***
Бретт ожидал его у лестницы, ведущей к кладбищенским воротам. За неделю минитмен похудел, осунулся и словно бы постарел ещё лет на десять. — Надо же, — он недоверчиво склонил голову, глядя на Ли. — Действительно один пришёл. Значит, не ловушка? — Нет, конечно, — Ли вздохнул. — Просто я решил, что вы захотите узнать, где его могила. Чтобы хоть кто-то… — он запнулся. — Хоть кто-то помнил. Бретт молча кивнул. Они поднялись по лестнице. Бретт тяжело опустился на кладбищенскую скамью, на которой ещё несколько часов назад лежало завёрнутое в брезент тело Эзры. Ли, оглянувшись, сел рядом. Ночь выдалась ясной и тихой. Луна освещала неровный ряд безымянных надгробий, разбросанных по склону холма. Видно, Бретт пришёл сюда не с пустыми руками: на могиле Эзры горела одинокая свеча в стеклянном цилиндре. Пламя свечи было совсем слабым и тусклым, но упрямо тянулось вверх, к холодному свету звёзд. — Здесь, значит… — Бретт покачал головой. — Совсем рядом с галереей этой. Нехорошо. — Вы знали? — спросил Ли. — Нет, — Бретт шумно вздохнул. — Я до сих пор не верю… То есть, может, он и сын Пикмана, но… Не такой он был, мистер Хейл. Совсем не такой, как его отец. И не такой, как в газетах пишут. — Точно, — кивнул Ли. — Бретт, где сейчас Абрахам Моретти? — Без понятия, — буркнул старик и отвернулся. — Бретт, — Ли откинулся на спинку скамьи и уставился на бледный диск луны, рассечённый на части ветвями старого вяза. — Это всё он. Он растил Эзру на убой. С самого начала. Промыл ему мозги, заставил забыть о Пикмане — а сам все эти годы хранил где-то в сундуке декорации для будущего спектакля… То, что вы видели в доме у Эзры — дело рук полковника Моретти. Это он убил Крайтонов и Уайет, он выставил Эзру убийцей. Я не могу это доказать. Пока — не могу. Но если Эйб попадёт мне в руки, то доказательства у меня появятся. — Так ваши-то его ищут, мистер Хейл, — угрюмо отозвался старик. — А раз ищут — значит, и найдут рано или поздно. Эзру вон нашли… — Нет, вы не понимаете, — Ли упрямо покачал головой. — Моретти должен найти я. И я более чем уверен, что вы уже успели выяснить, где он скрывается. — И зачем оно тебе? — в упор спросил старик. — Ну хорошо, вот отыщешь ты его — а дальше что? Думаешь, он тебя пожалеет и сдастся тебе просто так? Пусть его кто другой ловит, паскуду эту. Одного мальчика я уже похоронил. — Меня вам хоронить не придётся, — Ли сцепил пальцы в замок. — Бретт, не заставляйте меня спрашивать по-другому. Пожалуйста. Я просто хочу узнать правду. О Моретти, обо всём этом деле… И Эзра хотел того же самого. — В Лейтон Тауэрс, — отчётливо произнёс старик — и тут же яростно помотал головой. — Но не надо, мистер Хейл. Не ходите туда. Вы же видели, что Эзра умеет. А кто его всему этому научил? Уж точно не Пикман. — Приму к сведению, — кивнул Ли, поднимаясь со скамьи. — Удачи, Бретт. Старик не ответил. Ли вышел на Салем-стрит. Замедлил шаг, глядя на руины Старой Северной церкви — терпкий запах гари даже за десять с лишним лет не успел окончательно выветриться. На постаменте статуи Пола Ревира до сих пор можно было разглядеть выведенный под трафарет символ «Подземки», поверх которого какой-то ироничный расклейщик объявлений нацепил агитационный плакат вербовочного пункта Братства. — Значит, Лейтон Тауэрс, — услышал Ли за спиной знакомый хриплый голос. — Это рядом со станцией «Копли», да? Ли обернулся. Харон стоял на ступеньках церкви, скрестив руки на груди. — Ну кто бы сомневался, — проворчал Ли. — Что, не спится? — Кажется, Ленни ты сказал, что собираешься в Даймонд-Сити, — Харон подошёл поближе. — Если мне не изменяет память, Даймонд-Сити совсем в другой стороне. — Харон, я должен, — Ли покачал головой. — Должен его поймать, и всё. — Это я понимаю, — кивнул гуль. — Но ты ведь не думаешь, что Моретти грустит там в одиночестве, размышляя о своём поведении? — Нет, конечно, — Ли усмехнулся. — У него много друзей. — Тогда почему бы тебе не позвать на помощь своих? — бесцветные глаза гуля скользнули по его лицу. — Запроси подкрепления из «Логана». Или из Даймонд-Сити. Они быстро доберутся до Лейтон Тауэрс. Возможно, даже быстрее, чем ты сам. — Харон, — Ли нахмурился. — Я же сказал. Он мой. — Хорошо, — спокойно согласился Харон. — Моретти твой. А с теми, что не твои, разберусь я.***
Арлин выбрела на кухню только к девяти часам утра, сонная и недовольная. Почти до самого рассвета она проворочалась на разложенном диване, не смыкая глаз и безуспешно пытаясь убедить себя, что она не допустила непоправимую ошибку, позволив Ли в одиночку отправиться в Даймонд-Сити. Ленни сидел в кресле-качалке, просматривая свежий выпуск «Общественных Событий». — Доброе утро, миссис Хейл, — поздоровался он. — Доброе, — Арлин плюхнулась на диван. — Ли ещё не выходил на связь? — Пока нет, — Ленни подавил зевок — похоже, от характерного для медоедов ночного образа жизни пострадали решительно все обитатели дома на площади Мак-Кинли. — Да ты не волнуйся. Харон за ним присмотрит. — И папа тоже смылся? — растерялась Арлин. — Да, — Ленни усмехнулся. — Сразу, как только за твоим мужем дверь закрылась, собрался и ушёл следом. Вот и почему, спрашивается, нельзя было договориться и вместе пойти? Любят эти двое всё усложнять на ровном месте… — Да не то слово, — Арлин тяжело вздохнула. Нет, конечно, хорошо, что папа решил проводить Ли. Просто замечательно. Но… блин, ей-то можно было об этом сказать? — Ты ешь давай, вон там на столике бутерброды, — Ленни грустно указал на внушительную груду сэндвичей. — Я-то, как идиот, заранее их приготовил, чтобы на всех хватило… Или ты как Лорена моя, тоже за фигурой следишь? — Ну уж нет, — проворчала Арлин, придвигая к себе тарелку. — А потом ты сразу в Салем, да? — бедному Ленни, очевидно, не терпелось поскорее выпроводить беспокойных гостей. — В котором часу у Эми операция? — Завтра прямо с утра, — Арлин задумчиво уставилась на надкушенный бутерброд. — В девять, что ли. Или в десять. — И чего они так тянут, — буркнул Ленни. — То пятнадцатого, то двадцать пятого… Ну ладно, они врачи, им всё-таки виднее… Он замер на полуслове от громкого и требовательного стука в дверь. — Ты кого-то ждёшь? — спросила Арлин настороженно. — Нет, — Ленни нахмурился. Арлин машинально потянулась к «Гризли», но Ленни помотал головой. — Да разберусь я, — проворчал он, поднимаясь из кресла. — Сиди спокойно. Небось кто-то из соседей припёрся денег занять. Это не Ли, подумала Арлин, глядя ему вслед. Ли стучится совсем по-другому, отрывисто и коротко. И уж точно не папа. А у Лорены наверняка есть собственный ключ… — Ленни, — услышала она знакомый голос — и почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Открой, балбес! Ленни торопливо распахнул дверь — и Арлин с ужасом уставилась на маму. На Эмили Барретт, которой сейчас полагалось лежать в уютной палате на втором этаже «Сэнди-Коувс» и готовиться к завтрашней операции. На щеках мамы играл нездоровый румянец, в волосах искрился снег. Из-под куртки выглядывала клетчатая больничная пижама, кое-как заправленная в ботинки. — Эми?! — потрясённо спросил Ленни. — Эмили, блин, ты что здесь делаешь? Вдвоём с Арлин они довели маму до кресла. — Мам, что случилось? — Арлин склонилась над ней. — Что такое? — Вот, — побелевшими губами пробормотала Эмили, вытаскивая из кармана куртки небрежно свёрнутую, размокшую от снега газету. — Смотри. Арлин с недоумением уставилась на выпуск «Общественных Событий» — точно такой же она пять минут назад видела в руках у Ленни. Похоже, разделавшись с Моретти-сыном, Нат Райт решила проехаться по Моретти-отцу: на первой полосе расположился крупный портрет полковника, увенчанный жирным заголовком «Герой или злодей?» — И что? — спросил Ленни непонимающе. — То есть ты удрала из больницы, только чтобы сообщить нам, что минитмены — говнюки? Сестрёнка, ну ты даёшь! Эмили ожесточённо помотала головой. — Нет, Ленни, — сказала она. — Никакой он не минитмен.***
