________
На собрание заклинателей они прибывают рано и это дает им возможность разместиться в своих комнатах. Цзян Чэн ставит коробку с чаем на комод, когда слышит стук и видит, что его главный ученик входит в комнату. — Глава Ордена… как… как мы справимся с этой ситуацией здесь? Цзян Чэн крутит Цзыдянь на пальце. — На самом деле тебе нет никакого смысла оставаться сегодня в моей комнате. Просто, если я не успею до завтрашнего собрания — прикрой меня. Цзян Чэн смотрит, как его главный ученик нервно держится за меч. — Как вы собираетесь пройти через барьер? Цзян Чэн замирает. Блять. Он забыл об этом. Цзян Чэн залезает в рукав, вытаскивая белый нефритовый жетон и сжимает в руке. — Раньше я пытался заснуть с разными предметами, но единственное, что оказывается со мной — это Цзыдянь. Когда Цзян Чэн отрывает взгляд от нефритового жетона — он видит замешательство на лице своего ученика. — Мы могли бы попытаться спрятать его за барьером? Помните то дерево с пустым стволом? Я мог бы положить его туда. Цзян Чэн пожимает плечами. — Кажется, это неплохая идея. Цзян Чэн протягивает своему ученику кусок белого нефрита и смотрит, как он выходит за дверь. Но прямо перед тем, как уйти, он оборачивается. — С каких пор Облачные Глубины начали выдавать главам ордена жетоны для входа? Цзян Чэн безмерно благодарен за макияж, который скрывает его румянец. — Они и не делали этого. Глава Ордена Лань лично дал мне его некоторое время назад._________
Цзян Чэн сидит на этом собрании всего десять минут, а уже хочет уйти. Честно говоря, Цзян Чэн хотел уйти уже в тот момент, когда Глава Ордена Яо открыл рот. Лань Сичэнь едва успел закончить приветственные слова, как Глава Ордена Яо решил сделать собрание своей сценой. Цзян Чэн задается вопросом: предпочтет ли он лучше оказаться на озере или продолжать слушать эту чушь. Он действительно не знает что выбрать. Цзян Чэн смотрит на своего племянника в другом конце комнаты. А-Лин тоже выглядит так, словно предпочел бы проткнуть себе глаза мечом, чем продолжать слушать это унылое выступление. Цзян Чэн продолжает осматривать комнату и краем глаза видит вежливо-натянутую улыбку Лань Сичэня. Когда их глаза встречаются, Цзян Чэн видит, как глаза Лань Сичэня теплеют и его улыбка становится все шире. Цзян Чэн невольно улыбается в ответ. Возможно… Возможно, это на этом собрании не так уж и плохо._________
Близится полдень, когда подходит к концу первый день собрания. Эти Лани и их невыносимо ранние отходы ко сну. Цзян Чэн собирается встать, когда видит перед собой белые одежды. Когда он поднимает взгляд, то встречает золотые глаза и добрую улыбку. Никто… Никто и никогда так на него не смотрел. Когда Цзян Чэн встает, ему приходится скрывать накатывающее головокружение. Сейчас ему трудно даже просто сидеть на собраниях. Очевидно, Цзян Чэн недостаточно хорошо скрывал это, потому что нежные руки поддерживают его и золотые глаза наполняются беспокойством. — Ты в порядке, Ваньинь? Цзян Чэн видит, как его главный ученик неловко кашляет. Цзян Чэн осторожно отталкивает руки Лань Сичэня и выпрямляет свою спину. — Я в порядке, Сичэнь. Просто собрание выдалось долгим, вот и всё. Немного свежего воздуха пойдёт мне на пользу. Когда беспокойство не покидает эти золотые глаза, Цзян Чэн снова пытается блефовать, ухмыляясь. — Разве не пора заканчивать, Сичэнь? Если ты отложишь встречу с Главой Ордена Яо ещё на секунду, то у нас не будет времени на библиотеку, а тем более на чай. Цзян Чэн слышит, как Сичэнь издаёт легкий смешок, и чувствует, как тёплая ладонь сжимает его запястье. — Что ж, мы не можем этого допустить, не так ли, Глава Ордена Цзян? Цзян Чэн