***
— Господин, прибыл гонец Воды. Тяжелая рука с массивными четками одобрительно указывает верх, приказывая впустить посла-ниндзя соседней страны. Обезоруженный, босой, молодой шиноби кланяется господину Земли, протягивая свиток с эмблемой воды. «Наши ученые смогли ввести в вещество новый элемент, который устраняет клетки чакры эффективнее и способствует развитию инфекции. Мы ждем соглашения всех сторон, чтобы опробовать новый метод и тогда приступим к изготовке биооружия. Все еще рассматривается вариант подчинения пятерых Каге.Конец бусидо.»
Старый феодал внимательно прошелся глазами по последним строчкам, мысленно отталкивая предложение с Каге. В главном зале было тихо, и лишь шорох тяжелых тканей Даймё эхом проскальзывал в дальние углы помещения. Он пригляделся в посланного Водой шиноби, принимая его за почтенный дар. Молодой ниндзя с хитай ате скрытого тумана настороженно поглядывал на вооруженных до иголки самураев, что мертво стояли по углам зала, так и ждущие приказа своего господина. — Это все, что просила передать Вода? — надменно спрашивает старик, уставившись на ниндзя, точно на микроба. — Так точно, уэ-сама, — послушно отвечает шиноби, чувствуют напряжение в атмосфере. Даймё взмахивает рукой, и оказавшиеся сзади шиноби тумана люди захватывают его. Мир неосознанно погружается во тьму, и ниндзя перестает понимать что-либо.***
В уже надоевшей ему темноте он вновь видит нежный фиалковый образ, невольно всплывающий в сознании, стоит ему только прикорнуть. Единственным развлечением у него остается подслушивать за охранниками, которые обсуждают свору новых законов, приведенных новым еще не официальным Хокаге. Отчасти Учиха не рад это слышать — мечтой Наруто всегда было стать Хокаге, а пока что его место занял их сенсей. Охранники грубы и безграмотны, и оттого их информация кажется отнюдь не верной. Они говорят: «В Конохе новый диктатор. Шестой хочет контролировать всю деревню, идентифицируя каждого», — и Саске на мгновенье это кажется правдой, невежды в лице охранников внушают все иначе. Ему отчаянно хочется спросить, что же происходит вокруг, и откуда столько слов о «диктаторе», но его задача только слушать. Он не произнесет и слова в присутствии кого-либо из охранников, не позволит себе — только подслушает. — Кто-то шепнул, что с приходом Шестого начнется новая эпоха, мол он в заговоре с Хьюга. А кто-то говорит, что он лишь их марионетка, чтобы за бледноглазыми стояла власть, — отчетливо тихо говорит один. — Тогда бы выбрали Хиаши главой деревни, в чем проблема, — подключается второй. — Не-ет, старейшины ему не доверяют, да и к тому же это напоминает инцидент с Учихами. Хьюга не лезут в открытую, но все знают, что они действуют подпольно, а Хиаши никто не желает видеть на посту, так что он мог бы запросто впихнуть первенецу на ложе Шестого. К тому же Хатаке герой воин, и всегда стоял на учете старейшин. — Вот и настоялся, теперь вводит новые законы. По соседству с храмом черти водятся — Копирующий всегда был странным и жестоким, а сейчас еще и тирания начнется. — За ним многие пойдут, и не просто так, а кто-то обвиняет его в последней войне, — кажется нос Саске уловил табачный запах, видимо шиноби прикуривает за сплетнями, — Ты как считаешь? — Мне главное, чтобы новый Хокаге не понижал жалование и не давал грязную работу, — брезгливо отвечает второй. — Да, тоже верно. Учихе думается, он сошел с ума, раз ему интересны диалоги низкоранговых ниндзя. Хотя отчасти он признавал информацию полезной, пускай она и недостоверна на уровне сплетен, но это единственное окно во внешний мир за камерой. Отчего-то в нем подогревался нездоровый интерес, стоило ему услышать «Хьюга» в увлекательном диалоге двух охранников. Весь их рассказ походил на бред, не более, но почему-то в сердце что-то защемило, как только они упомянули роль Хинаты в этом всем.***
