Колючие

Сенька закинул в тележку последний мяч и принялся отцеплять волейбольную сетку, когда за спиной деликатно кашлянули. — О, воитель явился, — радостно провозгласил Сенька. — Я в твоем распоряжении еще минут десять, потом надо бежать. Совещание и все дела. Чё там Макс, сильно ругался? — Не-а. Посочувствовал. Говорит, я и так пострадал: сначала фингал, потом притчи твои, — фыркнул Мишка. — Надо же, какой сознательный, — хмыкнул Сенька. — А серьезно? — Да ничё, всё нормально, — пожал плечами Мишка. — Мороженое купил. Сенька удовлетворенно кивнул, будто бы другого и не ожидал, и спросил: — Про фингал кто-нибудь спрашивал? — Угу. — А ты чё? — Сказал почти правду — что подрался. Только не в школе, а во дворе. Им же похуй, если не здесь. Сразу отъебались. — Макс тебе чё, денег отсыпал? — Почему? — Тратишься, — пояснил Сенька. — Два рубля в одной фразе. — Пока Макс не слышит, не считается, — сердито ответил Мишка. — Притча, — объявил Сенька. Мишка закатил глаза и плюхнулся на маты. — Одна тётка пришла к психологу, — начал Сенька, неторопливо сворачивая сетку. — Говорит, мол, надо заставить дочку — у нее дочка была — не жрать столько сладкого. — И чё? — насторожился Мишка. — Мороженое Макс сам предложил. — Цыц, не перебивай. Так вот, психолог посмотрел на дочку, посмотрел на тётку, а потом взял и послал их… Чё ты ржешь? Домой он их послал. Вот. Говорит, мол, надо через неделю вернуться. — Ну и? — Ну и вернулись. И психолог говорит девочке, мол, не жри ты столько сладкого, а то вместо зубов одни гнилые пеньки останутся. — И чё, всё? — фыркнул Мишка. — Вот так и тётка сказала, слово в слово. Она-то думала, он им лекарство заказывает, а он… Короче, возмутилась она, чего он людей мурыжит, этот шарлатан. Мог же сразу сказать, а не назначать новое время. А он ей и отвечает, что неделю назад сказать такого не мог, потому что сам жрал сладкое как не в себя, понимаешь? — Не-а, — честно ответил Мишка. — Ну, как ты Макса отучишь, если сам материшься? — перевел Сенька. — Даже если он не слышит, это всё равно считается. — А чё я-то? — начал было Мишка и тут же смущенно умолк. Сенька положил свернутую аккуратным валиком сетку поверх мячей. — Ну, ладно, кину я в копилку два рубля, чё… — пробормотал Мишка. — Вот и молодец. У тебя уроки закончились? — Угу. — Ну и топай давай. Максу привет. — Угу. Сенька проводил Мишку взглядом и вытащил тележку в коридор. У лестницы, ведущей к танцевальному залу, он остановился, прислушался, потом покатил тележку дальше. Оставил ее в подсобке, пошел обратно, снова притормозил возле темной лестницы. — Крутов, ты, что ли? Юрка, сидевший на верхней ступеньке, промолчал. — Чё, с урока выгнали? Юрка пожал плечами. — Слазь. Юрка неуклюже встал. Сенька подождал, пока он спустится, вынул из кармана ключ, отпер дверь: — Заходи, пересидишь до звонка. Печенье бери, не стесняйся. Есть куда идти потом? Юрка едва заметно кивнул и проскользнул в подсобку.