кладет руку сверху на чужую. — Нет, не можем, Глава Ордена Лань. Цзян Чэн старается не думать о тёплой руке Сичэня, задерживающейся на его запястье, когда они вынуждены разойтись. Цзян Чэн моргнул и внезапно белые одежды перед его глазами сменились на золотые. — Ты напугал меня, маленький засранец. Цзян Чэн видит, как его племянник фыркает, скрещивая руки на груди. — Тебе следует быть внимательнее, старик. Цзян Чэн издал легкий смешок при этом замечании. — Хочешь поспорить, как долго Глава Ордена Яо будет болтать завтра? Цзян Чэн видит улыбку, которую пытается подавить его племянник. — Я принимаю вызов. Цзян Чэн замечает, как А-Лин не перестаёт нервно сжимать колокольчик, привязанный к его поясу. — Цзюцзю, тебе лучше? Цзян Чэну действительно нужно научиться скрывать всё это получше. — Мне лучше, А-Лин. Сходи-ка к своим друзьям, пока это собрание окончательно не доконало нас. Его племянник бросает на него ещё один взгляд и после — оборачивается, направляясь к младшим ученикам Лань. Цзян Чэн знает, что А-Лин сблизился с ними в последнее время. Цзян Чэн просто рад, что у его племянника появились друзья._________
Цзян Чэн бродит по двору в ожидании Сичэня, когда новая волна головокружения настигает его. Он добирается до скамейки, скручивается, кладет голову на колени и закрывает глаза. Он действительно должен лучше стараться скрывать это. Цзян Чэна вырвали из короткой попытки прийти в себя приближающиеся шаги и громкий крик: — Цзян Чэн! Цзян Чэн испустил глухой стон. Он выпрямляется и пристально смотрит на Вэй Усяня. — Что тебе нужно, Вэй Усянь? Цзян Чэн видит, как шаги Вэй Усяня запнулись. — Вау, Цзинь Лин был прав. Ты дерьмово выглядишь. Нужно ли Цзян Чэну купить косметику получше? Почему они продолжают замечать? Сколько ещё людей заметило? Подождите… — Ты разговаривал с А-Лином? Цзян Чэн видит, как Вэй Усянь перебирает руками и прячется за нервной улыбкой. Такая же улыбка была у Вэй Усяня, когда он рассказал Цзян Чэну о способе восстановить золотое ядро. — Ах, не беспокойся, Цзян Чэн! Скорее, это я приставал к нему, пока у него не осталось выбора, кроме как поговорить со мной. Цзян Чэн усмехается. — Тринадцать лет, и до сих пор ничего не изменилось. Цзян Чэн не хотел этого говорить. Он видит, что улыбка на чужом лице начинает угасать. — Извини… мне жаль, я не хотел этого говорить. Мне нужно немного поспать, вот и все. Цзян Чэн видит, как улыбка начинает немного возвращаться и он чувствует облегчение. Он ведь пытается наладить их отношения. Он устал держаться за весь этот гнев. Гнев, что сжигает и его, и окружающих его людей. — Цзинь Лин волнуется за тебя. Ты знаешь, о чём было первое же письмо от этого ребёнка после собрания в Ланьлине? Он спросил, заметил ли я что с тобой что-то происходит. Цзян Чэну действительно нужно стараться лучше. Он не может дать им заметить большее. — А еще Лань Чжань сказал мне, что ты пропустил второй день собрания. Всё в порядке, шиди? — Кто здесь твой шиди, Вэй Усянь? Ответом служит лишь вопросительный взгляд и он вздыхает. — Я в порядке. На самом деле, я просто плохо спал последние пару дней. По возвращении на Пристань Лотоса Цзян Чэн обязательно посоветуется с Шицзе, какую косметику купить. К счастью, ему больше не понадобится увиливать от разговора, потому что он видит направляющиеся к ним знакомые белые одежды. Цзян Чэн встает и еще раз бросает взгляд на Вэй Усяня, прежде чем повернуться и пойти к Сичэню. — Тебе следует отвести Хангуан-цзюня на Пристань Лотоса и завершить поклоны. А-ди, должно быть, злится, что ты так долго это откладывал. Цзян Чэн видит, как улыбка на лице Вэй Усяня становится шире, но также видит и беспокойство в чужих глазах. Цзян Чэн действительно должен лучше скрывать это._________
