***
— Я изучал это прекраснейшее доудзютсу половину жизни, поверь мне — непринадлежащий Хатаке шаринган полностью лишит его зрения, — ядовито шипит санин. — Идиот, сколько можно повторять — генетически глаза полностью принадлежат ему! Что-то в его коде изменилось, даже чакра немного другая, организм по какой-то причине отторгает глаза! — казалось, терпению обоих приходит конец. Сколько с Тсунаде не спорь — смысла мало. — Поэтому я и прошу привести полумертвого Хокаге ко мне, — уже едва сдерживается он. — Хах… если он узнает, что мы тут делаем, нам обоим конец — у меня и без того натянутые отношения с ним сейчас, — Сенджу устало потирает висок, — Я принесла тебе свежие образцы крови, и знаешь, ты был прав насчет «замедленной бомбы», это видно даже по его поведению. Радостно принимая колбу с багровой жидкостью внутри, Орочимару делает для себя вывод — состояние Какаши явно ухудшалось, что в свою очередь может послужить ему созданием собственного шарингана. — Вчера утром он сказал мне, что не может не использовать шаринган — видимо это давит на его нервную систему, — то, как именно Какаши использовал шаринган Орочимару знать не обязательно, — Что если запечатать его? То есть провести манипуляции с его мозгом и запечатать именно тот отдел, который напрямую связан с шаринганом? — Идея неплохая, но если допустить хотя бы малейшую ошибку, то закрытые каналы мозга и шарингана в особый момент попросту выжгут все — тогда будет велика вероятность, что Хатаке-кун не только глаз, но и рассудка лишится. «Если уже не лишился» Сенджу была уверена, работа в госпитале и в резиденции подождет ее тысячу раз, главное сейчас — разобраться с проклятым кеккей генкаем. У них по крайней мере было чуть больше недели, если учитывать и состояние Копирующего ниндзя — и черт возьми, он походил на идеального претендента на роль Хокаге, «паршивец прекрасно скрывает свои проблемы», думается Тсунаде. Но все риски уже взвешены.***
Спустя пару дней, казалось бы мирных осмотров, Сакура поняла, что сенсей несколько тоскует по ее присутствию в своей квартирке. Это льстило ей, определенно. Разделяя чувства учителя, девушка вспоминала те неловкие моменты их «сожительства» — Сакура прятала пунцовые щеки от коллег, чтобы те не заподозрили Харуно в шизофрении, ведь мысли о сенсее посещали ее абсолютно хаотично и в не самые лучшие моменты. Судорожно поглядывая на настенные часы с узором жаб — их ей подарил Наруто — Сакура предвкушала сегодняшнюю встречу с Хатаке. Их нынешние осмотры стали своего рода неофициальными свиданиями — по крайней мере теперь Какаши был достаточно снисходителен, чтобы пропускать в речи шутки, иногда даже удачные. Отчего-то на сердце стало впервые так тепло, девушка понимала, что Какаши продолжает задерживаться в ее кабинете все больше. — Возможно я бы даже пригласил тебя пообедать вместе, — многозадачно выдыхает Хатаке, восторженно уставившийся на девушку. — Хм? В тот ресторан? — Сакура пытается не подать виду, что слова учителя ее явно заинтересовали, и что теперь работа отошла на второй план. — Мало вероятно, твой обеденный перерыв, насколько я знаю, составляет всего полтора часа, а до Фукаса идти около десяти минут, и готовят там не так быстро, как в Ичираку, — сгорбившись, он уставился на стенку впереди, казалось, не только поза, но и голос говорили о его умиротворении. — На одном рамене совсем форму потеряете, — легко выдает она. — И все же я бы предпочел пообедать, выбор заведений у нас пока что не богат. — Пока что? У нового Хокаге в планах построить чудо город? — за очередной попыткой скрыть увлеченность, Сакура ставит новые пометки в своих справках, что приходилось тайком выдавать Тсунаде — Какаши знал про это, и молча принимал ситуацию. — Если согласишься пообедать сегодня — посвящу тебя в свои планы по перестройке деревни. — Согласна. Какаши не назначал точного времени своих посещений, и Сакура не настаивала на определенном часу — он бы все равно опоздал. Они, казалось бы, начали жить в гармонии, но Харуно продолжала задаваться вопросом — было ли это все тем самым «быть рядом»? Или же ей удалось застать новую стадию безумия Какаши, отчего тот вел себя как самый белый и пушистый человек на