За несколько часов погода резко переменилась. Улицы района Бэк-бэй затянул ядовито-жёлтый туман, пронизанный тонкими электрическими разрядами. Ли знал, что радиоактивная буря — не лучшее время для прогулок. Знал он и другое: если Моретти сейчас уйдёт, то дело никогда не будет раскрыто, а Эзра так и останется в памяти людей ещё одной мрачной бостонской легендой. Безумным кровожадным маньяком, наследником кошмаров — спасибо за формулировку мисс Натали Райт. И Ли просто не мог этого допустить. Они с Хароном расположились в ветхом фургоне, припаркованном на обочине эстакады. От радиации фургон едва ли мог защитить, зато отсюда можно было безнаказанно наслаждаться видом на Лейтон Тауэрс. — Это ещё кто? — нахмурился Ли, настороженно глядя на двух джентльменов, разгуливающих туда-сюда по баскетбольной площадке перед домом. Всё бы ничего, но такая страсть к прогулкам во время радиоактивной бури выглядела малость неестественно. — Уж точно не сторонники здорового образа жизни, — проворчал Харон, рассматривая их в бинокль. — Наёмнички. На элиту, пожалуй, не тянут, но упакованы хорошо. Нет, Ли и не надеялся, что Моретти засядет в Лейтон Тауэрс без охраны. Но он-то рассчитывал повстречать здесь шайку безмозглых малолеток в синих куртках, а не отряд профессиональных бойцов! — И скорее всего, их в здании не меньше десятка, — продолжал рассуждать гуль. — Раз уж они выставили сразу двоих караулить главный вход, то недостатка в бойцах они не испытывают. — Наверное, вот на этом самом месте я должен был бы сказать, что тебе вовсе не обязательно идти туда вместе со мной, — усмехнулся Ли. — Но не скажешь? — с интересом спросил Харон. — Нет, — Ли покачал головой. — Не скажу. Потому что я не идиот. В одиночку я с ними не справлюсь. — И вправду не идиот, — осклабился гуль. — И всё-таки перед тем, как мы туда полезем, мне хотелось бы кое-что прояснить. Почему ты не сообщил Братству о местонахождении Моретти? Дело ведь не только в личных мотивах, верно? — Верно, — согласился Ли. — Понимаешь, Лейтон Тауэрс — это не просто очередной заброшенный жилой комплекс. Я читал отчёты… Во время войны с Институтом здесь располагалась явочная квартира для агентов Подземки, которые согласились сотрудничать с Братством в обмен на гарантию безопасности для их семей. Собственно, здесь эти семьи и скрывались, когда операция вышла на финальную стадию. И по завершении штурма Северной Церкви их отсюда же эвакуировали в Вашингтон, как и было условлено — на крыше есть посадочная площадка для винтокрыла… — Ли нахмурился. — Потом эту явку использовали ещё несколько раз для других операций. Но вот откуда Моретти знает об этом убежище, мне непонятно. — То есть в лучшем случае ваши люди просто оставили эту конспиративную квартиру без присмотра, и её решили прибрать к рукам минитмены, — кивнул гуль. — А в худшем… Ты сам-то уверен, что тебе нужно туда лезть? — Уверен, — проговорил Ли сквозь зубы. — Ясно, — Харон ещё раз смерил взглядом баскетбольную площадку. — Конечно, через главный вход мы не пробьёмся. — Справа от входа, между корпусами, пожарная лестница, — подсказал Ли. — И не похоже, чтобы её кто-то охранял. — А турели тебя не смущают? — осведомился Харон. Ли смущённо притих. Турели он, признаться, не заметил. — Их неплохо замаскировали, но они там есть, — Харон прищурился. — Одна — между третьим и четвёртым этажом, сбоку от рекламной вывески. Вторая — этажом выше, на противоположной стене. Там, за вентиляционным коробом. Хорошие лазерные турели. — Лазерные? — нахмурился Ли. — Всё ещё веришь в совпадения? — усмехнулся гуль. Ли не ответил. — Итак, у нас два варианта, — подытожил Харон. — Разумный — и тот, который выберешь ты. Либо мы возвращаемся в Даймонд-Сити, и ты докладываешь обо всём начальству, чтобы по глупости не влезть в какой-нибудь межведомственный конфликт… либо работаем с тем, что есть. — Времени нет, — глухо отозвался Ли, не сводя жадного взгляда с окон пятого этажа, за одним из которых скрывался Моретти. — Он уйдёт. Надо действовать сейчас. Возможность пробраться в Лейтон Тауэрс им с Хароном удалось отыскать достаточно быстро: со стороны Оук-стрит нашёлся вход в заброшенный продуктовый магазин в цокольном этаже здания. Дверь была заколочена — но массивная доска, призванная защитить магазин от вторжений, так рассохлась от времени, что, казалось, стоит до неё дотронуться — и она рассыплется в пыль. — Жди здесь, — Харон подтолкнул Ли в сторону переулка. — И не высовывайся раньше времени. Я вернусь за тобой. Ли послушно прислонился к сырой заплесневелой стене, отчётливо чувствуя металлический привкус крови во рту — знак, который просто невозможно было истолковать неправильно: Таинственному Незнакомцу не терпелось выбраться из клетки, чтобы довести чёртово дело до конца. Тяжёлый предгрозовой воздух, пронизанный статическими разрядами, сгустился до предела — даже ветер затих. Нет, за Харона Ли особо не беспокоился. Харон знает цену своим боевым навыкам, и если в Лейтон Тауэрс он наткнётся на слишком уж тёплый приём, то сможет принять верное решение и отступить… Хотя Арлин, пожалуй, здорово разозлилась бы, узнай она, что Ли позволил её отцу отправиться на разведку в одиночку. Но Арлин здесь не было. Зато была цель, ради которой стоило поберечь силы. Моретти. Убийца Крайтона и Уайет, заклятый враг Братства. Ли был уверен, что сумеет его разговорить. Да, проктор Квинлан утверждал, что дознание следует проводить sine ira et studio — но Ли понимал: sine ira не получится. Не в этот раз. Полковник Моретти приложил все усилия, чтобы изменить отношение скриптора Хейла к пыткам с нейтрального на крайне положительное. И это, чёрт возьми, было плохо. Нельзя смешивать месть и работу. Безусловно, гнев придавал Ли сил — но забирал он несопоставимо больше. Ясность мышления, способность взвешивать риски… — Satis, — пробормотал Ли. Нет. Он допросит Моретти профессионально и аккуратно. А ещё лучше — доставит его живым и невредимым проктору Квинлану… Хотя нет. Доставит живым. Этого достаточно. Время тянулось бесконечно. Но наконец дверь магазина приоткрылась, и Харон выглянул наружу. — Заходи, — сказал он. Ли осторожно переступил через порог. Осмотрелся. Витрины были заколочены фанерными щитами, и в помещении царила темнота — единственным источником света служил электрический фонарь, водружённый на холодильник с «Ядер-колой». Ли заглянул за прилавок. Двое наёмников лежали там, небрежно накрытые раскатанным спальником. — Остальные тоже?.. — шёпотом спросил Ли. — Нет, — Харон покачал головой. — Я, в отличие от тебя, не самоубийца. Их в здании человек двадцать. Этих, вероятнее всего, нескоро хватятся, но если начать убивать остальных, то они, пожалуй, начнут что-то подозревать. Ли кивнул. — Моретти наверху. Пятый этаж, угловая квартира у выхода на пожарную лестницу. — Ты его видел? — с жадностью спросил Ли. — Нет, — Харон кивнул на труп наёмника. — Спросил. — И остальные ничего не услышали? — Ли недоверчиво уставился на гуля. — А разве мне нужно было, чтобы он орал на весь Бостон? — удивился Харон. — Мне нужна была информация. И я её получил. Нет, всё-таки надо было с ним идти, угрюмо подумал Ли. Сам он до сих пор весьма смутно представлял себе процедуру допроса третьей степени… и, похоже, у Харона было чему поучиться. — Он не сказал тебе, кто их нанял? — Эти двое были не в курсе, — Харон помотал головой. — Все контракты идут через командира. Ли подошёл к потрёпанной походной аптечке, лежащей на краю прилавка. Распахнул крышку — и нахмурился, глядя на стимпаки с оранжевой полосой вдоль этикетки. — Хорошо упакованы, значит, — проворчал он. Нет, конечно, можно было найти более-менее правдоподобное объяснение этому «неуместному артефакту», как выразился бы Эзра. Здесь ведь раньше располагалась конспиративная квартира Братства — возможно, наёмники просто отыскали эти лекарства в каком-нибудь тайнике. Или один из предприимчивых интендантов «Логана» решил получить прибавку к зарплате — и не придумал ничего лучше, чем торговать медикаментами Братства на чёрном рынке… Да всё возможно, если верить в совпадения. Жаль только, Ли в них не верил. — Лифт не работает, — сказал Харон. — По лестнице подниматься тоже опасно. Здесь стены как решето — если нас заметят, то в прятки поиграть уже не получится. — Значит, надо найти терминал и отключить турели снаружи здания, — кивнул Ли. — А потом вернуться в переулок и подняться наверх по пожарной лестнице. Он ещё раз огляделся по сторонам. Раз в здании нет света, то от довоенной проводки остались одни воспоминания. Но турели-то работают! — Может, просто отключить генератор в подвале? — предложил Харон. — Не получится. У большинства моделей лазерных турелей есть аккумулятор, — объяснил Ли. — Даже если отключить турели от электросети, они окончательно разрядятся только через пару суток. А обесточить контрольный терминал — это всё равно что выстрелить себе в ногу, турели так и останутся в боевом режиме… Он остановился, глядя на новый кабель, аккуратно протянутый вдоль потолочного плинтуса. Нить Ариадны с поливинилхлоридной изоляцией. Ли осторожно направился к выходу в вестибюль — но Харон ни с того ни с сего преградил ему путь. — Только держи себя в руках, — медленно и отчётливо проговорил гуль, глядя ему в глаза. — Мы оба знаем, что я имею в виду. У тебя есть конкретная задача. Помни о ней. Ли кивнул. Он и сам прекрасно понимал: в здании, под завязку забитом наёмниками, Таинственному Незнакомцу лучше оставаться на цепи. — И потише, — прибавил Харон. — Если нас услышат, это сильно осложнит ситуацию. Ли, конечно, старался идти потише. Искренне старался. Но лестницы, мать их! То ли архитектор «Лейтон Тауэрс» не рассчитывал, что при наличии в доме лифта кто-то из жильцов захочет бегать вверх-вниз по ступенькам, то ли застройщик по бостонской традиции сэкономил на стройматериалах — но от большинства ступенек за двести лет остались только выкрошившиеся огрызки, нанизанные на ржавые прутья арматуры. С другой стороны, утешал себя Ли, откуда наёмникам с верхних этажей знать, что наверх лезет кто-то посторонний, а не те двое бойцов из вестибюля? И всё-таки к тому моменту, как они с Хароном добрались до третьего этажа, нервы Ли были на взводе. А если Ханссен здесь? А если это он пригласил Моретти погостить в Лейтон Тауэрс, и на пятом этаже скриптора Хейла ожидают сразу двое преступников? Обезвредить полковника минитменов и агента разведки Братства — задача не из простых; даже объединённых усилий Харона и Таинственного Незнакомца может оказаться недостаточно. А ведь есть ещё и наёмники. Каким