***
Тсунаде и Сакура стоят над койкой Какаши, что погружён в бессознательный, крепкий сон. Никто точно не уверен, что произошло там. И что они видели. Но это точно был шаринган. Это объяснило бы непонятное поведение Хатаке за последнее время. — Тсунаде-сама, как нам поступить с сенсеем? Он… — Я не знаю! Я тоже видела его глаза. Когда мы привели его в реанимационный пункт, мы хотели посмотреть, что там. И знаешь что? Он погрузил Шизуне в гендзюцу… — Что? Но, Тсунаде-сама, как? Он ведь без сознания. Как он мог использовать технику глаз будучи во сне? — Не знаю, Сакура. Для этого нам нужен тот, кто знает силу шарингана. Учиха стоит за дверью. И я считаю, стоит позвать Узумаки с его чакрой лиса. — Слушаюсь. Пятая внимательно смотрела на лежащего перед ней Хатаке. Даже во сне он казался обеспокоенным и напряженным. Как часто она видела его, находящегося в тяжелом состоянии на койке. — Эх… Какаши… Тихую обстановку палаты нарушил вошедший туда посетитель. Отчего Сенджу развернулась к нему спиной и вытерла наступившие слёзы. — Вызывали, Хокаге. — Как ты считаешь, Саске. Что это было? — В Какаши пробудился шаринган. Вечный Мангекье. Я не знаю почему, но знаю как. Его сознание подверглось сильнейшему эмоциональному шоку и увеличилось это всё его душевной пережитой болью. Когда мы сражались с Кагуей, он использовал сильнейшую технику Учиха. Но тогда в нем была и чакра Обито Учихи, — на одном дыхании выдал Саске. — Хмм… что ещё ты можешь сказать? — Что шаринган будет нестабилен. Ещё более, чем когда у него был лишь один. Тогда он с трудом справлялся с непринадлежавшим ему кеккей генкаем. Сейчас он не будет в состоянии что-либо делать. — Что ты предлагаешь? — Пересадить гла… — Нет! — крикнул внезапно вошедший Наруто. — Я не позволю тебе, теме! — Саске цокнул. — Наруто, мы не знаем, что это такое… — Нет, бабуля Тсунаде. Сакура-чан попросила меня осмотреть его. Отойди, бака, — злобно пропихнулся он. «Курама, что скажешь?» «Потоки чакры и природная энергия в нем стабильны. Но я вижу и чакру бывшего джинчуурики десятихвостого. Она будто пытается ужиться в нем. Грубо говоря, одна чакра пытается сместить другую» «Спасибо, Курама» — Ну в общем, с его чаркой всё хорошо. Она как бы сражается с чакрой Обито. В то время, пока Узумаки рассказывал, что объяснил ему лис, главный пациент начал подавать признаки жизни. Седовласый мужчина, кряхтя и бормоча про себя что-то, пытался привстать на своей не самой удобной койке. Какаши продолжал держаться за голову что есть силы — ужасная боль не покидала его. С рыком сев в более менее удобную позу, он открыл глаза. — Не смотрите ему в глаза! — прокричал Учиха, прикрывая собой Тсунаде и Сакуру. Не успел он предупредить друга, как тут же взглянул в багровые точно кровь глаза с замысловатым незнакомым узором. Его и Наруто втянуло в шаринган Хатаке, погружая их в иное измерение.***
Саске чувствовал лёгкую тошноту. Нелегко прибывать в чужом измерении, где хозяин волен делать, что вздумается. Снова. — Где мы? — Камуи. Шиноби оглянулись вокруг: пустота и тьма. И странные, вечно перемещающийся кубы. Хатаке явно адаптирован больше них в этом измерении. Узумаки пытался создать клона, но совершенно забыл про отсутствие правой руки. Как нельзя вовремя. Что было и с юным Учиха, который чувствовал себя несколько растерянно, не зная, куда себя деть. — Теме! Дай свою руку! — Что? — не успел среагировать Саске, как Наруто воспользовался его рукой. Узумаки сложил нужные печати и рядом возник клон. Пока Саске молча восхищался находчивостью Наруто, пред ними возник учитель. Какаши выглядел странно, точнее обычно, но смотрел он на них как-то с пустотой. И с активированным шарингананом. Сенсей сложил печати и в его руке