Ассоль
15 января 2021 г. в 12:37
Ассоль чувствовала за спиной огромные крылья — алые крылья парусов ее мечты. Грэй оказался именно таким, как она себе представляла: сильный, смелый, добрый, а главное — открытый, понимающий. С ним можно было часами любоваться ночным небом и придумывать забавные истории про созвездия, находить образы и картинки в облаках, плескаться в море или бегать наперегонки по песчаным пляжам. А можно было серьезно обсуждать сделки, торговаться с продавцами, уверенно вести переговоры с покупателями и не давать себя обмануть. Он не боялся оставаться с ней дурашливым ребенком, и в то же время доверял ей, как надежному и верному партнеру. Делил с ней радость от тысячи веселых и смешных ежедневных открытий, и советовался, как с равной, если шла речь о делах — причем зачастую весьма небезопасных.
Поначалу он не очень понимал, как с ней себя вести. Она сама невольно подсказала, услышав, как Летика сказал Грэю:
— Пусть счастлива будет та, которую я зову «лучшим грузом», лучшим призом «Секрета»!
— Я не груз, — отозвалась Ассоль. — И не приз.
— Верно, — тут же пришел на помощь Грэй. — Она наше чудо, но главное — она Ассоль.
После их свадьбы высокородная свекровь, леди Лилиан, была уверена, что Ассоль останется с ней в замке — перехватит хозяйство, и, быть может, даже начнет вновь устраивать приемы, оживляя забытые устои знатной фамилии. Грэй поглядывал с опаской, не зная, как бы так спросить жену, чего она хочет, и не обидеть ее. Ассоль решилась сама:
— Когда мы вернемся на «Секрет»?
У Артура явно отлегло от сердца, и ее порадовало, что он тоже не хочет с ней расставаться. Когда он запретил команде нести ересь о том, что Ассоль якобы принесет «Секрету» несчастье, она окончательно убедилась, что не ошиблась в муже. Под его чутким руководством она училась морским премудростям удивительно быстро и успешно.
Расстраивал только отец. Она сразу попросила Артура взять Лонгрена с собой, но уже не раз пожалела об этом. Отца она любила, но, когда он, единственный из всей команды, пьяно цепляясь за снасти, заявил в лицо капитану: «Как хочешь, но баба на борту к несчастью, а ты — тюфяк!», — она почувствовала себя по-настоящему преданной. И с отцом больше не разговаривала. Несчастье, которое он пророчил, коснулось лишь его одного: в очередное ночное дежурство он перепил, и, видимо, упал в воду. Неудачно — спасти его не удалось.
— Не смотри, — попросил Грэй, когда тело Лонгрена вытащили на борт.
— Отойди, — тихо велела Ассоль.
Она долго вглядывалась в лицо отца. Мертвым оно разгладилось, стало спокойным. Наверное, таким он мог бы быть к ней добрым. Быть может, если бы не утопил себя и свое горе в вине — все бы сложилось иначе. Ассоль обернулась к мужу:
— Пусти меня за штурвал.
— Конечно, моя капитанша, — кивнул ей Артур.
Море успокоило, утешило. С тех пор она часто становилась к штурвалу, как только накатывала грусть. Летика говорил, это признак настоящего морского волка.
— Я — морская сумасшедшая, — смеялась в ответ Ассоль.
— Морской дьявол ценит смельчаков, в чьих сердцах горит благородное безумие, — отвечал матрос, любивший книжные выражения и свою юную капитаншу.
Общение с Хином пошло Ассоль впрок: она понимала гораздо больше, чем от нее ждали, и это давало ее мужу огромное преимущество. С ней его торговые операции стали рисковее и заметно прибыльнее: ее красота и внешняя наивная нежность легко скрывали железную хватку и острый ум, и ей уступали еще до того, как понимали, что она творит.
Про Хина она вспоминала все чаще и чаще, пока Грэй не спросил:
— Не хочешь навестить своего друга?
— Нет, — призналась Ассоль. — Он влюблен в меня. Ему будет больно.
— Уверена? Я бы скорее предпочел быть другом той, кого люблю, чем чужаком. Мне кажется, он выбрал то же самое, разве нет? Он ведь стал тебе хорошим другом.
— Боюсь, одной дружбы может быть мало не только ему, — призналась Ассоль. Она достаточно хорошо знала мужа, чтобы понимать — с ним она может говорить прямо и оставаться собой в любой ситуации.
Грэй что-то долго обдумывал. А потом предложил позвать Хина в Дубельт.
