Пестрые паруса

      Когда Грэй привел «Секрет» в Лисс, за его спиной сразу зашептались, засудачили. Впрочем, он был к этому готов — и совершенно равнодушен. Его волновал другой вопрос, однако наведя справки он понял, что в Лиссе решения не найдет.       Поразмыслив, Грэй вернулся на корабль за женой: их путь лежал в Каперну.       ***       О нем говорили всегда. Когда еще в детстве он подружился со служанкой Бетси и искренне взялся опекать ее, хотя та и была вдвое старше, говорили, что он станет бабником. Когда замазывал раны Христа на картинах, считая отвратительными любого рода пытки, его звали за глаза то варваром, то сумасшедшим. К счастью, его поддерживала во всем любящая мать, да и отец в Грэя всегда верил, так что чужая критика с детства скатывалась с юного Артура, как с гуся вода, а сам он научился и вовсе не замечать непрошенных оценок и глупых советов.       После демарша с алыми парусами, от которых сейчас на «Секрете» остался всего один треугольный ярко-алый красавец, ставший лишь им двоим с Ассоль понятным символом — напоминанием о косынке матери девушки, болтать принялись сразу об обоих. Еще бы: Грэй, взявший на борт невесту, конечно, отвез ее домой, познакомил со свекровью — своей матерью Лилиан, сыграл чин чином свадьбу, и… забрал молодую жену обратно на «Секрет».       Что началось! «Свежей» идеей про то, что женщина на борту — к беде и дурная примета, не поделился с капитаном только ленивый. Поначалу Ассоль игнорировала этот поток бреда и лишь счастливо улыбалась мужу. Но когда он впервые заметил страдальчески заломленную бровь любимой, его терпение лопнуло.       — Летика, — позвал он громко. — Сообщи матросам, что все, кто не желает плавать в одной команде с моей женой, могут сойти в ближайшем порту. А тех особо суеверных, кто будет распространять свои мракобесные убеждения вслух, я рассчитаю лично независимо от их пожеланий.       Летика, пряча в рыжую бороду довольную усмешку, потрудился донести позицию капитана до всех и каждого, а в случае особо непонятливых — добавил тумаков уже от себя. Ассоль этот добрый и верный, несмотря на жуликоватую внешность, малый полюбил сразу искренне и всем сердцем. К тому же еще со времен эпопеи с парусами он считал успешный и счастливый брак Грэя в чем-то своей личной заслугой, и ревностно оберегал его избранницу от реальных и мнимых опасностей.       Спорить с решением капитана рисковал лишь Лонгрен. Он почему-то считал, что место его дочери — на берегу, в безопасном богатом замке Грэя. И если поначалу сам Артур списывал это на заботу Лонгрена о дочери и опасения за ее благополучие, то узнав старого моряка получше все чаще удивлялся, как у подобного папаши могла быть такая удивительная, волшебная дочь. К счастью, вскоре дебошир и пьяница перестал беспокоить влюбленных.       На Ассоль Грэй никак не мог надышаться. Она словно заполняла весь мир светом и сиянием, с ней волны были синее, небо — голубее, солнце — ярче. Учить ее морским премудростям, которые он сам когда-то увлеченно постигал под руководством старого доброго капитана Гопа — навигации, кораблестроению, морскому праву, лоции и бухгалтерии — он взялся просто для развлечения. Однако умная и внимательная Ассоль для начала удивила его глубиной познаний в логистике и умением быстро ориентироваться в документации и финансах, а затем — и точностью глазомера, и знанием переменчивости моря. Осознав свою ошибку и высоко оценив навыки жены, а также ее хваткость и обучаемость, а заодно помянув добрым словом ее привычку пропадать на маяке и науку Хина Меннерса, Грэй взялся за Ассоль уже всерьез.       Капитаншей ее прозвала обновленная команда. К слову, выгнать к дьяволу пришлось всего-то пару скандалистов, от которых он и так был рад избавиться, и Грэй искренне гордился тем, что его капитаншу безоговорочно признали даже просоленные на всех ветрах матерые морские волки.       ***       Оставив Ассоль бродить по знакомым с детства окрестностям, Грэй толкнул дверь единственной крупной лавки Каперны. Ему повезло: за прилавком встречал посетителей сам Меннерс-младший. Дождавшись, чтобы его узнали, Грэй приветственно улыбнулся мужчине и перевернул на двери табличку: «Закрыто». Пусть пока повисит так — он планировал непростой разговор и не хотел, чтобы его прервали.       Меннерс молчал, скрестив руки на груди — давал ему возможность начать первому, и Артур оценил его выдержку. Впрочем, в Хине Меннерсе было что ценить и помимо этого. Сейчас Грэй как нельзя более ясно понимал жену: молодой человек заслуживал самого пристального внимания.       — Рад видеть, Меннерс, — начал он. — Привет тебе от Ассоль.       Черные ресницы дрогнули — удар попал в цель. Что ж, это обнадеживало. Меннерс медленно кивнул.       — И ей привет.       Четыре секунды — Грэй считал про себя — и Меннерс не выдержал:       — Как она?       — Все хорошо. Я думал, ты знаешь.       — Знаю, навожу справки. Сола нам не чужая. Просто думал, ты скажешь что-то новое.       Грэй мысленно ему поаплодировал. «Навожу справки». Да еще и «нам». Спокойно дал понять, что следит, и в случае чего за Ассоль есть кому заступиться. Хин нравился ему все больше.       — Я с удовольствием расскажу все, что захочешь. Не отвлекаю от работы?       «Давай, твоя подача». Меннерс сделал ровно то, на что рассчитывал Грэй — вышел из-за прилавка, запер лавку и пригласил гостя во внутреннюю комнату. Артур устроился в предложенном кресле. Отлично. Что ж, можно было приступать к главной цели своего визита.       — Как ты, думаю, в курсе, мы с Ассоль путешествуем на «Секрете». Она многое постигла за это время, в том числе благодаря тому, чему успел научить ее ты. — Он отметил растерянность Меннерса. — Ассоль планирует заняться поставками кофе, говорит, у вас была договоренность. Так что я к тебе с предложением от нее и от себя.       — Вот как? — пробормотал Меннерс, явно сбитый с толку.       Артур скрестил пальцы на удачу.       — Да. Поплывем с нами, Хин.       Вот теперь Меннерс по-настоящему удивился. Фыркнул, скрывая нервозность:       — Куда? За кофе?       — Нет, за кофе мы и сами можем, — рассмеялся Грэй. — В Дубельт.       — В твой родной город? Зачем?       — Это один из самых крупных портов нашего побережья. В Лиссе тебе не развернуться по-настоящему, как ни крути. А в Дубельт ходят все типы судов, неспроста именно там находится ключевой транспортный узел. Как раз под твой потенциал.       — А я-то тут причем? Ну то есть я само собой нашел бы чем заняться в Дубельте, Кассете, в любом порту или в центре континента, и вообще у черта на куличках — но на кой мне туда ехать?       — К Ассоль, — улыбнулся Грэй.       Он впервые увидел то, о чем ему не раз говорила жена: осколки, лед и лезвия. Только сейчас они все были развернуты внутрь. Артур задумался, как давно Хин живет вот так, в окружении собственных ледяных демонов. Ответ пришел сразу: да года два. С тех пор, как он увез Ассоль. Меннерс не произнес ни слова, ни звука, только на остром лице щурились прицелы-глаза и выделялись болезненными пятнами румянца злые бритвенные скулы. Грэй покачал головой. «Да не издеваюсь я над тобой, дурак!».       — Ты нужен ей, Меннерс.       Хин долго молчал, тяжело дыша. Наконец честно признался:       — Не понимаю. Это ты был ей нужен. Что изменилось? Ты решил ее бросить?       — Да бог с тобой, — расхохотался Артур. — Бросить Ассоль? Я похож на сумасшедшего? Нет, то есть похож, конечно, таков уж наш удел, и твой, к слову, тоже. Но не враг же я себе. Хин, Ассоль — лучшее, что могло со мной случиться. Во всем мире для меня нет никого ближе и дороже, чем моя капитанша. Она мой свет, мой воздух. Ты же сам знаешь, как это бывает. И она меня тоже любит. Я ей нужен, вне всяких сомнений. Но и ты ей тоже нужен.       — У нее… Нет в Дубельте близких друзей?       Хин все еще не понимал, не верил. Грэй устало пояснил:       — Друзей у Ассоль хватает, Меннерс. Команда ее на руках носит, причем вполне заслуженно. Ей не друг нужен. Ей нужен ты. Она тебя любит.       