Цзян Чэн уже некоторое время ходил по библиотеке с Сичэнем. Они нашли некоторые тексты, которые могли бы быть полезны, но когда Цзян Чэн бегло просмотрел их — то не обнаружил ничего нового. Но это было лучше, чем ничего. Цзян Чэн пытается достать свиток на верхней полке. Его пальцы едва могут дотянуться до него, но тут он неожиданно спиной чувствует тепло чужих белых одежд сзади, и тонкие пальцы, тянущиеся над его собственными, чтобы помочь взять свиток. Цзян Чэн не может пошевелится. Сичэнь передаёт свиток Цзян Чэну и опускает руку, чтобы нежно положить её на чужую талию. — Ты выглядел так, будто тебе нужна была помощь, Ваньинь. Губы Сичэня находятся прямо рядом с ухом Цзян Чэна. Он может чувствовать вибрацию от слов Сичэня, и это вызывает у него невольную дрожь. Цзян Чэн наконец-то может пошевелиться и кладёт руку поверх чужой ладони, что держит его за талию. — Достопочтенный Цзэу-Цзюнь так мне помогает. Цзян Чэн шеей чувствует лёгкий смех, который срывается с губ Сичэня, а Цзян Чэн борется с желанием повернуться и посмотреть Сичэню в глаза. Но... Он не… Он не хочет всё испортить. Они только лишь недавно начали свои беседы за чаем. Цзян Чэн солгал бы, если бы сказал, что не заглядывался на Лань Сичэня со времен Аннигиляции Солнца. Но он заметил, что расстояние между ними с каждым разговором становится всё меньше. Он заметил, как разговоры всё дальше ушли от вопросов ордена в более личные. Он заметил долгие прикосновения и игривые замечания. Не то чтобы Цзян Чэн не отвечал ему тем же. Но Цзян Чэн всё ещё не может побороть страх, бурлящий в его груди. Потому, что ну зачем он нужен Лань Сичэню, Первому Нефриту ордена Гусу Лань? Цзян Чэн чувствует, как Сичэнь убирает руки с его талии, и ему уже не хватает их тепла. Цзян Чэн подождал, чтобы Сичэнь точно этого не заметил. Он оборачивается и смотрит как эта сильная спина, скрытая за белыми одеждами, просматривает полки в поисках новых рукописей. Цзян Чэн не хочет всё испортить._________
Приближается ужасное время, когда все Лани должны готовится ко сну, но Цзян Чэн наблюдает, как Лань Сичэнь нагревает чайник в Ханьши. — Спасибо, что принёс чай, Ваньинь. Цзян Чэн забирает чайник из рук Сичэня и начинает наливать им обоим по чашке. — Это намного лучше, чем то горькое нечто, которое Лани называют чаем. Цзян Чэн смотрит, как Сичэнь берет чашку и подносит её к губам. — Если честно, мне больше нравится наслаждаться именно компанией, нежели чаем. Цзян Чэн крепче сжимает чашку, чтобы скрыть дрожь в руках. Он не хочет всё испортить. — Ваньинь, я знаю, что уже спрашивал тебя об этом, но… ты в порядке? Ты выглядишь… ты выглядишь усталым. Цзян Чэн должен лучше стараться. Он не… Он не хочет всё испортить. — Я в порядке, Сичэнь, мне просто нужно немного поспать, вот и все. Лгать становится легче._________
Уже близился поздний вечер, а Цзян Чэн всё ещё находится в Ханьши с Сичэнем. У них правда нет возможности проводить так много времени друг с другом. Сичэнь до сих пор не покидает Облачные Глубины, а Цзян Чэн не может находиться вдали от Пристани Лотоса так долго. — Ваньинь, ты когда-нибудь хотел просто обо всём забыть? Цзян Чэн моргает, глядя на мужчину перед собой и тот продолжает: — Иногда… иногда мне кажется, что я тону во всех своих ошибках и я просто не хочу больше о них думать. Цзян Чэн сжимает кулаки и смотрит Сичэню в глаза. — Да. Иногда мне хотелось забыть. Но я не могу. Поэтому я продолжаю жить. Я должен. Цзян Чэн разжимает кулаки и проводит пальцами по краю чашки. — Иногда мне жаль, что у меня не было возможности