***
Затхлый стальной запах встал во всем подвальном помещении, где казалось время потеряло свое течение и ход. Вопли застыли среди железных прутьев, не осмелившись выйти наружу. Разряд. Все тщетно. Грозный взор Хокаге сейчас был бессмысленным, а оттого и более яростным. Пустой взгляд избитого шестой тенью огня давно уже пребывал в мире духов, а в нос ударил новый смердящий запах. Кажется это горелая плоть. Разряд. Молчание. Хатаке потерял всякий счет времени, в голове только одно — вымучать до последнего. В седой голове промелькнула мысль, что допытывать какую-либо информацию он сейчас не хочет от слова совсем — как мужчина, на чью женщину совершили нападение, он полностью удовлетворил свои желания. А сбившееся дыхание заключенного только и говорили о том, как зол Какаши. — Над чем работают Даймё? Разряд. Молчание. Какаши определенно был зол, но понимал подобный исход событий. Все же ни Яманака ни Ибики не выпытали и слова из самурая — Даймё хорошо подготовились, когда отправляли такой отряд. Но хоть как-то Хатаке смог потешить свою ярость, так, что кровавые отпечатки горели неоном на черной форме. — Рокудайме. Прошло десять часов, — голос Ибики врывается также неожиданно, как и количество часов. Уже? Какаши молча поправил ворот жилета и окинул взглядом камеру. — Ино изучает открытые области разума? — Да. — Он бесполезен, — Морино едва уследил за движениями Шестого, как из сонной артерии полился тонкий ручеек крови, а сам Хокаге уже отошел прочь. Фарфоровые маски тут же зашуршали и принялись за сделанное Хатаке, пока тот беспечно направился домой. Свернув за угол, чтобы сократить путь до дома, мужчина запрыгнул на крыши деревянных домов — так он бегло осмотрел улочки деревни. По его соображениям — реконструкция деревни уже немного отставала от графика, а все из-за того, что он отправил Тензо на миссию, как предполагал он. Было честно неловко напрягать товарища, ведь тому досталась задача отстроить чуть ли не всю деревню с нуля. Однако же Ямато был невероятно полезным товарищем, и на благо деревни Какаши мог позволить помучать его еще немного. Мужчина ленно глянул на небо — вечереет, а значит Сакура должна выйти с госпиталя. На запястье поблескивали часы, подаренные девушкой — все никак не мог привыкнуть, что время буквально в его руках. Стоило бы пойти встретить ее, вот только вид неопрятный — с ног до головы в чужой крови, а оправдываться перед Харуно не хотелось. Пылкий и нежный нрав девушки шатал равновесие абсолютно любого спокойствия, что несомненно вдыхало жизни в серое бытие Хатаке. Мужчина усмехнулся, девушка до сих пор пилила мозги на счет приставленной охраны, и он честно надеялся, как бы она не избила несчастных АНБУ. Унылые ставни квартиры приветствовали его со звучным скрипом — всегда ли его берлога веела старьем? Или только сейчас он начал замечать, а идея жить в новом-старом фамильном доме уже не была такой ужасной? Так или иначе, переезжать туда один он не собирался. Паркет издает истошное пение под тяжелыми шагами, а дверь в ванную комнату кажется подозрительно теплой. В лицо тут же прилетает пар, и розовый нежный силуэт постепенно превращается в четкий пунцовый образ в полотенце. Зеленые глазенки бегают из стороны в сторону, пока сама она в замешательстве поправляет несчастное полотенце, что успевает прикрыть лишь самое драгоценное. Хатаке в миг забывает про все свои жалобы на зрение и вглядывается в каждый доступный ему миллиметр женского тела, такого подтянутого и привлекательного. Какаши чувствует, как к носу подступает давление, и вот вот хлынет кровью. Непонимающий весенний взгляд превращается в грозную волну зелени, и она сама уже стоит в полубоевой стойке. — Что ты тут делаешь? — Какаши первый выходит из оцепенения. — Купаюсь, очевидно, — уверенный тон не сумел скрыть румянца на ее щеках, — Выйди! — Это моя ванная, Сакура-чан, — мужчина довольно ухмыляется под маской, и совершенно забывает про