все приказы. Ей было всё равно, что с ней станет, хотя несколько раз Акутагава заставал её, стоящей перед голой стеной и повторяющей своё имя и количество человек, которых она убила, как мантру. Поначалу он совсем не знал, что ему делать с этим ребёнком, и как её тренировать — а после, к сожалению, выбрал совсем неправильную тактику. Он пытался повторять поведение Дазая, когда тот обучал его — внушал Кёке, что её призвание — это убийство. Коё вторила ему, говоря о том, что она как цветок, распустившийся в тени, и её место во тьме. Со временем девочка действительно начала видеть своё предназначение лишь в убийстве неугодных Мафии: она никогда не жаловалась, всегда выполняла задания чисто и без проблем. Он не рассказывал об этом Ацуши, прекрасно понимая, что его, скорее всего, ужасно расстроит мысль о том, что в Мафии приходится убивать даже детям — но так был устроен мир, в котором он жил, и сделать с этим что-либо было невозможно. Не рассказывал он ему и об убийствах, которые продолжал совершать как минимум несколько раз в месяц. Не то чтобы Акутагава был скрытным, но он пытался, как мог, оградить Ацуши от той тьмы, с которой сталкивался на ежедневной основе, чтобы не ранить его. Это не привело бы ни к чему хорошему — он бы только расстроился лишний раз. Когда мафиози отправляли в командировки, Ацуши очень скучал. Хотя они созванивались по видеосвязи каждый раз, когда у Акутагавы выдавался более или менее свободный вечер, и даже засыпали вместе, но всё-таки Ацуши не хватало его рядом. Не хватало возможности обнять или поцеловать его, подержать за руку, и просто побыть рядом физически. Но ему хотя бы не было слишком одиноко: он всегда мог прогуляться с Гин или тем парнем, с которым они работали вместе — даже после Нового Года он не стал увольняться, и так и продолжил работать в кафе по вечерам, а на каникулах и целыми днями. У Ацуши были друзья — немного, но ему хватало общения с ними. Проходило время — проходили годы. Они взрослели вместе, развивались и росли, но чувства никогда не угасали. Каждый шёл по своему пути, но они поддерживали друг друга и были рядом. И так было до одного лета, которое наступило спустя четыре года после их первой встречи. По Иокогаме поползли слухи о тигре. Акутагава с Ацуши пытались его сдерживать и вообще скрывать существование, конечно, но выходило неидеально. Несколько раз превращение случалось раньше положенного, и тигр бегал по городу, разнося практически всё на своём пути. Это не осталось незамеченным и заморскими организациями. Очень скоро на чёрном рынке, с которым нередко работала Мафия, появился запрос от загадочного, никому ранее неизвестного покупателя. Он предлагал баснословную сумму за тигра — семь миллиардов иен. Конечно, Портовая Мафия не могла упустить такое предложение, и на него объявили охоту. Акутагава долго думал насчёт того, стоит ли сообщать об этом Ацуши — но решил не пугать его лишний раз. В конце концов, контролировать превращения он так и не научился, и с этой информацией парень только будет волноваться и бояться за свою безопасность, не в силах ничего изменить. И ещё одна проблема, с которой ему предстояло справиться, и желательно так, чтобы Ацуши не догадался: в Мафии не должны были узнать, что он знаком с человеком-тигром, которого они так отчаянно искали. Конечно, скрывать что-то от Босса — не лучшая идея, но он не мог допустить того, чтобы на работе прознали об их связи. Нечасто, конечно, но бывали времена, когда подобные запросы на чёрном рынке так и оставались без ответа — и он надеялся, что предложение о покупке тигра станет одним из них. Ацуши прогуливался по набережной после работы: солнце уже садилось, и розовый закат отражался в бегущей реке. Юноша не успел пообедать, и шёл домой, думая о том, что приготовить на ужин, когда в воде увидел… ноги. Обычные такие ноги, в светлых брюках и тёмных ботинках. Торчащие над водой. Ацуши поморгал, пытаясь понять, не кажется ли ему — может, это коряга или ещё что? Но нет, это были ноги. Человеческие. Недолго думая, он