_________
Лань Сичэнь помнит, как Ваньинь впервые посетил его, когда он был в уединении. Встреча началась достаточно обычно. Они тогда обсудили вопросы, касающиеся ордена, и Цзян Ваньинь собирал свои бумаги, собираясь встать. Лань Сичэнь сильно нервничал от мысли, что ему придётся начать встречаться с другими людьми. Что они подумают о нем? Они сочтут его трусом за то, что он скрывался? Он не знает, что ему делать дальше. Он больше не доверяет себе. Цзян Ваньинь встает и направляется к двери, и Лань Сичэнь просто рад, что он наконец может снова заняться страданиями в уединении собственного дома. Вот только… Цзян Ваньинь не уходит. Лань Сичэнь с трудом держится. — Цзэу-цзюнь, вы в порядке? Почему он назвал его этим титулом? Как может Цзян Ваньинь считать, что Лань Сичэнь достоен его? Он чувствует, как маска на его лице трескается. — Как… как вы можете так меня называть? Лань Сичэнь видит потрясенное лицо Цзян Ваньиня сквозь свои слезы. Он пытается встать и вернуться в свои покои, чтобы не разрыдаться сильнее перед другим главой ордена. Он должен был стараться лучше. Почему он снова облажался? Лань Сичэня останавливает нежная рука на плече, что помогает ему пройти обратно к столику. Ему протягивают платок и он, поднимая взгляд, видит смущенное лицо Цзян Ваньиня. — Подождите минутку. Я приготовлю вам успокаивающий чай. Он не должен… Он не должен этого делать… — В этом нет необходимости, Цзян Ваньинь. Все в порядке… Лань Сичэнь закрыл рот от резкого взгляда, который бросил на него Цзян Ваньинь. — Я не припомню, чтобы спрашивал, что вы думаете об этом, Цзэу-цзюнь. Я скоро вернусь. Лань Сичэнь крепче сжимает платок и впирается взглядом в стол перед ним. Приходит он в себя тогда, когда перед ним ставят чашку. Он поднимает глаза и видит, что Цзян Ваньинь садится напротив него. Лань Сичэнь снова смотрит на свою чашку и не моргает, пока Цзян Ваньинь не произносит: — Я называю вас этим титулом, потому что вы этого заслуживаете. Терпеть не могу лицемерие. Лань Сичэнь крепче сжимает чашу. — Вы должны считать, что я трус. Лань Сичэнь видит замешательство на лице Цзян Ваньиня. — Почему? Как это почему. Цзян Ваньинь в одиночку восстановил Пристань Лотоса. Всего за несколько месяцев он похоронил свою сестру, родителей и потерял шисюна. Но он не сдавался, а вот Лань Сичэнь застрял в этом Ханьши, скорбя, потому что он ничего не заметил и ничего не сделал. — Я ушел в уединение вместо того, продолжать бороться. Вы, наоборот — продолжали, а я застрял здесь и не знаю, как выбраться. Лань Сичэнь наблюдает, как Цзян Ваньинь опускает чашку на стол. — Цзэу-Цзюнь, я не думаю, что сделать перерыв — это трусость. И, тем не менее, то, что ты признался в своих ошибках — уже смелость. Лань Сичэнь уставился на Цзян Ваньиня. — У меня не было возможности сделать перерыв. Тогда у меня не было никого, кто мог бы помочь. Но у вас есть люди, готовые на это и есть время, чтобы успокоиться, вместо того, чтобы срываться на всех подряд из-за своего гнева и горя. Так что нет, я не думаю, что вы трус, Цзэу-цзюнь. Я думаю, вы делаете всё, что в ваших силах. Лань Сичэнь не знает, как к этому относиться. — Но что, если я недостаточно хорош? Лань Сичэнь видит, как эти голубые глаза сужаются: — Разве вы не слышали, что я только что сказал? Вас окружают близкие люди. Они будут поддерживать вас, пока вы не добьетесь этого своего «достаточно», Цзэу-цзюнь. Лань Сичэнь чувствует, как слёзы снова текут по его щекам. — Не торопитесь, Цзэу-цзюнь. Когда вы будете готовы вернуться — мир всё ещё будет здесь. Лань Сичэнь смотрит в эти голубые глаза и понимает, что у него действительно нет шансов не влюбиться._________
