009720 Хатаке Какаши Элитный шиноби Конохагакуре 15 сентября Не женат Возраст становления чуунином: 6 Возраст становления джонином: 13 Числится в рядах АНБУ с: 14 лет Улучшенный геном: шаринган Один из возможных претендентов на должность Хокаге с момента смерти Третьего Хокаге Сарутоби Хирузена
Вступительная информация невероятно толстого документа намекала на то, что бурная жизнь Хатаке начинает свой отчет со следующих страниц — это настораживало. Трясущиеся руки со страхом перелистнули пару формальных страниц, на которых зафиксирована деятельность во времена становления джонином, и наконец дошли до деятельности АНБУ. Капитан отряда «Ро», успешно устранил цель «Идзугава Коичи», согласно отчету, перерезал горло. Свидетели: мертвы. Необходимые данные, хранящиеся у цели: получены. Цель: дезертир Акира Рохан: устранена. Свидетели: наказаны. В глазах рябит незабвенное слово, будто отпечатанное кровью в сознании, а на душе стужа.Устранена Устранена Устранена Устранена
Бесконечность кровавых страниц поражает сердце, неосознанно хочется отвести взгляд, чтобы не видеть подробностей каждого «устранена». Но при всем нежелании глаза все же цепляются за одну страницу с необычным «устранена». В общих оборонительных целях Конохагакуре необходимо было изъять информацию, но цель отказывалась делиться данными, вследствие чего капитан отряда, 009720, проводил допросительную пытку, длинною в 13 часов. Итог: информация успешно получена. Цель: устранена. Рука автоматически захлопывает документ, только очередное «устранена» касается ее глаз. В животе скрутило тысячи крепких узлов, ей кажется она сейчас вырвет. Непонятное волнение накрыло ее волной, отчего девушку кажется начало знобить — это она и ненавидела в себе, чрезмерную эмоциональность, проходящую через желудок. Хотелось свернуться в клубок и просто заснуть, чтобы неприятное чувство и мысли покинули ее, но она задумалась, получила ли она то, чего хотела? В голове возник вопрос, а знает ли она своего сенсея вообще, чтобы претендовать на какие-либо чувства? Вечно отнекивающая добродушная улыбка, едва ли видная сквозь тканевую маску, родительская забота и учительская строгость — все это теперь казалось лишь обложкой закрытой книги, доступ к которой ей не получить… Сакура поняла, что не знает предмет своего обожания от слова совсем, какой его любимый цвет? Чем еще он увлекается помимо похабщины в лице романа? Что ему снится, когда он не видит кошмаров? Кто он… Пересилив себя она таки берет себя в руки, и вновь открывает толстый документ. Глаза бегают по бесчисленным жертвам Хатаке, облаченного в кровавый фарфор. К горлу подступил ком, стало сложно дышать — она и раньше слышала те кровавые слухи, что ходили по деревне, но почему-то тогда казалось верным пропустить все это мимо ушей. Не веря в то, что учитель способен на такую жестокость, она спокойно закрывала глаза, вновь оглядывая Какаши розовыми очками. Вдруг нефритовые глаза зацепились за пустую страницу, после которой следовала куча исписанных файлов. — Кай! Постепенно проявляющиеся иероглифы не заставили себя долго ждать, и, скрепя душой, Сакура принялась читать скрытый документ, что разогрел дикий интерес в девушке.Миссия политической важности.
Цель: Куса но Куни она Озэму: устранена.
Свидетели: отсутствуют.
Тайное вторжение на территорию Травы, с получением дополнительных данных необходимых Конохагакуре для дальнейших военных действий.
