Феникс в клетке

<Лоян, столица Клана Бай Лао Ху>

      В третий месяц по лунному календарю года дракона над Кланом белого тигра[1] разверзлись тучи, поглотившие его без остатка. Градины размером с гусиное яйцо щедро сыпались с почерневшего неба на протяжении всех дней, что лил дождь, промозглый и ледяной. Они с силой ударяли по крышам опустелых домов, постоялых дворов и таверн, оставляя в их челе глубокие щербатые вмятины.       Улицы, на которых совсем недавно резвились дети, запускавшие бумажных змеев, теперь были затоплены водами реки Ин Су Хэ[2], вышедшей из брегов. Ин Су Хэ подхватила тела павших заклинателей Бай Лао Ху, закружив их в водовороте, точно тряпичных кукол. Вздувшиеся посиневшие трупы грузно плыли в её тёмных волнах намокшими мешками с рисом.       Снаружи стены Лояна пестрели талисманами, покрытыми смазанной пунцовой краской на основе киновари[3], развешанные заклинателями Тао Хуа[4], уже покинувшими Бай Лао Ху. Некоторые черты были размыты дождём, став практически неразличимыми, но иероглиф «失» (ши)[5], выведенный в центре каждого талисмана, был чёткий, как и прежде. Он свидетельствовал о том, что души жителей Бай Лао Ху не могли переродиться, ибо были рассеяны без остатка. При помощи талисманов их запечатали в Лояне, чтобы они не смогли его покинуть, а затем уничтожили одну за другой.       У ворот города, смешанного с землёй, на коленях стоял одинокий дух в некогда белых одеяниях, уже успевших пропитаться кровью, и северный ветер играл его длинными волосами цвета пепла. Дух был неподвижен, лишь губы его едва заметно шевелились в безмолвной молитве, обращённой к Богине.       Он уцелел лишь по досадливой случайности: смерть настигла его до того, как он успел въехать в Лоян. Окружив столицу клана рассеивающими талисманами, заклинатели Тао Хуа не удосужились разместить их у других городов Бай Лао Ху, и торопливый убийца, поджидавший его на полпути, косвенно был повинен в его «спасении».       «Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения», — беззвучно произнёс дух. Минувшие дни порядком изнурили его, но он держался прямо, ни на мгновение не склонившись, как и было положено Главе клана.       «Этот ничтожный дух умоляет Госпожу Лань Фэй позволить ему последнее проявление жадности», — Бай Цзы Фэн поднял глаза на ворота Лояна, над которыми свисали с кольев головы его учеников, все как одна, увечные и обезображенные посмертно. Их рты были раскрыты в едином беззвучном вопле, а веки — вырезаны, являя пустующие глазницы, зияющие на обескровленных лицах.       Бай Цзы Фэн пошатнулся, готовый упасть, но в последний момент с трудом удержался на ногах. Люди, которых он любил всем сердцем, были мертвы, а их души исчезли навсегда, так и не успев переродиться. Тела его подданных остались лежать на улицах городов, точно мусор, не заслуживающий достойного погребения. Облюбованные хищными птицами вроде орлов и ястребов, они очень скоро превратились в искромсанную плоть, обречённую гнить до самого наводнения.       «Бай Цзы Фэн взывает к Госпоже Лань Фэй, — прошептал дух, не отводя взгляда от убитых, будто силился напоследок запомнить каждую деталь страшного преступления. — Бай Цзы Фэн молит Великую Богиню о помощи».       Он был настроен решительно: скорее сами Небеса обрушились бы ему под ноги, чем дух согласился сдвинуться со своего места, не получив ответа.       «Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения. Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения. Бай Цзы Фэн взывает к Богине упокоения», — повторял он раз за разом, пока его пальцы судорожно перебирали ткань ханьфу.       Услышав позади себя шаги, дух сложил обе руки перед собой, впервые в жизни преклонив пред кем-то голову.       «Бай Цзы Фэн приветствует Богиню», — глухо сказал он, не отрывая лба от земли. Его белоснежная кожа была выпачкана в жидкой глинистой грязи, но Бай Цзы Фэн оставался в таком положении до тех пор, пока Богиня не склонилась над ним, тронув худое плечо.       — Поднимись, — приказала она строго, — довольно церемоний. Ты провёл в молитвах более семи дней. Неужели всё ради того, чтобы встретиться со мной?       — Да, Госпожа, — тихо сказал Бай Цзы Фэн. — Я желаю вернуться, чтобы потребовать воздаяния с тех, кто задолжал мне в моей смерти.       — Бай Ху[6], — Лань Фэй вытянула руку, ласково потрепав его по волосам, — я понимаю твою обиду, но разве ты не знаешь, что это невозможно? Для того, чтобы переродиться, тебе нужно войти в Чжин Лоу[7], отринув все горестные и радостные воспоминания всей минувшей жизни. Даже если тебе удастся подняться на девятый этаж, миновав все зеркала, перед тем, как войти в Колесо перерождения, каждый дух обязан испить чашу воды забвения, так что в следующей жизни ты не будешь помнить о прошлом.       — Мне известно это, — отвечал дух. — Именно потому я и прошу Вас о помощи. Великая Госпожа повелевает душами всего мёртвого, вселяет в них надежду и спокойствие, дабы они могли без сожаления войти в Чжин Лоу, но я отказываюсь. Я не могу забыть то, что произошло с Бай Лао Ху, это было бы неуважением по отношению к тем, кто погиб, защищая его стены.       Уголки его глаз заметно покраснели, но он продолжал говорить. С каждым последующим словом его голос дрожал всё сильнее, точно лист на ветру.       — Я должен вернуться, — лихорадочно повторял Бай Цзы Фэн. — Я хочу знать, почему мой ученик, к которому я относился как к родному брату, предал Бай Лао Ху, вступив в сговор с врагами. Повинный в уничтожении целого клана не может ходить по земле так, будто ничего не случилось. И если Верховный Бог не желает спросить с него за содеянное, я сам это сделаю.       Богиня нахмурилась, внимательно оглядев Бай Цзы Фэна с головы до пят, так, будто ей на ум пришла какая-то мысль, но она не решалась её высказать.       — Я не могу помочь тебе обрести новую жизнь, — произнесла она после затянувшегося молчания, — но в моих силах поместить твой дух в чужое тело. Так тебе не придётся проходить через Чжин Лоу и Колесо перерождения, теряя воспоминания, но это чревато серьёзными последствиями. Ты свершишь свою месть, а затем — превратишься в проклятого демона, потеряв всякое право на перерождение. Ответь же мне, Бай Ху, ты действительно желаешь вернуться, даже если это нарушит миропорядок и повлечёт за собой уничтожение твоего первоначального духа?       — Да, Великая Госпожа, — ответил Бай Цзы Фэн без малейших колебаний. Его тело, долгое время пребывавшее в напряжении, наконец немного расслабилось, когда он услышал слова Богини. — Изба уж давно содрогается в скором предчувствии ливня, я твёрд в своих намерениях.       Несмотря на внешнюю уверенность, внутри Бай Цзы Фэн был преисполнен гнетущего страха, ибо проклятые демоны, в одного из которых ему предстояло обратиться, практически не имеют сознания. В отличие от других представителей мира демонов[8], они живут как хищники, влекомые запахом свежей крови. Их очень сложно чему-то научить, и они, как правило, не подчиняются ничьим приказам. Независимо от того, кем они были при жизни, в смерти[9] проклятые все как один кровожадны и слепы в своём желании убить как можно больше людей.       «Буду ли я с такой же яростью и свирепством истреблять целые поселения? — думал Бай Цзы Фэн. — Неужели мне действительно суждено стать необузданным демоном, который не прочь полакомиться человеческими внутренностями?»       Жестокость была ему чужда. Если бы не скоропостижная кончина, разорвавшая связь первоначального духа с его физической оболочкой[10], в следующем месяце Бай Цзы Фэну минуло бы тридцать пять лет. Всю жизнь он являл собой образец благовоспитанного и достопочтенного человека, всегда поступавшего по совести. Ни один из бессмертных заклинателей или даже Богов при всём желании не смог бы упрекнуть его в проступке, порочащем честь Бай Цзы Фэна или Клана белого тигра.       