свете. Расстроенно глядя в окно, за которым густыми тучами скапливалась горечь ноября, Сакура продолжала заполнять отчеты для Пятой — недавно Какаши пожаловался на свое зрение. Еще вчера Хатаке предупреждал, что на следующий день у него состоится важная политическая-неофициальная встреча, так что обедом на этот раз угостить не сможет — и это действительно немного расстраивало. По крайней мере у нее есть возможность разобрать его ситуацию лучше. Внимательно перечитывая свои заметки, Сакура вдруг обнаружила запись еще с октября, когда лечение Хатаке не было таким уж официальным занятием. «За пациентом — Хатаке Какаши — обнаружена близорукость второй степени, похоже на миопию, но я без понятия правда, он едва ли виду подает. Невозможный мужчина.» Резко выдергивая из шкафчика мед карту сенсея, девушка вчитывается в записи офтальмолога. «Левый глаз — зрение -3 Правый глаз — зрение 100%» Прекрасно помня о том, что левый глаз — не принадлежащий Хатаке шаринган — был в использовании половину его жизни, и за счет мангекье слепил его, Сакура запуталась окончательно. До войны левый глаз Какаши уже был с испорченным зрением, правый же в полном порядке — во время войны, когда глаз был утерян и вновь восстановлен… Наруто полностью восстановил потерянный глаз Хатаке, после чего тот приобрел новый шаринган, который, насколько известно Сакуре, больше не должен слепить носителя. Но зрение Какаши по прежнему портилось — моментами он видел мир размыленным. И как точно проверяла девушка, это распространялось на оба глаза — вечные мангекье. Предположительно, даже если Наруто и вернул левый глаз с его прежними повреждениями — правый должен видеть на все сто как и раньше. Но он не видел. Сакура начала подозревать, не было ли это все психосоматикой? Ведь учитывая недавние события, Какаши самостоятельно погрузил себя в гендзютсу и даже не осознал этого. — Проблема не только в глазах…***
Атласные шелка волочились по сырой плитке, беспечность и точность его походки вызывает раздражение у шиноби-охранников — слишком уж у молодого Даймё спокойный и непринужденный вид. Немногочисленный конвой господина Травы скрывается за резиденцией, сейчас, пожалуй, гражданским ни к чему знать о прибытии лорда. Строго уставившись в окно, Какаши наблюдал за тем, как мирно шагает молодой Даймё — пускай тот и был на стороне шиноби, но неприятные чувства вызывать он не перестал. Хатаке мысленно готовится к тому, чтобы обменяться сладостными любезностями и формальностями, прежде чем дело дойдет до сути. Тсунаде в свою очередь не разделяла мнения Какаши, всем своим видом как бы указывая «разбирайся сам, а я посмотрю». Сенджу стояла чуть поодаль Какаши, так, чтобы пустое кресло Хокаге нагнетало его, указывая на его обязанности. Хатаке прячет шаринган за хенге, лишние вопросы от лорда ни к чему. — Иошинори-сама, — начинает он, в то время как Тсунаде лишь почтительно склонила голову, — Рады приветствовать вас в Конохагакуре. — Какая честь вновь застать двух Хокаге, — учтиво отвечает он, отчего у Какаши кажется возникает желание закатить глаза и наконец сбежать в госпиталь, — Поистине прекрасная деревня. — Мы получили ваше письмо, какие именно цели у Даймё? — подключается Пятая. — Точно известно, что Даймё Воды приглашает на празднование дня рождения своего первенца — это официально, и для всех стран. А для просвещенных — Даймё очевидно устроят заседание, где поделятся своими планами, — молодой мужчина тут же холодеет, в голосе читаются нотки стали, что кажется непривычным для двух Хокаге, — И еще они просили взять в сопровождение одного ученого и медика, опять же, все строго конфиденциально. — У нас были подозрения относительно их нового «оружия», очевидно они пока что на стадии испытаний, иначе бы созвали на праздник и всех Каге, — делает вывод Какаши. Сейчас Тсунаде лишь молча слушала диалог двух мужчин, анализируя ситуацию — Какаши как всегда был прав, об этом говорили и недавние инциденты, вследствие которых они потеряли ребенка гражданского. — Считаю, это прекрасная возможность, чтобы внедрить своего шиноби в ряды тех медиков, — Иошинори говорит снисходительно, но правильно, отчего Какаши кажется злится еще больше. — Позвольте уточнить, кто