***
Слова пресловутой старухи надолго засели в ее голове. Вот уже неделю, не покидая стен больницы, она томно задумывалась о сказанном Кохару.Не обольщайся, девочка
Она вспоминает беспокойный алый взгляд сенсея, который пытался огородить от самого же себя, но боролся с желанием защитить лично.Ты просто напоминаешь ему Нохара
Сакура точно слышит, как слова лезвием проходятся по душе, ведь помнила, как, всякий раз уходя в себя, мужчина произносил имя Нохара. Помнит, как шептал ее имя во сне, даренным ей же, Сакурой. Нет. Она не могла винить его в сильных чувствах к убитой им девушке. Она не должна, ведь это было бы эгоистично. Но все же винит. Цепляясь за прошлое, упускаешь настоящее, а будущее — закрыто. Так ей говорил он, вновь и вновь отговаривая пойти за Саске давным-давно. Но ведь он старался жить настоящим, убеждает она себя. На шее загорелось лунное ожерелье, приятно напомнив Сакуре о том, что чувствует Какаши. Ведь все это было искренним, настоящим, не последствием пережитой травмы. И все же проблемы, набранные в детстве, сильно влияли на жизнь после. Сакура не жалеет о том, какой Какаши есть на самом деле, но она понимает, окажись рядом с ним кто-то в детстве, он был бы счастлив. Эта проблема касалась не только Какаши, таким был и Наруто, и Саске… и многие другие дети шиноби. Ксо, ей сейчас надо думать совсем не об этом, ведь изучение техники Микото Узумаки требовала много внимания. Она отложила мысль о психическом здоровье детей на потом, а сейчас ей надо осторожно взять из запретной техники то, что необходимо. Пускай и прошел только месяц, с тех пор, как она слегла от истощения, но продолжать тренировки она не собиралась. За прошедший месяц она накопила в Бьякуго достаточно чакры, чтобы хватило на двоих человек. В специальной палате находились двое подверженных шиноби в тяжелом состоянии. Командиры отрядов, видимо на них не пожалели порции «яда». Хоть, Сакуре и удалось извлечь все нановещества из их организма, но некоторые все же успели заблокировать каналы чакры, так что жизненные показатели падали на глазах. Она задумалась, как влить чакру туда, где все закрыто? Можно представить, что каналы чакры это трубы, а из-за блокирующих нановеществ они засоряют их. Чтобы исправить засор нужно влить в трубы определенные вещества, с сильным напором. Но каналы чакры очень хрупкие, и от переизбытка могут просто лопнуть, а это уже летальный исход. А если перекрыть систему чакрообеспечения, и влить туда чакру Сакуры, то этот поток сможет аккуратно вытолкнуть барьер. Да, да. Чтобы сделать это, требовался невообразимый контроль над чакрой, и Сакура надеялась, что похвалы учителей были не пустыми словами. Девушка активирует Бьякуго, концентрируя большое и равное количество чакры в кистях, и дотрагивается до солнечного сплетения шиноби, туда, где чакра концентрируется больше всего. Ровный вдох. И она перекрывает их собственную чакру, вместо этого вливая туда свою. Сейчас бы ей не помешал бьякуган, но она неплохо представляет, что творится внутри каждого из ниндзя. С хирургической точностью она медленно и аккуратно усиливает поток чакры, чувствуя, как выходит засор. Еще немного. Но торопиться нельзя. Она проталкивает барьер дальше на перекрестье каналов, где сможет просто выжечь его. На лбу уже выступали капли пота, а все тело начало потряхивать от чересчур долгой концентрации. Жутко хотелось почесать себя изнутри. И наконец, ее собственная чакра начала убывать, а это уже было нехорошо. Вобрав еще немного чакры, она все же останавливается. Барьеры выжжены, собственный приток возобновлен. Сакура чувствует, как подрагивают колени, и она опирается о стенку. Печать сползла со всего тела возвращаясь на ровную точку на лбу, где выступали едва заметные пятна. Она посмотрела на часы и ужаснулась. Прошло