Синие глаза — какие же они все-таки у Хина синие, словно эта синь продолжает невозможную голубизну глаз Ассоль, только уходит глубже, в самое сердце океана — распахнулись в каком-то беспомощном изумлении.       — Ты мне сейчас говоришь, что твоя жена… любит меня?       Артур вздохнул.       — И тебя тоже. Что тебя удивляет? Разве ты сделал не то же самое? Это ведь ты привел меня к ней. Я не сразу понял, сначала решил, что ты какой-то выродок, и вы все тут дружно ее затравили. Конечно, срочно кинулся спасать. А потом, когда узнал о вашей дружбе, понял — ты знал, что и как мне рассказать, чтобы я наверняка за ней приплыл. Без твоего рассказа я бы выпил пару кружек пива с Летикой и убрался восвояси. Ты ведь любил ее — так зачем отдал мне? Да еще наверняка убедившись, что я все сделаю как надо?       Хин судорожно выдохнул, встал. Бездумно обошел комнату, дойдя до серванта — распахнул резные дверцы, плеснул обоим виски, подал бокал Грэю. Артур с благодарностью принял угощение.       — Потому что она ждала тебя. — Меннерс вернулся в кресло, собравшись с мыслями. Грел виски в ладонях, машинально крутил бокал, даже не пытаясь глотнуть обжигающий напиток. — Я бы хотел. Хотел бы забрать ее себе, увезти на край света, спрятать от всего мира. Никогда никому не отдавать. Но лучше с тобой, чем… — В отчаянной синеве его глаз плеснула боль. — Я ее пару раз с края парапета на нашем маяке снимал, Грэй. Она бы не выжила в этой дыре. И со мной бы никуда не поехала — верила, что счастье найдет ее здесь. А я очень хотел, чтобы она была счастливой.       — И я хочу того же самого, — мягко ответил Артур. — Понимаешь? Я хочу того же самого. Ну что я могу поделать, если у моей жены сердце такое большое, что вмещает больше одной любви? Неужели я должен быть этому не рад, когда у большинства людей и на одну-то любовь не хватает ни сердца, ни души, ни ума и порядочности?       — Это… ненормально, — неуверенно выдал Хин.       — Серьезно? Еще скажи, что мы — сумасшедшие, то-то я посмеюсь. Меннерс, ну что ты несешь? А что — нормально? Ждать всю жизнь принца с алыми парусами, как она — нормально? Отдать этому принцу любовь всей своей жизни, добровольно обрекая себя на одиночество, как ты — нормально? Или, может, нормально, как они, — он запальчиво махнул ладонью в сторону города, — презирать за мечты? Травить? Ненавидеть? И что, по-твоему, нормально сейчас для меня? Ревновать? Может, мне как-то запретить ей любить и тебя тоже? Испортить жизнь ей и себе, да и тебе заодно? Устраивать сцены? Запить в конце концов? Я не Лонгрен. К счастью, не он.       — Вот уж точно к счастью, — буркнул Хин. — Чертов эгоистичный алкаш.       — А мы сходимся во взглядах, — хмыкнул Грэй. — Когда он умер, я вздохнул с облегчением. Он давил на Ассоль, и это бесило. Пока он был жив, кстати, она не говорила со мной о тебе.       — Лонгрен умер? — Хин казался потрясенным. — Этого я не знал.       — О, тебе не успели сообщить об этом те, через кого ты… наводишь справки? Да, он утонул. Опасно пить в открытом море, знаешь ли. Неважно. Важно, что, когда Ассоль стала рассказывать о тебе, я понял, чего ей не хватает. Кого. И понял, что делать. Так ты поедешь с нами?       Меннерс принялся плести что-то невразумительное. Говорил о матери, о складах, о планах — Грэй уже не слушал. Он понимал, что Хину страшно. Страшно вот так осознать, что мир бывает сложнее и одновременно проще, чем ему казалось. Шире. Безграничнее. Артур пропускал все его слова мимо ушей — он ждал. И когда дождался — усмехнулся.       У Ассоль сохранились ключи от лавки, которые когда-то дал ей Меннерс, и, в отличие от Хина, Грэй был готов к ее появлению на пороге.       — Хин.       Меннерс заткнулся на полуслове. Перевел затравленный взгляд с Артура на Ассоль. В звенящей тишине, обрубившей его словесные излияния, Грэй понял: Ассоль победила. У Хина не было шансов — с самого начала не было.       — Хин, поехали домой, — просто позвала Ассоль.       И осколки с лезвиями осыпались к ее ногам.