***
В их распоряжении был целый свет, а путь оставался коридорным, словно, они и не свободны вовсе. Саске прекрасно понимал, отойди они от назначенного маршрута хоть на метр, их сочтут нукенинами. Учиха уже бывал в рядах отступников, и рискнуть еще раз не боялся — Хьюга, чей жизненный путь сейчас зависел от него, не позволяли этого сделать. Это была его небольшая ответственность, и он будет хранить ее и оберегать так трепетно, как только может. Путь был неблизким, однако же ничто не мешало им добраться до страны Молний раньше срока. И все же оба поймали себя на мысли, что вовсе не хотят торопиться — это путешествие больше походило на романтическую прогулку, нежели на обязательное соблюдение судебных решений. — Думаешь, стоит делать привал? — робко начинает она. Саске, до этого довольно погруженный в свои мысли, вдруг опешил, но быстро ответил. — Можно бы, у нас есть все время мира, для этого, — парень невидимо ухмыляется, — Можешь лечь на всю ночь, я на стороже. — Ну, ты мог бы подменить меня через пару часов, Саске-кун. Отчего-то вдруг ему понравилось, как звучит его имя из ее уст. — Нет нужды, тем более я не смогу уснуть из-за руки, — тихо произносит он, глядя куда-то в сторону. Хината с нежностью оглядывает скрытое черным плащом плечо, ее взгляд внимающий, цепляется за все детали, но Учиха уверен, что это вовсе не действие бьякугана. Девушка едва касается его левого плеча, как тут же замерла в робком молчании. — Сильно болит? — ее светлые глаза излучают любопытство, будто спрашивают, можно ли потрогать? — Я бы не назвал это болью, просто… рука будто в вакууме, — Саске уверен, спроси его кто другой, за ним бы не последовал такой откровенный ответ. Но все же какая-то часть его смирилась с этим, и теперь он утопает в сирени. — Я могу помочь, если хочешь. Я не сильна в ирьёниндзютсу, как Сакура-сан, но это поможет тебе уснуть. Учиха бледно улыбается, понимая, что будь с ним Харуно, то таких робких предложений не последовало бы. Ирьёнин бы сделала все по своему усмотрению, настаивая и не спрашивая. И почему-то Саске был уверен, что в этих застенчивых вопросах проскакивало безразличие. «Если хочешь, гордо умирай, а если хочешь, помогу». И почему-то ему это нравилось. Их разница в росте была незначительной, однако же, когда она стояла к нему так близко, на таком… интимном расстоянии, Саске чувствовал свое физическое превосходство, если не считать отсутствие конечности. Хьюга уверенно, но медленно распутывала узелки на черном воротнике, так, что время вокруг словно тонуло в глубоком озере. Бледные пальчики стягивают тяжелый плащ, и тот падает на землю, отчего Учихе кажется, что дышать стало гораздо легче. Ему доступна ее макушка, а сам почему-то задрал подбородок ввысь. Саске дышит медленно, но глубоко, словно боясь спугнуть ее своим дыханием. А Хината смотрит исподлобья, так, что большие глаза отражают луну в ее зрачках. Она оглядывает перевязанную под кофтой руку и окутывает ту слабым, едва заметным свечением. Саске не чувствует сильных изменений или какого либо эффекта, однако наблюдать за такой картиной на столь близком расстоянии, было… будоражаще. — Твои глаза похожи на луну, — тихие, едва уловимые слова из его уст тут же обретают эффект на ее лице, в виде легкого румянца. И Учиховское сердце забилось чуть чаще.***
Чистое небо ярко приветствовало девичье лицо, едва отошедшее от сна. Солнце тепло целовало побледневшие от ночной укачки щеки. Палуба выглядела на удивление нормально, без единого признака последствий ночного шторма — Сакура начала беспокоится, неужели ее так сильно укачало, что начались галлюцинации. Впрочем узнать это она могла у одного лишь феодала, смиренно ожидающего у борта. Морской бриз тут же прошелся по лицу, а в нос ударил свежий, строгий и четкий запах моря. Харуно вдохнула полной грудью, утренний ветерок напоминал ей запах соли, принесенной на берег. Розовые волосы мягко переплетались в воздухе, спутываясь в неряшливые косы — эйфория прошлась по всему телу и душе, так, что девушка начала грезить об очередном плавании. Только она и море. Пьянящий морской аромат отвлек все