именно будет сопровождать вас в этот день? — задумчиво интересуется Тсунаде, покусывая невкусную помаду на губах. — Небольшой отряд самураев, ученый и медик, а также несколько молодых девушек, которых следует представить в качестве презента наследнику Воды, — лорд перескакивает глазами по портретам Хокаге на стене, кажется его взгляд задерживается на Втором. — Мы отправим с вами Харуно Сакуру, — забивает, казалось бы жестким гвоздем она. — Героиня войны, — сладко мычит лорд, будто пробуя на вкус. — Исключено. На мгновение ему кажется, что активировался мангекье, но Какаши быстро остывает. В голове выскочили недавние слова Сенджу о том, что последнее решение будет за ним — соврала. — Почему же, я наслышан о достижениях Сакуры-сан, ее таланты действительно пригодились бы в тот день, — желание заткнуть лорда возникает вместе с ненасытным взглядом, который он подарил Тсунаде, но та будто не замечала. Спорить с пока что единственным поддерживающим их взгляды Даймё было на редкость бессмысленно и опасно, особенно, когда он не до конца доверял лорду. Какаши никогда прежде не хотелось сбежать в больницу так сильно и рьяно — он ожидал от визита Даймё чего-то подобного, но сейчас ему определенно хотелось придушить лорда и Тсунаде. Очередные путы политики, когда ты, Каге деревни, не в силах противостоять формальностям и решениям Даймё. Возможно подозрения Сакуры о том, что Хатаке перевернет власть Даймё, скоро будут иметь смысл.***
Вынужденная пойти, точнее не сумевшая отказаться, Сакура пообедала в компании десятой команды — казалось, после временного проживания с Хатаке, ее собственные устои стали асоциальными. И все же выслушивать рассказы Ино-Шика-Чо об их послевоенной деятельности было достаточно интересно, так, Сакура узнала, что помощником Какаши назначат Шикамару. Отчасти Харуно считала это огромным плюсом, ведь благодаря Нара она сможет влезать в «сейчас Хокаге не принимает». От Шикамару она также узнала и про суд, который будет вершиться над Учихой — на его сторону встали все Хьюга, Инузука, Абураме и Нара. Отчего-то Сакуру это интересовало не сильно, в глубине души все же было крохотное желание того, чтобы Саске получил по заслугам. Во всей Конохе, пожалуй, так не считал лишь Наруто — и это вызывало в ее совести мальчишеский зов Узумаки. И ведь если задуматься, она очень давно не видела блондина — видимо работа с Какаши окончательно вытолкнула ее из социума. Подсознательно, Сакура спихивала все на последствия войны, опять же, восстанавливать деревню приходилось всем. Притворно торопливо интересуясь который час, Харуно было поспешила обратно в госпиталь. — Ну, уже пора проводить осмотр Хокаге-сама, — нарочито вежливо улыбается она, минуя Ино. — Не выйдет, у него там встреча с кем-то из Травы, — скучающе отвечает Нара, зажигая сигарету во рту, пока вдруг его попытку не преградил подзатыльник розоволосой куноичи. — Я знаю, Шикамару, а ты лучше завязывай с этим, — она указывает на мятую сигарету, что небрежно валялась на земле, после того, как парень выплюнул ее. Как ни странно, путь до больницы она преодолела почти мгновенно, словно была уверена в том, что в ее одиноком белом кабинете уже сидел Хатаке, ждущий очередную процедуру. Судорожно перебирая ключи, девушка наконец «вламывается» в собственный кабинет, где кажется специально оставила открытым окно. Глаза скрылись под мешающей отросшей челкой, так что приходится освободить руки, чтобы поправить волосы. И только после этих махинации ее взгляду предстает серьезный Хатаке. Мужчина опирался о белоснежную стенку скрестив руки, кажется все в его позе говорило о том, как он раздражен. И Сакура в самом деле надеется, что ей лишь кажется, и Какаши не станет вновь ворчливым стариком. Но надежды мелкими осколками осыпаются у ее ног. Хатаке дышал очень слышно, создавалось ощущение, что сейчас из маски полетит катон. Его темный взгляд был неподвижен, словно неживой, уставился в пол и все. Сердце окутано тревогой, ей хочется спросить, как прошел его день, хочется вновь услышать несмешные анекдоты и заняться его лечением. В голове неясная мысль — то ли паранойя, то ли что-то другое — «Забудь, Харуно, надо все прекратить». — Ты говорила с