***
— Клянусь, еще одно слово про «плод», и я уничтожу тебя самолично, — хриплым голосом выдавливает из себя женщина. — Ты не меньше моего заинтересованна в данной работе, почему ты так против? — Потому что, ты, собираешься проводить эксперименты на беременной женщине! И думать не смей, если жизнь дорога! — грозный кулак сталкивается с хрупким столом. Змей успевает спасти некоторые образцы в стеклянных склянках от яростного удара Пятой, и убеждается — лучше ей не знать его мыслей. — Могучая Тсунаде-сама, я бы не посмел без твоего разрешения, — извивается он, — Но посмею поинтересоваться, где вы храните риннеган Саске-куна, — Сенджу не уверена, хотел ли саннин этим вопросом выбить из нее информацию или же затеял очередную игру, но одно она знала точно — говорить правду о том, что одно из сильнейших доудзютсу по сей день хранится в глазнице Саске — нельзя. — В положенном месте. — И об умирающих без живой ткани клеток глаза вы тоже знаете, верно? Глаз просто высохнет без носителя, я сомневаюсь, что вы оставили его Учиха-куну, — в каждом его слове проскакивала недосказанность и опасность, как бы сильно Тсунаде не хотелось работать с ним — все равно опасно. — Больше тебя ничего не касается, не отвлекаемся от работы.***
Легкий ветерок заставляет волосы лезть в глаза, отчего в голову иногда приходит мысль состричь розовые пряди вновь. Сакура не торопилась с этим, тем более давно хотелось сменить имидж, даже такой незначительной на ее взгляд деталью, и дать возможность волосам отрасти еще. Было приятно наблюдать в зеркале взрослеющую девушку, чья женственность по большей части проявляется в ее нежных волосах, нежели в тонкой фигуре с небольшой грудью. Оставив комплексы за следом своих отросших локон, она вспомнила книгу — роман — чей главный фанат никак не мог выйти из ее головы. В сознании мелькают отрывки страниц, а на них, черным по белому«Устранена»
Заглушая вопли кровавых страниц, Сакура убеждает себя, что все это — лишь прошлое Хатаке. Издержки профессии. Но не многие согласятся на такую профессию. Она винила Саске глубоко в душе, за то, что тот неотрывно следовал тенью за этим миром, эгоистично предполагая, что их сенсей, который прожил в два раза больше боли, преданно стоял на свету. Но это было не так. И она не смела винить его. Лишь себя. За то, что наивно полагала, что неизбежная тьма мира шиноби не коснулась ее доброго учителя. Он был прав — она не знала его, и не имела права высказывать чувства незнакомцу. Но она также знала, что если бы ему было известно об этом ночном любопытстве в архиве — не простил бы. «Не делай того, что скрывать надо» Уперевшись глазами в неровный асфальт она задумалась, стоит ли ей идти в квартиру Хатаке, или же свернуть в другую сторону, дабы провести спокойную ночь без громкого молчания сенсея, что разрывается сквозь тонкие стены. Неожиданно для себя она врезается в человека, лбом столкнувшись с крепкой грудью мужчины. Всеми мыслями она проклинает незнакомца за брождение по ночной Конохе, а сама готовится извиниться за неожиданное соприкосновение. Но бархатный порицательный голос заставляет поднять глаза. — Почему ты еще не дома? — Но… вы же… — Где ты была? — он оглядывает ее снизу вверх, словно отчитывает одним лишь взглядом. Иногда ей кажется — родной отец не так строг, как Какаши. — Прогуливалась, вас все равно не было в деревне, глаза больше некому лечить, — отчего-то ей хочется перейти в наступление и дать волю характеру. — С чего ты взяла, что я не в деревне, Сакура, — как же осуждающе звучит ее имя из его строгих уст, он будто не спрашивал, только критиковал. — Я видела как вы покидали… — ей же не показалось тогда, и его бесчувственный холодный взгляд, даже не попрощался. Она молится, лишь бы это не оказалось очередной его иллюзией. — Это был Сай. Издержки миссии, — он отводит строгий взгляд в сторону, пытаясь скрыть неровность узора в его глазу, ему бы не хотелось сейчас испытать то же, что и утром. Она задается вопросом, зачем понадобилось обличие Хатаке для миссии, связано ли это как-то с его новой должностью? — А что вы делаете в такое позднее время на улице? — незаметно для нее вопрос прозвучал кокетно, отчего Хатаке слабо ухмыльнулся, судя по морщинкам возле глаз. — Прогуливался. Озадаченная ответом Какаши, девушка невольно делает выдох, пытаясь понять, как забыть сегодняшнюю информацию, незаконно полученную в архиве. — Са-ку-ра, — мужчина пригнулся ниже, чтобы доставать до ее головы, шепчет прямо в