бы ни был уровень их подготовки, при таком количестве это, в общем-то, неважно: завалить противника мясом — безотказная тактика… И тут Ли увидел терминал. Несомненно, тот самый: именно к нему вёл кабель, без затей протянутый сквозь крупную прореху в стене. В комнате с терминалом не было никого, вот только вход в это помещение располагался, судя по всему, за углом — как раз там, откуда доносились звуки голосов и бубнёж радиоприёмника. Харон недовольно скривился. Да, при таком раскладе сделать всё тихо уже не получится. Хотя… — Стой, — беззвучно прошептал Ли, глядя на пролом в стене, наполовину загороженный опрокинутым столом. Узковато, конечно — но раз уж Ли Хейл не урвал в генетической лотерее ни высокого роста, ни завидного телосложения, надо же извлечь из этого хоть какую-то пользу? — Я, кажется, смогу сюда пролезть. Харон явно не пришёл в восторг от его идеи — но что поделать, если это решение было лучшим из возможных? — Только осторожно, — мрачно отозвался он, отодвигая в сторону стол. — И быстро. — Нет, что ты, — огрызнулся Ли. — Засяду там и буду рубиться в «Красную угрозу» на терминале, пока меня не найдут. Он вытащил пистолет из кобуры, выдохнул — и боком протиснулся сквозь пролом в стене. На пол с сухим треском посыпалось бетонное крошево, вдоль рёбер проехались прутья арматуры. Где-то в глубине здания послышались шаги, и Ли изо всех сил рванулся вперёд. Зацепился ногой за обломок перекрытия, потерял равновесие — и рухнул на выцветший ковёр. Тут же вскочил, озираясь по сторонам — но, похоже, рядовым наёмникам сюда вход был заказан: вокруг не было ни души. До войны это была обычная квартира. Уютная, пожалуй — не считая грёбаной картины с грёбаным маяком на стене. Эти изображения попадались Ли на каждом шагу, как будто кто-то глумливый бродил по пятам за скриптором Хейлом, подбрасывая ему напоминания о незабвенной командировке в Пойнт-Лукаут… Ли настороженно замер, услышав шаги за стеной. Кажется, кому-то из наёмников пришло в голову сделать обход. Ну и ладно, Харон не идиот. Спрячется. Или решит проблему иначе. Беспокойно поглядывая на пролом в стене, Ли подобрался к терминалу. Недовольно скривился, увидев поле для ввода пароля — вот ещё на эту ерунду время тратить! На то, чтобы обойти защиту, у Ли ушло не больше двух минут, и всё равно он чувствовал: каждая из этих ста двадцати секунд приближает его к катастрофе. Время истекало. Ему надо было уходить, и уходить срочно. Турелей, подключённых к системе, оказалось не две, а три: то ли Харон недоглядел, то ли третья располагалась где-то внутри здания. Ли запустил протокол деактивации. Дождался, пока терминал выплюнет оповещение о переводе боевых единиц в безопасный режим. Ух, готово. Он потянулся к пистолету, который оставил на краю стола — и обмер: вместо рукояти пальцы нашарили пустоту. Пистолета не было. Ли медленно обернулся. Нет, всё-таки эти картины с маяком не зря преследовали его повсюду. Только это было не напоминание. А предостережение. В двух шагах от него стоял сукин сын Харрис в минитменском мундире и с любопытством разглядывал лазерный пистолет. Его лазерный пистолет. — Нехорошо, Хейл, — Харрис покачал головой. — Оружие надо сдавать.***
К удивлению Арлин, осиротевший Крыс по-прежнему был припаркован под навесом КПП Даймонд-Сити. Кто-то даже накрыл байк брезентовым чехлом, чтобы защитить от непогоды — и Арлин невольно почувствовала что-то вроде угрызений совести. Ох, не везёт бедному мотоциклу с владельцами. Сначала Леон в гараже бросил, теперь вот новая хозяйка умчалась по своим делам и оставила бедняжку на произвол судьбы… Впрочем, сейчас грустная участь байка волновала Арлин куда меньше, чем местонахождение мистера Хейла. Торопливо расписавшись в пропускной ведомости — ручка так и прыгала в пальцах — Арлин взбежала по лестнице и помчалась к комендатуре, с надеждой всматриваясь в силуэты прохожих, тающие в мутном жёлтом тумане: вдруг ей повезёт повстречать Ли? Но людей на улицах почти не было: на город с юго-востока наползла радиоактивная буря, и мудрые бостонцы попрятались по домам. Даже рыночная площадь опустела. Лифт не работал. — Дьявол, — пробормотала Арлин. И, прикрывая рукой лицо — с неба уже срывались первые капли дождя — бросилась к железному настилу, ведущему на верхние трибуны. Ладно, она-то хоть «Рад-икс» успела принять перед выходом из дома — а Ли? С этого маниакального балбеса станется разгуливать по улицам во время бури без всякой защиты… Нет, его точно нужно было найти как можно скорее. Резко распахнув дверь, Арлин ворвалась в офис мэра. — Мне нужно увидеть мистера Хейла, — заявила она оторопевшей секретарше. — Срочно. — Мэм, очень сожалею, но мистера Хейла здесь нет, — промямлила девица, испуганно вжавшись в спинку кресла. — Что, уже ушёл? — обречённо спросила Арлин. Ну ещё бы. Столько времени прошло — они просто не могли не разминуться. — Куда? — Да он и не приходил, — на лице секретарши отразилось искреннее недоумение. — В последний раз он был здесь… недели две назад, если не ошибаюсь. — Ясно, — бросила Арлин и решительно направилась к дверям кабинета коменданта. К чёрту эту дурочку из приёмной. Мартинес-то должен знать, что тут творится? — Мэм, стойте! — секретарша выскочила из-за стола и бросилась следом за Арлин — держась, впрочем, на безопасном отдалении. — Мэм! Туда нельзя! Только по записи! Дверь одного из кабинетов распахнулась, и в коридор выглянула Сара Хейл. — Дита, что за шум? — недовольно осведомилась она — и поморщилась, увидев Арлин. — А, это ты. — Я, — кивнула Арлин. — Доброе утро. В прошлый раз они с сестрицей Ли встретились в лазарете «Логана» — тогда Сара предпочла сделать вид, что они с Арлин незнакомы, и Арлин такая политика, в общем-то, устраивала. Но сейчас ей было не до обеспечения душевного комфорта Саре-мисс надменной суке-Хейл. — Мне срочно нужно увидеть Ли, — сказала она, стараясь не обращать внимания на откровенно насмешливый прищур Сары. — Он отправился в Даймонд-Сити, чтобы встретиться с проктором Квинланом… — Чушь, — перебила её Сара. — Проктор Квинлан сейчас в аэропорту. — Но… — Арлин прикусила губу. — Но ведь Ли… Сара смерила её задумчивым взглядом. — Идём, — коротко бросила она. В кабинете, оккупированном Сарой, царил идеальный, почти болезненный порядок. Документы на письменном столе были скрупулёзно разложены по стопкам, и даже тени от настольной лампы на безупречно чистом полу казались чёткими и аккуратными, словно бы начерченными тушью. — В чём дело? — спросила Сара, прикрыв дверь изнутри. — Ли ни с того ни с сего собрался и ушёл среди ночи, — Арлин нахмурилась. — Сказал, что Квинлан вызвал его в Даймонд-Сити. — Похоже, он тебе солгал, — спокойно сказала Сара. — Квинлана здесь не было со вчерашнего вечера. И на связь с Даймонд-Сити Лионель этой ночью не выходил. Мне бы сообщили. Должно быть, у Арлин сейчас был отменно жалкий вид — потому что даже в ледяном взгляде Сары промелькнуло что-то вроде сочувствия. — А что такое срочное ты хотела ему сообщить? — спросила она. — Тебя это не касается, — огрызнулась Арлин. — Это насчёт расследования. — Мне ты можешь сказать, — Сара усмехнулась. — Поверь, у меня достаточно высокий уровень допуска. Арлин яростно помотала головой. — Ясно, — Сара подошла к тщательно занавешенному окну. — Знаешь, я вот чего не пойму. Зачем он тебе? — Что? — оторопела Арлин. — Зачем тебе сдался мой братец? Нет, сначала я думала, что он тебе нужен, чтобы пролезть в Братство через постель. Приношу свои извинения, — голос Сары был ровным и спокойным. — Ты не из тех, кому нужен подобного рода пропуск. Ты одарённый перспективный боец. Ганни о тебе высокого мнения, и рыцарь Риз дал тебе отличные рекомендации… — она покачала головой. — С твоими навыками и способностями ты и сама без особого труда пробилась бы наверх. Поэтому я и спрашиваю: почему ты выбрала Ли? Арлин растерянно молчала, разглядывая документы на столе Сары. Копии отчётов о расследовании. Подборка выпусков «Общественных Событий». Фотографии из подвала «ГаллюциГена»… — Ты же видела, на что он способен. И, наверное, понимаешь, что тебе его не вылечить и не переделать. Он всегда будет таким. У него плохая, просто отвратительная наследственность. Психические расстройства подобного толка передаются от родителя к ребёнку с вероятностью до сорока процентов, ты не знала? И от воспитания тут мало что зависит. Чистая биология. Нарушение активности в зонах лобной и височной долей мозга, ослабление связи между прилежащим ядром и вентромедиальной префронтальной корой… Это очень легко выявить с помощью МРТ, — Сара вздохнула. — И невозможно исправить. Наше семейное проклятие. У Леона, у меня, у Ли… у всех это есть. Просто в разной степени. И ты думаешь, твоим детям повезёт? Сомневаюсь. — Вообще-то тебя это не касается, — отрезала Арлин, стараясь оставаться спокойной. — Ну да, — Сара неопределённо хмыкнула. — А ещё он наркоман. И это тоже навсегда. — Он бросил, — со злостью сказала Арлин. — Навсегда, — с нажимом повторила Сара. — Что бы он тебе ни обещал, как бы ни старался держать себя в руках — рано или поздно он сорвётся. И об этом ты тоже знаешь. — Просто скажи мне, где он может быть, — Арлин стиснула зубы. — И я пойду. — Чтобы в очередной раз вытащить его из