внимание от еще одной наслаждающейся персоны, и Сакуре пришлось наконец поздороваться. — Удивительное место, не правда ли? — глаза его устремлено вдаль, где на горизонте виднелись первые высотки, — Вы уже бывали в стране Воды? — Не доводилось, — она делает очередной вдох. — Что же, уверен вам понравится, — улыбается одними глазами лорд, — Кстати сейчас вы можете начать чувствовать чакру, если я не ошибаюсь. Шиноби сосредоточилась, замечая за невероятной морской свежестью что-то еще, такое растекающееся и глубокое, угрожающее, но мягкое. — Вокруг Ода чакровый барьер, который защищает главный остров от нежеланных посетителей и сканирует их. Я слышал это море живет своей жизнью, и тех, кто ему не понравился, ждет ужасный смертельный ураган, — девушка внимает словам Даймё и рассматривает воду на наличие угрозы, — Но это всего лишь рассказы, я прошу прощения, что начал утро с байки, — весело говорит он. — Нам, верно, не стоит опасаться правителя Воды. — О, вы совершенно правы, Даймё Воды крайне спокойный и уравновешенный человек, однако же это чрезмерное спокойствие видимо и сподвигло его на сомнительное сотрудничество против шиноби. — Но по крайней мере он не столь консервативен, и всегда дает добро на новые исследования, — завороженно звучит она. — Мизу но Куни оснащена лучшими технологиями. Вам, верно, хочется опробовать их? — довольно оглядывается молодой лорд на Сакуру. — Конечно! Их госпитали имеют самые передовые технологии, которые в разы облегчают работу медикам. — Тогда вам не стоит переживать, Шестой уже, верно, планирует внедрить эти же технологии в Лист, — с белого лица не сползала сладкая улыбка, а блестящие зубы уже начинали слепить глаз. — Иошинори-сама, мы с вами договорились общаться в менее формальном тоне, я правильно понимаю? — Конечно, Сакура-сан, высказывайтесь. На ее лице задергался глаз. — Чем же вызвана ваша странная одержимость Шестым, что вы постоянно упоминаете его в наших с вами диалогах? Мне думается, вы в чем-то подозреваете меня, — Харуно выдыхает остатки воздуха в легких, подобная дерзость далеко не ее предел, но рядом с феодалом становилось не по себе. И ее слова вызвали нужный эффект, раз слащавая ухмылка слезла с серьезного лица лорда. Вот только теперь в его океановых глазах горели искорки и азарт. — Я молод, но не так глуп, как вы предполагаете, — голос стал на полтона ниже, — По правде сказать, занять место главы Травы я планировал давно, и конечно же рассматривал своих возможных союзников. Мне не доставило труда проследить за Рокудайме, однако же понять результаты слежки оказалось куда сложнее. Как вы знаете, Шестой-сама очень скрытный человек, пожалуй самый скрытный из всех живущих. И чтобы заручиться поддержкой такого человека, мне нужно было понять, что он любит и не любит, — взгляд играючи прошелся вдоль и поперек Сакуры, так, что ей тут же стало некомфортно, — Вы удивительная персона, Харуно-сан, и я начинаю понемногу понимать, почему же вы так дороги Шестому. Не поймите меня превратно, мне всего лишь любопытно, насколько далеко готов зайти Хокаге ради вас. — При всем уважении, вам бы не хотелось это проверять. Яблочные глаза опасно сверкнули, и она удалилась в резком поклоне. И даже когда все ступили на землю Мизу но Куни, девушка так и не посмотрела в сторону лорда.***
Стеклянные пробирки лопаются одна за другой, рабочий стол уже осыпан мелкими осколками и разными жидкостями. Кажется, где-то сзади упал стеллаж с такими же пробирками — ему все равно, ведь он уже достиг успеха. Все самое необходимое, самое научно драгоценное, что ему нужно было, у него уже есть. Змей откопал запрятанный давным-давно свиток и скоро распечатал его. На столе тут же возникла большая колба с едва понятным созданием, больше похожего на нечто вроде эмбриона. Орочимару опасно улыбнулся, и в этой улыбке было все безумие его замыслов. Драгоценный сосуд, оставленный на черный день, наконец пригодился, и он не сомкнет глаз, пока не достигнет желанного. Седые прядки плавятся в бледной жидкости, заряженной молнией, и саннин вливает полученный препарат в трубки, ведущие к колбе. Пустой сосуд эмбриона тут же наполняется цветом, жизнью, и до получения заветного, Орочимару остается лишь немного подождать. — Какаши-Кун, спасибо тебе за визит.***