три часа. За три часа она пыталась возобновить циркуляцию чакры всего двух человек. И все было напрасно. Ей хотелось рвать и метать, как же все это было бесполезно. Зачем Какаши дал ей тот свиток? Но вдруг она почувствовал слабый проблеск чакры в помещении. Она судорожно подходит к пациентам и обнаруживает, что выступающие жуткие вены пропали, а все показатели стабилизировались. Чакра вновь циркулировала. У нее получилось. Харуно выбегает в коридор, мысли мечутся, а ноги едва несут ее к соседнему кабинету. — Юта-сан! Проведите полный осмотр пациентов в триста седьмой палате, и позовите Тсунаде-сама!***
За прошедшие… два месяца? Сакура так и не увиделась с Какаши, пускай первый месяц ей и не хотелось, но потом… Какаши кажется хватало известий от АНБУ, что все в порядке, вот только загадочный диалог со старейшиной не давал покоя. О делах сердечных ему пришлось пока не думать, хотя очень хотелось. По правде говоря… он очень скучал, и был готов отдать все, за то, чтобы провести вечер с ней, не беспокоясь об остальном. Сейчас его загруженность была более чем стопроцентной, и ее тоже, он знал. Оба трудились во благо деревни, однако угроза только нарастала. Какаши невольно задумался о том, что и ему могло бы поступить предложение от Даймё. Тогда бы высшие лица в виде Каге по прежнему остались с чакрой и при власти. Но Каге преданы своим деревням, так что это мало походит на правду. Даже если бы такое и предложили, то явно с подвохом. Лорды не жалуют политики Каге, а особенно в Конохагакуре. Но если бы это имело место быть, согласился бы он? Он не хотел признавать, но думать о подобном все же стоило. И, без зазрения совести, ответил бы да. На кону стояло многое, но ведь, как Рокудайме он поклялся охранять свою деревню и подчиненных. И в первую очередь ее. Конечно, в конечном итоге политика Воли Огня свергла бы его, но он постарался бы по своему вернуть все. — Ксо… не оставят же они дееспособными только пять Каге. Хотя… даже если и так, то мы сами поубиваем друг друга рано или поздно, и тогда эре бусидо конец. В таком случае это было бы им на руку, ведь народ сам увидит, как мы пошли друг против друга. Что-то здесь не так… — Ну да, Какаши, а от меня ты чего хочешь? — беспокоено интересуется мопс. Слушать монолог Хатаке вот уже который час было просто пыткой. А нинкен явно не интересовался политикой. — Хм? Разве я не сказал тебе проверить Сакуру, в каком она настроении? — мужчина откладывает карту континента в сторону, где покоились свитки и документы. — Нет, Какаши, ты уже битый час мучаешь меня своими догадками в этой игре престолов, — Паккун запрыгивает на стол, поближе к Хатаке, и лапкой прощупывает лоб того, — Забывчивый ты стал, стареешь гляди. — Не такой я и старый. — По собачьим меркам ты бы уже считался мумией, — задумчиво утверждает мопс. — Но я не собака, Паккун, и ты тоже необычный пес. — И то верно, — соглашается он, — Ты когда спал последний раз? — Мне не до этого. — Ну я бы на твоем месте… — Паккун, — требовательно начинает он, — Са-ку-ра. Нинкен устало вздыхает и исчезает в клубке дыма, отправляясь исполнять просьбу хозяина. Какаши устало потер переносицу, возможно сегодня пора устроить себе небольшой отдых.***
— Сакура-сан, — молодая медсестра стеснительно заходит в кабинет Харуно. Уставшая за все эти бессонные дни Сакура медленно поднимает голову, чтобы взглянуть на гостью. Очередная операция сейчас ей не по силам. — Я не в состоянии сейчас, Цума-чан. — Но, Сакура-сан, там… — Спасибо, Цума-чан, дальше я сам. Девушка удалилась в низком поклоне, нечасто Шестой навещал их. Сакура при звуке знакомого голоса, тут же спешит поправить лохматые пряди на голове, а мятый халат невесомо разгладить. Как бы сильно не грели ее щеки, а с уст срывается: — Решили теперь сами проследить за