— В Каперну ты сама не захочешь возвращаться, оставаться в Лиссе тоже смысла нет. А в Дубельте он развернется в полную силу, к тому же временами ты сможешь оставаться там с ним, если у меня будут короткие рейсы, да и моей маме будет не так одиноко. К тому же мне давно нужен был партнер вроде Хина, который бы представлял наши интересы на суше. Лучше него никого не найти.
Так они оказались в Лиссе, а потом и в Каперне.
***
Ассоль подошла к Хину. Он изменился за эти пару лет. Состриг накоротко буйную гриву. В глазах поселилась тоска. И все же это бы ее Хин — острый, ломкий. Ответственный и умный. Преданный и надежный.
— Хин, поехали домой.
Она положила ладонь ему на грудь и почувствовала, как он дернулся. Под ладонью заполошно колотилось сердце. Было странно — странно и радостно — чувствовать свою власть над ним. Годы прошли, но ничего не поменялось. Его взгляд ясно говорил ей — все по-прежнему. Он все также принадлежал ей. Только теперь это больше не пугало, не смущало — скорее пьянило.
Она заставляла его отступать шаг за шагом, пока он не уткнулся в диван. Не удержавшись, неловко сел, не зная, куда девать руки. Ассоль устроилась у него на коленях.
— Мог бы и обнять.
— Сола…
Она закрыла ему рот поцелуем. Ну его к черту с заумными размышлениями — потом расскажет. На сей раз она не собиралась медлить: ей больше никто не указ. Единственным, к кому бы она прислушалась, был ее Грэй, но Артур вполне поддерживал жену. Мельком глянув на мужа, она увидела в любимых зеленых глазах полное одобрение. Грэй наблюдал за ней, скрестив руки на груди, со спокойной улыбкой.
Ассоль принялась расстегивать пуговицы на сорочке Меннерса. Он задыхался, глядя на нее, но не мешал — словно застыл, не в силах противиться. Когда ее руки легли на его обнаженную грудь — взмолился:
— Сола, что ты… Прекрати!
— А ты прогони меня, — легкомысленно предложила девушка. — Оттолкни меня, ну?
Хин в панике глянул было на Грэя, но Ассоль обхватила его лицо ладонями, развернула к себе.
— Нет. Смотри на меня, Хин. Так ты гонишь меня?
От лишь застонал, сдаваясь ей на милость. Ассоль улыбнулась, оседлала его бедра. С силой прижала затылок — он с новым беспомощным стоном ткнулся лицом ей в грудь. Больше он не сопротивлялся: вдыхал ее запах, зарывшись лицом в умопомрачительную ложбинку, скользил губами по молочной коже, послушный ее воле вцепился в ее плечи, впился в губы. Дождавшись, когда Хин окончательно утратит над собой контроль, Ассоль отстранилась, заставила его лечь, устроилась сверху. Его штаны оказались таким несерьезным препятствием. Она замерла на миг, зависла над ним, запоминая секунду своего торжества — и медленно опустилась на его жадную, нетерпеливо подрагивающую плоть. Напрягла мышцы, обхватила туго, жарко. Хлопнула по руке, жадно скользящей по ее груди.
— Нет, раньше надо было обнимать. Теперь терпи.
Он пытался. Пытался терпеть, послушно убрал руки, заскреб ногтями по колючей ткани дивана, не отводя от нее завороженного, околдованного взгляда. Ей нравилось, как он на нее смотрел. Как на ожившую сказку, как на богиню. Она двигалась медленно-медленно, собирая по крупинкам все ощущения — его невольную дрожь, его стоны, закатившиеся глаза, искусанные губы. Ее жар, ее внутреннее пламя плавили его податливый, покорившийся ей лед, превращали тающие осколки в воду, катившуюся по его вискам, пока его губы молитвенно шептали ее имя.
Ассоль владела им, присваивала его, забирала себе — и понимала, что он согласится на все, что она пожелает. И когда он выгнулся, забился под ней в сладкой судороге, не вытерпев уцепился за нее, как утопающий, прокричав на выдохе «Сола!..» — она рассмеялась, празднуя свою полную, безоговорочную победу.
Впрочем, проигравшим в этой любовной игре Хин Меннерс точно не был.
***
Когда «Секрет» увозил их из Лисса, Артур лично встал за штурвал, довольный результатами поездки. Хин не смотрел на оставшийся за спиной берег — только вперед.
Ассоль любовалась обоими, весело болтая с Летикой, который увлеченно пересказывал ей сюжет очередного прочитанного романа. Единственного алого паруса вполне хватало, чтобы ее сказка продолжалась. В конце концов, цвета своих парусов она уже давно выбирала сама.