какой-нибудь самоубийственной авантюры? — с жалостью спросила Сара. — У него, как у большинства психопатов, притуплён инстинкт самосохранения. И я не понимаю, зачем… — Да люблю я его! — отчаянно выкрикнула Арлин. — Люблю, понимаешь? Или это для тебя слишком сложно? И мне всё равно, какой он, что там у него с наследственностью… Просто скажи мне, где он сейчас! Пару секунд Сара молча смотрела на неё. — Да, вы друг друга стоите, — тихо сказала она. — Квинлан в «Логане». По крайней мере, с утра он был там. Возможно, Лионель тоже направился туда, но я бы на твоём месте на это не рассчитывала. Впрочем, если считаешь нужным — проверь. Можешь взять служебную машину. — Спасибо, — кивнула Арлин. — Подожди, — остановила её Сара. — И всё-таки: что ты хотела ему сообщить? Хотя бы в общих чертах? — А тебе какая разница? — ядовито осведомилась Арлин. — Веришь или нет, но мне этот суицидальный болван тоже небезразличен, — Сара печально усмехнулась. — Итак? — Это касается Моретти, — Арлин нахмурилась. — Этот человек не тот, за кого себя выдаёт. И Ли нужно об этом узнать. Как можно скорее. — И что ты станешь делать с этой информацией, если не застанешь Лионеля в аэропорту? — спокойно спросила Сара. — Ну… — Арлин запнулась. — Скажу Квинлану. Всё-таки он начальник службы безопасности, и Ли ему доверяет, и… — Нет, — твёрдо перебила её Сара. — Квинлану ничего говорить не стоит. Поверь. И остальным безопасникам тоже. Если ты не доверяешь мне, то лучше расскажи обо всём паладину Райнер. Или её заместителю, капитану Гуверу. Он надёжный человек. Только не Квинлану. Ясно? Арлин неуверенно кивнула. И вышла из кабинета.***
— Нет, Хейл, это ж надо, а? — Харрис покачал головой. — Меня к себе полковник вызвал — сижу вот, жду приёма. И тут ты, явился… Где-то на периферии сознания Ли промелькнула мысль, что сейчас идеальным вариантом было бы убежать. Отвлечь Харриса на пару секунд и выбраться через окно на пожарную лестницу: турели ведь больше не представляют угрозы? Но додумывал эту мысль он уже в прыжке. Лезвие ножа полоснуло Харриса по щеке. Ударить второй раз Ли не успел — минитмен резко развернулся, и Ли, не удержав равновесия, полетел на пол. Он перекатился в сторону. Очень вовремя: Харрис решил пустить в ход лазерный пистолет. Алый луч с шипением прожёг паркет — там, где секундой раньше была голова Ли. Расплата за промах не заставила себя долго ждать. Ли всадил Харрису нож под колено — и в этот же миг голова вдруг взорвалась ослепительной вспышкой боли, и комната разлетелась на сотни осколков. Секундой позже Ли осознал, что осколки были настоящими: Харрис саданул его по голове настольной лампой. Он снова шарахнулся в сторону. Перехватил нож, ударил — наугад, вслепую: кровь заливала глаза. Харрис зарычал — то ли от боли, то ли от ярости — и этот рёв утонул в грохоте выстрела и звоне оконного стекла. Дверь, сорванная с петель, с треском полетела на пол. Кто-то вздёрнул Ли за шиворот, поставил на ноги — и всунул в руки штурмовую винтовку. — Моретти! — рявкнул Харон. И подтолкнул его к окну. Ли перекатился через раму. Растянулся на ступеньках пожарной лестницы. Вскочил на ноги, машинально рванулся наверх — и чуть не рухнул с высоты третьего этажа, врезавшись в ограждение. Кровь заливала глаза. — Сука, — выдохнул он. Во рту было солоно от крови. Тёплые ручейки стекали по груди и плечам — рана на шее, видимо, тоже разошлась… Чёрт, да ему ведь оставалось совсем немного. Он бы убил Харриса. Он бы смог. На этот раз — точно смог бы. Зачем только… Держи себя в руках. Он поднёс к глазам ладонь — и что-то сверкнуло сквозь кровавую пелену. Кольцо. Обручальное кольцо. Арлин. Тяжело дыша, Ли привалился к стене, подставив лицо дождю. Сердце по-прежнему колотилось как сумасшедшее, но туман перед глазами понемногу стал рассеиваться. Не сегодня. Не сейчас. Харон прав, у него другая цель. Моретти. На пятом этаже действительно был выход на посадочную площадку — всё, как писали в отчётах. В тех же отчётах говорилось, что где-то неподалёку располагается и вход в лифтовую шахту; наверняка этот способ добраться до Моретти был более безопасным. Но времени на рекогносцировку у Ли уже не осталось: Харон в любом случае не сможет долго удерживать внимание наёмников. Он вскинул R91 — и автоматная очередь прошила дверь. Видимо, эта мера предосторожности не была напрасной: по ту сторону что-то грузно шлёпнулось на пол. Ли ворвался в коридор. Реальность вновь рассыпалась на составляющие. Двое мёртвых охранников на полу; странно, второй достаточно далеко от входа — его-то как зацепило? Брызги крови на полу, на старых обоях. Третья турель — та самая, которая неминуемо прикончила бы скриптора Хейла, не успей он её деактивировать. И дверь. Приоткрытая дверь в конце коридора. Моретти сидел на диване. Спокойный и отстранённый, будто всё происходящее его не касалось. Он даже не посчитал нужным взять в руки оружие — хотя в двух шагах от дивана, поверх собранной дорожной сумки, лежала лазерная винтовка. — Заходите, скриптор, — сказал он. И Ли, как ни старался, не смог уловить издёвки в его голосе. Нет, Моретти действительно изменился — словно бы вместе с формой полковника он снял с себя маску безумного короля. Ли окинул комнату взглядом, судорожно пытаясь осознать: что не так? В чём подвох? Комната выглядела… ну, так, как и должна выглядеть конспиративная квартира. По-армейски заправленная койка, у дальней стены — стеллаж, заставленный припасами, стойка с оружием; на полу под окном — сумка-холодильник с логотипом «Слокам Джо». На столе — чашка с горячим чаем, армейский нож рядом с консервной банкой… Нож. Нет, со злостью приказал себе Ли. Успокойся. Выдохни, досчитай до десяти, до ста, до миллиона — только держи себя в руках. И всё-таки почему он такой спокойный? В коридоре есть ещё охранники? Хорошо, возможно — но даже если кто-то прямо сейчас, в эту секунду, держит Ли на мушке, это не гарантия того, что долбанутый скриптор Хейл не успеет перед смертью нажать на спуск и превратить голову Моретти в кровавый винегрет. — Идём, — приказал Ли. — Живо. — Ли, боюсь, вы не до конца разобрались в ситуации, — Моретти спокойно покачал головой. — В этом нет необходимости. Нет необходимости, значит?.. Ли вспомнил мёртвое отчаяние в глазах Эзры. Руины станции «Эндрю». Грубый лоскут пересаженной кожи на плече Арлин, тихое «нет, Ли, всё в порядке, мне не больно» — и предательские дорожки от слёз на её щеках… Вспомнил списки погибших жителей Южного Бостона, свежую могилу на кладбище Норт-Энда. Весь этот план, срежиссированный и исполненный с дьявольской точностью. — Я понимаю, вам жаль Эзру, — продолжал Моретти. — Мне его тоже жаль. Но я дал ему возможность уйти, а он ей не воспользовался. держи себя в руках — Жаль? — глухо повторил Ли. И вздрогнул: когда, вот когда, а главное — как получилось, что в его ладони уютно устроилась рукоять ножа, а винтовка, отброшенная в сторону, валяется на полу?.. — Ли, успокойтесь, — кажется, до Моретти что-то начало доходить. — Уберите нож, и мы поговорим… Его голос еле уловимо дрогнул — и этот отзвук затаённого страха прозвучал как сигнальный выстрел, как приглашение к действию… Последняя цепь, удерживавшая на привязи Таинственного Незнакомца, разлетелась на части — и Ли шагнул в багровый туман, в котором не существовало ни границ, ни эмоций, ни доводов рассудка. Только дело, которое надо было довести до конца. …Его вырвал из забытья нарастающий гул лопастей. Винтокрыл, машинально подумал Ли. Сюда летит винтокрыл, а значит, надо спешить… Но спешить уже было некому и некуда. Моретти с перерезанным горлом растянулся на залитом кровью полу. Голова полковника откинулась назад под неестественным углом. — Нет, — жалобно проговорил Ли, отступив на шаг. — Нет… Из широкой раны на горле Моретти выплеснулся всхлип. Губы шевельнулись — беззвучно, но Ли удалось разобрать слова. Слишком много раз он сам их слышал и произносил. — Ad victoriam, — повторил он машинально. И разжал пальцы. Нож со звоном упал на паркет. В коридоре послышались чьи-то шаги — Ли даже не обернулся, не в силах отвести взгляд от бордовых провалов выколотых глаз на залитом кровью лице Моретти. В комнату ворвался Харон с дробовиком наперевес. — Перестарался? — рявкнул он, встряхнув Ли за плечи. — Уходим, быстро! Шум лопастей винтокрыла становился всё отчётливее. — Нет, — Ли помотал головой. — Нет, подожди. Его взгляд скользнул вдоль стены — и остановился на топоре, аккуратно прислоненном к стеллажу с оружием. Ли, как сомнамбула, пересёк комнату. Подхватил топор, подошёл к Моретти. — Что ты творишь? — спросил Харон с отчаянием. Первый удар пришёлся плашмя. Зато второй и третий достигли своей цели. Шейный позвонок гулко хрустнул, и отрубленная голова откатилась в сторону. Положив топор на журнальный столик, Ли подошёл к окну и вытряхнул на пол содержимое сумки-холодильника. Запотевшие бутылки с «Ядер-колой» и консервные банки со звоном рассыпались по паркету. Не думать. Просто не думать. Ни о чём. Он подхватил голову Моретти за волосы и сунул в сумку. — В Добрососедстве есть устройство, способное извлечь информацию из мозга, — объяснил он потерявшему дар речи Харону. — И наверняка эту информацию можно конвертировать в эйдетические образы… Знаешь, так даже лучше. Так он не соврёт. Он подхватил сумку — и ринулся к выходу на крышу. Винтокрыл уже заходил на посадку со стороны «Масс-Пайк». Вне всякого сомнения, это был один из винтокрылов Братства — но осмыслить это Ли решил потом. В более спокойной обстановке. Он подбежал к краю крыши и спрыгнул на крышу пристройки. Поскользнулся на мокрой от дождя черепице — и, наверное, рухнул бы вниз, если бы Харон не успел схватить его за руку. — Стой, — потребовал гуль. — Остановись и выслушай меня. Это уже всё. Конец. Ничего не получится. — Нет, — Ли ожесточённо помотал головой. — Нет. Получится. Я должен знать… — Ты должен выжить, придурок! — заорал Харон. — Вот что ты должен. Когда Арлин меня спросит, почему я тебя не остановил — что я ей скажу? — Я сам ей скажу всё, что надо, — Ли перебросил через плечо ремень сумки и посмотрел вниз — туда, где белел брезентовый навес над входом в магазин. — Потом. — Там я ничем не смогу тебе помочь, — проговорил Харон с глухим отчаянием. — Ты понимаешь? — И не нужно, — Ли поднял взгляд. — Ты ведь уже и так в достаточной мере повлиял на мою судьбу, разве нет? Пальцы Харона разжались — и Ли, не дожидаясь ответа, спрыгнул на землю и побежал по направлению к тоннелю «Масс-Пайк».***