Тсунаде? Властно, сыро и строго. Харуно предполагает, встреча пошла не совсем по планам. — Сегодня нет, а что?.. — ей хочется верить, что он не станет выплескивать на ней раздражение, а даже если так — потерпит, ему станет легче. — Ничего. Ты обедала? — на ее утвердительный кивок он лишь отвечает, — Хорошо. Хатаке усаживается в мягкое кресло, и, будто не замечая Сакуры, делает глубокий вдох — нервы немного расшатаны. Он наклоняется, немного наклоняя спинку кресла, после чего звучит пронзительный скрип — то ли сидение, то ли его кости. Какаши блаженно прикрывает глаза, в ожидании чуда, которое вытворяла с ним ученица. Но «чудо», судя по звукам, копошилось в противоположном углу комнаты. Хатаке приоткрывает один глаз, шаринган поблескивает на его лице и цепляется за девушку, что вешала полуразмытый плакат на стенку. — Твой больной сенсей ждет, когда ты вылечишь его, — игриво стонет он. — Да-да, конечно, только, перед этим я бы хотела проверить ваше зрение, чтобы сравнить результаты до и после процедуры, — Харуно говорит увлеченно, это ласкает слух Какаши, и он вновь прикрывает глаза. — Плакат с иероглифами? Серьезно? — Это самый быстрый и надежный способ, пока аппарат для проверки зрения не привезут из Суны, — Сакура мысленно радуется задору сенсея, — А с учетом того, что я осматриваю вас, Какаши-сенсей, вы вполне вероятно знаете расположение всех иероглифов наизусть, так что я составила свою таблицу — не обманете. Внутри она уже ликует. — Хах, ты так сильно мне не доверяешь, вишенка? — грустно усмехается мужчина, тем самым вызывая новый приступ смущения у Харуно. — Вам не доверяет ни один медик Конохи, Какаши-сенсей. Прикройте левый глаз. Тонкая указка скользит по бумаге, выискивая буквы побольше. — Цу. Указывает на иероглиф поменьше. — То. Еще меньше. — Сэ. Еще. И тут Какаши запинается. — Ё. — Ти… Ро. — Не гадайте. — Ро. — Ну а здесь, — указка тычет в очередной иероглиф. — Не вижу. — Минус один. Теперь закройте правый, — ей не приходится гадать — все видно сразу, Какаши напрягается, когда дело касается левого глаза. Сакура прекрасно понимает, что делать все это с активированным шаринганом в разы сложнее. — Ри. Все та же строка. — Ко. Меньше. — Хэ. Та же строка. — …Ми… Ма. — Не гадайте. — Ми, — неуверенно, но в голове строгость. «Фу». Не угадал все же. — Минус два с половиной, поразительно, — она делает пометки у себя в записях, поражало то, что зрение левого глаза улучшилось почти на целую единицу, — А теперь, — в ее голосе звучало отчужденно родное спокойствие, Какаши хотелось прильнуть к ней, медленно приближающейся весенней гармонии. В его глазах она пылала ярко, достаточно, чтобы понять, что вся его душа сияет рядом с ней. Он не знал точно, сверкало это лечебное дзютсу, или же уверенные милые глаза Сакуры — ему блаженно все равно. И даже мир вокруг становился привычно разноцветным, стоило ее теплым рукам коснутся его висков. А сейчас — точно вот-вот с ума сойдет — когда ее тонкие пальцы путешествуют по его голове, сплетаясь в седых непослушных локонах, Какаши уверен — большего смысла в жизни и быть не может. Сие блаженство он считал мгновением в сравнении с вечностью, длинною казалось в тридцать с лишним лет. Девушка внимательно глядела в серые, наполненные спокойствием глаза как первый раз, он был так красив, что хотелось сорвать ужасную темную ткань с его лица, затем наблюдать, наблюдать и наблюдать… — Я надеюсь, вы не заснете, сенсей, — Какаши четко уловил ее манящий тон, последнее слово словно падало в глубины его голодной души. — Тебе придется постараться, чтобы разбудить меня. В ее нежном смешке он утонул, точно в зыбучем песке.***
