Выдох после фуэте

Марк проснулся первым. На часах было только восемь утра, но он решил больше не ложиться. В комнате было немного душно, поэтому парень отдёрнул занавеску и приоткрыл окно. Дождь прекратился ещё ночью, сейчас воздух был свежим, а солнце беспрепятственно ласкало кожу. На соседней кровати Хэчан всё ещё мирно сопел, иногда морща нос. Он подложил ладошку под щёку, которая раскраснелась немного, и иногда постанывал во сне. Это забавно. Хотелось подольше посидеть в этой комнате, охранять чужое спокойствие и гладить спутанные волосы, но Марк боялся, что так окончательно сойдёт с ума из-за этого парня. Он решил спуститься вниз, но не уезжать пока — не хотелось оставлять Донхёка не попрощавшись. С кухни был слышен разговор домочадцев, и ноги сами понесли туда. — Доброе утро, — Марк неловко улыбается и поправляет немного мятую вчерашнюю рубашку. — Доброе, — дядя Минхо отрывает взгляд от газеты и слегка улыбается. — Утречка, — тётя сразу тянется за чистой тарелкой для парня. — На завтрак яичница с беконом, помидорами и хлебом. Как спалось? Сончан на непосредственность мамы закатывает глаза и весело улыбается Марку. Все выглядят очень расслабленными, будто здесь собрались только свои, близкие родственники и друзья. Марк очень надеется, что это на самом деле так, а не просто вежливость. После завтрака он берёт гитару и направляется к беседке. Ему очень нравится это место — оно будто отделено от цивилизации, лишних глаз и городской суеты. Кот снова лениво развалился на скамейке, лапкой задевая свисающую ветку черешни. При взгляде на этот крохотный уголок комфорта и уюта теряются все мысли. Мир кажется лучше. Он садится возле животного, чешет за острым ушком и принимается перебирать струны. Какая-то старая мелодия, даже не задумывается о выборе. Вдалеке море миражится ясной гладью, ветерок играется с листьями деревьев, Сончан машет всем на прощанье. Проходит какое-то время, минут двадцать или сорок, прежде, чем Марка прерывает уже родной мягкий голос, немного хриплый после сна. — Снова эта песня. Ты вчера её раз семь играл. Любимая? Марк поворачивается назад и упирается взглядом в знакомую родинку в центре шеи. Донхёк стоит, опираясь локтями на спинку скамейки, и улыбается одним уголком губ. Дыхание замирает от близости. — Да, любимая. Kodaline — All I Want. — Красиво… — шепчет Донхёк и, не прерывая зрительного контакта, обходит беседку, чтобы сесть напротив. Марк прочищает горло, прежде, чем спросить: — Как себя чувствуешь? Похмелья нет? На это танцор хихикает и отвечает что-то про хорошую переносимость. Марк продолжает играть, пока у них завязывается разговор ни о чём, но его тревожит одна мысль. — Донхёк, ты уже завтракал? Парень напротив слегка дёргается от вопроса и цепкого взгляда, слегка тушуется и опускает глаза на стол. — Ещё нет. Не хочу, — он безразлично дёргает плечами, пытается выглядеть спокойным. Но что-то проскальзывает беспокойное на лице. — Завтрак — это главный приём пищи. Ты должен хорошо есть по утрам, это же закон. Донхёк смотрит на него, нахмурив брови, слегка недовольно. — Я взрослый человек и сам могу решать, когда, сколько и для чего есть. Не стоит беспокоиться об этом, Марк. Это только моё дело. — Ты не можешь запретить мне беспокоиться. Я не могу позволить тебе голодать, поэтому иди и поешь. Ты сам понимаешь всю серьёзность и знаешь, что нужно твоему телу сейчас. Не спорь со мной, а просто заботься о себе. Донхёк ничего не отвечает, лишь смотрит внимательно и что-то для себя решает. Спустя несколько секунд всё же вздыхает и поднимается на ноги, опираясь на трость. — Ладно, пойдём. Не люблю есть наедине. Марк засчитывает это как небольшую победу.