Лань Сичэнь наблюдает, как лодка пересекает покрытые лотосами озёра. Следующее собрание заклинателей проходит в Пристани Лотоса. Лань Сичэнь очень благодарен за то, что последние три года Ванцзи и Вэй Усянь прибывают сюда вместе с ним. Он не ожидал, что ему понадобится их помощь, потому что… Он думал… Он думал, что Ваньинь будет здесь. Но его здесь нет. Ваньинь говорил ему полагаться на близких людей… Что ж, он пытался. Лань Сичэнь подождал, пока лодка пришвартуется, прежде чем выйти. Сперва он отправляется не в свои покои. Он идёт в Храм Предков Пристани Лотоса. Его брат и Вэй Усянь следуют за ним. Когда двери открываются, он видит, что Цзинь Жулань уже сидит перед табличками. Лань Сичэнь берет палочку благовоний, зажигает её и встаёт на колени рядом с ним. Ванцзи и Вэй Усянь делают то же самое. Он оглядывает Цзинь Жуланя и видит, что заколка в его волосах блестит в лучах утреннего солнца. Лань Сичэнь помнит каждую деталь той ночи. Каждая мелочь, каждое ощущение, каждая эмоция — все они запечатлены в его сознании. Когда он засыпает - она ему снится. Но просыпается он всегда один. По крайней мере, у него есть эти воспоминания. Поэтому, отдать заколку Цзинь Жуланю — было одним из самых простых решений, которые он когда-либо принимал. Шепот Цзинь Жуланя нарушает тишину: — Я скучаю по нему. Лань Сичэнь нежно кладет руку на плечо молодого главы ордена. И сидят они там ещё какое-то время._________
Лань Сичэнь смотрит в зеркало. Собрание вот-вот начнётся. Он уже много раз был на Пристани Лотоса без Ваньиня. Он был не единственным, кто замечает, что в Юньмэн Цзян чего-то не хватает. Все здесь об этом знают. Но все они стараются не зацикливаться, ведь будет больнее. Лань Сичэнь бросает последний взгляд на своё отражение и выходит за дверь._________
Лань Сичэнь помнит момент, когда захотел поцеловать Ваньиня в первый раз. Они прогуливались по лесу в Облачных Глубинах, когда Ваньинь внезапно откинул голову назад из-за того, что его волосы зацепились за ветку дерева. — Какого хрена… за пучок? Вот что случается, когда отвлекаешься. Лань Сичэнь тихонько смеётся и осторожно убирает руки Ваньиня, ведь тот делает только хуже. Он подходит к нему ближе и слышит, как тот на мгновение задерживает дыхание, когда Лань Сичэнь касается его волос и начинает их распутывать. Лань Сичэнь всё ещё распутывает прядки с ветки, когда произносит: — Что тебя отвлекло, Ваньинь? Он видит, как на чужих щеках расцветает румянец и он отступает немного назад, чтобы встретиться с ним глазами. И когда эти голубые глаза смотрят на него — все, о чем Лань Сичэнь может думать, это насколько Ваньинь… Прекрасен. — Ни на что. Я должен был быть внимательнее. Лань Сичэнь, наконец, убирает ветку с чужих волос и заправляет прядки ему за ухо, на мгновение позволяя пальцам задержаться на загривке, где мягкие волосы Ваньиня переходят в гладкую шею. Он позволяет им задержаться, потому что всё, о чем может думать Лань Сичэнь, это… Я люблю тебя._________