Смазанные удары, хлипкие броски и просто нежелание биться — Саске казалось, словно их спарринг уже заранее куплен. Словно принцессе Хьюга и вовсе не хотелось этого, что ж он мог ее понять, хотя отчасти был расстроен тем, что не выглядел достойным соперником в ее сиреневых глазах. Учиха думал, он не тренировался вечность, да и скованность всех прошедших недель давала о себе знать ноющей спиной. Поддать азарта он решил внезапно, так что в уставшем голосе прозвучало: — Это все, что могут Хьюга? Ее бледный лунный взгляд не изменился ни капельки, но зато легкая ладошка сложила большой палец и устремилась к его тенкецу. В первую очередь все же, парень хотел проверить себя, и то, насколько сильно неподвижность и отсутствие руки повлияли на его мастерство. Во вторую же, ему было невероятно любопытно, как же сражается наследница Хьюга. И только сейчас он понял, что вполне вероятно в тайдзютсу ему придется свыкнутся со своими пониженными навыками, и что Хината очень даже хороша в ближнем бою. При всем нежелании, ему все же пришлось воспользоваться шаринганом, чтобы прочесть движения девушки — было странно непонятно, вызвана ли ее скорость и четкость движений тем, что он сказал. От очередного ее удара Саске отлетел на добрые пять метров, кажется Хьюга попала по солнечному сплетению, так что приходится переводить дух. — Хах, сдаюсь, — лицо настигла ухмылка, а в горле кажется пересыхает. Все же это не было боем. Но Хината так не считала, судя по ее активированному бьякугану и стойке. Кажется в ее левой руке блеснула молния. — Наступай. — Что? — Наступай, — более отчетливо и слышно произнесла она, отчего кажется у него пробежались мурашки, странно. — Хорошо. Наступая со всей своей возможной скоростью, он тут же оказывается позади Хинаты. И сразу за этим следует столь же быстрый разворот, отчего он едва ли встречается с ее ладонью. Ему кажется, в это волшебное мгновение его лицо царапают ее темные локоны, пахнут травяным чаем. Саске продолжал уворачиваться от наступающих ударов, что уже начинало выводить Хинату из себя — на лице все тот же холод. Когда она наклонилось, чтобы с ноги развернуться на земле руками, Саске поразило неприятной болью. Хината пустила через землю райтон, пока пыталась отвлечь парня наступающими ударами ног. Она подпрыгивает с места, и в секунду — бесконечность — внимательно взглянула в дикие красные глаза, своими бледными призрачными. Мгновение, он видит алым цветом четко, как собирается энергия в ее левой ноге, так что быстро и с силой хватает ту, небрежно спуская на землю. Хьюга с треском падает наземь, и кажется умудряется удариться о камень. Пользуясь случаем, Учиха направляет заряженную пением тысячи птиц ладонь прямо к ней. — Сдаешься? — отчего-то ему хочется улыбнуться, но он резко подавляет это желание, и в месте с этим развеивает молнию, протягивая руку Хинате. Одарив его молчанием в ответ, она спокойно принимает руку и пытается встать. В его холодной ладони чувствуется полное спокойствие, словно так все и должно было быть. Она не рассчитывала превзойти его в этой схватке, но и не рассчитывала пасть перед ним. И отчасти Хината считала, что со своей незамудренной задачей справилась. — Я даже не заметил, как ты пустила райтон, — искренне говорит он. — Я скрыла поток чакры в руке, когда ударила тебя по ребру, — Саске радуется, до тенкецу она все же не смогла добраться, — Спасибо за бой, Саске-кун. И после секунды тишины он понял, на губах застыли еще слова. — Но ты сдался слишком быстро, это неправильно. — В любой борьбе нужно уметь остановиться и даже проиграть, жаль я понял это слишком поздно, — он уводит взгляд в другую сторону, к чему все эти рассуждения сейчас в покое. Он посмотрел в ее глаза, безлико и нежно напоминающие блеск луны — холодные и величаво печальные. Саске не пытался отмахнуться от мыслей, зачем? Он уже пустил полет мыслей в их бескрылый полет — холод ее нежного образа вынуждал думать все больше. — Когда ты предпочел бы понять это? — В раннем детстве. — Похоже истинная мудрость открылась для тебя в виде поражения, — она отстраненно размышляет вслух, невзначай обращаясь к нему взглядом. В ночь бьякуган и впрямь напоминал два осколка луны, — Наверно мне это знакомо. — Считаешь это мудростью? — Вынужденной. — В чем твое поражение? — спрашивает аккуратно, но с чувством. — Перестала следовать глухой мечте, но я не думаю, что это так важно, Саске-кун, — она говорит так тихо, что Учихе приходится напрягать слух, чтобы уловить каждое сказанное ей слово, — Быть может мы могли бы устроить спарринг утром. — Замечательная идея. Из глаз сочились мысли, слова, эмоции, а на лице застыла едва заметная улыбка. Саске через силу старается не улыбаться так ярко, чтобы не затмить ее спокойствие. Она, судя по всему, благодарна