***

Время на Чеджу протекает медленно, свежесваренной карамелью тянется, играясь на солнце оттенками, но в один момент замечаешь, как быстро сменяются числа в календаре, приближая конец отпуска. Хэчан переходит на трость, увереннее наступая на ногу, а через полторы недели почти отказывается от опоры. Ему тяжело, какое-то время хромает, но парень храбрится. Марк не может не восхищаться этой силой. Они также проводят много времени вместе после терапии, Марк носит с собой ноутбук и работает над романом, пока Хэчан рядом нежится на солнце или читает какой-нибудь журнал. Обедают или ужинают, гуляют на пустынном пляже, безголосо и неумело поют под гитару, загорают и пьют зелёный чай в беседке. Марк влюбляется сильнее. Особенно это чувствуется, когда в предпоследний день Донхёк помогает тёте развесить постиранное постельное на улице. Сам Марк помогает нарезать яблок на варенье и наблюдает за смуглыми руками. Тогда танцор расслабленно улыбается и бросает мимолётные взгляды на него, обжигая, а в какой-то момент подходит ближе и забирает кусок яблока из чужих рук прямо губами. Марка током прошибает от ощущения мягких и чуть влажных губ. Он не представляет, как будет снова возвращаться в привычный режим, как сможет не видеться с ним каждый день. Как сможет и дальше сдерживаться. Такие мысли крутятся в голове всю последнюю неделю июня, которая проходит с массой взбудораживающих моментов, и всё время, пока Марк ждёт Хэчана в аэропорту. Тётя Исыль крепко обнимает на прощанье, дядя Минхо пожимает руку, а Сончан говорит, что надеется ещё когда-нибудь встретиться. Перелёт становится последней возможностью запомнить родинки на щеке и шее Хэчана, его расслабленную улыбку и оттенок карих глаз. Марк хочет держать его за руку и целовать кончики смуглых пальцев, но позволяет себе только мимолётно касаться тёплой кожи, сразу одёргивая ладонь. Они вместе проходят контроль, забирают багаж и выходят в стеклянные двери. Но оба замирают, когда замечают Юкхея. — Привет, Хёк, — говорит парень и широко улыбается танцору. — А вы Марк, правильно? Мы виделись в больнице. — Правильно, — Марк старается расслабить лицо, но сжавшийся Хэчан заставляет сердце тревожно биться о рёбра. — Донхёк, нам нужно поговорить, — Юкхей снова поворачивается к Хэчану и его взгляд становится почти умоляющим. — Что ты хочешь услышать? Я всё объяснил ещё перед отъездом, моё решение не изменилось. Ты хороший человек, но я не хочу давать тебе надежду на что-то большее, чем просто дружба. — Но почему? Я думал, у нас всё было хорошо, но ты так резко оборвал наши отношения, а потом уехал, не отвечал на звонки и сообщения. Зачем ты так? Марку кажется, что он не должен это слышать, но Донхёк легонько сцепляет их мизинцы, незаметно за сумкой на плече, без слов говоря, чтобы он остался. — Юкхей, наши отношения были настолько эфемерными и иллюзорными, что я и сам не понимал, есть они или нет. Между нами не было того, что должно быть, я тебе говорил. Прошу, не держи на меня зла, а просто пойми. Я не хочу делать тебе больно, но это единственный выход из сложившейся ситуации. Марк замечает, как Юкхей слегка краснеет и сжимает челюсть от злости. Он сдерживается, гневно сводит брови к переносице и сжимает кулаки. — Это всё из-за него? — он сердится, не понимая, почему с ним так поступили. Ищет причину и находит единственную возможную. — После появления этого парня в твоей жизни, ты очень изменился. Юкхей кивает на Марка и ждёт возражений или защиты. — Нет, я принял это решение намного раньше, просто не знал, как сказать. А время, которое я провёл в больнице, помогло собрать нужные слова. Мне стоило раньше решиться. Марку неприятно от этого разговора, он хочет обнять Донхёка, закрыть собой и заявить всему миру, что он заслуживает только счастья и заботу, но не вмешивается. Ведь он совершенно не при чём и не влияет на их отношения. — Я не могу понять тебя. Мне больно, но я не хочу ругаться с тобой, хочу запомнить нас, какими мы были. Мне нужно время, чтобы