пятна крови по всей одежде. — Выходи! — Харуно продолжает наступать, и уже оказывается в паре сантиметров от Какаши. Сладкий аромат шампуня врывается через маску и тут же туманит разум, отчего мужчина тянется вперед за поцелуем, — Ты грязный! Ксо! Смачная пощечина с треском врезается в уши, подкашивая равновесие Хатаке. Он надеется рассмотреть ее еще хоть немного, но Сакура с силой вытолкала его из комнаты. — Из собственной же ванной, Вишенка, — Хатаке поглаживает раскрасневшуюся щеку, девушка явно пощадила его. Покорно оставшись ждать снаружи, он пытается очистить хотя бы багровые руки, что уже слипались от чужой крови. Выходит Сакура укутавшись в его большой банный халат, а на голове все то же полотенце, и Какаши думается — это самое лучшее зрелище, какое может быть. — Надо стучаться, сенсей, — она скрещивает руки на груди, — Чья это кровь?.. Ками наказывают его за невнимательность. — Допрашивал заключенного, — бросает Хатаке. А перед глазами Сакуры всплывает кровавый отчет АНБУ. «… капитан отряда, 009720, проводил допросительную пытку, длинною в 13 часов…» Цель: устранена Харуно окидывает его странным взглядом, пробегает по каждому багровому запачканному сантиметру. Но не видит убийцу. Видит уставшего от жизни, слегка побитого и ленивого мужчину. Мужчину, что дорог ее сердцу, отчего она не решается продолжать разговор на эту тему. — Ты закончила раньше? — томный голос звучит как эхо. — А? Да. Какаши проходит бесследно мимо, оставляя после себя железный запах крови. Он верно устал, думает Сакура, и просто хочет отдохнуть. — Я… могу помочь помыть голову? Хатаке думается послышалось, но потом чопорный взгляд сменяется нежностью и он полностью отдается в руки девушки. Сакура по хозяйски стягивает с него всю грязную одежду, бросая ту небрежно на пол, а мужчина покорно стоит в ожидании.Ты есть то единственное, что наполняет мое сердце жизнью
Девушка уверена в своих действиях, но до сих пор роба во взгляде — он видит. Какаши сгибается в поцелуе, и от этого становится в разы теплее. Когда он заходит в наполненную ванну, Сакура спешно отворачивается, пускай их связывали совместные ночи, но голое мужское тело всегда вызывало румянец. Оттого, как она догадывалась, Какаши радовался больше. Их отношения давно перешли тонкую грань какой либо принятой нормы, или она просто свыклась с его присутствием? Какаши определенно был единственным мужчиной в ее сердце, но быть учителем и наставником не перестал. Пускай их будут сопровождать годы вместе — он всегда прежде будет сенсеем, понимает она. От этого и становится не по себе, ведь посвятить родителей в личную жизнь надо… Чета Харуно уже интересовалась насчет ее отношений с Хокаге, потому что такое в деревне не утаить, особенно если и не стараться. Неловкое осознание того, что родители встанут на сторону Хатаке и попросят взять их дочь в жены нахлынуло внезапно. Так, что она и не заметила, как намылила всю голову Какаши. Его сильная шея с изящными изгибами и боевыми шрамами была как никогда притягательна. И девушку до сих пор не унимало любопытство по поводу новой татуировки мужчины. Тату, несомненно, была изящна, однако подтекста ее она так и не поняла. Чернильные узоры простирались вдоль шеи и ребер, обрамляя сильные руки мужчины. Сакура невольно рассмотрела узоры поближе, те словно бы двигались, а рисунок существа «дышал». Она знала работу Сая, и это определенно была не обычная тату, возможно техника? Вдруг его рука выходит из воды, оставляя плески на полу, и наклоняет девичью голову чуть ближе к себе. Достаточно, чтобы ухватить ее горячие губы. Сакура думает, как бы пена не попала ей в глаз, а Какаши вбирает остатки воздуха, надеясь не задохнуться в приливе тепла. Харуно останавливает его, понимая к чему приведут последствия, и разворачивает обратно в воду. — Потри спинку, — ленно бурчит он, так что она закатывает глаза, но просьбу исполняет. Нежные ручки скользят по расслабленным