Арлин опять опоздала. Нет, каким-то чудом ей всё же удалось добраться до аэропорта. На мотоцикле, само собой — среди извозчиков Даймонд-Сити не нашлось идиота, готового ехать сквозь бурю. А воспользоваться предложением Сары Хейл и взять служебную машину Арлин решилась бы только в самом крайнем случае. К чёрту эту стерву, её подачки и её советы.… Хотя, может, насчёт Квинлана Сара и была права, с неохотой подумала Арлин, паркуя мотоцикл под навесом зала ожидания «Логана». Сама-то она умудрилась возненавидеть проктора ещё до первой встречи с ним — во время странствий по Пойнт-Лукауту, когда Ли с фанатичным блеском в глазах рассказывал ей о своём кумире, и Арлин понимала, что ей просто нечего противопоставить этой одержимости… — Паладин Райнер сейчас на экстренном совещании, — обрадовал Арлин дежурный у входа в штаб-квартиру. — Придётся вам подождать, рыцарь. — Сколько? — с ужасом спросила Арлин. — Наверное, часа два, — дежурный с сочувствием посмотрел на неё. — Они только начали. Слушайте, да если хотите — погрейтесь в караулке. Там и кофе есть, и одеяла… — Спасибо, — растерянно пробормотала Арлин, глядя на крупную вывеску вербовочного пункта. У неё появилась идея получше. Леон. Точно. Она расскажет всё Леону. Зачем ей подпирать стену в ожидании паладина Райнер, когда здесь, совсем рядом, есть брат Ли? Он в курсе расследования, так что он понимает, насколько всё серьёзно. И кто, как не он, поможет ей отыскать сбежавшего балбеса? — Арлин? — удивлённо и радостно улыбнулась Сесилия Хейл, поднимаясь из-за стола ей навстречу. — Как же так? Я думала, ты в Салеме. — Скажи, пожалуйста, где Леон? — нетерпеливо спросила Арлин. — Вот-вот вернётся с вылета, — Сесилия, приподнявшись на цыпочки, помогла ей снять куртку. — В такую погоду? — Арлин покачала головой. Если уж она по дороге в аэропорт несколько раз чуть не разбилась, то каково сейчас приходится пилоту винтокрыла? — Ну что поделать, — Сесилия пожала плечами. — Работа у него такая. Ты пока посиди тут, хоть согреешься… Арлин покорно опустилась в кресло для посетителей. В офисе действительно было тепло. И уютно, совсем как дома — даже пафосные агитплакаты на стенах не могли вытравить это ощущение. То ли дело было в приветливой улыбке Сесилии, то ли в коллаже из фотографий, разложенных на столе под стеклом. Здесь были все. Отец Ли, проктор Инграм, Леон и Сара на ступеньках главного корпуса Цитадели — совсем ещё молодые; Леон гордо демонстрировал всему миру рыцарские жетоны, а Сара, похоже, так и родилась с этим стервозно-надменным выражением лица. А вот и Ли в форме послушника — тоже мрачный и недовольный… Хейлы, что с них возьмёшь. С нескрываемым удивлением Арлин обнаружила среди этих фотографий и свою — совсем недавнюю, с церемонии вручения жетонов. Вот кто бы ей сказал ещё полгода назад, что она будет так радостно улыбаться, стоя на сцене в окружении железячников! На секунду она усомнилась: а не слишком ли большая вольность со стороны Сесилии держать все эти портреты прямо здесь, на рабочем месте? А потом подумала — да нет, всё правильно. Ведь Братство — это не просто сборище вояк и пачка лозунгов. Это семья. — Держи, — Сесилия аккуратно поставила перед Арлин кружку с горячим чаем. — Ты же кофе не любишь, правильно? Арлин уставилась на неё с немой благодарностью: господи, ну хоть кто-то запомнил! — Если хочешь, разуйся, ботинки у батареи подсуши, — предложила Сесилия, усаживаясь напротив. — Всё равно в такую погоду никто сюда не заявится. А ты-то зачем примчалась? У Ли какие-то проблемы? — Пока — нет, — Арлин приподняла чашку — и тут же поставила обратно, боясь расплескать: руки после поездки до сих пор дрожали. — Надеюсь, что нет. Но мне нужно посоветоваться с Леоном. — Конечно, — улыбнулась Сесилия. — Кстати, как там твоя мама? Я понимаю, сейчас ей не до того — но, может, потом ты нас всё-таки с ней познакомишь? Соберёмся здесь, посидим все вместе… — Да, с удовольствием. — Только Сару звать не будем, — в глазах Сесилии промелькнули озорные искорки. — По-моему, всем, кто пережил полчаса общения с этой брюзгой, медаль надо выдавать. За выдержку. — Точно, — усмехнулась Арлин. Нет, всё-таки до чего же легко ей было здесь, в аэропорту, среди своих. Даже изматывающее ощущение тревоги понемногу отступало. Скоро Леон вернётся и поможет ей найти Ли… Хотя с Ли, наверное, и так всё хорошо. С ним ведь папа — а уж он не позволит этому балбесу влезть во что-нибудь по-настоящему опасное. Они с Леоном расскажут Ли про Моретти, и мама вернётся в клинику… Вспышка молнии залила офис неестественным фосфорическим светом. — Ух, совсем близко, — Сесилия покачала головой. — Ты-то как сюда добралась? — На байке, — Арлин нахмурилась. — Слушай, кстати о нём. Я его, наверное, здесь и оставлю. Мне сейчас не до покатушек будет, а потом мы с Ли и вовсе уедем… — А может, не надо? — лицо Сесилии исказила страдальческая гримаса. — Ты его лучше оставь где-нибудь в Салеме. — Почему? — растерялась Арлин. — Ох, да будь моя воля, я бы его собственноручно по винтику раскрутила, — Сесилия тяжело вздохнула. — С тех пор как Леон его из «Ядер-мира» приволок, мне ни сна ни покоя. Этот балбес всю осень с него не слезал. И ладно бы он просто в гараже с ним возился — так ведь нет, разъезжает по всему Содружеству. Вот так разобьётся где-нибудь — и поминай как звали, а я что делать буду? Трое детей у человека, а ума ни на грош. — Леон был в «Ядер-мире»? — удивлённо спросила Арлин. — Ну да, — Сесилия вздохнула. — В конце лета уехал почти на месяц… Работа у него такая. Кто-то годами из гарнизона не выходит, а его проктор Квинлан гоняет туда-сюда. Блядь. — Ладно, я что-нибудь придумаю, — улыбнулась Арлин как можно более беззаботно. — Может, продам этот байк кому-нибудь… — Да уж, деньги вам с Ли понадобятся, — кивнула Сесилия. — Квартиру обставить, то да сё… Арлин осторожно пригубила чай — и поморщилась. Он оказался слишком сладким. До тошноты. Получается, Леон соврал Ли? В открытую соврал — когда Ли спросил его, был ли он в «Ядер-мире», он ответил отказом. И… проктор Квинлан? Но ведь Леон обычный рыцарь, какое отношение он имеет к начальнику службы безопасности? — Слушай, а можно тебя попросить кое о чём? — Сесилия бросила взгляд на часы. — Я сейчас домой сбегаю, проверю, как там мальчишки. А ты посиди тут вместо меня, хорошо? — Да, конечно, — кивнула Арлин, глядя на рацию. — Ой, спасибо тебе огромное! — Сесилия торопливо поднялась из-за стола. — Если вдруг всё-таки какой-нибудь чудик притащится — дашь ему бланки заполнить, ладно? — она указала на стопку анкет. — Я быстро вернусь, слово даю. Арлин проводила её настороженным взглядом. Ощущение уюта исчезло, не оставив и следа. Даже свет настольной лампы теперь казался неестественным и ядовитым. Это всё Сара Хейл, наверное. Сара и её паранойя. «Только не Квинлану, ясно»? Но… Но Леон был в «Ядер-мире». Причём именно в те дни, когда там сгинул злополучный отряд «Персефона», судьба которого не давала покоя Ли. А Ли ведь беспокоился не просто так. Собственно, вся эта тема с «Персефоной» и всплыла именно тогда, когда они нашли пистолет, спрятанный в доме Уайет, и Ли решил, что этот пистолет мог принадлежать кому-то из участников разведотряда. Но Леон пробил по базе табельный номер и выяснил, что это оружие принадлежало какому-то там послушнику с «Зимонджи»… И Ли не стал перепроверять. Арлин снова уставилась на рацию. Да нет, глупости. Она ведь даже не помнит номер того пистолета. Хотя, может, и получится вспомнить? Как там говорил Леон? «В нашей семье тупых нет»? Там ведь и номер-то был совсем простой, сплошные единицы и четвёрки. И видела его Арлин несколько раз — и когда держала пистолет в руках, и когда рассматривала фотографии улик из отчёта Ли… — 14-447-41, — произнесла она, глядя на бумажку с перечнем несущих частот, лежащую на краю стола. Ох, будь неладна Сара Хейл и её паранойя. Она просто проверит. Проверит этот чёртов номер — и всё. Никто и не узнает. — Цитадель, это рыцарь Арлин Хейл, личный номер HL-150K, — произнесла