Было холодно — первое, о чем думала Сакура, когда прогуливалась по праздным улочкам Ода, и только потом уже было красиво. Интересная страна со своими традициями, девушка удивлялась обязательному ношению праздничной юкаты в неделю дня рождения наследника. И все же, собираться каждое утро, как на прием, ей было очень по душе, было в этом что-то сказочное. Из-за прохладного морского ветра — а от него не спасали даже высокие здания — приходилось надевать пушистый воротник в багровый цвет юкаты, которую подарил ей Какаши. Все таки, думать как он кусал локти из злости и ревности было невероятно приятным занятием для нее. Ёкай бы побрал Ино, с ее «женскими» мудростями, но она чаще оказывалась права, что определенно раздражало Сакуру еще больше. Девушка задумалась, как сейчас ей необходима эта миссия — никаких деспотичных Хокаге, никакой работы в госпитале, никакой лжи… Харуно мысленно разозлилась на своего «ухажера», ведь тот, явно намечая на нее серьезные планы, не удосужился посвятить ее в подробности предстоящих угроз. «Кто я для вас Подчиненный шиноби Или же любовник» Либо же Хатаке не видел разницы, либо же она не была для него таким уж важным человеком — ёкай бы побрал Иошинори, с его проверкой чувств. А пока ее злость сходила на нет, вокруг запускали бумажные фонарики с символами воды — как прекрасно. Харуно не понимает, как такая маленькая страна умудряется совмещать в себе древние традиции и новые законы, включающие в себя внедрение передовых технологий. В чем-то Иошинори все же оказался прав, от Какаши следует ожидать подобных нововведений, все в деревне говорят, что за ним последует новая эра. Сакуре, как и большинству, уже не терпелось посмотреть лично на эту новую эру, но пока угроза в лице Даймё оставалась актуальной, это можно отложить на потом. А сейчас Сакуре оставалось ждать, когда соберется делегация ученых, и они отправятся в научный центр. Все было конечно же в строжайшем секрете, и поэтому шататься по улицам в роскошной юкате являлось необходимостью, дабы «не привлекать внимания». Хотя Харуно более чем уверена, что ее багровое платье и розовые волосы уже привлекают внимание. На самом деле она была совсем не против, возможно это и отвлекло бы от обиды на сенсея. А возможно и нет.***
Белые халаты мельтешили туда сюда, кружа между компьютерами и койками, так, что у нее уже кружилась голова. Сколько она здесь проторчала? День? Неделю? Непонятно. И пускай сейчас она влилась в эту белую массу как своя, первый день определенно оставил осадок на ней. Эксперименты над живым, пускай и не вполне адекватным добровольцем, были, как она считала, бесчеловечны — однако больше ее смутила горстка холодных ученых, понаехавших со всех стран. И сейчас Харуно больше пугал тот факт, что эта аморальная работа действительно завлекла ее душу настоящей зануды — осталось понять, как работает принцип биооружия, и, что больше пугало ее, не вмешиваться в его создание. Хокаге и Йиошинори четко дали понять, что им ни в коем случае нельзя быть рассекреченными, поэтому Сакуре оставалось лишь запоминать. — Какой резус фактур, Мэй-сан? — вдруг окрикивает эхом мужчина в белоснежном, как у всех халате. — Положительный, — отвечает Сакура, поправляя выбившуюся розовую прядку. — Отлично. Харуно Сакура — а здесь Хатори Мэй — не горела желанием заводить близкие знакомства с приезжими учеными медиками, а свою главную задачу она выполнила на ура, ведь теперь она сможет составить обратный рецепт и излечить всех жертв Даймё. Больно было осознавать лишь то, что если бы Какаши не умолчал, жизнь того ребенка была бы спасена. Из назначенных семи дней прошло только пять, а безумных ботаников в белых халатах уже отпустили гулять на празднике, пока их отчеты читают спонсоры и доверенные лица феодалов. Сакура не слонялась по городу просто так, пытаясь выследить тех самых спонсоров, но без наводок это было сложно, особенно в грозу, когда половина ее мыслей была занята тем, что дождь