мозг. Куноичи вопросительно смотрит на него, замечая кривой узор шарингана — странный, — До-мой. И ей хотелось спросить про глаз, но уверенный тон мужчины остановил ее. — Быстро. — Вы не идете? — она немного склоняет голову, точно любопытный котенок, и Какаши следит за каждым ее движением. — Тебя проводить? — Вы не забыли, где я живу? — ухмыляется она, но вдруг замечает серьезное лицо сенсея, которое говорит за себя, и Сакура понимает, куда точно они направляются. «Что же… и неудивительно, что там было так много «устраненных» целей… за один его взгляд можно лечь под кунай» — она старается не задумываться, чтобы мужчина не почуял неладное и не сканировал сознание шаринганом, но как же сложно забыть нарисованный фантазией образ АНБУ с седыми волосами. Они дойдут до дома молча, она знает. Знает, что если предложит помощь, он тут же откажется, ведь утро сильно вывело его из себя. Но почему-то казалось, словно непреодолимый барьер меж ними вновь треснул, и трещина эта была куда больше прежних — надеялась она, ведь мог быть и обратный эффект. А он смотрит на нее боковым зрением, не хочет лишний раз сталкиваться с изумрудным взглядом, что плавит его глаз. Он винит себя за то, что отвлекает голову от главного — от деревни и ее безопастности. Винит, но не может устоять перед весенней иллюзией счастья. Какаши не хочет быть холодным к ней, не после сегодняшнего утра, также не хочет показать слабость. — Сакура, — он просит тихо, но достаточно громко, чтобы она откликнулась. — Да? — Я попрошу не выходить на улицу по ночам, сейчас непростая ситуация. Просто доверься мне, — в его голосе она отчетливо слышит беспокойство и грусть, его строгость сменяется заботой. Удивительно, как быстро мужчина может поменять интонацию, и все равно при этом звучать властно и ласково. — Вы не расскажите мне, верно? — в ответ получает кивок. — За несколько дней вы превратились из сурового одиночки в строгого лидера всей деревни, — вслух рассуждает Харуно, — Такие изменения… вам к лицу. Он внимательно слушает ее. — Нет… знаете, не к лицу, а… скорее так: вам подходит эта роль, как никому другому, словно это всегда было вашим, но это… скорее взгляд со стороны. Вы ведь не хотели этой должности, да? — она сочувствующе смотрит в его сторону, понимая, что этот человек давно привык к одиночеству, и был в ответе за много близких сердцу жизней. — Мне не приходилось выбирать, — отчаянно ответил он, принимая мысли девушки. Она говорила честно, и ее правда была ему по душе. — А что… что бы вы делали, если бы не должность? Ведь из-за нее наверно не хватает времени… — то что мучает ее не меньше других вопросов. — Хах, я бы с чистой совестью выколол себе глаза и отдал их — слепой Хокаге никому не нужен. И зажил бы своей жизнью, в поисках гармонии. — Я знаю, вы очень зависимы от миссий, думаю это не стало бы для вас такой проблемой, но тогда бы вам пришлось отказаться от любимых книжек извращенца саннина. — Ну в таком случае я бы приглашал тебя по несколько раз на неделе, чтобы ты читала мне книги, — серьезно говорит он, без капли издевательства. Сакура тут же покрылась румянцем, вспоминая прошлый опыт прочтения ему излюбленной книжки. — Не переживай, я читаю не только эротические романы, вишенка. — Ну зачем…вы та… — Не слышу тебя, — победно издевается мужчина. — Не только слепой, но и глухой, — злобно шепчет она ему вслед, это он точно услышал. Сквозь время виднелись знакомые окна пятиэтажки, никогда бы не подумалось, что путь до дома может оказаться таким сладостно горьким — оба не знали как действовать дальше. Неловкость утра засела в головах обоих, не давая действовать по велению… сердца? Дверь отмыкала Сакура, Какаши часто забывал ключи, об этом говорили настежь распахнутые окна. Ему до боли приятно наблюдать, как по-хозяйски обращается с домом девушка, как замыкает дверь на ночь, как ставит обувь возле полки и уходит на кухню. Хатаке не хочет задумываться о возможности завести семью, глядя на нее — ведь это так больно… осознание собственного «достоинства», а точнее одиночества, губило душу, ранило разум каждый раз, стоило Сакуре пройтись босой по его паркету. Мужчина неспешно снимает обувь и направляется прочь в ванную, но останавливается, замирает статуей. Хрупкая, но прочная хватка девушки за его водолазку преграждает путь к одиночеству. — Не отстраняйтесь от меня, Какаши-сенсей, прошу, — она говорит четко и уверено, но глядя в вымытый пол. «Ты просишь непозволительно много… и справедливо»