мной? — из нее с трудом сочился сарказм, слишком она устала. — Хватит, Сакура, — он томно вздыхает, прежде чем произнести ее имя, как всегда, по особенному, — Прошло уже два месяца. — Я знаю… Он медленно подошел к ее рабочему столу, вновь привлекая собой ее внимание. В нос снова бьет чудесный аромат вишни, не такой яркий, как обычно. Девушка молча наблюдает за ним, пока он устало сгорблевается на корточках. Теперь их глаза были примерно на одном уровне, а его руки покоились на коленях Сакуры. Полуприкрытым взглядом он молит ее забыть все, и она понимает, он тоже скучал. Какаши осторожно приспускает маску и одаривает ее колени жарким поцелуем, почти прозрачным, но таким чувственным. Харуно становится тепло, а в душе вдруг стало так приятно. Она не знает куда девать руки, стесняется, но все же кладет их поверх седых спутанных прядей. Тяжелая голова ложится на ее колени, и под весом его собственных мыслей ей становится грустно. Он устал. Также, как и она. — Вам следует отдохнуть, — она нежно поглаживает его голову, пока он томно дышит. Ей хочется поделиться с ним новыми возможностями. Ведь она смогла. Смогла то, на что он рассчитывал. Но возможно… это подождет до завтра. — Пойдем ко мне, я безумно хочу спать, — низкий бархатный голос, почти шепотом, закрадывался в самые глубины ее сознания. И хотя она прекрасно помнила, чем закончилась их прошлая совместная ночь, она не сомневалась, что сейчас это будет неуместно. — Мне надо закрыть смену… — Никто ничего не скажет, если ты просто пойдешь домой сейчас, — он вновь поднимает свой пепельный взгляд на нее. — Вы пренебрегаете обязанностями Хокаге, — улыбается она. — Плевать.***
Кажется, ничто сейчас на свете не имело смысла. Только они, и диван Какаши. Сакура по хозяйски приготовила чай, все еще помнила, где что находится. И, пока розоволосая куноичи несла прекраснейший сервиз с чаем, Хатаке, кажется, уснул. Девушка с нежностью взглянула на нелепую позу Хокаге, скрюченный, словно на своём рабочем кресле. Возможно уже привык так сидеть. Портит осанку — назначит ему массаж позже, уже думает она. И, когда теплый сервиз оказался на рядом стоящем комоде, Хатаке вдруг очнулся. Мужчина с трудом разлипал свои тяжелые веки, что явно раззадорило Сакуру. — Лягте уже, — заботливо начинает она. — Нет, все нормально, — Хатаке медленно потирает веки. Похоже, на шуншин ушло куда больше сил, — Садись рядом. В такие моменты ей хотелось провалиться под землю. И вовсе не от неловкости или стыда, просто это было настолько трепетно и само собой разумеющееся, что щеки мерцали огнем. Кажется о таком она читала в своих романах, бытовая нежность, сама собой уже являющееся проявлением теплых чувств. Она делает шаг навстречу и усаживается поудобнее рядом с ним. Какаши запрокидывает руку ей через плечо и нежно касается ее бедра, а она в ответ кладет свою голову ему на плечо. Даже сейчас напряжено. Второй рукой он держит голову, не позволяя той упасть на мягкий край дивана, иначе он тут же уснет. Непонятно, как он держался все эти дни. — Говорят, Вы не выходили из башни долгое время. Что-то произошло? — аккуратно начинает она, ведь боится испортить момент и вновь разбудить в нем строго Хокаге. — Произойдет, — только и отвечает он, спустя долгие тридцать секунд, — Я все расскажу тебе, Сакура, обещаю, только, не сейчас, пожалуйста. — Я понимаю, — говорит она, в глубине души желающая знать все сейчас. — Но и ты не выходила из госпиталя, есть что-то новое? — его мягкая хватка становится то сильнее, то слабее, будто он сминал ее, точно кот. — Да… У меня получилось, я смогла освоить технику Мито Узумаки, пускай не до конца, но у меня получилось, — она иначе представляла себе этот диалог, ведь рассчитывала, что будет говорить с энтузиазмом, а не как сонная муха, — Я не подвела