испортит прическу. Взглянув на небо, она вновь увидела молнию, походящую на Хатаке, и, не стесняясь показала тучам язык. Но корчить гримасы небу долго она не смогла, ведь на нее неожиданно наткнулся один из слуг Иошинори, видимо запыхавшийся от долгого бега. — Сакура-сан, — задыхался он, подставляя дождю лицо. — Что-то случилось? — Нам нужна ваша помощь, Сакура-сан, — прерывисто говорил парень, отчего Харуно уже начала закипать, — Итакама-сан… слегла… от болезни… Сакура прокручивала в голове имя, которое назвал ей слуга, и, спустя минуту поняла, что речь шла об одной из девушек, которую должны были представить в качестве подарка наследнику. — Что значит слегла? — тут же становится серьезной она. — Умерла, во сне, — голос его стал заметно тише, а на глазах блеснула печаль. Сакуре было искренне жаль девушку, но в голове больше закрадывались подозрения, — А Даймё, во дворце… уже ожидают девушек. Сакура-сан, только вы можете ее заменить, иначе Лорды воспримут это, как неуважение… — Заменить Итакама? Иошинори-сама хочет, чтобы меня взяли наложницей наследнику Воды? — несчастный слуга был наслышан характером Харуно, и поэтому скукожился от страха, когда ее глаза опасно сверкнули. Что задумал юный лорд? Но с другой стороны, она бы смогла попасть во дворец и пронюхать там обстановку. — С-сакура-сан… наследник лично отбирает представленных девушек, и всегда выбирает максимум по две особы, так что вероятность того, что вы… — Хочешь сказать, я не гожусь лорду? Что-то внутри него пискнуло, а грозный вид Харуно тут же приобрел нотки веселья. Гроза тем временем только усиливалась.***
Почтить память несчастной девушки, к сожалению, не удосужился никто, и это… было грустно. Сакура не знала о ней абсолютно ничего, но это не мешало ей по человечески сожалеть о такой утрате. К своему же счастью, юный лорд уже был на собрании Даймё, иначе бы Харуно высказала свое недовольство по поводу такого халатного «избавления» от трупа, и идеи о замене. К ней сразу же поспешили служанки, и без лишней болтовни стали купать. Сакура опешила от таких действий, ведь такой царский прием однозначно вызывал стеснение. Служанки с болью намывали ей волосы, словно когтями расчесывали голову, а пена от шампуня вечно лезла в глаза. На удивление девушки, служанки расправились более чем быстро, и вот они уже собирали ей роскошный пучок, награждая тот нефритовой заколкой с символом Травы. Она облегченно вздохнула, ведь служанки все же додумались не использовать одеяние мертвой гейши и завязали уже излюбленную багровую юкату. Она и не запомнила как уже очутилась во дворе в компании других разнаряженых девушек. И все они были красивы, статны, но миловидны, словно самые нежнейшие создания. Внезапно Сакура почувствовала себя самой непривлекательной, и словно бы сейчас стало очевидно, что ее не собирались преподносить в качестве подарка. Розовая макушка была гораздо ниже всех остальных, а яркие тени и помада у них и вовсе оттеняли ее бледное лицо от всех. В какой-то степени ей по женски было обидно, что наследник возможно не станет даже на нее смотреть, и она с позором вернется в Коноху со знаниями. Подобные миссии для куноичи не редкость, однако Сакура задумалась о том, что ей следовало бы отправить сюда клона, а не сутулиться здесь самой. Сейчас действительно хотелось уйти подальше, но… миссия есть миссия. Наконец вышел посланник Даймё Воды и оглядел озябших от холода девушек, приказав тем войти во дворец. Что-то знакомое вдруг почувствовалось уколом в грудной клетке, но Сакура поспешила за остальными. Поистине огромный дворец царил пустотой, словно весь праздник остался на улице, где запускали фонарики. Молодой мужчина еще раз оглядел девушек, и сказал тем расступиться по специальным палатам в дальнем крыле дворца. Маленькая роскошная комната, видимо предназначенная для смотрин. И во всей этой пустоте была лишь одна лампа, окутывавшая комнату интимным освещением, и одна кушетка, обвитая серебром. По словам посланника, наследный лорд заходит в каждую палату по очереди, и знакомится с девушкой поближе. От осознания этого у Сакуры сперло дыхание, кажется