обдумать всё. Донхёк кивает и поджимает губы, пока Юкхей бросает злой взгляд на Марка, садясь в свою машину, и уезжает в сторону города. Они молча смотрят ему вслед, ощущая неприятный осадок. Марк уже отвык от этого. За время, проведённое на Чеджу — раю на земле, где солнце, фрукты и яркие улыбки — все проблемы и сложные взаимоотношения с людьми из большого города совсем забылись. Здесь снова появляется Хэчан — звезда Национального театра Кореи и герой новостных порталов. У него много знакомых, он общается с богатыми людьми, плетёт интриги со знаменитостями и отказывает безнадёжно в него влюблённым. И тут Донхёк не показывает своих эмоций, прячет боль за маской спокойствия и вежливости. Они прощаются у такси. Марк садится в машину, замечая подъехавшего Тэёна, и со спокойной душой возвращается домой. Родные улочки, дома, лавки знакомых тётушек и неизменный бульвар у дома. Но сегодня совсем не хочется находиться в стенах своей квартиры, поэтому он набирает Винтер. — Привет! Ты уже прилетел? — на том конце девушка радостно восклицает, в её голосе слышна улыбка. — Да, только к себе зашёл, — Марк сидит на краю кровати, поставив локти на колени и накрыв ладонью глаза. — У меня на сегодня уже закончилась репетиция, приезжай ко мне. Сходим в кафе? Или у меня посидим, вы с Джонни выпьете по бутылочке пива… Что думаешь? Я жутко по тебе соскучилась, хочу увидеть твою мордашку. На лице расцветает улыбка, Марк осознаёт это только когда, согласившись на пиво, отнимает телефон от уха. На дисплее 16:33 — идеальное время для встречи с друзьями, пока в метро толпа из старшеклассников. Винтер встречает крепкими объятиями, треплет по волосам и улюлюкает на изменения во внешности: — Ты отдыхал в самом солнечном месте Кореи, но при этом твоя кожа почти не изменилась. Где загар, Марк? Кто поверит, что ты был в отпуске? — она хватает его за щёки, несильно оттягивая в стороны. — Мне иногда кажется, что из нас двоих, именно ты Винтер. Джонни появляется через минут десять, Марк уже успел рассмотреть новое расположение книг на полке в гостиной и несколько новых фотографий на стене над диваном. Девушка хвалится, что в театре готовят новую постановку — оригинальный спектакль их трупы, но быстро перескакивает на другие темы. Джонни хлопает друга по плечу, одними глазами говоря, что это на долго. Но это то, чего не хватало. Марк правда любит бесконечную болтовню Винтер, истории Джонни с работы, вечные споры о ценности искусства и чуть пьяные танцы под музыку заставок старых сериалов. — Марк, поверь мне, презентация моей новой книги станет не только знаковым событием в культурной жизни этого лета точно, а ещё и встречей, где срываются маски, — Джонни ухмыляется и отпивает с горла. Марк качает головой, не понимая, к чему клонит друг. — Пускай Винтер расскажет, что с ней случилось две недели назад. Девушка недовольно хмурится и толкает Джонни в плечо. Она немного краснеет, кусает губу, но всё же вздыхает и говорит: — Я считаю, что здесь нет ничего такого, но Джонни находит очень забавным тот факт, что я познакомилась с Ли Тэёном. — Ага, ничего такого, особенно учитывая то, что он весь вечер с тобой провёл и на следующий день прислал букет белых лилий, что на языке цветов означает — чистоту и непорочность. Он точно к тебе клеится, а ты счастливо от этого улыбаешься. Давно на него запала, это было очевидно. — С чего ты взял, что цветы что-то означают. Это просто жест вежливости, не больше. Она не отрицает, что Тэён ей нравится, поэтому Марк не совсем понимает, как ему реагировать. — Где вы познакомились? — он выпрямляется на диване и ждёт истории, которую ему почему-то до сих пор не рассказали. — Две недели назад играли инструментальный концерт Моцарта. Наши с ним места оказались рядом, мы разговорились во время антракта, потом нас всех пригласили на вечеринку к одному из организаторов мероприятия. Так и познакомились. Винтер поднимается с места и скрывается на кухне, чтобы сделать себе чая, а Марк немного теряется. Он рад