она торопливо. — Добрый день. Соедините меня, пожалуйста, с отделом снабжения. И обречённо подумала: нет, не выгорит. Сегодня, вообще-то, сочельник, и людям не до того, чтобы рыться в учётных ведомостях по требованию какой-то там параноидальной девицы из бостонского гарнизона… — Соединяю, — равнодушно отозвался дежурный. — Рыцарь Кеннеди, отдел снабжения, — раздался из динамиков недовольный женский голос. — Слушаю. — В ходе боевой операции был обнаружен пистолет из арсенала Братства, — пальцы Арлин впились в кромку стола. — Сможете выяснить, на кого он зарегистрирован? — Что, опять кто-то из рекрутов оружие просрал? — недовольно проворчала Кеннеди. — Всё-то у вас в Бостоне через… эх. Номер-то какой? — AEP7-14-447- 41. — Сейчас проверим, — Кеннеди тяжело вздохнула. — Подождите минуту. Арлин прикусила губу. А что если кто-то сейчас слушает их разговор? Или, того хуже, записывает? И как она потом объяснит всё это Леону? А Ли? — Хейл, вы на связи? — голос Кеннеди заставил её вздрогнуть. — Тут у нас сказано, что это оружие из экспериментальной серии. Было выдано рыцарю Джеймсу Мортону, одному из участников отряда «Персефона»… А где вы его нашли, пистолет-то этот? — Отбой, — пробормотала Арлин. И испуганно повернула тумблер до щелчка. Голова кружилась, как после хорошей оплеухи. Леон был в «Ядер-мире». Леон соврал Ли насчёт пистолета. Леон как-то связан с долбаным Квинланом… Она вскочила на ноги — и остановилась. Нет, ещё не всё. Мама. Нужно убедиться, что с ней всё в порядке. И… и, наверное, предупредить её. Сказать, чтобы она ни в коем случае не возвращалась в Сэнди-Коувс. Арлин вновь склонилась над рацией. Кое-как настроилась на нужную частоту. — Добрый день, — выпалила она. — Это я, Арлин. Ленни, Лорена, кто-нибудь… Ответьте, пожалуйста. — Арлин? Это Карл, — донёсся до неё незнакомый мужской голос. — Карл Геллер, сосед мистера Саворетти. — А где сам Ленни? — у Арлин пересохло во рту. — Что случилось? — Эта женщина, миссис Барретт… в общем, ей стало плохо, — пробормотал Карл. — Лорена и Ленни её увезли в клинику доктора Суна. — В Даймонд-Сити? — Нет, в Даймонд-сити кабинет консультативного приёма, — объяснил Карл. — А хирургический стационар — в «Массачусетс-Бэй». Рядом со станцией «Медцентр». — Спасибо, — Арлин едва слышала его голос сквозь стук крови в висках. — А… как туда добраться? Это далеко от Даймонд-Сити? На стол легла широкая тень. Арлин испуганно подняла взгляд, понимая: она опоздала. Опять опоздала. Возможно, в последний раз. — Ну что, сестрёнка? — Леон покачал головой. — У нас проблемы, да?***
— То есть ты хочешь — что? — Хэнкок недоверчиво подался вперёд. — Подключиться к мозгу покойника и вытащить из него воспоминания? — В общих чертах — да, — кивнул Ли. — Да ты ебанутый, — Хэнкок покачал головой. — Нет, правда. Без обид. — А Сто Одиннадцатому ты тоже так сказал? — Если честно, да, — гуль осклабился. — Но у Нейта по крайней мере была в распоряжении какая-то там жутко полезная деталь киборга и приятель-синт, а у тебя только отрубленная башка. — Отрубленная башка в холодильнике, — спокойно уточнил Ли. — Это важно. При таком температурном режиме гнилостная деструкция головного мозга замедляется. У меня ещё есть время. Немного, но есть. — Ладно, это даже забавно, — Хэнкок со вздохом поднялся из кресла. — Идём. Кент, конечно, знатно охренеет, когда всё это увидит. Кент Коннолли оказался субтильным гулем в костюме, подозрительно напоминающем наряд Серебряного Плаща. Не то чтобы этот любитель комиксов внушал Ли доверие. Но вариантов не было. — Нет, ну у нас есть две капсулы, — пробормотал он, выслушав Ли. — Их можно подключить к одному процессору, и запустить протокол обмена информацией — тоже можно, наверное… Но так никто никогда не делал! Одно дело — живые люди, а мертвец… — Ну, теоретически за счёт стимуляции электрическими импульсами мозг можно будет растормошить, — задумчиво отозвалась ассистентка Кента — девчонка-гуль в костюме Стеллы Скайфайр. — Но вообще… Чёрт знает, что там с гиппокампом, но вот неокортекс точно уже подгнил. Нейроны крайне чувствительны к недостатку кислорода. — Знаю, — кивнул Ли. — Но попробовать-то можно? — Ребят, да в любом случае это интереснее, чем ностальгирующие дрочилы, — ухмыльнулся Хэнкок. — Так что, возьмётесь? — Возьмёмся, — уверенно заявила мисс Скайфайр. Кент, поколебавшись, кивнул. — И вот так вуайеризм выходит на качественно новый уровень, — Хэнкок хлопнул в ладоши. — Ну что стоишь, братец? Лезь в капсулу. Сначала было темно и тихо, словно до начала времён. А потом в сознание Ли потоком размытых образов и ощущений хлынула чужая жизнь, вплетаясь в его собственные воспоминания, резонируя с ними… Чужая — и такая похожая. Отсветы огня на низком закопчённом потолке. Ласковый женский голос, напевающий колыбельную — слов не разобрать, да и не надо. Зачем нужны какие-то слова, когда есть это ощущение абсолютного тепла и покоя? Это он. Моретти. Его воспоминание. Наверное, одно из самых ранних. Дрожащий свет ночника. Лётная куртка, от которой пахнет дождём и пылью — точно так же, как из приоткрытого окна. И в этом запахе прячется что-то важное и интересное, чего не найдёшь в душном полумраке комнаты в общежитии Цитадели. — Вот, у тебя на руках он сразу успокоился, — доносится до него усталый шёпот. — А то орал всю ночь… Не ребёнок, а наказание господне. Сара, бедная, так и не выспалась, а у неё экзамен… — Ты отдохни, Энни, — слышит он негромкий голос, так похожий на его собственный. — Я сам с ним побуду. А это я, понимает Ли. И жадно смотрит на отца — всё-таки он видит его в первый раз в сознательной жизни; это воспоминание было зарыто так глубоко, что до сегодняшнего дня Ли и не подозревал о его существовании… В первый раз. И в последний. Потому что на дворе прохладная июльская ночь, а значит, совсем скоро будет Фаррагут-Вест — конечная станция, просьба освободить вагоны… Джо Хейл берёт сына на руки — и уносит его прочь. Навстречу ночному дождю, крупным ярким звёздам и огромному миру, жестокому и прекрасному. Уж это он успеет ему подарить. Где-то там, под закрытыми веками Ли, расцветает вспышка боли — категоричное напоминание о том, что надо идти дальше. Идти самому. Туда, куда Джо Хейл не доберётся. — Persevera, — приказывает он себе. — Perge iter. И внезапно выясняется, что латынь — это отличная возможность отделить свою личность от воспоминаний Моретти. Потому что латынь из них двоих знает только он… Вот только никакой он не Моретти, со злостью поправляет себя Ли. Моретти — это маска, nomen fictum. А он должен узнать настоящее имя. И оно находится — скрипом мела на доске, пылью, танцующей в лучах утреннего солнца, — и ощущением торжества. Он смог! Смог написать своё имя! Собственно, не только своё — дедушка говорит, что так звали самого первого человека на земле. И ещё уйму разных людей, хороших и не очень… Но вот эти четыре буквы, которые он только что начертил — они принадлежат только ему, разве нет? И ему вдруг становится не по себе при мысли о том, что скоро урок закончится и кто-то из старших ребят сотрёт с доски первый след, который Адам Трентон оставил в этом мире. — Молодец, — слышит он голос учителя. — Молодец. Всё правильно… — …Не так, придурок! — орёт Леон — и отвешивает ему подзатыльник. Не больно, но обидно. — Сука, да ты вообще хоть немного стараешься? Это твоё грёбаное имя — и что, ты не можешь его написать? Точно, угрюмо думает Ли. Имя и вправду именно что грёбаное. Дурацкое, ни у кого в Цитадели такого нет. И слишком длинное. Лионель Джозеф Хейл, семнадцать букв. Семнадцать возможностей накосячить и получить очередную затрещину от брата. — Леон, да что ты к нему пристал? — доносится до него сердитый голос Сары Хейл. — Ему и пяти лет нет. У него ещё не развита мелкая моторика. — Читать умеет — значит, и писать сможет, — огрызается Леон. — Сам потом спасибо скажет… Нет, ну правда? — оборачивается он к притихшему Ли. — Ты правда не можешь запомнить, мать твою, в какую сторону пишется буква «е»? Он комкает лист и отбрасывает в сторону. Вытаскивает из ящика следующий. — Так, слушай внимательно, поганец мелкий, — Леон заглядывает ему в глаза. — Ты не выйдешь из-за стола, пока правильно не напишешь своё имя. Понял? И тут Ли приходит в голову спасительная мысль. Шесть лучше, чем семнадцать, верно? Он старательно выводит своё имя на листке бумаги и протягивает листок Леону. Леон хмурится — а потом смеётся. — Хитрый, зараза, — он качает головой. — Ли, значит? Ли Хейл — и всё? — Ты просил его написать имя, он и написал, — безразлично отзывается Сара. — Ты ведь не уточнил условия задачи. — Ладно, жулик, — Леон заносит руку — и Ли в ужасе замирает, но нет, на этот раз брат просто решил потрепать его по плечу. — Вали отсюда. — Вали отсюда, — говорит сосед по очереди. — Нет, правда. Они сказали, что примут только десятерых. Только зря время потеряешь. Адам кивает. И не двигается с места. Не затем он три дня добирался до Мегатонны, чтобы уходить. Он стоит в очереди у входа в «Салун Мориарти» — среди таких же фермерских сынков, решивших попытать счастья и записаться в Братство Стали. Нервничает, конечно. Кандидатов в рекруты набралось предостаточно, и Адам Трентон среди них — к гадалке не ходи — далеко не самый