ваши ожидания. — Я знал, что ты справишься с ней, — он наклоняет голову чуть ближе, и целует ее в макушку, пахнущую цветением марта, — Это под силу только тебе. — У меня получилось нейтрализовать те вещества, думаю я смогу развить это в себе получше. — Одной тебе будет сложно, ты должна обучить других, чтобы мы смогли противостоять угрозе, — в его голосе проблескивали лидерские заскоки, хотя сам он сейчас походил на уставшего от жизни старика. — Вы же только что сказали, что только мне под силу это… — Ты что-нибудь придумаешь, я уверен, — улыбается он одними глазами, а уголки его губ почти не сдвинулись. Привычка, выработанная за долгие годы, уверенна Сакура. Возможно из-за отсутствия мимики его лицо и выглядело так молодо, а под глазами виднелись морщинки. И все же Сакура до сих пор не верила, что действительно видит его лицо, вот так спокойно. — Вы так любите все запутывать, сенсей. Вдруг Хатаке слабо усмехнулся, прикрыв глаза. — Чего? — Мне нравится, что ты до сих пор называешь меня сенсеем, — игривые серые глаза внимательно взглянули в малахитовые. И она залилась краской. — Это… Вы… Вы не понимаете, мне неловко, просто, Вы старше и… я всю жизнь называла вас так… — Однако же это не помешало нам в Ода тогда. Он залился искренним смехом, какого Сакура почти никогда не слышала, но это все равно заставило ее покраснеть пуще прежнего. Она смущенно стукает мужчину по плечу, где недавно покоилась ее голова, но это не остановило его. — Вы!.. — она честно пытается придти в себя, ведь понимает, что он просто издевается над ней, — Понимаете, «сенсей» уже как будто часть вашего имени, и сказать Какаши без сенсей уже как-то неловко… Он вновь целует ее в макушку. — Я скучал по твоему «Какаши-сенсей», — улыбается он. Харуно вдруг останавливается, забывая как дышать. А ведь они вели себя, как пара… Все было настолько запутано и само по себе, что она и вовсе забыла про этот факт. И она поняла, что называет своего партнера учителем. Но ведь он и был ее учителем, потому как направляет ее и учит любить. Любить… Было странно думать о том, что ее парой стал Какаши, но это было так привычно, так правильно, что ей не приходилось часто задумываться. И пускай ей почти восемнадцать, благодаря ему она почувствовала себя женщиной. Желанной и нужной, как не чувствовала себя ранее, как и не смогла бы чувствовать себя с Саске. Ёкаи проклянут ее в следующей жизни, но ей нравилось, что взрослый мужчина ухаживал за ней и дарил тепло. — Так и будешь называть меня? — отвлек он ее от размышлений, — До конца наших дней? — Посмотрим, — игриво отвечает она, уводя взгляд в сторону, где покоился остывший чай. Лежать вот так с ним на диване, не думая ни о чем, кроме возможных смущений… было прекрасно. Дыхание его участилось, и Сакура слышала, как он постепенно засыпает. — Сакура, — слабо мычит он. — Хм? — не отводит она глаз от полки с книгами. — Я бы хотел провести с тобой жизнь. Сердце замирает, а легкие Сакуры полыхают огнем, кажется она остолбенела. Что он сейчас сказал? Осмелившись повернуть на него взгляд, Сакура с досадой обнаруживает, что мужчина уже крепко уснул. Как вовремя…***
Желтые глаза голодно бегают по пробирке, а вытекающие друг из друга колбы отражали хищный свет лампочек. Мужчина довольно улыбнулся своему творению. Плод рос, как и ожидалось, достаточно быстро, чтобы уже походить на здорового ребенка. Маленькие ручки сжимались в кулачки, а серые глаза с каким-то взрослым осознанием смотрели в ответ на его желтые, которые находились по ту сторону стекла. Он хотел бы поделиться этим с Тсунаде, но точно знает, что она не примет его, поэтому ему долго придется прятать свое творение. Еще пара месяцев, уверен он, и можно наконец приступить к испытаниям и заполучить чистое доудзютсу. — Ты будешь прекрасен, Мицуки.