за подругу, ведь Тэён хороший и не обидит её. Но что-то не даёт покоя в этих потенциальных отношениях. К тому же, почему она ничего не рассказывала? Немного обидно от этого, а совесть подбрасывает, что сам парень ничем не лучше. После ребята снова переключаются на нейтральную тему, много смеются и расходятся ближе к десяти, потому что завтра ещё на работу. Марк обещает себе признаться во всём подруге раньше, чем Джонни вынудит его таким же методом, но сначала он хочет довести себя до определённой точки. Прежняя жизнь затягивает парня достаточно быстро. Он снова ходит по выставкам, премьерам, пишет статьи и время от времени носит кофе Джено. Ему нравится его рутина, её ритм и привычная усталость, но голова забита посторонними мыслями и мешает полностью отдаться работе. После возвращения Марк снова потерял связь с Донхёком. Танцор написал, что хорошо добрался домой и снова приступает к тренировкам. Ему предстоит ещё один круг реабилитации, только теперь в балете. Марк понимает, насколько тяжело будет восстанавливаться и как Хэчан дорожит танцами. Наверно, именно поэтому он не навязывался ему и весь этот месяц старался не давить. Но Винтер говорит, что Хэчан получит роль в новой постановке, пока до премьеры будет танцевать не слишком большие партии. Марк надеется в скором времени признаться, но не хочет спешить. Презентация книги Джонни назначена на следующую пятницу. Это через полторы недели после возвращения из отпуска. Марк совсем не волнуется, уверен в успехе друга. Винтер тоже говорит, что ей даже видеть не нужно всей этой мишуры, потому что шедевр — он и есть шедевр. В день «икс» Марк приезжает с Винтер на своей машине к издательству в четыре дня — за час до начала презентации. Джонни нервно давал последние поручения своему секретарю и пятидесятый раз поправляет галстук. — Как я выгляжу? — спрашивает он, застегнув пиджак и выпрямившись перед друзьями. — Как успешный человек, который сегодня всех удивит своими умом и изобретательностью. Винтер широко улыбается и подходит ближе, чтобы смахнуть невидимые соринки с плеч Джонни. Марк тоже улыбается и кивает, соглашаясь со сказанным. У него хорошее предчувствие на этот день. — Спасибо, что пришли. Мне правда это очень важно, — Джонни расслабляется немного и ведёт друзей в зал. — Кстати, вы же помните, что после презентации на втором этаже будет фуршет и небольшая вечеринка для близких друзей, постоянных клиентов и нужных людей? — он подмигивает, входя в открытую настежь дверь. — Вас двоих я просто обязан там увидеть, ясно? Марк пожимает плечами, мол, ему всё равно, где убивать вечер, а Винтер только шуточно просит отпустить пораньше, потому что у неё всё ещё режим. Постепенно комната заполнялась людьми: репортёры и корреспонденты, писатели, критики, представители других издательств, покупатели и лично приглашённые люди. Буквально за пять минут до начала появились Ли Тэён и Ли Хэчан с Тэном. Они выглядели так, будто случайно столкнулись у входа. Джонни сразу подошёл к ним, благодаря за приход, но быстро вернулся на своё место. Марку тоже хотелось подойти, но что-то подсказывало, что не стоит. Он с трудом оторвал взгляд от смуглой кожи, которую начал уже забывать за почти две недели. Обернувшись, он столкнулся взглядом с Винтер, которая смотрела на компанию с очень похожей тоской и желанием поймать хоть каплю внимания. Новая книга, над которой работала команда издательства совместно с Историческим музеем Сеула, представляет собой точнейшее исследование истории Южной Кореи эпохи Корё. Толстый увесистый том с цитатами из оригинальных документов, комментариями авторитетных историков, детальные и красочные фотографии аутентичных памяток и данные о последних открытиях. Это издательство ценно своим наполнением и внешней оболочкой, об этом всём в деталях рассказывают Джонни, главный редактор, главный иллюстратор и руководитель научной деятельности из музея. Присутствующие гости согласно кивали, репортёры задавали вопросы, всё было хорошо. Презентация