только сейчас она начала понимать, на что согласилась. Сердце постепенно ускоряло свой темп, а на лице выступил едва читаемый страх. — Сакура Что? Недоумевающе, она запрокидывает голову назад и внезапно перед ней предстали свисающие седые пряди. «Это…» — Вы! — девичий голос подрагивает и выдает непонятый писк, отчего она тут же прикрыла рот ручками. Это не походило на сон, она точно ощущала его присутствие и голодный взгляд серых глаз. Он стоял вниз головой, прицепившись к потолку, отчего его серебряная шевелюра забавно свисала вниз. Маска, как и выступившие морщинки возле глаз, не смогла скрыть его яркой улыбки, из-за чего девушка недоумевала еще больше. Нефритовые глаза встречаются с тучами его глаз, и сейчас она понимает, что смотрит в родные, вечно уставшие глаза, не обогренные красным шаринганом. — К-как вы здесь оказались? — в груди барабанит сердце, до сих пор уверенное, что это шутка. — Здесь все смотрят в пол, поэтому очевидным было спрятаться на потолке, — он пожимает плечом, а низкий бархатный голос выдает смешинки. — Что вы здесь делаете?! — кажется она не поддерживает его забавы, понимает мужчина. — Похищаю свою принцессу, только не кричи, — он склоняется ближе к ее лицу, вглядываясь в то, будто смотрит впервые. В голове миллион и больше вопросов, а самое главное — обида, непрошедшая за пять дней. На ее губах застывает вопрос, а вокруг все вдруг завертелось водоворотом розовых лепестков, и она обнаруживает себя на улице, посреди фонариков. Теперь он стоит на земле, и она тут же вспоминает их разницу в росте. Хатаке не отрывает своих серых глаз от ее непонимающих зеленых. Ее бледное лицо тут же скривляется в недовольстве, а он все так же завороженно смотрит на нее. — Ты не рада меня видеть, — констатирует он, не моргая. И ей хотелось бы ответить «да», вот только душа не поворачивается так сказать. — Вы меня обманывали, — звучит она тихо, но так, что в его ушах застыло громкое эхо. — Пойдем домой. Кажется, что все краски мира вдруг потухли, и остался лишь свет ее зеленых сочных глаз, излучающих великую печаль. Ему больно смотреть на нее так в ответ, ведь он не знает что сказать. — Вы, меня, обманывали. Между ними был метр, а казалось, что километры, будто он так и остался в Конохе ее ждать. В головах обоих возник тот прошлый поцелуй у врат деревни, и оба смолчали. — Сакура, — он хочет что-то сказать, что угодно, но не знает что. — Вы не доверяете мне, — она заметила, как мужчина пытается сократить между ними расстояние, и не препятствует этому. Она видит на его лице отрицание сказанному. — Бросьте, вы никому не доверяете, — парирует она, — Вы скрыли от меня такую информацию, чтобы опять огородить от всего, но зачем? Я уже не ребенок. Вы не доверяете мне, как шиноби? Как вашему подчиненному? — Ты не моя подчиненная. Я — в твоей власти, — наконец он приближается достаточно, чтобы в красках ощутить ее сладкий аромат, смешанный с морской волной. Его сильная грудь вздымает вверх вниз, и он понимает, что все еще жив. — Вы могли быть со мной честны… — она уводит взгляд в сторону, пока его длинные пальцы нежно не касаются ее подбородка и не возвращают зрительный контакт. — Сакура… Больше всего на свете я боюсь за тебя, и я не хочу впутывать тебя в такие проблемы, — он говорит не отрывая глаз, сурово сместив брови, — Я не хочу тебя потерять. Этого могло бы быть достаточно, чтобы простить его. Но этого недостаточно. — И я боюсь за вас. Но я тоже шиноби, — на последнем слове ее голос стал строже, — А вы — сорвали мою миссию. — Разве твоя миссия притворяться наложницей? — седая бровь взмыла вверх. — Свою изначальную миссию я выполнила, и получила все необходимые данные, Хокаге-сама. А это, — она указывает на свой вид, — Могло бы помочь получить новые сведения. Но поскольку вы меня выкрали… — В этом не было необходимости — Гаара уже послал для этого свою сестру, успешно подготовившуюся к этому заранее. И выходит так, что Иошинори просто играет на моих нервах. Кажется Сакура прозрела, и внутри закипало все больше злости, но уже не на Какаши. — Я поговорю с ним позже, и он ответит за это, — удивительно, как