Горячий след ее губ остался на том сокровенном месте, ныне скрытым маской — ему точно не померещилось. И кажется в тот миг он по-настоящему струсил, когда вместе с горячими едва коснувшимися его лица губами, сердце замерло и пропустило пару ударов молнии. В глазах смятение, на душе — раскаты грома. Он считал своим долгом не позволить подобному случиться, но просчитался, знатно просчитался. «Эти губы были мягкие, словно зима. И в твоей страсти я был потерян. С течением времени — Так, дайте узнать… Я дам тебе знать. Что мне нужно спросить, Прежде чем я останусь один. Каково это остановиться На твоих терпеливых вишневых губах, на пути к бескрайнему блаженству Как бы я хотел познать это…» Порой ему казалось, в те редкие и сокровенные моменты, когда он смел заглядывать в ее зеленые глаза, он видел в них остаток своей жизни — сладкий и душистый, так непохожий на все его серое существование. А как же необъяснимо сильно ему хотелось оттолкнуть и прижать ее в тот момент, когда ее смелое действие привело его в ступор, похожий на сон. Не так он себе это представлял. Не так. И не смел представлять. Сбежать из дома, оставив ее и себя наедине с мыслями, было… слишком очевидным решением. Но Какаши не хотел терзать затуманенное сакурой сознание еще больше, ему нужно было отвлечься. И как можно скорее. Он слепо надеялся, что девушка не покинет его квартиры хотя бы в течении дня, когда ему необходимо узнать все про нападение. — Как идет прогресс? — немного грубо спрашивает Хатаке, списывая резкость на смятение. Он заглядывает в чирковые глаза Яманака, ища в них ответы, словно сканируя шаринганом. — Мы «просканировали» всю деревню… кроме заключенных спец камер, там ведь стоят барьеры… — устало и напугано отвечает Ино, боясь взглянуть в алые требовательные глаза. — Ибики даст тебе доступ. Смиренно наблюдающая за всем происходящим Пятая издала протяжный вздох, ей казалось, самая утомительная ночь была именно у нее. Стойкая помада уже начинала слезать с ее губ, что придавало ее виду большую усталость — это раздражало ее. — Ты так быстро начал распоряжаться всеми, Какаши, а всю грязную бумажную работу оставил на меня, — ядовито произносит она, сверля взглядом дверь. Ее слова привлекли внимание мужчины, и тот резко повернул голову в сторону Сенджу, отчего стоящая рядом девушка вздрогнула. Небольшой вихрь засосал лежащие на столе бумаги, задевая руку женщины, и та вскочила со стола. — Твою мать, Какаши! — надрывно кричит она, следя за неугомонной воронкой камуи. Выставив ладонь, она озирается назад, на АНБУ, спешно прискочивших на крик Хокаге — дает понять, что все в порядке. Вопросительно посмотрев на Хатаке, Тсунаде увидела его настороженный алый взгляд, в котором красовался лишь один мангекье. Судя по виду шиноби, он не понимал точно, что происходит, но стоял смирно — от него веяло несильной угрозой. На бледном лице читалась легкая тревога и раздражение, а узоры в глазу казались движущимися, точно крутятся в водовороте. Женщина медленно приблизилась к Хатаке, словно боясь того спугнуть, и, первым же делом, проверила пульс на его руке. Мужчина казался достаточно спокойным. — Твой шаринган, ксо, Какаши, что с тобой Сакура вообще делала? И ему казалось, она попала в точку. Как бы сильно он не пытался отогнать розоволосые мысли прочь, они преследовали его и туманили разум. Она точно сводит его с ума… Вопросительно глянув на Пятую, он услышал в ответ: — В одном глазу мангекье, — указывает она на левый, казалось бы самый проблемный глаз. — Не болит? — вдруг подключается Ино, испуганно наблюдавшая за странным доудзюдтсу. — Нет. — Ты засосал в свое измерение документ о передаче власти, — иронично вздыхает Тсунаде, наполняя маленькую стопочку отменным сакэ, — Я очень надеюсь, что ты успокоишься, и вернешь его потом, — первый глоток она делает сама, опустошая стопку, и затем, вновь заполняя до краев, передает Какаши. — Я не собираюсь пить сейчас, — принципиально отвечает Хатаке, брезгливо поглядывая на алкоголь. — Я врач, Какаши, я знаю, что делаю, — уже переходит она на злость, — Или выпиваешь это, или сиди тут, пока глаз сам волшебным образом не деактивируется. По взгляду мужчины ей все стало понятно. — Ино, подлечи его — не хочу