за это. — Проводить тебя до дома? Попытаться стоит. — Да, спасибо. В их тихой прогулке было что-то до боли приятное, чему ни он, ни она не могли дать объяснение. По ее бледным шагам было понятно, Хината домой не спешила, но и не смела задерживаться с Саске так, чтобы он мог что-нибудь подумать. Не было смысла говорить что-либо философское — их диалоги и без того наполнены глубоким смыслом, о чем потом сутками рассуждал Саске, сидя в тюрьме. На месте, где стояло поместье Хьюга, остановились двое. Саске стоял в метре от Хинаты, но кажется и отсюда мог слышать ее молчаливые мысли. Не кривя душой, она действительно улыбнулась ему, легко и свободно, словно они были товарищами с малых лет. И теплая незнакомая улыбка заставила Саске быть настойчивым. — Ты видела меня, когда я пришел, верно? — уголки его губ чуть приподняты, так что Хината копирует его выражение лица. — Верно. До завтра, Саске-кун. — До завтра.***
Одаренный Тсунаде делами, он, как казалось ему, бессмысленно странствовал по деревне. «Разгребать свое дерьмо» с новыми порядками она поручила ему за два дня до инаугурации. Время нещадно текло шустрой речкой, за которой он будто не поспевал. Самым главным своим делом он считал лично предупредить розоволосую куноичи о том, что на пару дней их милые процедуры придется прекратить. Так что, успешно и очень романтично справившись с этим делом, Хатаке со спокойной душой разобрался и с деревней — точнее он и по сей час был вынужден скитаться по делам «бухгалтерии». Неспешно покидая отдел сенсоров, он разгуливал по новостройкам — все-таки после войны люди стали работать куда быстрее, Какаши считал это огромным плюсом, ведь осуществить его планы относительно деревни будет несложно. Перескакивая с одной балки на другую, он размышлял о том, что следует сделать с собственным жильем, благополучно разрушенным Тсунаде. Старейшины настаивали на реставрации его кланового дома, где некогда жил с отцом — Какаши посчитал это не самым удачным решением, но выслушивать морали о том, как важен статус Хокаге и его жилье было стократ лучше, нежели назойливые намеки завести семью. В голове невольно всплывала розовая макушка, стоило мыслям переместиться к теме семьи, это заставило его споткнуться об очередную острую балку. Разорвав низ жилета в клочья, он вдруг вспомнил о том, что следовало сделать еще несколько недель назад. Врываться в мастерскую доброй старушки портной было чересчур совестно, но отругав себя за забывчивость, Какаши все же уговорил женщину взяться за работу сейчас же. Он прекрасно понимал ее дикий шок, ведь ориентировочно плащ Шестого Хокаге заказывали на декабрь. — Мне действительно очень жаль, планы внезапно изменились, — он был готов упасть тысячью поклонов, чтобы хоть как-то загладить вину перед бедной старушкой. — Милый, как же я за день плащ сошью, одни мерки, да эскизы, даже ткань не подобрали, не то что фасон… — кажется игла в ее руке подрагивала. — Можно на обычную белую ткань нашить что-нибудь? — Какаши почесывает затылок, ему тоже не нравилась эта ситуация с внезапной инаугурацией. — У Вас со Вторым примерно одинаковое телосложение… хм… — на лбу выступил пот, а в голосе прошла дрожь. Мужчина прошелся глазами по небольшой студии старой швеи, здесь покоились наряды прошлых Хокаге и дорогие платья для светских дам. Окинув взглядом одинокий манекен, укутанный в карминово красную юкату, ушитую серебром и с красивой заколкой, напоминающей ласточку, Какаши задумался. Нежно зеленые лепестки прекрасно дополняли наряд, оттеняя яркий бросающийся в глаза красный — красивые замысловатые узоры кружились будто спиралью, завлекая глаз. Оби, того же цвета, что и лепестки, казалось идеально сочеталось со всем создающимся образом. Хатаке подумал, как же сильно не хватало во всей этой карминовой красоте розового цвета. — Госпожа Камэ, я бы хотел купить у вас эту юкату. Поправив очки, женщина нахмурилась. — Рокудайме-кун, это платье — заказ для купеч… — Я намерен купить его у вас, как ваш Хокаге. Довольный собой, мужчина вышел из мастерской, куда в свое время за одеянием приходил и Хаширама, и сенсей Четвертый. Недолго вспоминая, где же находится дом Харуно, Какаши неспешно пошел по стопам весны.