прыгнул в реку. Ацуши вытащил несчастного на берег и уложил на землю, а сам пытался восстановить дыхание. Человек очнулся и поднялся в сидячее положение с видом полного непонимания. — Вы плыли вниз по реке. Вы в порядке? — Ацуши немного отодвинулся от него, опасаясь. — Я спасён… — его голос был тихим и довольно приятным. — Блин. — «Блин»?! — Ацуши широко раскрыл глаза, смотря на незнакомца, который уже поднимался на ноги. Он его спас, а вместо благодарности слышит недовольства? Что происходит? — Это ты помешал мне утопиться? — Я просто пытался вас спасти, — Ацуши надул губы и помолчал полсекунды, а когда до него дошёл смысл услышанного, обернулся, вскинув брови. — Утопиться?! — Не знаешь, что это значит? Я пытался покончить с собой, — он встал, загородив от Ацуши солнце, и длинная тень упала прямо на него. — Самоубийство?! — с каждым его словом Ацуши понимал всё меньше. Он думал, что человек по случайности угодил в реку, а он пытался совершить самоубийство, поэтому и остался недовольным? — Да. Я пытался убить себя, — он стоял с важным видом, спрятав руки в карманы своего светло-коричневого пальто. — А ты мне помешал, — неизвестный скорчил недовольную рожу. Ацуши смотрел на него, всё ещё стоя на земле на четвереньках и нахмурившись, пытаясь понять, почему его вообще отчитывают. Он-то думал, что спасти человека — это благое дело! Но, похоже, не всегда. — Ну, всё-таки я не хотел никому мешать своей смертью, — Ацуши устало поднялся на ноги, пока человек говорил. — А раз я принёс тебе проблемы, то должен извиниться, — в этот момент его речь прервало урчание живота Ацуши. — Ты голоден? — Ну… — он наклонился вперёд. Вытаскивать человека из воды, да ещё и на голодный желудок, как оказалось, занятие весьма утомительное. — Вообще-то да, — в этот момент он услышал, как и у спасённого в животе заурчало. — Как странно. Я ведь тоже. — Тогда… — он оживился. — Жаль только, — он вывернул карманы пальто, — что мой кошелёк утонул. — Как же так… — Ацуши расстроился, когда его надежды обрушились. До дома было ещё далековато, да и продуктов, насколько он помнил, особо много не было, так что придётся заходить в магазин, а перед этим желательно переодеться, ведь его одежда промокла до нитки… в общем, поест он ещё очень не скоро. — Эй ты, придурок! — Ацуши оглянулся на голос явно разъярённого человека, донёсшийся с другой стороны реки. На противоположном берегу он с трудом разглядел высокого мужчину в светлом костюме. — О… Куникида-кун, отлично поработал! — похоже, они были знакомы. — Отлично поработал? Ты, суицидальный маньяк, уже надоел портить мне весь график! — Точно! — человек, спасённый Ацуши, начал говорить ещё до того, как второй закончил высказывать свои недовольства. — У меня есть идея. Это мой коллега, он тебя чем-нибудь угостит. — Ты вообще меня слушаешь?! — Ацуши вздрогнул, когда до него донёсся голос человека, эхом отразившийся от воды и моста поблизости, отчего он стал ещё в три раза громче. — Как тебя зовут? — он встретился со спокойным взглядом карих глаз. — Накаджима… Ацуши. — Тогда пойдём со мной, Ацуши-кун, — он развернулся от реки. — Что бы ты хотел съесть? — Ну… если можно… — Ацуши опустил глаза. — Говори, не стесняйся. — Я бы хотел чазуке, — он почувствовал, что покраснел, даже не понимая, почему. Незнакомец глядел на него несколько секунд, моргая, а потом рассмеялся. — Голодный парень хочет поесть чазуке? — он немного повысил голос. — Ну ладно, тогда Куникида-кун купит тебе тридцать порций! — Не раскидывайся моими деньгами, Дазай! — его коллега поставил руки на пояс и склонился, видимо, чтобы его было лучше слышно. — Дазай? — Ацуши перевёл взгляд на недавнего утопленника. В этот момент подул ветер, пронеся у него перед лицом опавшие листья с ближайших деревьев, и его длинное светло-коричневое пальто поднялось. Ацуши только сейчас заметил, что его руки и шея были обмотаны бинтами, почти не оставлявших открытых участков кожи. — Да, так меня зовут, — ветер трепал его волнистые каштановые волосы. — Меня зовут Дазай. Дазай Осаму.