звать Сакуру, а то он опять с ума сойдет, — надменно выплюнула женщина, победно допивая вторую стопку, — Я проведаю заключенных, и улажу пару вопросов в больнице. А ты, Какаши, остаешься за бумагами, и будь добр вернуть гребанный приказ к вечеру, — на последнем слове она покидает кабинет, захлопывая за собой дверь с немалой силой. — Присаживайтесь, Какаши-сенсей. Подчинившись Яманака, он молча садится на кресло Хокаге — про себя думает, что лучше бы ему там не сидеть. Приятные цветочные руки окутывают его виски слабым зеленым свечением. Ему действительно стоило принять опьяняющую жидкость, думает он, когда осознает, что ничье лечение — кроме ее — ему не поможет. Медицинское дзютсу в самом деле немного расслабляет нервы, но не помогает и не успокаивает его также, как это делает Сакура. Сейчас лечение не казалось сладкой бесконечностью, в которой он умиротворенно засыпал. Каждую минуту под руками Яманака он ощущал точно и ровно, словно в больнице. Фантомный поцелуй вишни остался на его лице, жестоко дразня сознание. В голове всплывает утренний, запуганный почти до смерти образ девушки, он солжет самому себе, если скажет, что ему не понравилось это. Впервые за тридцать пять лет своей жизни он чувствует себя буйным подростком, желающим страсти. Отчего-то хотелось удержать ее у себя дома как можно дольше, чтобы аромат ее присутствия не покидал его дома, игриво пьяня разум. Отвлечься от сладких мыслей ему дает жуткий дискомфорт, который он начинает испытывать, сидя на неудобном кресле. Ему думается, первым делом позже стоит заказать новое, чтобы бумажная волокита не казалось такой уж пыткой. В глаза, до сих пор не понятно почему активированные на половину, бросается небольшой свиток с эмблемой скрытого тумана. Недолго рассматривая свиток на наличие ловушек, Какаши раскрывает папирус, внимательно вчитываясь в каждое слово. «Мы, деревня скрытая в тумане, и Мизукаге, смеем просить деревню скрытую в траве, и Хокаге, о помощи в деликатном вопросе, по поводу пропажи одного из значимых шиноби тумана, который должен был проводить слежку. Пару недель назад, по приказу нашего Даймё, мы отправили гонца в соседнюю страну Земли, дабы доставить послание феодалу Цучи но Куни. По расчету, шиноби должен был вернутся еще около трех дней назад — на связь не выходит. Мы бы не стали беспокоить Коноху в пустяковом деле, если бы не подозревали Даймё в этом всем. В связи с этим, мы не можем позволить себе отправить другого шиноби на поиски, дабы феодалы не заподозрили неладное. Надеемся на помощь Листа — не отвечайте на письмо.Мизукаге Скрытого Тумана.»
Внимательно перечитав письмо в пятый раз, Какаши косо глянул на отражение в карманном зеркальце Тсунаде, что томилось на столе — левый мангекье застыл в странном узоре, скудно напоминающем водоворот трех томоэ. Иногда Какаши действительно хотелось выколоть себе левый глаз, ведь казалось, большинство проблем именно из-за него. Отмахнув голову в сторону, мужчина поднимается с неудобного кресла, от которого порядком устала спина за полчаса. — Спасибо, Ино, — кидает он, пытаясь поскорей уйти. — Но, Какаши-сенсей… куда вы? — не в силах даже спорить с мужчиной, блондинка лишь наблюдает за тем, как тот покидает кабинет через окно, — Понятно.***
— Я не понимаю, зачем тебе вообще Наруто сдался? — Ну как же, в ходе эксперимента все варианты хороши, — шипит змей, голодно озираясь на пробирки с жидкостями, — Для начала нам генетически надо понять, что творится с кровью у Хатаке-куна, в которой есть следы Учих, его мать случайно не Учиха? Напомни пожалуйста. — Мимо, она была дочерью феодального самурая, — сетует женщина, вновь погружаясь в прошлое. — Я как-то упустил момент женитьбы Сакумо-куна, помню лишь рождение нашего Рокудайме, — воротит Орочимару, заглядывая в микроскоп. Тщательно изучить кровь Какаши дается с трудом, генетический код указывает на совершенно разные вещи. Кое-как заполучив старые образцы анализов Хатаке, до ситуации с шаринганом, саннин сравнивает первичную структуру их белков. В нынешней крови