действительно удалась. После желающие могли приобрести экземпляр, а Джонни подошёл к друзьям. — Ну как вам? — он светился, наконец-то отпустив нервозность, но мнение близких было для него важным. — Это и правда огромный проект, я даже не ожидала таких масштабов. Ты большой молодец, — Минчон улыбается и прижимает приобретённую книгу к груди. — Да, здесь столько сил вложено, просто завораживает, — кивает Марк и прижмуривается, смотря на Со. — Но как ты умудрился всё это провернуть, не выдав себя ни одним словом? Для такой работы нужны были командировки, встречи с учёными и ещё бог знает что, но мы даже не догадывались. Просто поразительно. Джонни, у тебя похоже есть какой-то секрет, да? Они смеются, пока старший отмахивается нелепой фразой на подобии «Ловкость рук и никакого мошенничества». В этот момент к ним присоединяются Тэён, Хэчан и Тэн. Тэён пожимает руку и восхищается проделанной работой, Хэчан кивает и говорит, что подобные издательства очень долго будут ценны для общества, а Тэн захватывает всё внимание Джонни одной своей улыбкой. Он просить рассказать что-нибудь интересное о книге или историю о каком-то важном моменте, или ещё что-то забавное с процесса подготовки материала. И Джонни рассказывает, много шутит, активно жестикулирует и весь расцветает рядом с миниатюрным танцором. Но его прерывает подошедший секретарь, напоминая об интервью для прессы. Оставшихся приглашают на фуршет, поэтому комната быстро пустеет, а Марк понимает, что попал. Попал, потому что Тэн начинает расспрашивать его об отпуске, жалуясь на Хэчана, который почти ничего не рассказал. Марку хочется поделиться всем тем солнцем и теплом, что окружали его на острове, о добрых тёте и дяде, что приняли его, как родного, о заботливом Сончане, который кажется ребёнком, но понимает многим больше, чем можно подумать на первый взгляд, о Доёне, у которого забавная кроличья улыбка и который очень сильно скучает по прошлому. Но он молчит об этом всём, скрывает солнечные блики в каштановых волосах, редкие веснушки и наивных бабочек. Рассказывает о море, жарком воздухе и свежих фруктах. Вспоминает о туристах вскользь и переключается на возвращение к танцам и работе. Все те моменты навсегда останутся у Марка, пока Донхёк сам не признается, что это всё не сон и не мираж, а настоящий знойный июнь. В какой-то момент парень выпадает из разговора, не замечая возмущений Тэна по поводу нового режима для Хэчана и нареканий на ужасный рок, потом темы быстро сменяются и атмосфера становится уютной, дружеской. Винтер такая красивая, мило улыбается и что-то рассказывает о театре, а рядом Тэён внимательно слушает и кивает в нужные моменты. Вроде они всё такие же, но какая-то струна безбожно искривлена, меняя всё звучание, поэтому узнать их становится всё труднее и труднее. Марк не понимает. Вскоре возвращается Джонни, произносит торжественный тост для всех, обменивается несколькими фразами с другими гостями и присоединяется к их компании. Тэн снова начинает расспрашивать о работе в издательстве и признаётся, что всегда мечтал побывать на типографии. — Тогда я обязательно организую экскурсию. Кто-то ещё хочет? — Джонни тепло улыбается, забавно морща нос, пока все поддакивают, что тоже хотят. И в этот момент Марк поражённо замирает на месте со стаканом апельсинового сока в руке. Он осознаёт, что его жизнь круто изменилась за последние несколько месяцев, а круг его общения надёжно связывается в одно звено. Здесь не хватает только Джено, Джемина и Ренджуна, которые войдут в это общество без проблем, и это немного пугает. Какая-то ответственность ложится на плечи, будто Марк должен найти идеальный баланс между этими всеми людьми и удержать его. Он понимает, что Хэчана нет рядом. Осматривает помещение и, не найдя знакомую макушку, говорит, что отойдёт ненадолго. Многочисленные знакомые кивают ему, спрашивают об отдыхе, а Карина даже шутит об отсутствии загара (в очень знакомой манере), но Марк вежливо уклоняется от длительных разговор. В