заискрилось чидори, отчего парни напряглись. Боковым зрением Саске заметил, что чуть поодаль сзади стоит второй Хатаке с чидори. — Сенсей! Что с вами… Не успел закончить джинчуурики, как Хатаке молнией сдвинулся с места, что сделал и его клон. — Не могу пошевелиться, — «оцепенение», подумал Учиха. Какаши становился всё ближе и ближе, а на лице его читались смешанные эмоции. Что он чувствует, что испытывает — известно лишь ему одному. Время будто застыло на какое-то мгновенье. Только Саске был готов использовать защитную клетку, как чужая рука отбросила его далеко в сторону. Пролетев метров пять в никуда, он почувствовал сильный удар по голове. Но это бы не сравнилось с тем, что сейчас случилось с Узумаки. Парень стоял, немного подрагивая от страха и боли. Сенсей успел настигнуть свою цель. Какаши замер, пусто глядя под ноги, куда ручьём лилась кровь собственного ученика. Одна рука торчала сквозь живот, все ещё искря молниями. Рука второго Хатаке проткнула грудную клетку, которая всё ещё вздымалась от жалких попыток парня дышать. Ладонь мужчины ощущала в себе сердце. Такое красивое, наполненное светом и храбростью. Как когда-то у Рин… — Наруто! На крик Учихи среагировал Какаши, который всё это непонятное время не подвал никаких признаков жизни. Он хищно взглянул на второго ученика, пренебрежительно бросив тело уже, как казалось, мертвого мальчишки, прочь от себя. Саске лишь однажды чувствовал такую беспомощность — когда брат заставил его наблюдать за смертью родителей, вновь и вновь. От этого чувства становилось тошно. Хотелось прикончить себя, но тело будто не слушалось своего хозяина. Хатаке внезапно переместился за спиной второго ученика и последнее, что услышал Учиха, была песнь тысячи птиц.***
Женщина не знала, куда себя деть: слишком резко и внезапно все произошло. Но сориентироваться она всё же успела. Если корень проблемы таился в глазах, то их надо было закрыть. А так как Хатаке делает все бессознательно, то это будет просто. — Сакура, попробуй как-нибудь отвлечь его. Мы должны вернуть парней и закрыть ему глаза, — отдала приказ она. Розоволосая куноичи хотела, чтобы всё это закончилось как можно скорее. Они только вернулись с войны, теперь и это. Ком подступил к горлу. Она не позволит съехавшему сенсею навредить парням. — Какаши-сенсей! — пыталась она достучаться до него. — Пожалуйста, вернитесь! — девушка предприняла попытку коснуться до мужчины, но её рука прошла сквозь тело Хатаке. Она старалась не смотреть ему в глаза, но было сложно, особенно из-за того что Сакура не знала, что делать, чтобы не навредить никому. — Сенсей, прошу вас!***
Саске наблюдал за смертью друга уже третий, нет тридцатый, раз. Смотрел на то, как Какаши протыкает сначала его, а затем и самого Саске. Голова кружилась — кажется, его сейчас вырвет. Это казалось невыносимо. Но вдруг Камуи начало рушиться, стоило услышать чьи-то крики отдаленно. Впервые за всё это время Какаши осмысленно взглянул на них. Теперь на нём читалось беспокойство. «Сакура… Рин…» Через мгновенье он исчез.***
Сакура продолжала взывать к нереагирующему сенсею, пока Тсунаде складывала какие-то печати, используя чернила. Вдруг мужчина залепетал что-то: — Са-кура… — слабо пытался говорить он. Куноичи поняла, что её зов всё же как-то подействовал на него. — Где Наруто и Саске? Сенсей, что с ними? — она продолжала пытаться коснуться его, но тщетно. — Сенсей, умоляю вас… Кажется он услышал её… Мужчина повернулся на зов и грустно посмотрел на девушку. Её дыхание застыло. Стало страшно, очень. Сакура хотела отвести взгляд от этих красных, точно густая кровь глаз. Кажется, эти страшные глаза преследовали не только Какаши, оставляя за собой лишь полосу несчастий… Харуно искренне не