явно отличались однозначность и универсальность, отчего ситуация казалось просто феноменом. Много лет изучая строение клеток и крови, змей не ожидал увидеть нечто, что может возобновить ход всех его экспериментов и идей. И сказать честно, был просто вне себя от радости, заполучить образцы такой невероятной крови — на вес золота, как считал он. Его главным минусом было то, что он работал без подопытного, и даже не мог осмотреть Какаши вживую, ведь работа проводится как назло втайне от самого испытуемого. Сенджу давила на него, «времени мало, надо решить все сейчас», дабы спихнуть генетическое сокровище на пост Хокаге как можно скорее. Не желая ссориться с Тсунаде, змей будет делать все, что она требует — пока что. — Его шаринган очень нестабилен — это видно. Какаши слишком сильно поддается давлению и все высказывается на глазах. С одним шаринганом у него было гораздо меньше проблем, — нервничает Сенджу, делая пометки в своих записях. — Все дело в крови и чакре, раньше он был исключительно Хатаке, генетически, сейчас же… сейчас происходит что-то прекрасное, — довольно отвечает Орочимару. — Сейчас он тоже полностью Хатаке, генетически, но что-то не так, какие-то несостыковки в коде. Сосредоточиться на работе не дает внезапно прибежавший ирьенин, отчего-то запуганный и уставший. — Госпожа, в госпиталь пришел Какаши-сама… и мы, по вашему приказу, сказали ему, что вы велели не пускать его… и… — И что? — строго спрашивает она, нервно озираясь на медика. — И он сказал, что подождет вас… — сглатывает он, чувствуя скорую бурю Пятой. — Ксо! Упрямый засранец!***
Пролетающие мимо золотые листья кружились ноябрьским водоворотом над ним, вальяжно расположившимся на скамейке. Сейчас действительно не хватало романа Джирайи, дабы скрасить серое ожидание возле госпиталя. Как бы сильно Какаши не хватало книжки в руках, но переместиться за ней в Камуи он не смел, боясь вновь потерять сознание и свихнуться. Он думал, что стоило бы занять мысли чем-то более важным, нежели похабные романы жабьего мудреца, и уже начать думать, как обустроить Коноху. Конечно, при всем отрицании нового поста в его голове проскакивали идеи, как поднять деревню на ноги — и каждая из них казалась все менее бредовой со временем. Какаши уверен, восстановить деревню и внести нововведения, параллельно воюя с Даймё, будет сложно, и ему нужно как можно глубже погрузиться в это, не смея отвлекаться на весеннюю девушку. И хотя у него есть мнимый месяц на то, чтобы напоследок отдохнуть, сейчас его график полностью забит делами. И казалось бы, в центре всех его проблем были проклятые глаза, которые мешали спокойно жить. — Капитан. Вдруг подошедший бледный парень заставляет Хатаке встать со скамьи, на которой он благополучно чуть не заснул. «Маа… сколько ему говорить — я не его капитан» — Сай. В каком бы статусе они не находились, но для Сая, как настоящего АНБУ, Какаши всегда будет оставаться достопочтенным капитаном, которого он глубоко уважает. Возможно именно из-за этой АНБУвской выдержки Хатаке и симпатизировал парень — холодный, расчетливый и послушный. — Ямато-тайчо как раз просил передать вам, что лаборатория Орочимару официально зафиксирована в данных, — монотонно отчитывается он, склоняя голову в уважительном жесте. — Понятно, — хмурит он брови, запуская руки в седые волосы, — Ты в госпиталь? — Проходил мимо. — Ха-а-ах… — устало вздыхает Хатаке, понимая, что ожидать Пятую ему предстоит еще долго, — Как насчет спарринга? Пойдем. — Конечно, Какаши-тайчо.***