Лань Сичэнь изо всех сил пытается сосредоточиться на собрании. Он правда удивлён тем, насколько долго Глава Ордена Яо может говорить о себе. Вот только он слушает это уже последние два часа. Лань Сичэнь закрывает глаза, чтобы набраться терпения, когда двери в зал распахиваются. — Глава Ордена Яо. Я серьезно умоляю тебя: Закрой. Свой. Блядский. Рот. Я слышал тебя за пределами Пристани Лотоса и если это было так ужасно для меня, я даже не могу представить, как чертовски ужасно это для тех, кому пришлось сидеть здесь и улыбаться твоему пиздежу неизвестно сколько времени. В зале воцаряется мертвая тишина. Это… Это Ваньинь… Лань Сичэнь не может двигаться. Рукава Ваньиня покрыты кровью и от него идёт грязная дорожка по всему залу. Он выглядит так, словно только что вылез из леса. Но… Цзыдянь потрескивает фиолетовыми искрами на пальце. И его глаза… Его глаза — голубые. Лань Сичэнь наблюдает, как Ваньинь выпрямляет спину, и на мгновение оглядывает комнату. Он здесь. Он здесь. Он здесь. Он здесь. Когда эти голубые глаза встречаются с его, Лань Сичэнь чуть не плачет от улыбки, что расцветает на чужом лице. Но внезапно Ваньинь начинает шататься и Лань Сичэнь понимает, что он вот-вот упадет. Лань Сичэнь вскакивает со своего места и бросается к нему. Он едва успевает подхватить его, как Ваньинь падает. Он слышит, как люди в зале всполошились и слышит, как к ним кто-то подбегает. Но всё, о чем он может думать Лань Сичэнь — это одетое в пурпур тёплое тело в собственных руках._________
Лань Сичэнь сидит рядом с кроватью Ваньиня, пока старшая целительница проводит осмотр. Вэй Усянь не может перестать лепетать: — С ним всё в порядке? Он вернулся? Он вернулся в норму? Он ранен? Как он вернулся? Он нас помнит? Если он вспомнил только Главу ордена Яо, я думаю, эта ситуация намного хуже. Но серьезно, что случилось? Лань Сичэнь смотрит, как Ванцзи нежно кладет руку на рот Вэй Усяня. — Вэй Ин, позволь целительнице делать свою работу. Лань Сичэнь наблюдает, как Цзинь Жулань расхаживает по комнате взад и вперёд с тех самых пор, как они внесли Ваньиня в его собственную спальню. На протяжении трёх лет орден поддерживал его покои в безупречном состоянии. Нынешний Глава ордена Юньмэн Цзян сидел с другой стороны кровати и сжимал свой меч. Он не сказал ни слова с тех пор, как вошёл в комнату. Лань Сичэнь уже собирался спросить, всё ли с ним в порядке, как внезапно тот начинает говорить: — О, слава богам, он вернулся. Я не готов к этому. Я слишком много раз чуть не ударил Главу ордена Яо, не думаю, что это пошло бы на пользу дипломатическим отношениям. На собраниях совета я чуть ли не рвал на себе волосы. Я в шоке от количества бумажной работы. Я скучаю по ночным охотам. Мне нужно, как минимум, ещё пару десятилетий, чтобы быть готовым ко всему этому. Лань Сичэнь лишь смотрит на него. Тишину в комнате нарушает громкий смех Вэй Усяня: — Серьезно? Я понятия не имею, как Цзян Чэн это делает. Честно говоря, его характер действительно должен быть намного хуже. Лань Сичэнь лишь усмехнулся и повернулся к целительнице, что уже закончила осмотр. — Его показатели совершенно нормальные. Но я не могу утверждать, пока он не проснется. Мы также ничего не знаем о состоянии его воспоминаний. Лань Сичэнь не слишком беспокоится об этом. Эти голубые глаза смотрели на него с такой теплотой... И эта улыбка... Лань Сичэнь прикрывает глаза и тоже улыбается. — Все в порядке. Мы подождём. Он здесь. Он здесь. Он здесь. Он здесь.