мышцам, игриво поглаживают крепкую грудь и шею. Мужчина удовлеренно выдохнул, словно бы отпуская всю тяжесть и бремя Хокаге. Он прикрывает веки и блаженно поддается действиям Сакуры, и забывает сказать ей, что шампунь она использовала свой, а не Хатаке. Она придвигается ближе и пальчиками скользит по шраму на лице — Харуно любила так делать в особенные моменты. — Еще болит? — она прикрывает ладошкой пересаженный глаз. — Нет, — честно отвечает он, — Но если поцелуешь, то буду благодарен. Она едва давит улыбку и легко касается губами прикрытого века, желанного поцелуем. — Ты так часто остаешься у меня, — будто бы мурлыкает он, — Никто не задается вопросом, где ты? Родители? — Ну… как любят шептать у нас в деревне — я соблазнила Хокаге и теперь манипулирую им, — сладко щебечет она на ухо, — Боюсь, что родители воспримут это по своему. — Они будут против? — Отнюдь… — Хочешь, я поговорю с ними? — он не меняется в голосе и продолжает звучать как ленивый кот. — Тогда они вынудят тебя жениться на мне, — она продолжает с силой намыливать седые волосы. — А я и не против. Сакура остановилась и вылила на его голову горячую воду, теперь мокрые седые пряди ниспадали прямо на лицо. Она засмущалась, понял Какаши и слабо улыбнулся самому себе. — Но если Вишенка хочет, мы отложим этот разговор. Стать первой леди Конохи? Звучало стократ лучше, чем стать последней леди Учиха. Сакура честно пыталась отмахнуться от этих мыслей, только девичий восторг все никак не унимался. Но ему следовало разбиться о кирпичную стену реальности и проблем, ведь сейчас определенно было не подходящее время. Все эти… несуразицы и политические игры никак не вписывались в расписание личной жизни. И уж тем более ее будущего. Хотя, она честно надеялась, что конфликт завершится, и их с Какаши отношения перерастут в нечто большее. А пока она лишь растирала горячее тело сухим полотенцем и наслаждалась моментом. Видеть Хатаке полураздетым, расслабленным и без маски было… сравни призом, который доступен лишь ей одной. — И все же, когда Хатаке-сама передаст свой пост Наруто? — она гордо восседала на сильной спине и мяла его мышцы как тесто. — Когда Наруто будет готов. Кончиками ногтей она чуть впилась в спину, чтобы слегка отрезвить мужчину. — Как красноречиво, — недовольно фыркает она. — Ну… когда Хатаке-сама достроит деревню, улучшит военную силу, наладит связи с другими странами, ведь госпожа Пятая умудрилась по переругаться со всем светом, и когда Наруто обзаведется семьей, — Какаши произнес все на одном дыхании, так, что Сакура слегка удивилась, как он остался таким расслабленным. — То есть Наруто придет на все готовое, да? Он и так лентяй, — вслух рассуждает она. — Да, ему останется лишь поддерживать все то, что я построил, а это тоже многого стоит, — Хатаке сдерживается, чтобы не простонать от удовольствия, ведь умелые ручки девушки попали куда надо, — Да и к тому же, не посажу ведь я на кресло генина. — Забыла же! Я тоже хочу джонина, когда экзамен? — вдруг ожила она. — Зачем тебе сейчас джонин? Помнится, ты и так в госпитале вторая Тсунаде. — Джонина больше уважает персонал, к тому же, как медику мне откроется больше палат, и Хокаге сможет отправлять меня на миссии ранга S, — она осторожно взглянула на Какаши, тот все также излучал спокойствие удава, — Да? — Ты так в этом уверена? В ответ послышалось недовольное едва слышное «уверена». — Экзамен должен пройти где-то в июле, но из-за всей ситуации это будет сложно — обговорить все с Даймё, назначить даты, — теперь уже расслабленный голос сменился вселенской усталостью, — Он должен проходить у нас, но мне жутко не хочется заниматься лишней морокой, поэтому думаю спихнуть это дело на Песок. — Есть у вас с Шикамару что-то общее, — весело отвечает она, на что мужчина недовольно цокает. — Не напоминай о нем, — Какаши мычит в подушку дивана, — Каждый день вижу его. — Может мне состричь волосы? — внезапно спрашивает