желала видеть этих глаз, полных ненависти и страдания. И вот сейчас, после того, как мир казалось бы восстановлен, вновь приходится смотреть на это… Как же ей хотелось помочь сенсею обрести мир в своей душе. А сейчас она видит лишь его страдания. Хатаке смотрел на неё пристально, точно не отрывая своих беспокойных глаз, будто видя в ней другого человека. Или людей… Это, казалось, очень долгий момент, словно бесконечность поглотила время. Дыхание участилось, а биение сердца отдавалось в ушах, ненавязчиво напевая свою беспокойную песнь. «Ками-сама… что он смотрит так на меня» — Какаши-сенсей, вы… — слегка опешила куноичи, едва ощутила она холодную кожу учителя. «Значит теперь он материален» Это поняла и Сенджу, и поэтому действовала быстро, активировав метку Бьякуго, она оказалась прямо перед Хатаке. Её пальцы загорелись чакрой и она, что было силы, ткнула ими в лоб шиноби. Через мгновенье открылся портал в виде прозрачного водоворота. Оттуда вылетели два парня, целые и как казалось, невредимые. Юный Узумаки валялся на полу без сознания, пока его друг, тяжело вбирая воздух, глядел в пустоту. Взгляд Учихи казался напуганным, загнанным, а сам он и не двигался вовсе. — Развейся! Пятая, не теряя времени зря, молниеносно вынула повязки и обмотала ими несносную седую голову, которая похоже не соображала, что вообще происходит. — Теперь он не опасен, по крайней мере пока. Сакура, отнеси Наруто в реанимацию, посмотрим, что Хатаке с ним натворил, — на серьезных тонах выдала женщина. — Он быстро оклемается. И мне нужна Ино покопаться в голове Учихи, и понять, что там с ними было. — Хай!***
Спустя неделю допросов Учихи о том, что было в гендзюцу Какаши, Сакура решила проведать учителя с некой неохотой. Всё же, после того, что он сделал с Наруто и Саске, по словам последнего, идти к учителю у нее особого желания не было. Однако пересилив все свои «хочу» и «не хочу» — с помощью Тсунаде конечно же — она всё же решилась прийти к всё ещё бессознательному сенсею. «Он спит уже неделю… что происходит с сенсеем?» Поход от дома, где она, кстати, высиживала заслуженный выходной, до больницы занял нелёгкий и достаточно нервный путь. Всю дорогу куноичи размышляла о неизбежных переменах и о том, что, возможно, побаивается за сенсея. Или побаивается его. И как обычно, в госпитале её ожидало дружелюбное приветствие от всех сотрудников — уже неплохо. Набравшись смелости, девушка осторожно вошла в нужную ей палату, даже не удосужившись постучать. Была уверена, сенсей спит. И медленными, тихими шагами ступала за порог. — Сакура. Девушка застыла. На койке, в сидящем положении находился Хатаке, с завязанными крепко накрепко глазами. Сидел, направив голову в противоположную стенку. Сакуре он напоминал мумию, также весь в бинтах перевязанный, неживой и будто зомби. Это вызвало у нее грустный смешок. Девушка хотела поинтересоваться, как он понял, что она вошла, но: — Я почувствовал твою чакру. Ещё задолго до того, как ты пришла в госпиталь, — на ровном дыхании выдал он. — Я… до сих пор чувствую её, слышу, вижу. Я слышу, как переливаются твои потоки чакры. Дай мне свою руку, Сакура, — это предложение, хотя оно напоминало приказ, прозвучало очень странно. — Сенсей, я… — Дай мне свою руку. Куноичи подчинилась его приказному тону — это пугало. Она не знает, чего точно можно ожидать от учителя, если он в ярости. А был ли он в ярости? Она спеша подошла к койке и встала рядом с ним, требовательно выставившем свою руку. Розоволосая опешила: это казалось очень странным и пугающим. Не желая больше томить своего учителя, она пыталась докоснуться до руки мужчины. Ладонь вновь прошла сквозь него. «Понятно…» — Какаши-сенсей, это всё ваш шаринган. Вы знаете, что