Отработать кендзютсу было лучшей идеей — испокон веков сражения на мечах считались самыми достойными и философскими. Так считал и Какаши, когда очередной лязг металла прошелся по осенней тишине. Ничто так не сосредоточивало, как спокойное лицо оппонента и стальные искры, исходящие от катан. Прекрасно блокируя все выпады Сая, мужчина удивился самому себе, как мастерство еще не покинуло его. Восхищаясь молодому поколению, Какаши решает совместить с кендзютсу и тайдзютсу, беспрерывно наступая на противника. Имея преимущество в скорости и опыте, Хатаке задирает катану Сая к земле, тут же оказываясь сзади него. Время за тренировкой проходило незаметно — за что Какаши благодарен бывшему АНБУ. После потного сражения долго отдыхать не пришлось, на горизонте появилась грозная фигура Сенджу. — Что такое, Какаши? — строго начинает она, подходя ближе, чтобы рассмотреть проблемный глаз. Будто делая про себя заметки, женщина отмечает, как хаотично движутся томоэ в глазу. — Ты читала письмо Мизукаге? — Да, читала. — Я отправлюсь, сегодня же, — холодно отвечает Какаши, заглядывая в глаза Пятой, будто пытаясь «испугать» ее. — И слышать не хочу, — воротит она головой, подавляя желание ударить Хатаке как можно сильнее. — В этом замешаны Даймё, если пойду я… — То будешь приманкой для них, — резко перебивает Тсунаде. — Это нам и нужно, чтобы выследить и понять их планы. Нам и на руку то, что они будут идти за мной, — пытается внушить Хатаке, разбирая план по частям. — Исключено. Сай, пойдешь ты, — оборачивается она на бледного шиноби. — Хай! — Это бессмысленно, — нервничает Какаши, начиная понемногу выходить из себя. — Бессмысленны твои вечные споры со мной, Какаши! Он — АНБУ, — переходит она уже крик, явно недоумевая, почему мужчина упрямствует. — Как и я. И ты прекрасно понимаешь, что лучше пойти мне, просто ты не доверяешь. И она действительно понимала.***
Недовольно проторчав весь день в квартире сенсея, Сакура пыталась подавить в себе желание сбежать прочь. Но появившийся днем мопс с просьбой Какаши «не уходить и убрать в квартире», явно выбил ее из колеи. Приняв просьбу Хатаке за своеобразное извинение, она послушно приступила к нетщательной уборке. Она жила этими часами в ожидании его, или скорее его слов. Что-то подсказывало ей, что самобичевание Хатаке могло продлиться больше одного дня, и что мужчина еще долго будет размышлять над тем, что она сделала. Она не могла дать точного ответа себе, ведь… Совершенно не знала его. — Ты совсем не знаешь меня, вишенка. Но она отчаянно хотела. Ожидание мужчины, неизвестно, когда он вообще вернется, заставило Харуно поразмыслить над всем тем, что сейчас происходит. И ей казалось, лучше подышать свежим ноябрьским воздухом, чем томиться в серой крепости Копирующего ниндзя. Откинув сомнения, она выбралась на улицу, пробегая главные ворота. И каково было ее удивление, замечая высокую фигуру с седыми волосами на границе деревни. Мужчина мельком взглянул на нее, точно она самый незначительный персонаж в его жизни. — Ты совсем не знаешь меня. Слова, горячо сказанные утром, отзывались в голове гулким эхом, заполняющим пустоту сердца. Отчего-то сейчас ей стало еще обиднее, понимая, что сенсей не желает раскрываться ей, но и не дает ей далеко отходить, удерживая девушку у себя в берлоге. Невидимые слезы выступили на покрасневших глазах, а по телу неприятное ощущение брошенности. — Ты совсем не знаешь меня.***
Главное здание резиденции всегда отличалось своим «пафосом», привлекая к себе все внимание, чем не могло похвастаться прилежное к резиденции темное здание архива. Старейшинами было решено сделать архив менее заметным, в целях «безопасности». Зачем тогда архив выдвинули наружу улиц, Сакура не понимала. Слабый свет узких коридоров давил, создавая ощущение, словно ты в тюрьме. — Сакура? — Здравствуй, Шизуне-чан, — нервно улыбнулась девушка, мысленно продумывая все исходы событий сейчас. — Зачем тебе архив? — устало спрашивает Шизуне, явно недовольная нахождением здесь. — Я вспомнила, что мне нужно личное дело одного шиноби, чтобы поставить на учет в больнице, — парирует она. — Ну, ты знаешь куда идти, — бубнит помощница Пятой. — Может выпьешь кофе? — предлагает Сакура, мысленно пробираясь в архивы. — О-о-ох, пожалуй, — на последнем дыхании отвечает она, и неспешно удаляется из здания. Сакура надеется, что прошло, и что ее беспардонная ложь не будет напрасной, ведь дело Шестого запросто могли перепрятать. Просмотрев, казалось бы бесконечное множество личных дел шиноби, она устало вздыхает — это надолго.009720 Хатаке Какаши