толпе танцор не обнаруживается, поэтому он вываливается в коридор. Опасения, что парень элементарно уехал домой или нарочито избегает Марка, простреливают паникующий мозг, но быстро испаряются, стоит бросить взгляд в сторону. За шагов десять Хэчан стоял у кулера и гипнотизировал взглядом воду. Звук чужих шагов будто вывел его из транса — он потянулся за стаканчиком и налил себе горячей воды. — Привет, Хэчан, — глупо здоровается Марк, неловко останавливаясь рядом. — Привет. Хэчан выглядит уставшим и отстранённым, и это пугает сильнее всего остального. Неужели всё настолько плохо? — Как твои дела? Ты уже начал понемногу танцевать? — Марк звучит оптимистично и легко, но почему-то складывается ощущение, что этот диалог не завяжется. — Нормально, репетиции занимают много времени, но скоро мне нужно снова выходить на сцену. Так что, да, я снова танцую. Он залпом выпивает воду и безэмоционально смотрит на Марка. И в этом взгляде совсем нет солнечного Чеджу, будто их отношения откатились к начальной точке. — Ты тоже работаешь? — ответ на этот вопрос знать не хотят. — Да, конечно. Они молчат ещё какое-то время, не решаясь резать тяжёлую тишину между ними. Даже держать зрительный контакт становится невыносимо. Хэчан сдаётся первым: выбрасывает стаканчик и делает шаг в сторону двери. Но Марк успевает поймать тонкое запястья, обхватив холодными пальцами. — Донхёк, погоди. Он сглатывает и внимательно всматривается в изученный до мелочей профиль. Танцор не смотрит в ответ, только вздрагивает от звука собственного имени и замирает на месте. Нужно немедленно что-то предпринять. — Донхёк, почему мы не общаемся больше? — Марк сам для себя звучит жалко, но отпустить сейчас этого парня не может никак. Ему слишком больно без него. — Скажи, что я делаю не так? Между ними снова повисает тишина, растягивая секунды в столетия, но Марк уверен, что ему вынесут приговор. — Ты ещё не разу не ошибся, — тихо говорит Хэчан, всё ещё не отрывая взгляда от коридора. — И в этом весь ты. Я никогда ещё не встречал человека, который так хорошо принимал бы меня. Это пугает, — он поворачивается к Марку лицом и смотрит слишком печально. — Ты не захочешь быть таким всё время, поэтому я не позволяю тебе продолжать пытаться. Всё равно когда-нибудь сдашься. От этих слов на языке чувствуется горький привкус, а сердце начинает стучать в два раза быстрее, но Марк не собирается отступать. Он скользит ладонью ниже по запястью, которое всё не отпускал, переплетая свои пальцы с чужими. Его пронизывает током каждый раз при контакте с этой смуглой и такой мягкой кожей, и это становится ещё одной зависимостью. — Это не тебе решать, — голос Марка подводит, и он слегка хрипит, но не это сейчас важно. — Стоило раньше мне об этом сказать, потому что сейчас, когда я провёл в твоей компании больше месяца, запоминая каждый миг, как что-то ценное и значимое, ты не можешь просто так отказаться от ответственности. Я дал себе обещание, что во что бы то ни стало, я смогу держать тебя за руку. Ты не сможешь меня остановить, не теперь. Он поддаётся порыву и наклоняется вперёд, чтобы клюнуть мягким поцелуем в тёплую щеку. Прижимается губами на несколько бесконечных секунд, ощущая новый прилив нежности и трепета к этому парню, и отстраняется, замечая широко открытые глаза, наполнены изумлением, но не страхом или отвращением. Это дарит новую надежду, окрыляя. — Возвращайся в комнату, тебя, наверно, обыскались. Я присоединюсь через несколько минут. Донхёк кивает и, расцепив ладони, скрывается за дверью. Марк считает до десяти и глубоко выдыхает, прикрывая глаза. Становится трудно стоять, поэтому он опирается спиной о стену и прижимает ладонь к груди. За рёбрами слегка ноет, но на губах всё ещё горит нежное прикосновение к медовой коже. Парень понимает сейчас только одно — этот разговор был нелёгкий и по-сути ничего толком не прояснил, но точно ясно, что дальше нужно постараться ещё больше, чтобы Донхёк наконец-то перестал бояться открываться новым людям.