забыть. Думаю, это было бы проще и спасло бы многих людей от моего гнева. Но у меня не было выбора и не думаю, что он когда-либо у меня будет. Поэтому вместо того, чтобы пытаться забыть — я пытаюсь помнить, чтобы больше не повторять те же ошибки. Цзян Чэн видит, как эти тонкие пальцы нервно постукивают по столу. — Следующее собрание заклинателей состоится на Пристани Лотоса, Ваньинь. Цзян Чэн замирает. — Я знаю об этом, Сичэнь. Цзян Чэн видит, как стук пальцев по столу учащается. — Я подумываю о своем первом публичном выступлении на нём. Что ты думаешь? И Цзян Чэн может только ухмыльнуться своим ответом. — Думаю, пора показать тебе мои любимые причалы, Сичэнь._________
Цзян Чэн понимает, что совершил ошибку, когда почувствовал, что больше не может бороться с закрывающимися от усталости веками. Он ведь заснёт прямо здесь, в Ханьши. Цзян Чэн чувствует, как его поднимают на руки и переносят в спальню Сичэня. Он слабо сжимает чужие белые одежды. — Мне нужно… мне нужно вернуться в свою комнату. Но Сичэнь лишь качает головой и укладывает Цзян Чэна на кровать. — Ваньинь, ты не выглядишь так, будто в состоянии вернуться в свои покои. Если что, у меня есть дополнительный матрас для сна, который я могу использовать сегодня. Цзян Чэн отчаянно пытается встать и уйти, но его тело чертовски устало и становится очевидно — это просто невозможно. Цзян Чэн просто должен бодрствовать до тех пор, пока Сичэнь не заснёт. Его отсутствие утром можно оправдать тем, что он захотел пораньше подготовится к собранию. Цзян Чэну удается избавиться от официальных одежд, оставаясь лишь в нижних. Он не может запачкать эти одежды своей кровью. Он пытается вытащить украшения из прически, но его пальцы продолжают дрожать и его зрение начинает расплываться. Цзян Чэн чувствует, как тонкие пальцы скользят по его волосам и распускают их за него. Цзян Чэн не может даже насладиться ощущениями этих рук, потому что он изо всех сил пытается не заснуть. Он бормочет тихое «спасибо» и отчаянно не сводит глаз с Сичэня, пока тот не покидает комнату, чтобы пойти спать в кабинете. Цзян Чэн не так представлял свою первую ночь в этой постели._________
Цзян Чэн просыпается от тёмного отражения в озере с этими светящимися глазами. Всё, что ему хочется — это кричать. Его рукава потяжелели от засохшей крови и Цзян Чэн вздрагивает, принимая сидячее положение. Подождите… Как это кровь уже засохла? Цзян Чэн смотрит на небо. Уже ранний вечер. Цзян Чэн с каждым днём просыпается всё позже. Он теряет больше времени. Цзян Чэн закатывает рукава и борется с тошнотой. Слова снова на ранах. У тебя здесь много привязанностей, Цзян Чэн. Неудивительно, что это занимает так много времени. Ему требуется гораздо больше времени, чтобы перемотать одеждами руки и найти в себе силы пойти по тропинке. Он не успеет на собрание. Наверное, оно уже закончилось. Цзян Чэн даже не удивляется, когда тропа выводит его на улицу города Цайи. Он просто хочет, чтобы это прекратилось. Он хочет, чтобы это прекратилось. Пожалуйста, пусть это прекратится. Цзян Чэн забирает нефритовый жетон из пустующего дерева и начинает пробираться в Облачные Глубины. Он достаточно хорошо помнил своё обучение здесь, поэтому не забыл как проскользнуть мимо патруля. Цзян Чэн добирается до своих комнат и быстро захлопывает за собой дверь. По крайней мере, на этот раз ему не пришлось пытаться спрятать капли крови, ведь она уже засохла. Но когда Цзян Чэн поворачивается лицом в комнату — он видит Вэй Усяня, своего племянника, своего главного ученика и Сичэня, что с ужасом уставились на его жалкое состояние. Минута тишины нарушатся самим Цзян Чэном, что произносит: — Блять.