произошло? — обеспокоено затараторила она. — Нет… нет… — Расскажите, что произошло тогда. Вы погрузили мальчиков в своё гендзюцу. Что было? — допросы со стороны Харуно медленно, но верно действуют Какаши на нервы. — Я не помню, — прошипел он, точно змея. — Сенсей, чтобы помочь Вам, мне нужно, чтобы Вы дали мне коснуться вас. Понимаете? — умоляла она. — Я не могу. — Но ведь… в прошлый раз вышло. Если Вы постараетесь… — Нет! — крикнул он, о чем пожалел вскоре. Больная, перемотанная всем, чем только возможно голова вызвала новые приступы боли. Какаши скрипнул зубами — это было слышно. — Выйди отсюда. В его голосе она прежде не слышала столько ненависти, тем более по обращению к ней. Девушка не могла понять его боли, но её расстраивал тот факт, что сенсей вёл себя очень и очень странно. Неужели глаза так влияют на него? — Я сказал: выйди отсюда, — внезапна она почувствовала неприятные ощущения в районе кисти. Мужчина сжал ее руку очень сильно. Это причиняло боль. И ведь он даже не боеспособен сейчас. Она могла с легкостью собрать чакру в кулак, и ответить ему. Но трусость остановила её. Сакура «сбежала» от цепкой руки Хатаке и помчалась прочь из палаты, оставив того наедине с мыслями, гневом и головной болью. «Это никогда не закончится»***
Какаши просиживал своё время на этой злосчастной койке, переодически хватаясь за голову. Он никогда прежде не чувствовал себя столь противно и физически, и морально. Тело выворачивало наизнанку, как ему чувствовалось. Кровь горела адским пламенем, и он ощущал холод своей кожи. В голове звенели тысячи звуков, исходящих за пределами больницы. Каждый звук, каждый голос отдавал ужаснейшей болью в голове, хотелось умереть. И хуже того — его не покидали кошмары. Никогда в его чёртовой жизни не прекратятся эти долбанные кошмары. Какаши чувствовал, что на его руке вот-вот загорится молния, но того не случалось. Даже кровь будто циркулировала иначе в нём. В голове возникли образы. Ученики стояли напротив него, а рядом тёмная пустота. Знакомое место, которое он надеялся не видеть вновь. Камуи. Он опять почувствовал вспышку молнии на руке. Далее последовало чувство пробития. Он видит перед собой еле стоящего на ногах ученика. Что он сделал. Мужчина прекрасно знал, что вот-вот сюда может подойти Тсунаде с её бесконечными допросами. Но, возможно, она знала, как помочь. Хотя бы избавить его от треклятой вечной боли в голове. Он надеялся, что хоть это под силу Пятой. И вот он слышит эту чакру. Она приближается. — Ты долго шла. — Успокаивала твою ученицу, — с порога выдала она. — Как ты себя чувствуешь? — Паршиво, — возможно, его всё же ждёт адекватный разговор. — Зачем эти повязки? — Чтобы ты никого не убил своим непонятно откуда взявшимся шаринганом, — сарказм был не лучшим способом ответить. — Ты помнишь, что было? — Нет. — Хорошо. Как насчёт глаз? Саске сказал, ты пробудил вечный мангекье, — кажется ее слова удивили пациента. — если это так, то в тебе сейчас бурлит Учиховский ген. И скорее всего, он будет пытаться менять твою чакру. Он либо заменит твою чакру Учиховским, полностью, либо соединит каналы чакры и изменит её. Что из этого худший вариант, решать тебе, — она ждала хоть какого-то одобрения со стороны Хатаке, хотя бы кивка. Не дождавшись от него никакой реакции, кроме молчания, продолжила: — Я дам тебе препарат, он утихомирит твои проблемы с головой, но сильно им не увлекайся. А когда пойдешь на поправку, мы с тобой проведём тренировку в тайне от лишних глаз и ушей. Если ген и чакра Учихи приживется в тебе, то это будет отличной возможностью, чтобы… — женщина прикусила губу. — Какаши. Когда ты придешь в норму, мы все обсудим. Мне нужно лишь твоё согласие. Он кивнул. — Ты можешь снять повязку и