в его голосе одновременно читались строгость и ласка, — Сакура, пойдем домой. — Я все еще не простила вас, — хмыкает она, поправляя выбившуюся прядку. — А если я попрошу тебя так, — осторожно говорит он, спуская темную ткань с лица, пока перед Сакурой не предстает настоящее лицо. И она замирает. Ее лицо тут же окрашивается румянцем, но глаз она не отводит, внимательно цепляясь за каждую деталь этого незнакомого мужчины. И, на ее удивление, он выглядел молодо, пускай и были видны маленькие, едва заметные морщинки, Какаши Хатаке определенно не выглядел на свои почти сорок лет. Зеленые глаза внимательно блуждали по этому невероятному лицу, и она отметила про себя, как мило выглядела его родинка под губой, придающая определенный шарм ему. И, как оказалось, шрам, рассекающий левый глаз, был куда больше, чем она надеялась, и доходил почти до той самой родинки. Хатаке Какаши определенно был самым красивым мужчиной, что она когда либо встречала. — Можешь потрогать, — улыбается он, и она впервые видит, как выглядит эта улыбка по настоящему — чуть сжатая, но такая искренняя. — Это, верно, какое-то дзютсу? — оживает она, последовав ему совету, и едва касается пальцами его красивого подбородка. — Нет, — она следит за движениями его губ, и не может перестать глазеть. Мужчина — незнакомец с прической Какаши — вновь улыбается и наклоняется ближе, чтобы одарить ее розовую макушку легким поцелуем. Ожидаемый румянец поступил сразу же, и Хатаке довольно хмыкает. — Предлагаю пройтись до гостиницы. — Вы остановились в гостинице? Когда успели? — Харуно стеснительно уводит взгляд, все еще не веря своим глазам. — Полчаса назад. Своей горячей рукой он хватает ее замерзшую ладошку и засовывает себе в карман жилета, где казалось было теплее всего. Они пошли в неизвестном ей направлении, обходя назойливые лавки с торговцами. — Вы не наденете маску? — Зачем? — мягко говорит он, — Тем более, в маске меня все узнают. Это была обычная стандартная уютная гостиница, которая не выделялась ничем примечательным — идеальное убежище для господина скрытность. Но номер у Какаши, на удивление, оказался далеко не самым стандартным, похоже роль Хокаге немного подправила его тягу к роскоши. Сакура осторожно подошла к светильнику, дергая тот за ручку, и комнату наполнило такое же интимное освещение. А и без того большая кровать теперь казалась просто гигантской с таким светом. — Вы не любитель скромности, да? — она волочит свою тяжелую юкату по полу, за что голодно цепляется взгляд Хатаке. — Это номер для тебя, — вдруг как-то низко говорит он, видимо не хотел, что она оставалась с лордом и его делегацией. — А ваш номер по соседству, верно? — Харуно пробует матрац на ощупь и ей определенно это нравится. И сейчас она замечает, как опасно выглядит его выражение лица в этом освещении, особенно без маски. — Я планировал тайно наведаться к Даймё, — его взгляд потемнел, отчего у девушки вдруг затряслись коленки. — И вы устроили все это… — Ради тебя. Харуно вздыхает полной грудью, медленно, неслышно, и замечает, что Какаши уже стоит подле нее. Она начинает сминать ткань своей юкаты, и ей кажется, что в комнате вдруг стало гораздо жарче. — Сакура, — на выдохе произносит он, так, что внутри все переворачивается, — Ты прекрасна. Его глубокий взгляд скользит по телу, словно сжигая всю одежду на ней. — Какаши-сен… Он накрывает ее внезапным поцелуем, из-за чего она томно вздыхает ему в губы. Какаши было достаточно этого звука, и ее ответа на поцелуй, чтобы сойти с ума. Сакура страстно дивится поцелую, но готова поклясться, что нащупала языком острые клыки. Хатаке тонет в волне чувства, когда тонкие пальчики касаются воротника его жилета и поднимаются к шее, поглаживая ту. Ее нежная кожа ощущается как нечто неземное, Какаши думается — спятил, но такова его реальность. Сильные руки приобняли тонкую талию, но желали блуждать по всему ее телу. А естественный запах вишни, смешанный с различными маслами, делали ее все больше похожей на мечту, и казалось так и есть. Ловкие пальчики скользили вдоль мужского лица, точно прощупывая то как неизвестность, отчего