Будучи единственным сыном в семье, Бай Цзы Фэн с юношества готовился к ответственности, дóлжной возлечь на его плечи со смертью отца, который хоть и основал клан культиваторов, не желал жить вечно, как другие бессмертные заклинатели, о чём Бай Юань не преминул сообщить Бай Цзы Фэну, только-только обрётшему золотое ядро.       Бай Цзы Фэн помнил, как в день, когда на свет появилась Бай Лю Ин, их отец вошёл в покои роженицы, будучи цветущим мужчиной, а покинул их ссутуленным и дряхлым стариком. Обретя двоих наследников, которым можно было вверить Бай Лао Ху, Бай Юань уничтожил золотое ядро, скопление энергии в котором поддерживало молодость его тела на протяжении последних сорока лет.       Передав всю власть в клане Бай Цзы Фэну, который только-только достиг возраста совершеннолетия[11], Бай Юань прожил ещё три седмицы[12] перед тем, как покинуть бренный мир, порядком успевший ему надоесть. Он провёл бесчисленные годы в самосовершенствовании, создал великое множество приёмов и техник для меча, подробно описав и проиллюстрировав их. Но его душа испытывала лишь стылое разочарование: Бай Юань не был доволен результатами своего труда, более того, он считал его совершенно бесполезным.       Рождённый в семье простого пекаря, Бай Юань начал заниматься культивацией лишь для того, чтобы вырваться из мира нищеты, оказавшись среди изящных господ. Он упорно стремился к своей цели, а когда достиг её, — осознал, что в действительности никогда не питал страсти по отношению к заклинательству и пути меча.       После смерти отца Бай Цзы Фэн огромное количество времени и сил уделял духовным практикам, не забывая при этом регулярно навещать младшую сестру. Они с Лю Ин были рождены от разных матерей, ибо Бай Юань не ограничивал себя в связях, и поначалу Бай Цзы Фэн не чувствовал к малышке никакой привязанности. Шумное, неуклюжее существо, то и дело норовившее запустить цепкие пальцы в его волосы, по его скромному разумению, не могло вызвать и толики симпатии у здравомыслящего человека, поэтому слуги, восхищавшиеся молодой Госпожой, искренне удивляли его, вызывая недоумение.       Его мэй-мэй[13] даже с большой натяжкой нельзя было назвать красивым или хотя бы миловидным ребёнком. Она лежала в пелёнках, как бабочка в коконе, беспрерывно хмурясь, словно одно лишь существование невыносимо огорчало её. Едва завидев что-то странное и неизведанное, Бай Лю Ин незамедлительно принималась реветь, пока Бай Цзы Фэн, пожалев слуг, не прерывал все свои дела лишь для того, чтобы «спасти» надоеду от залетевшего в покои жука или мухи.       Из всех людей, окруживших её заботой, Бай Лю Ин обратила своё внимание именно на брата: их водянисто-серые глаза были практически одинаковыми, и она сразу признала в нём человека, достойного доверия. И если Бай Лю Ин чувствовала спокойствие, находясь в его осторожных руках, то Бай Цзы Фэн долгое время считал её досадной обузой, продолжая, впрочем, из раза в раз выполнять нехитрый ритуал по укачиванию орущего младенца.       Мать Лю Ин, коей являлась одна из служанок дома Бай, кормила девочку грудью до тех пор, пока у неё не прорезались зубки, а тельце Лю Ин, хилое от рождения, не окрепло, и, когда молодой Госпоже минуло два года, Бай Цзы Фэн с удивлением обнаружил, что его сестричка уже не такая раздражающая, как прежде.       Научившись ходить, Бай Лю Ин ещё больше прилипла к старшему братцу, следуя за ним хвостом, но Бай Цзы Фэну более не было это в тягость, наоборот — он испытывал удовлетворение, видя то, как сильно Лю Ин мэй-мэй его любит. Искренняя радость Бай Цзы Фэна была омрачена лишь одним обстоятельством: вот уже который месяц по счёту от многочисленных родов Бай Лао Ху на его имя приходили послания, в которых весьма красноречиво изъявлялось желание отправить своих отпрысков к нему на обучение.       