Тихий напев сопротивления

Я влетел в это здание, сломя голову во всех смыслах этого выражения. Зацепившись за оконный косяк, я не успел смягчить свое падение и весь удар приняло мое плечо. Инерция перевернула меня несколько раз, и я кубарем скатился по крутой лестнице. Ударившись о все возможные углы, я наконец остановился, полностью помятый и искореженный. Потихоньку приходя в себя, я пытался двигать своими конечностями. Безуспешно. Мое тело словно парализовало. Невыносимая боль сковала меня и не желала отпускать. После нескольких минут моих попыток привести хоть что-то в действие, поддались сначала пальцы, затем кисть... С руками и ногами было сложнее: на них не осталось живого места. Со временем я смог кое-как восстановить подвижность и присесть на обломки лестницы. Все тело жутко ныло и болело, в особенности плечо. Время, драгоценное время! Сколько я провалялся в отключке? Как долго я приходил в себя? Ливень стих. Прислонившись к стене, я отчётливо расслышал всё. Шум колес патрульных машин, приглушенные голоса военных, редкие выстрелы, щелканье затворов. Они подошли очень близко... Их разговор я услышать не мог, но по нескольким фразам я понял, что они кого-то ищут, и этот кто-то ни кто иной как я. Я снял с себя верхнюю одежду, изорвал майку в лохмотья и второпях сварганил подобие накидки из какого-то ковра. Недолго думая, я сжег всю остальную одежду, вымазал сажей лицо, руки, тело и одежду, растрепал и отрезал ножом часть волос. Я уничтожил все свои вещи, оставив лишь блокнот со всеми записями. Его я засунул за пояс, обернув очередной грязной тряпкой. Военные подходили все ближе, они уже обыскивали соседнее здание. Мои руки дрожали и путались в суматохе, но я умудрился кое-как спрятать следы своего преступления. Сейчас я выглядел как бомж со стажем, облезлый бродяга — грязное, небритое лицо, лохмотья, оставшиеся от джинсов и майки, вонючая накидка. Что ж, на войне все средства хороши! Вылив на себя остатки водки из фляги, я медленно ступал к выходной двери здания. Незаметно выбраться не удалось — скрипучие половицы меня тут же выдали. Стоило этому небольшому скрипу раздаться, как двое грузных мужчин тут же накинулись на меня и заломили руки. Боль. Мое правое плечо, во второй раз УНИЧТОЖЕННОЕ, заболело с новой силой. Из моего рта вырвался сдавленный крик. Ко мне подбежали еще несколько военных. Я не мог разглядеть их лица, они держали меня "лицом в пол" под угрозой расстрела. Военные совещались, будто не знали, что со мной делать. К ним подошел еще один мужчина в лакированных сапогах. Видимо, их главный. Несколькими тумаками меня заставили встать. Из-за удара в ухо я плохо слышал их речь. Всего восемь военных. Держащие меня уроды вооружены только револьверами и дубинками. Полицейские. Среди тех, кто сейчас говорит, еще один полицейский такого же вооружения, трое военных в полной амуниции и один франт в лаковых сапогах с револьвером. Франтом оказался старик лет пятидесяти с суровой, но мерзкой физиономией и большим пивным животом. Он был в военной форме другого покроя. Птица иного полета. Небось, полковник или того выше. Опасен. Франт подошел ко мне. — Кто вы? Как и с какой целью проникли сюда? — обратился он ко мне. — Отвечай, когда с тобой говорит полковник, быдло! А, мразь! — подхватил один из тех, кто придерживал меня, и заехал коленом по моему лицу. Надеяться на вежливое обращение этих господ мне не стоило, мое нахождение на месте теракта способствовало аресту и расстрелу. Однако меня не убили сразу же, поэтому я осмелился предположить, что у военных было задание, не предусматривающее такие полномочия. — Больно... — промямлил я, — Семён... я Семён Белов... отчества не знал и не знаю... — отхаркивая кровь, проговорил я. — Ах, правда! А, может быть, ты у нас Носов. Гошей, случаем, не зовут? А?! Отвечай, сукин ты сын! — вышел из себя франт. Его уродливое лицо исказилось от гнева. Георгий Носов. Меня передернуло от столь знакомого имени сержанта, ситуация накалялась. Военным было многое известно, они уже пробили базы. Меня убивал недостаток информации. Я не знал ничего, ни в какой области строить легенду, если меня раскроют, ни о том, что известно людям прямо передо мной, от которых теперь зависела моя жизнь. Стараясь подавить свой страх и скрыть дрожащий голос, я продолжил отвечать. — Семён я, клянусь вам, не бейте! Я в прачечной подрабатывал. А тут внезапно бах-бах и прачечной больше и нет. Где ж мне работать теперь, а, господин? — Веди себя соответствующе! — прикрикнул на меня другой полицейский. — Молчать! Что Вы себе позволяете, сержант! Не знаю, с какой целью старик изволил меня защитить, но полицейский извинился перед ним и отошел в сторону. Мне хотелось взять и вырваться, схватить револьвер у одного из полицейских и пристрелить хотя бы парочку, чтобы моя смерть (или казнь) не была напрасной. Не успев продумать этот ход, меня оторвал от своих мыслей голос старика. — Так-то лучше. Знайте свое место. — франт отчеканил каждое слово. — Итак... Семён, мой друг, как ты сюда попал? Расскажи нам. Или этот господин разукрасит твое лицо. Будет больно, не сомневайся в этом, мои ребята профессионалы! — Я-я тут жил и живу, работаю. Вчера услыхал шум какой-то, крики, подумал, что спьяну померещилось и завалился спать в подвал. А тут, к-как вижу, не померещилось... — протараторил я. — Господа, прошу, не бейте! Я честный человек, только прибухнуть люблю иногда! Не буду больше! Мамой клянусь! Заехав мне своим лакированным сапогом по лицу, старик вразвалочку направился к военным для оглашения моего вердикта. Однако его путь преградил один из солдат. — Какой же из него сержант Носов, полковник? Носов качок, у него лицо массивное! А этот... — запнулся солдат и презрительно плюнул в меня, — Этот вообще дохляк какой-то, алкаш обычный. Господин Карасев, мы с Вами не бродяг допрашивать приехали, а дело расследовать! Кончайте баклуши бить. Франт-полковник пришел в ярость из-за такого непозволительного поведения подчиненного. Он уж было хотел прикрикнуть на солдата и что-то ему возразить, но еще двое беседующих разделили мнение солдата. Впоследствии к ним присоединились и остальные господа. Спор этот начался, как все мы понимаем, поздней ночью. Тогда до рассвета оставалась пара часов, и абсолютно всем, тем более солдатам на ночном дежурстве, хотелось побыстрее отвязаться от этого дела. Появление меня, а точнее лишних хлопот и формальностей про бомжа Семёна не пришлось им по душе. Мое ликование длилось недолго. К несчастью, после продолжительного спора полковник Карасев, изрядно раззадоренный происходящим, и не думал уступать, а мое положение с каждой секундой становилось все более опасным. Легенда "Семёна Белова" была крайне шаткой, стоило господам, задержавшим меня, получить пару фраз от свидетелей или пробить меня по базам, моя судьба бы завершилась публичным четвертованием или в гнилой тюрьме. Меня, как и любого молодого амбициозного парня, оба варианта совсем не привлекали. Все мои мысли сошлись на одном: нужно что-то предпринять, предпринять что-то такое, что бы заставило всех вокруг с новой силой захотеть избавиться от алкаша Семёна в тот же момент. Но что?