умелый и выносливый боец. — Если у тебя в родне никого из Братства нет, так и пытаться нечего, — продолжает бубнить сосед. — Это они во время войны принимали всех без разбору, а теперь — вон как привередничают… Не выгорит, дружище. Ни у тебя, ни у меня. Кого-то разворачивают сразу, с порога. С кем-то седой скриптор долго беседует, прежде чем послать к чёрту. И только немногих счастливчиков отправляют наверх, на второй этаж салуна — туда, где проходит второй этап отбора. Надо как-то их впечатлить, думает Адам. Вот прямо с первого взгляда. Поздороваться — так, чтобы его заметили и запомнили. Потому что он, конечно, не совсем уж безнадёжный хиляк, он готовился… Но ведь этого мало? Да, он умеет нравиться людям — вон, до Мегатонны бесплатно доехал, заболтав зубы караванщику. Но скриптора-то деревенскими байками не впечатлишь! Может, сказать «ad victoriam»? Нет, не годится. «Ad victoriam» все знают. Нужно что-то другое. Интересно, а как по-латыни будет «Добрый день»? День — это «диэм», дед как-то объяснял, что означают все эти ante meridiem и post meridiem в довоенных календарях. А «добрый»? — Bonum diem, балбес, — подсказывает Ли. Но Адам не слышит, конечно. Рассеянно кивает, выслушивая нытьё соседа, а сам вспоминает своего полоумного деда, который утверждал, что все языки мира когда-то произошли от латыни. Вот «оптимальный» — это же «самый лучший», так? Значит, на латыни «хороший» — это… «оптимис»? Или «оптимус»? В латыни всё или на -ус, или на -ис. — Optimus diem, scriptoris, — говорит он, когда приходит его очередь. И улыбается. — Что, знаешь латынь? — скриптор приподнимает бровь. — Нет, — честно говорит Адам. И тут же прибавляет: — Но я быстро учусь. Правда. Скриптор ошалело смотрит на него. А потом смеётся. — Bene, остолоп, — говорит он — и протягивает ему бумажку с печатью Братства. — На второй этаж. Обратишься к рыцарю Тафту, скажешь, чтобы внёс тебя в списки. …Ли смотрит на списки — и чувствует, как земля уходит из-под ног. Нет, он не рассчитывал оказаться лучшим (хотя что уж там, в глубине души…) Конечно, остальные кандидаты готовились к экзамену гораздо дольше и основательнее — им-то не пришлось в последний момент менять силовую броню на скрипторскую рясу. Но… это же латынь, чёрт возьми! Не физика, не алгебра — всего лишь латынь! И он работал, как проклятый, и чуть ли не выучил учебник наизусть, и на экзамене всё показалось таким простым — и грамматический тест, и отрывок из «Размышлений» Марка Аврелия. Ли всё перепроверил десять раз, не меньше — а потом сдал работу, дополз до казармы, рухнул на койку, не раздеваясь, и отрубился, полностью уверенный в своём праве на отдых: за прошедшую неделю он спал в общей сложности часов двадцать… И вот теперь его фамилия красуется в самом низу списка, безнадёжно далеко от красной черты, разделяющей достойных и недостойных. Он растерянно переводит взгляд на Сару. Сестра тоже пришла посмотреть на результаты экзамена — а теперь она смотрит на него. С брезгливой жалостью, как на раздавленное насекомое. — И… что теперь? — еле слышно спрашивает Ли. У него просто не было плана на случай двойного поражения. — Ну что? — Сара пожимает плечами. — Рабочие руки в Цитадели всегда нужны. Отправишься в ремонтный отдел. Или на склад. Что ж, может, оно и к лучшему. Ad meliorem, — усмехается она. И Ли понимает: он ненавидит латынь. До дрожи. До скрежета зубовного. Латынь Адам так и не выучит — в ускоренную программу подготовки новобранцев она не входит. И вообще Братство оказалось не таким, как он его себе представлял. Бардак, неразбериха, бюрократия, грызня между ведомствами… Да только всё это неважно. Потому что в Братстве есть Сара Лайонс. И она тоже совсем не такая, как на плакатах. Она — лучше. Он встречает её в первый же день пребывания в Цитадели. Невысокая белокурая девушка в мокрой от пота борцовке и боксёрских перчатках яростно мутузит манекен на площадке для рукопашного боя. Тренируется не для виду, а на совесть — это сразу видно. Бутылка с водой, которую она взяла с собой в спортзал, совсем опустела. И Адам думает, что это, в общем-то, неплохой повод для знакомства. Он украдкой вытаскивает запечатанную бутылку из одного из ящиков, предназначенных для отправки в Мегатонну — вряд ли это приведёт кого-то к мучительной смерти от жажды, верно? И подходит к девушке. — Привет, — окликает он её, когда она останавливается, чтобы перевести дух после очередной серии ударов. — Думаю, это будет кстати, а? Девушка удивлённо смотрит на него, как будто послушник Трентон только что сморозил что-то ну очень уж несуразное. — Да, спасибо, — говорит она озадаченно. Адам возвращается к своим. Те тоже выглядят так, словно стали свидетелями какого-то немыслимого непотребства. — Рехнулся? — слышит он приглушённый шёпот одного из сослуживцев. — Это же Старейшина! Тут, конечно, есть от чего впасть в отчаяние — но Адам не собирается сдаваться так просто. И когда Сара спрашивает новобранцев, кто хочет отправиться на зачистку Джермантауна в помощь Львиному Прайду, он первым поднимает руку. И улыбается, поймав её взгляд. Запомнила всё-таки. Тот бой не продлился и десяти минут. В изложении рыцаря Аткинсона план атаки выглядел просто и понятно: группа новобранцев зачищает от супермутантов окрестности палаточного городка, а затем дожидается прибытия основных сил Братства и вместе с ними берёт штурмом полицейский участок. Хороший план, да. Жаль только, рыцарь Аткинсон упустил из виду, что каждый акр земли в окрестностях городка испещрён противопехотными минами, а колючая проволока, протянутая между палатками, превращает лагерь супермутантов в кровавый лабиринт, из которого только один выход — на тот свет… — Дыши! — кричит Сара — и прижимает ему к лицу кислородную маску. — Дыши, чёрт бы тебя побрал! И Адам послушно делает вдох — разве можно не подчиниться приказу Старейшины? И отключается. В палате, рассчитанной на пятерых человек, Адам лежит в одиночку. Не из-за каких-то привилегий — просто только он один и выжил. Весь отряд остался там, в Джермантауне. Тактический просчёт командования, как потом запишут в сводках. На второй день Сара навещает его в лазарете. Закрывает дверь палаты изнутри, садится на соседнюю койку и плачет — горько, навзрыд. Наверное, только здесь она и может это сделать, пока рыцарь Трентон тщательно притворяется спящим. — А у отца сегодня был бы день рождения, — говорит она. — Знаешь… хорошо, что он всего этого не видит. Адам молчит, послушно исполняя роль идеального собеседника. — Что бы я ни затеяла, всё летит к чёрту, — Сара горько усмехается. — Вот как в Джермантауне. Что, думаешь, мы собирались скармливать твой отряд супермутантам? Да ни хрена подобного! Вы должны были быть на подхвате. Стоять в сторонке и учиться у старших. Просто ваш командир решил проявить инициативу и не стал нас дожидаться… Он, кстати, как и ты, из добровольцев. Только полгода назад жетоны получил, вот, наверное, и решил выслужиться… И угадай, что теперь все говорят. Вот, мол, отличное доказательство того, что Каден был прав и посторонним в Братстве делать нечего, что шваль с Пустоши, как её ни дрессируй, никогда ничему не научится… Вот ты, — она резко оборачивается к нему — и Адам не успевает закрыть глаза. — Ты лично — зачем в Братство записался? — Чтобы помогать людям, — растерянно говорит он первое, что пришло в голову. — А, ну да, — она поднимается с койки. — Правда, в Джермантауне мы никому особо не помогли — но это ничего, правда? В следующий раз повезёт? Без брони она кажется такой уязвимой. И Адаму ужасно хочется хоть что-то для неё сделать. Прямо сейчас, пока она не ушла. — Подождите, Сара, — говорит он — наглость, конечно, неслыханная, назвать Старейшину по имени… И вытаскивает из-под подушки яблоко — подарок от какой-то из сердобольных медсестёр. — И что это? — с подозрением спрашивает Сара. — Яблоко, — он улыбается. — Вы же их любите, правда? И вообще — вы, вон, мне жизнь спасли, а я вас ничем и не отблагодарю? Нечестно получается. Сара исподлобья смотрит на него — и он с ужасом понимает, что хватил через край. — Ох, чёрт с тобой, Трентон, — говорит она. — Только пополам, договорились? И улыбается сквозь слёзы. Она заглядывает к нему почти каждый день — благо, в палату к Адаму так никого и не подселили. Иногда ругает скрипторов, интендантов и гражданских, которым сколько ни дай, всё мало. Иногда просто молчит. А иногда болтает с ним о всякой ерунде, оставив субординацию где-то там, за дверью. И Адам прекрасно понимает, что Саре эти визиты едва ли не нужнее, чем ему. В день перед выпиской он с жадностью вслушивается в звуки шагов за стеной — но Сара всё не появляется, и он уже думает, что надеяться не на что. Нет, правда, зачем он ей сдался — вчерашний послушник, произведённый в рыцари не за какие-то особые заслуги, а лишь за исключительную живучесть? Но всё-таки она приходит. После отбоя. — Так значит, тебя можно поздравить, да? — спрашивает она, присев на край его койки — и Адаму почему-то кажется, что Сара ужасно нервничает. — Рана-то как, зажила? Шрам, должно быть, здоровенный. — Так и есть, — улыбается Адам. Нет, всё-таки у неё удивительные глаза — зелёные, с серебристыми крапинками вдоль ободка радужки. — Ну так что, рыцарь Трентон, вы готовы