Бай Цзы Фэн находился перед сложным выбором: он не хотел становиться чьим-либо наставником, но отказать семьям, от благополучия которых зависел весь клан, он был не в силах: обладая огромным финансовым авторитетом, они ещё при жизни Бай Юаня распространили своё влияние в городах Бай Лао Ху, и малейшая ошибка молниеносно поставила бы под удар простых горожан, напрямую зависящих от торговли.       Поразмыслив, Бай Цзы Фэн, скрепя сердце, согласился принять первого ученика. Однажды открывшись для гостей, двери поместья Бай навсегда остались таковыми, и к моменту смерти на счету Бай Цзы Фэна значилось число «девятнадцать» — именно стольких культиваторов он принял и обучил всему, что знал сам. Невзирая на отсутствие у некоторых особ выдающегося таланта к заклинательству, он пахал, как вол, дабы подобрать каждому ученику технику, лучше всего раскрывающую его потенциал.       Встретив и приветив своего последнего ученика, Бай Цзы Фэн относился к нему так, словно Цао И Цзин был его сыном или младшим братом. Почувствовав его любовь и ласку, самый способный среди всех, самый юный и чистый девятнадцатый очень скоро превратился в тень учителя, сопровождающую Бай Цзы Фэна всюду, куда бы он ни пошёл.       Бай Цзы Фэн благоволил и доверял девятнадцатому. Ему и в голову не приходило, что Цао И Цзин может ударить его ножом в спину, равно как и то, что он станет пособником врагов, приведя Бай Лао Ху к погибели. Печаль, найденная Бай Цзы Фэном у границ разграбленного клана, неумолимой рукой вела его вперёд, не давая оступиться.       — Я помогу твоему духу занять чужое тело, — сказала ему Богиня, — но я не знаю, когда именно это произойдёт. Дело в том, что когда Цао И Цзин убил тебя, вонзив Юэ Гуан[14] прямо в сердце, боль от предательства оказалась столь велика, что твоя душа треснула, и её осколок застрял в лезвии меча. Он останется там до тех самых пор, пока Юэ Гуан не обагрит кровь Цао И Цзина или одного из его потомков. Готов ли ты ждать неизвестно сколько, Бай Ху?       — Да, — хрипло прошептал Бай Цзы Фэн. — Я согласен на это, Госпожа. [1] Бай Лао Ху (白老虎) — Клан белого тигра. [2] Ин Су Хэ (罂粟河) — дословно «маковая река». [3] Киноварь — минерал, из которого делали красную краску. [4] Клан Тао Хуа (桃花) — Клан персиковых цветов, истребивший заклинателей Бай Лао Ху. [5] Иероглиф «ши» (失) означает «исчезновение» и используется для изготовления талисманов, рассеивающих души. [6] Бай Ху (白虎) — «белый тигр». Лань Фэй называет Бай Цзы Фэна сокращённым названием клана, которым он управлял, будучи Главой. [7] Чжин Лоу (镜楼) — «зеркальная пагода», «зеркальная башня» — место, которое все души обязаны пройти перед тем, как переродиться. Состоит из девяти этажей, на каждом из которых находится бесчисленное множество зеркал, показывающих все воспоминания, как радостные, так и грустные. Если дух может отпустить прошлую жизнь и обиды, жрица золотого дракона Мин Сюэ, ожидающая на девятом этаже, подносит ему чашу с водой забвения, осушив которую, дух входит в Колесо перерождения безо всяких сожалений. Но если воспоминания слишком болезненны, он сам превращается в зеркало, навсегда оставшись в Чжин Лоу. [8] Демоны, обладающие сознанием, бывают трёх рангов: 1) Низший ранг: проклинающие и ремесленники. 2) Средний ранг: призывающие и крылатые. 3) Высший ранг: стихийные и заклинающие. [9] Боги и смертные появляются на свет в рождении, а демоны — в смерти. Фактически, сущность каждой души предопределена заранее. Так, Бог или заклинатель может умереть, став после кончины демоном, если ему это было суждено. [10] Любой человек представляет собой гармоничное сосуществование первоначального духа и тела, служащего для него вместилищем. Если связь души и её оболочки нарушается, возникает явление, именованное смертью, при этом, душа вполне может занять тело постороннего человека, если оно подходит ей по параметрам. [11] У юношей возраст совершеннолетия — шестнадцать лет, у девушек — четырнадцать. [12] Седмица — неделя. [13] Мэй-мэй (мэй) (妹妹) — младшая сестра. [14] Юэ Гуан (月光) — «лунный свет» — меч, выкованный Бай Цзы Фэном для девятнадцатого.