она. Иногда Хатаке просто не улавливал ее энергии и шел по течению. — Тебе подойдет абсолютно любая прическа, — он разворачивается к ней лицом, усаживая к себе на колени, и теперь зеленые глаза хватаются за красивый пресс, обведенный чернилами. — Даже как у пугала? — Даже как у пугала. Сакура не могла вспомнить, когда в жизни она слышала столько лестных и приятных слов в свой адрес. Иногда Хатаке просто хотелось дразнить и играться с ним — реакция мужчины обычно была непредсказуемой, но не менее приятной. Каким бы он был мужем, все чаще думает она. — Скоро настанет сезон цветения, куда бы ты хотела отправиться? Серый глаз был обращен куда-то в сторону, словно бы мечтательно вглядевшись вдаль. — Что? — Ну… скоро потеплеет и… — Сакура редко могла наблюдать смущение Какаши, поэтому слушать его сейчас — одно удовольствие, — Я думал взять себе недолгий отпуск, пока Тсунаде не покинула деревню, — девушка внимательно пригляделась и с очарованием обнаружила на красивом мужском лице выступающий румянец. — Как пожелает того мой Хокаге. Она неумело завлекает его в поцелуй, обнимает сильную шею и зарывается в пушистые волосы, цвета пепла. Какаши хотел зарыться в этом моменте, оставить всю жизнь позади и утонуть в розовой прелести, пока под носом не появился мопс. — Йо, Какаши! Внезапное появление нинкена взбодрило Сакуру, и та отлетела на метр от мужчины. — Что? — раздраженно шипит Хатаке. — Ты просил предупреждать, если на горизонте окажется Пятая, а ты в это время со своей самкой… — Я понял, — торопливо отвечает он, — Вишенка, тебе лучше сбежать отсюда.***
Женщина уверенно шагала по выстроенному маршруту. До дома Какаши от резиденции идти не больше десяти минут, а складывалось впечатление, что идет она уже вечность — или ей настолько не терпелось поговорить с Шестым. В руках повисла тяжеленная книга, любезно предоставленная Нара, а с лица еще не сошел пьяный румянец. Сенджу думается, у Какаши должна заваляться хотя бы бутылочка сакэ, иначе разговор выйдет скучным и официальным. Тсунаде впервые решается постучать в злополучные двери берлоги Хатаке, а не выламывать замки, как того желала душа. — Ждал меня? — ехидничает она быстро открытой двери. — Опасался, — мнется он, — Проходи. Пятая тут же устраивается в жестком диване мужчины, и уже хочет сказать ему съехать отсюда к чертям. — Сакэ есть? — карие глаза с минуту наблюдают за тем, как теряется Хатаке, — Неси. — У нас какой-то неофициальный разговор? — догадывается он, поправляя ворот безрукавки, кажется в спешке он надел ее задом наперед, — И причина в этой книге, верно? — Нравится? Нара одолжил, — довольно отвечает она, забирая таккури и сакэ. Какаши же, при очередном упоминании помощника, лишь показательно закатывает глаза. — Те самураи, что напали на вас — не просто безклановые бродяги наемники, — Тсунаде разливает по сосудам прозрачную жидкость, — Это выходцы Адати. — Хм? — Кадзумаса Адати — ничего тебе не говорит? — щурится она. — Нет? — А ты не помнишь, кто был твой дед, Какаши? — женщина делает глоток, — Сакумо не рассказывал тебе? — Он мало что успел рассказать за пять лет, да и скелетов в шкафу было полно. Какаши делает быстрый глоток. — Твоя мать была дочерью главного самурая страны Молнии. Адати был великим самурайским кланом, они чтили все традиции старого света. Но увы, после смерти Кадзумаса растеряли свою силу. — Адати служат Даймё? — Сейчас возможно, но они были подчиненными еще императора, до того как страны разделились на феодальную систему, — Сенджу внимательно рассматривает реакцию собеседника, — Ты не понимаешь, Какаши, это был один из самых влиятельных самурайских кланов, по крайней мере раньше. — Что изменилось? — Смерть твоего деда. — Не хочешь же ты назвать меня каким-то наследником, — мужчина подливает сакэ. — Нет, у Кадзумаса был прямой наследник, но и тот погиб на последней войне, оставив после себя слабого сына. Внутри клана произошел какой-то разлад, и