Хатаке было немного забавно. Но когда эти же пальчики спустились ниже, к самой застеже жилета, его дыхание вдруг замерло. Что-то кольнуло внутри, а ноющий от тяжести пах сводил с ума. Сакура была чрезмерно уверена, но от этого не менее застенчива, что несомненно делало ее еще привлекательней. Ее руки списались до плеч, высвобождая мужчину из цепких лап рабочей формы, и та с грохотом приземляется — грохот, она уверена, хотя уши уже давно заложены от страха. Перед ней остается преграда в виде черной водолазки, что прекрасно сидела на мускулистом теле Шестого. Харуно заползает за пределы этой водолазки, пока Какаши смиренно стоит и смотрит на нее, и, легкими движениями касаясь крепкого торса, приподнимает одежду. Почему-то она отвлекается от разгорячившегося Хатаке, и наблюдает за тем, как грациозно падает на пол его кофта, небрежно устроившаяся где-то рядом с жилетом. И когда она возвращает свое внимание мужчине, тут же вспыхивает алым румянцем, ведь человек перед ней — невероятно сексуален. Ей не дается шанса подольше рассмотреть идеальное тело, располосованное шрамами, и Какаши валит ее на мягкую кровать — самую мягкую в ее жизни. Ей страшно, коленки подрагивают, ведь она понимает, что сейчас произойдет то, что таилось в их душах уже давно, но она не боится Какаши — знает, что больно ей сделать он не способен. Его огромное тело тут же нависает над ней, а кровать под его весом заметно меняется, Сакура успевает заметить, что он стал куда больше, чем в последнюю их подобную встречу — неужели подкачался? Хатаке неровно дышит, так, словно из ноздрей сейчас попрет пар, а девушка под ним точно расплавится. Ее неуверенный пьянящий взгляд ярким огнем отразился в его серых глазах, и мужчина решил немного раскрепостить ее. Он наклонил голову чуть ближе и одарил Сакуру нежным горячим поцелуем, а его правая рука осторожно спустилась ниже. Длинная юката распласталась на кровати, словно невероятным шлейфом, помогая тем самым нащупать Какаши то самое. Мягким движением он залез под платье, где уже ощущался жар, и осторожно, медленно стянул колготки вниз. Оголив белоснежные прекрасные ноги, мужчина не стал церемониться и опустил руку на колени, поглаживая теплую ножку — эффектом сию действию послужил глухой девичий стон, и Какаши понял, что делает все правильно. Его рука была горячей для Сакуры, отчего каждое его прикосновение казалось стократ страстнее, и он одаривал своим жаром каждый сантиметр ее ножек. И когда сильная рука наконец добралась до внутренней стороны бедра, Харуно затихла. Массивная горячая ладонь легко прошлась по заветному месту, где сейчас царил хаос эмоций, и Сакура вздохнула. Коварно улыбнувшись ей в губы, мужчина плавными движениями проводил по ее лону туда сюда, пока не достигнул нужной влажности и не запустил в нее средний палец. Да. Сакура изгибалась так, что теперь ее грудь касалась его, а застывший на губах вздох заставил Какаши потерять рассудок. Ее узкие стенки побуждали его делать все быстрее и быстрее, но в голове были совсем другие мысли, так что он остановил темп. Одарив уже пьяную от удовольствия девушку поцелуем, он спустился ниже, приветствуя взглядом оголившиеся ноги и упругие ягодицы. Путь из горячих поцелуев прошелся от нежных пяточек до бедра — Сакура тем временем начинала сходить с ума, не зная, куда деть руки. Коварно облизнувшись, мужчина жарко выдохнул на самое чувствительное ее место, и у Харуно слегка задрожали ноги. Она попыталась скрестить коленки, но сильная рука Какаши не дала ей этого сделать, так что он победно уткнулся в нее головой. От этого горячего дыхания ей становилось только холоднее, она и сама не знала как, а когда влажный язык коснулся ее чувствительной точки, у нее сжались ноги, и, кажется она ухватилась ими за его голову. Скользящими движениями вверх вниз, Какаши проделывал бесконечный путь до ее удовольствия. Интуитивно нащупав ее плоский живот, его рука скользнула под платье — проводя ладонью по ее прессу он вызывал новые стоны. Хатаке водит языком по ее сочным местам, пока наконец ее тело не начинает подрагивать, и он понимает, что достиг ее