к несению службы? — спрашивает Сара, приподняв бровь. — Пока не знаю, — говорит он. И добавляет, цепенея от собственной наглости. — Проверим? В приоткрытое окно влетает майский ветер, сплетаясь с тёплым дыханием Сары. На приоткрытых губах Сары играет улыбка, золотистые волосы рассыпались по подушке. Проверка удалась, думает Адам. И тонет во взгляде синих глаз, бесконечно тёплых и ласковых… Стоп. Синих? Нет, с яростью думает Ли, отгоняя воспоминание об Арлин. Этим он не собирается делиться ни с кем. Даже с мертвецом. Висок снова прошивает острая боль. Не отвлекаться. Noli aberrare. — Только Артуру не говори, — просит Сара, прижимаясь к нему. — То есть… вообще никому не говори, конечно. Но Артуру — особенно. — Что за Артур? — угрюмо спрашивает Адам. — Послушник Мэксон, — Сара тяжело вздыхает. — Он… он хороший мальчик, правда. Но с ним очень сложно. С Артуром оказывается ещё сложнее, чем Адам предполагал. Чёрт знает, как этот паршивец сумел выследить их с Сарой — здесь, в заброшенной гостинице на развалинах Молла. И чёрт знает, как долго он таращился в замочную скважину. Наверное, достаточно долго, чтобы окончательно потерять контроль. — Шлюха! — орёт Артур — бледный, с перекошенным от злости лицом; по подбородку стекает алая струйка крови из прокушенной губы. — Грязная шлюха! И выбегает из номера. — Уёбок мелкий, — Адам вскакивает с постели, чтобы броситься за ним вдогонку — но Сара придерживает его за локоть. — Не надо, — говорит она. — Эми права. Завтра же отдам приказ, и его переведут на базу «Адамс». Задолбал уже, сил нет. Этот приказ она не отдаст. Потому что завтра будет двадцать шестое февраля две тысячи двести восемьдесят третьего года. И Сара Лайонс умрёт — одна, на развалинах Ланфан-плаза, в полумиле от той станции метро, на которой они с Адамом договорились встретиться. Кто-то подкрадётся к ней и застрелит в упор. Кто-то из тех, кому она доверяет. В рапорте санчасти Цитадели говорится о смерти Старейшины от рук супермутантов, но Адам в это не верит. Он в принципе не может поверить в её смерть — даже когда видит Сару в гробу, с безучастной чужой улыбкой, нарисованной гримёром на обескровленных губах. И Адам стоит в дверях Большого Зала, сжимая в руках бесполезные, ненужные цветы. А потом уходит. Потому что теперь его очередь выслеживать. Артур Мэксон корчится в луже собственной крови на перроне станции «Фогги Боттом». Адам отворачивается и трясущимися руками вытаскивает из кармана куртки зажигалку и смятую пачку сигарет. Руки дрожат не от ярости. Он просто устал бить. — Адам! — слышит он своё имя. И оборачивается, застигнутый врасплох. По эскалатору, путаясь в полах рясы, торопливо спускается старший скриптор Квинлан. Наверное, он очень торопился добраться сюда, раз даже не взял с собой оружия. Что ж, тем хуже для него. — Адам, вот скажите мне, — говорит Квинлан, глядя на Артура. — Вы действительно считаете, что вам от этого станет легче? Его голос звучит абсолютно спокойно. Он не боится. Совсем. И это окончательно сбивает Адама с толку. — Он убил Сару, — хрипло произносит Адам. — Старейшину Лайонс. Он… — Он её не убивал, — твёрдо говорит Квинлан. И уверенность, которую скриптор вкладывает в эти слова, выбивает воздух из лёгких Адама, не позволяя ему возразить. — У него есть алиби. Я всё проверил. В отчёте патологоанатома сказано, что смерть Сары наступила между восемнадцатью и двадцатью часами двадцать шестого февраля. В это время послушник Мэксон был в Цитадели, у себя в комнате. Есть записи с камер, есть показания свидетелей… Да и вообще он бы ни за что на свете не причинил ей вреда. Вам — возможно. Но не ей. — Тогда кто? — орёт Адам. Не от злости — от испуга. Потому что Квинлану невозможно не поверить. Такие, как он, не лгут. — Кто виноват в её смерти? — спокойно спрашивает Квинлан. — Вы, Адам. Он молчит. Пытается что-то сказать, выдавить хоть пару слов — и не может. Ему просто не хватает воздуха. — Сара Лайонс не оказалась бы на Ланфан-плаза в одиночестве, если бы не встреча, о которой вы условились, — спокойно добивает его скриптор. — Ведь так? Ваша интрижка стоила Братству Старейшины. А возможно, и двух Старейшин. Знаете, рыцарь Трентон, даже Анклав не действовал с такой эффективностью. Адам медленно переводит взгляд на Артура. Мальчишка уже не шевелится. Он умрёт, с ужасом понимает Адам. Умрёт… как Сара. Из-за него. — Он будет жить, — говорит Квинлан, прикрыв снаружи дверь реанимационного отделения. Адам пытается выдохнуть — и не может. Что-то случилось с его способностью дышать. Ещё в день смерти Сары. — Артур ненадолго пришёл в сознание, — Квинлан, прихрамывая чуть сильнее, чем обычно, подходит к раскрытому окну. Лампочка в коридоре перегорела, и это окно сейчас — единственный источник света. — И первое, о чём он меня попросил — никому ни о чём не говорить. Адам растерянно смотрит на свои руки. На разбитые костяшки, которые сейчас, в свете луны, кажутся чёрными — словно гниль, которая копилась в глубине его души со дня смерти Сары, стремится прорваться сквозь кожу и выплеснуться наружу. — Он сказал, что на вашем месте поступил бы точно так же, — скриптор облокачивается на подоконник. — Других свидетелей нет, и, думаю, я смогу сочинить для Совета достаточно складную историю о нападении рейдеров… — он оборачивается. — Но это не снимает с вас ответственности, Адам. — Конечно. — Теперь у вас, как вы понимаете, два пути. — Два? — горько усмехается он. — Помимо очевидного решения вы можете попытаться искупить свою вину перед Братством, — Квинлан пожимает плечами. — Но это будет непросто, Адам. Для начала вам предстоит умереть… — Хорошее начало, — на этот раз усмешка выходит откровенно жалкой. — А потом? — А потом, в лучших традициях мировых религий, воскреснуть, — скриптор задумчиво смотрит на него. — Стать другим человеком. Тем, кто сможет быть полезен Братству. — Тебя как зовут-то, сынок? — спрашивает пожилой минитмен. И Адам стирает своё имя с доски — вместе с сентябрём, запахом мела и вкусом губ Сары. Навсегда. — Эйб, — говорит он. — Абрахам Моретти, сэр. — Ну что, Эйб, вот что я тебе скажу: стреляешь ты как профи, — с важностью заявляет минитмен. — Талант у тебя, парень. Далеко пойдёшь. Может, когда-нибудь и до сержанта дослужишься, а? — Кто знает, — пожимает плечами Эйб Моретти. — Но если что, Бретт, я замолвлю за вас словечко перед генералом Гарви. Старик смеётся. Облокачивается на замшелый валун, провожая взглядом стайку ворон. Сегодня в окрестностях Замка почему-то особенно много воронья — будто птицы слетелись сюда, учуяв далёкий запах крови. — А хорошо здесь у нас, правда? — спрашивает Бретт. — Вот только дирижабль этот вид портит. А так — красота. Океан, пляж… А воздух какой! Эйб вежливо улыбается. Он ничего не может сказать по поводу воздуха. Он давно уже разучился дышать. Сероглазый мальчишка исподлобья смотрит на него. — Это ведь ты вызвал отряд из Замка, да? — спрашивает Эйб. Хотя он уже знает ответ. Прочитал его во взгляде мальчика — такой взгляд появляется у людей только по ту сторону Рубикона. — Да, я, — он кивает. — Тот человек из подвала не был рейдером. Он из Братства Стали. — Знаю, — говорит Моретти. — Я видел жетоны. — Но отец всё равно не хотел его отпускать, — лоб мальчишки прорезает глубокая, совсем не детская морщина. — И я решил, что это неправильно. Да уж, устало думает Эйб. Неправильного тут, в галерее Пикмана, хоть отбавляй. Он смотрит на этого мальчишку — а видит другого. Избитого, валяющегося на бетонном полу в луже собственной крови… — Вы ведь не убили его? — тихо спрашивает мальчик. — Я понимаю, сэр, в это трудно поверить. Но отец на самом деле хороший человек. Просто рейдеры убили маму, и он… не справился. Стал таким. Я думаю, его можно как-то вылечить. — Конечно, можно, — не задумываясь врёт Эйб. — С ним всё будет хорошо. Мальчишка улыбается, неуверенно и неумело. И Эйб улыбается ему в ответ. Потому что если сказать мальчишке правду — что его папашу пристрелили, как бешеную собаку — он поднимет шум. А его нужно увести отсюда тихо и незаметно, ведь сын Пикмана — это прекрасная инвестиция в светлое будущее Братства. И, соответственно, бомба замедленного действия для движения минитменов. — Как тебя зовут? — спрашивает он. — Эзра, — тихо говорит мальчик. — Эзра Пикман. Что ж, Эзре Пикману придётся исчезнуть, чтобы смог появиться Эзра Моретти. Мессия Содружества, будущий генерал минитменов, который однажды, в зените своей славы, поскользнётся на крови, столь щедро пролитой его настоящим отцом. Наверное, Адаму Трентону было бы его жалко. Но Адам Трентон умер. А у мертвецов определённые проблемы с эмпатией. Зато никаких проблем с эффективностью. — Идём, Эзра, — говорит он, протягивая руку мальчику. — Отведу тебя к отцу. …И вот другой мальчишка — растрёпанный, с бездонными глазами на залитом кровью лице — стоит напротив него с ножом в руке. И они оба знают, чем всё закончится. — Ad victoriam, — говорит Адам. И к нему наконец, через все эти годы, возвращается способность дышать. Потому что пост сдан, и пост принят, и теперь настала очередь этого мальчишки платить по счетам, выставленным Пустошью, и искупать чужие грехи во славу Братства. — Ad victoriam, — повторяет Ли. И всё исчезает в ослепительной вспышке боли.