поэтому он был вынужден «проредить» всю семью. Часть подалась в наемники и ушла в подчинение Даймё, а оставшаяся главная ветвь клана осталась независима от мира. — Тогда в чем заключается «сила» Адати? — Они уважаемы у самураев, у всех. Таков их кодекс, — женские пальцы скользят по страницам толстой книги, где стертыми чернилами красовалась эмблема клана, — Вероятно. — И для чего мне эта информация? В наследнике они не нуждаются, я не претендую на какую либо связь, так в чем смысл? Тем более, что нескольких я убил. Вряд ли им такое понравится. — Думай, Какаши, думай, если ты выйдешь на связь с кланом Адати, кланом твоей матери, то на нашу сторону могут встать все самурайские силы феодалов. — Что мне им предложить? Покровительство? — нагнетает он. — Пускай и не прямой, не по главной линии, но ты внук Кадзумаса, да еще и Хокаге. Как уважаемый человек, ты предложишь им свои войска, всякие там обещания, чтобы завоевать их доверие. — Корыстное воссоединение семьи, — отпивает он, ощущая явную горечь напитка. — Пускай и так, но это наш шанс одержать победу, или у тебя другие мысли? — Не скажу, что идея ужасна, но надо все обдумать. В голове вертелись шестерни, словно бы запуская механизм. В его планах было сместить власть и устроить революцию, хотя мысль о том, чтобы заручиться мощной военной поддержкой могла бы помочь. — Я считаю это какой-никакой тактической победой. Мы не можем просто ждать, когда они доработают свое вещество и будут травить всех и каждого. Я не сомневаюсь в наших ученых, но все же, — Тсунаде явно обдумала этот вопрос, иначе бы не звучала так уверенно, как думал Хатаке. — Где мне найти главу Адати? — На севере Молнии, мы можем отправиться туда накануне, пока Даймё не стали бить тревогу насчет пропавшей группы. — Хм… — Об этом никто не должен знать, Какаши, никто, — сделала она явный акцент на последние слова. Приняв позу лотоса, мужчина задумчиво почесывал подбородок, с которого уже свисали остатки мятой маски, надетой также задом наперед. В мозгу не складывались все детали предложенного Сенджу плана из-за разгорячившей его жидкости. Сакэ потихоньку давал в голову, отчего на лице и ушах отпечаталась красная краска. Хатаке продолжал вдумчиво чесать подбородок, словно бы в этом действии он найдет ответы на все свои вопросы — это вызвало у Тсунаде грустный смешок. — Что? — Ты сейчас так похож на Сакумо, особенно когда пытаешься делать вид, будто думаешь, — в задорном голосе сыграла нотка печали, — Сакэ — дерьмовый. — Так я думаю… — промямлил он, повертев в руках пустую чашечку, — Какой она была? — Ха-ах… Я видела ее лишь раз, и это было тридцать с лишним лет назад, — карие насыщенные глаза уставились в потолок, словно бы выдавались в воспоминания нечеткого образа, — Помню лишь, как однажды Сакумо вернулся из длительной миссии с красивой девушкой: у нее были черные прекрасные волосы и глаза, светло зеленые такие. Да… Томоэ была невероятно красива. Какаши честно не мог вообразить себе нежный образ незнакомой матери, но и тоскующее сердце не заставить плакать. Помимо серой пустоты внутри он… пожалуй ничего не чувствовал к этому разговору. — Я оставлю тебе книгу, почитай, как станет скучно, — Тсунаде со скрипом покинула неудобный на ее взгляд диван и вновь осмотрела бутылку неудачного сакэ перед уходом, — И, Какаши. — Хм? — От тебя пахнет девичьим шампунем.***
Ночным размышлениям никак не давала покоя Сакура, что устроилась на груди мужчины. Пребывание девушки рядом стало сравни чувству невероятного комфорта — не предложить ли ей жить вместе? Посапывающая подле девушка стала половиной души — чем-то родным и неотъемлемым. Какаши казалось, что даже их запахи смешались, и дело было не в шампуне. Рядом с ней сердце трепетало, а мир казался ненужным. Этим ли в действительности называли любовь, или же это просто одержимость — он не знал. Теплым касанием губ он оставил бесследный отпечаток на ее нежном лице. — Томоэ