апогея, поэтому лишь ускоряет движение, пока из Сакуры не выходит все ее блаженство вместе с несвойственным ей громким стоном. Довольный собой, он возвращается к ней, исцыловывая всю ее сладкую шею, пока она прерывисто дышит. — Сен…сей, — тихий голос напоминает ей об остатках разума и она укрывается в объятия с головой. Его теплое тело и сильная грудь прижимают к себе, а ей не хочется уходить — хочется вновь дышать. Она невольно задумывается, это люди называют оргазмом? Сакура кутается в объятия еще сильнее, пока снизу не оказывается Какаши, и теперь его голодный хищный взгляд не стал еще четче. — Тебе понравилось? — он спрашивает жадно, но нежно и любопытно. А она стыдливо отводит глаза в сторону — он прекрасно понимает, что ответ «да». Ее маленькое, но сильное тело ощущалось буквально как пушинка, и Хатаке боялся ее ненароком сдуть, поэтому он, крепко придерживая девушку за талию, нежно стягивал излюбленную юкату, пока та не осталась валяться на нем. В тусклом мягком свете перед ним предстала божественной красоты нагота, румяно прикрывающая груди рукой. На ее опухших губах застревают слова, а неугомонная натура Какаши получает наслаждение от этих тщетных попыток, и ему хочется кое-что попробовать. Мужчина усаживается поудобнее, так что теперь их лица были на одном уровне, и мягко хватает девушку за плечи. Ему хотелось вдыхать каждую крупицу ее сочного аромата, но он боялся слететь с катушек, так что приходилось сдерживать свои животные порывы. Грозовые глаза хитро ухмыляются, и на голом лице застревает улыбка. — Доверься мне. Левой рукой он просит ее чуть приподнять голову, чтобы лучше было видно шею, а правой рукой он складывает печать и тут же накладывает ее на горло Сакуры. В недоумении девушка пытается что-то возразить, но все выходит тщетно, голос словно бы пропал, а она осталась немой. Зеленые глаза бегают в панике, пока тонкие ручки хватаются за горло — о подобной технике АНБУ не знали другие шиноби. Какаши поглаживает порозовевшие щеки тыльной стороной ладони, и дает понять, что все в порядке. С трудом, но девушка все же соглашается с ним, все еще пытаясь выдать хоть какой-то звук. Хатаке укладывается чуть ниже, и замечает, как мгновенно пропало стеснение Сакуры насчет груди, и теперь она лишь молча восседала сверху, ожидая дальнейших его действий. Мужчина стаскивает с себя остатки одежды, и те оказываются в одной куче с его формой. Он усаживает девушку поудобнее, так, что горячий орган больше не касается ее спины, а немой писк не застревает на губах. Мужчина опускает одну руку вниз, к ее влажной промежности, и водит длинными пальцами вверх вниз, пока Сакура не начинает ерзать на нем, пытаясь издать звук. Воспользовавшись моментом, он осторожно входит в нее — тонкие стенки будят в нем безумие, а гримаса и тишина на лице Сакуры только раззадоривают его. — Если станет больно — ущипни, хорошо? Она хотела что-то ответить, но быстро опомнилась, поэтому кивнула ему в ответ, не меняя выражения лица. Он двигался медленно и аккуратно, без резких движений, подобных тем, что были несколько минут назад. Будь он проклят тысячу раз, но ему нравилось наблюдать за этой немой картиной. Тщетные попытки Харуно издать звук будили в нем настоящий хаос из чувств, поэтому он зарывается головой в ее грудь, на которую ниспадали остатки роскошной прически девушки. Вдыхать ее аромат и видеть движение губ было самым настоящим безумием, понимал он. Ему бессовестно нравились ее немые стоны и прикрытые глаза. Сейчас ему было плевать на все. Абсолютно. Остатки совести проснутся в нем позже, он уверен. От нарастающего со временем темпа, движения Сакуры изменились, и стали походить на его, так что она двигалась в такт. Из-за неожиданного толчка девушка схватилась за его спину чуть крепче, и он думает, что возможно там останутся следы. Харуно страстно запрокидывает голову, а он зарывается все глубже в ее грудь. — Сакура… — вслед мычит он ей, и извергается на кровать. Не будь на ней печати, она бы все равно молчала в ответ — это он знает. Какаши одаривает ее таким нежным поцелуем в лоб, что она невольно погружается в сон.