пообещать мне не использовать шаринган? Снова кивнул. Руки женщины приблизились к голове Какаши, момент казался волнующим. Она сперла дыхание, надеясь на его благоразумие. Сенджу медленно и аккуратно развязывала упругие узлы на голове, и когда все бинты спали с лица Хатаке, сказала ему: — Открой глаза. Какаши впервые за длительное время распахнул глаза. Он уже чувствовал, как чакра высасывается из него. Глаза горели красным, а замысловатый узор не покидал зрачка. Мир выглядел немного по-другому, он не знал почему. Вдруг Хатаке понял, что не может деактивировать глаза — это напрягло его ещё больше. Сенджу протянула ему странную колбу зелёного цвета. Видно, что и Пятая побаивается глядеть ему в глаза. Какаши усмехнулся про себя, принимая дары женщины. Это было похоже на то, как раненого дикого зверя пытаются приручить, путем подкупа и задобрения. Не медля больше ни секунды, он принял от Тсунаде «подарок», дабы избавиться от вечно ноющего чувства в голове. Непонятная жидкость горчила. Неспешно стекая по горлу, она оставляла за собой след послевкусия. Чувствуются какие-то травы и микстуры. Плевать. — Подействует в течение получаса. Рецепт можешь потом спросить у Сакуры, — она вздохнула. — Если ты, конечно, в состоянии нормально разговаривать со своими учениками. Её возражения были приняты во внимание, но браво говорить это не стоило. — Что с Наруто и Саске? — вдруг подал голос он. — Рада, что ты спросил, — заявила она с укором, что насторожило Хатаке. — мальчики были в довольно шоковом состоянии, что уж говорить о Саске. Знатно ты потрепал его нервы. Из-за этого мне придется отложить его добрую поездку в тюрьму на неопределенный срок. Каге будут недовольны, нам нужно провести суд. Эх… — тяжко вздохнула женщина, подходя к окну, будто разглядывая там кого-то конкретного. — Какаши, я хочу уже привести тебя в чувства и сбагрить эту долбанную должность. Надеюсь, до суда ты точно оклемаешься. — Ма-а*… за что мне это…***
После ухода Тсунаде из его тихой палаты, Какаши спешно натянул бинты на глаза. Терпеть это было невыносимо. Уж лучше вслепую. И то, ему казалось, что даже с закрытыми глазами его чувства обострены ещё более прежнего. Все же, два шарингана были непривычны. Мужчина слегка коснулся завязанных глаз — всё это было так странно. «Вечный… мангекье?..» В голове всплыли образы. На что были готовы Учихи ради вечного мангекье? Мадара отнял глаза у брата, как было и с Саске. Какими страданиями он заслужил этот шаринган? Больше силы шарингана — больше истощения чакры — больше проблем. — Я всегда знал, что умру от истощения чакры, — сказал он в пустоту. Шиноби лёг обратно на свою, как казалось, удобную подушку и размышлял о случившемся. Он и сам не понимал, что на него нашло, что он решил так поиздеваться над парнями. Не ясно. Но одно он знал точно: он чувствовал неописуемую ярость. Всегда. Она словно и не покидала его с тех пор, как с ним попрощался бывший друг. Необъяснимое чувство злости и ненависти ко всему живому настигло его с головой. Какаши не мог обьяснить, почему так жаждалось крови, всегда и постоянно. «Хотя бы лекарство Тсунаде сработало…» Даже дышать стало как-то легче. Ощутив тишину в голове, он успокоился. Никаких шумов, никакого звона в голове. Ничего. Хотя одно останется неизменным, это он знал точно. Как только он решит отправиться в забвенный мир снов, кошмары выйдут прямо за ним. Вновь и вновь. Видимо, это придётся перетерпеть. Какаши… Ты убил Рин, Какаши… Ты не успел развернуться. — Я уже пережил это. Отпустил. Я не должен видеть в этом своей вины. Но ты видишь. Теперь ты будешь видеть по-другому. В этот день он наконец уснул, не ощущая диких болей по всему телу. Этот сон не стал спокойным, но он принял этот сон.